Я на Майдан не собиралась. Думала: зачем я там? Мое дело - здесь. Тем более на акции поддержки у посольства была, какую-то солидарность выразила.

Но вот со мной произошла очень странная вещь: как только в очередной раз узнала, что туда едут, собралась буквально за полчаса и пулей вылетела на вокзал. Поезд стучит колесами, а я сплю так крепко, как давно уже не спала... Два раза нас будит таможня, но я снова засыпаю. Нет забот, все ушло в прошлое, а впереди - неизвестность.

Мы приехали вчетвером. Алекса в страну не пустили и оставили ждать обратного поезда под конвоем (у него, оказывается, запрет на въезд). Но вроде беспокоиться нечего, пограничники ведут себя хорошо. Мы, остальные, отправились дальше. Первые впечатления: город живет обычной жизнью, люди спешат туда-сюда с авоськами, так же работают магазины и учреждения... Но человек, встретивший нас, уже рассказывает, как вести себя, когда рядом разрывается шумовая граната (к которой, возможно, привязаны гвозди или что-то в этом роде).

На самом деле пороху мы понюхали немного. Только вначале слышали выстрелы и шумовые гранаты и в самом конце, перед отъездом, неожиданно стали свидетелями начала штурма "Украинского дома". Срочников, молодых ребят из внутренних войск, которых с непонятной целью власти заслали в это здание вместе с бойцами "Беркута", повстанцы замуровали ледяными баррикадами, а потом дали им возможность беспрепятственно покинуть здание. Мы случайно оказались там и застали ситуацию ожидания – солдаты боялись выходить. Во время стояния у здания внутри блеснула вспышка, хлопок – видимо, шумовая граната. Поразила выдержка народа, привыкшего к провокациям и готового часами ждать на морозе, чтобы выйти из ситуации мирным путем.

В общем, вот главные впечатления: украинцы - народ, который знает чего хочет (или чего не хочет) и ради этого способен объединяться. Это люди, которые умеют работать вместе: не только на баррикадах, но и на кухне. Они любят свой город и даже в предвоенных условиях стараются соблюдать максимальную чистоту, а полы в Доме профсоюзов, где находится штаб, постоянно свежевымытые. Предусмотрено все до мелочей. Каждый знает свою функцию, если кто-то хочет помочь, он без дела не останется. Мы (я, Лена Г., Николай К.) разносили еду и горячий чай на баррикады. Узнав, что мы из Москвы, некоторые выражали удивление и восхищение. Но были и вопросы: зачем вы приехали? Кто-то говорил нам, что именно русские силовики похищают здесь людей - в этом у них стопроцентная уверенность. Мы, конечно, попали в относительное затишье, но я не увидела ни агрессии, ни напряжения в лицах. Вообще мне показалось, что они гораздо мягче отзываются о своих врагах, о стоящем в оцеплении "Беркуте", говоря о них все-таки как о таких же людях. Нет того озлобления, которое на самом деле рождается бессилием. Какое-то воодушевление и подъем, немного как бы торжественность. Ощущение готовности. Вечером в субботу мы слышали со сцены молитву "Отче наш", выступал священник, монахини пели молитвы. Люди понимают, что все серьезно, и готовы стоят до конца. Очень хочется, чтобы все у них было хорошо, они заслужили свою свободу, они готовы за нее бороться и умереть.

Все время поездки сопровождало ощущение, что ты прикоснулся к чужой войне, чужой беде, но все-таки идешь мимо. У нас дома своя беда – "Болотное дело" и масса другого беззакония, творящегося у всех на виду... В общем, я не надеялась помочь, я ехала посмотреть на близкую нам страну, где народ – это реальность и сила... Конечно, хотелось выразить солидарность – это тоже было, и без этого бы не поехала. Но только теперь, когда об участии российских силовиков в похищениях людей я услышала от украинцев, обращавшихся прямо к нам, я начинаю осознавать, до какой степени их война и наша тоже.

Сегодня от Алексея Пичугина пришло письмо - ответ на многочисленные поздравления и письма поддержки, которые он получил к Новому году, Рождеству и в связи с освобождением Михаила Ходорковского.

Алексей, как он написал, сильно переживает из-за того, что не может ответить каждому лично - не все корреспонденты указывают свой адрес. По этой причине Алексей просит опубликовать его слова благодарности. А тех, кого он не упомянул в своих строках, - простить его за это. Алексей помнит обо всех, кто не оставляет его в беде, и очень высоко ценит эту поддержку.

Кроме того, Алексей поздравляет Михаила Ходорковского с освобождением (на момент написания письма Платон Лебедев еще оставался в заключении).

Только что пришли поздравления от Геннадия Перечнева, Владимира Ведрашко и его семьи, правозащитников... Очень прошу передавать всем мою сердечную благодарность! Спасибо всем - за тепло и поддержку! Так светло на душе... Всем счастья, здоровья, долголетия! Дай Бог!

Нахожусь под впечатлением событий 19 -20 декабря. Слава Богу! Я так счастлив всему произошедшему...

Алексей Пичугин

Открытки для Алексея Пичугина

Да, вопрос "Дождя", вызвавший столь неадекватную бурю, и мне кажется несколько глуповатым. И исторически некорректным. Исторически, повторяю, а не морально. Потому что аморально - прежде всего - считать кощунством любую общественную дискуссию по поводу тех или иных страниц отечественной истории, даже самых болезненных.

Да, этот вопрос сформулирован неловко. Но речь в нем, насколько я понимаю, шла лишь о том, существовал ли способ, была ли возможность спасти от голодной смерти миллионы людей - своих, между прочим, сограждан. Если это кощунство, то что тогда не кощунство?

Почему извиняться? Перед кем извиняться? Перед уцелевшими к сегодняшнему дню блокадниками? Или перед погибшими, чье мнение мы сегодня знать не можем? Но речь в этом вопросе (повторяю, глуповатом) все-таки не о том, как было бы половчее их загубить, а о том, был ли все-таки какой-нибудь способ спасти их жизни. А если некоторые считают, что есть вещи более важные, чем конкретные жизни конкретных людей, то это их проблемы. Да и не слышал я ничего такого, что бы свидетельствовало о возмущении самих блокадников. А ведь, насколько я понимаю, речь идет именно о них.

Или нет?

Или о ком идет речь? О чем? Возмущаются не блокадники, а как раз совсем другие, думающие ни о каких не о блокадниках, выживших или погибших, а о престиже и репутации сталинско-путинской "державы".

Так перед кем предложено извиниться? Перед Сталиным и Ждановым? Или перед обильно расплодившимися в наши дни вечно оскорбленными кликушами, ежедневно смазывающими скипидаром свои задницы, чтобы не снижать градус своей священной возбужденности по любому поводу?

Если так, то не пошли бы они все густым лесом по самому популярному русскому адресу, куда не зарастает народная тропа.

Сегодня, 27 января, в суде по Болотному делу.

На крыльце Замоскворецкого суда радостно улыбался круглоголовый Акименков:
- Человек полтораста и всё идут! Никогда столько не было.
- В Никулинском бывало… - возразил ему товарищ.
- Да нет! Я же проходил мимо группы поддержки…
- На приговоре Косенко еще больше было, - вспоминали бывалые.

Небольшой холл на первом этаже суда, куда выведена телетрансляция, набит битком. Что уж говорить о самом зале! «Жена Кривова не смогла пройти…» - зачитывает кто-то из твиттера.
Пока не включили монитор, молодые активисты тягались, кого чаще винтили.
- Меня только с лета пять раз забирали!
- Это что! Меня с пресс-картой два раза!

12:30. Твиттер доносит, что подсудимых завели в зал. Монитор еще не работает.
- Транс-ля-ци-ю! – требует слаженный хор. И легко переходит на: - Сво-бо-ду! Сво-бо-ду!
Сверху спускается пристав с пультом – трансляция пошла.

Судья Никишина предоставляет слово в прениях обвиняемым. Первыми высказываются Луцкевич и Барабанов. Ребята подготовились, сличают слова прокуроров и свидетелей с видеозаписями, доказывают, что показания полицейских ложные. Барабанов объясняет, куда были направлены движения его руки и ноги. «Я испытывал страх перед ударом по голове».
Господи, почему человек должен оправдываться за то, что он сопротивлялся, когда его хотели избить ни за что ни про что? Ну, это просто я тут давно не была и забыла: нормальную логику нужно оставлять за порогом суда, здесь «почему» - слово лишнее.

Сергей Кривов говорил часа три. До и после перерыва. Когда-нибудь эта и другие его речи станут таким же документом истории, как стенограмма процесса Бродского. Кривов, как всегда, был совершенно спокоен, говорил внятно и доходчиво, ни дать ни взять опытный лектор в академической аудитории. Все по полочкам и исключительно на материалах дела. Истинными организаторами беспорядков (в конечном счете, несостоявшихся) он назвал «Путина и его воровскую шайку». Провокация в полном объеме не получилась, хотя, похоже, все, от сообщений в эфире Минаева, на несколько минут опережавшего в своих комментариях события, до бланков с показаниями лжесвидетелей, было заготовлено заранее.

«В числе вещественных доказательств – поднятая со дна реки форменная фуражка. Чья? Сколько времени она там пролежала? И кто сказал, что она имеет отношение к событиям 6 мая?... Почему заявлено о пропаже множества шлемов, а нашли только пять? Где остальные? Их что, унесли разбегающиеся люди? Или своровали сами полицейские?»

Кривов напомнил о запечатленных на видео людях, избитых полицией, окровавленных, явно пострадавших больше, чем лжесвидетель Алгунов. Ну, и, конечно, доказал (еще раз), что обвинение против него построено исключительно на словах не достойного доверия «пострадавшего», которые противоречат и показаниям свидетелей, и видеоматериалам.

До конца заседания успел еще выступить Полихович. Говорил несколько минут, но сказать успел многое. «Обвинения абсурдны. Одна бутылка горючей смеси приравнивается к поджога, несколько опрокинутых туалетных кабин – к погромам, а хамство полиции – к законным действиям по пресечению беспорядков». В заключение он отметил «наглость и ложь прокурора Стрекаловой и безразличие обвинителей к истине, как будто они не слышали ничего, что говорилось на процессе».

Зрители трансляции бурно зааплодировали. А в зале захлопала одна женщина, которую немедленно вывели. «Держитесь, ребята, - сказала она, проходя мимо клетки, - вас поддерживают десятки тысяч людей».

Продолжение прений завтра. Будут говорить адвокаты.

В Киеве ударили морозы. Прекрасная погода для того, чтобы кататься на саночках и наблюдать падающий снег в свете фонарей, но отвратительная для того, чтобы протестовать на улице.

Утром понедельника я написала предыдущую колонку и побежала в центр смотреть на происходящее. На передовой три десятка ребят вяло бросали коктейлями Молотова и отпрыгивали от светошумовых гранат. Чуть поодаль у горящих костров (холодно, очень холодно) за этим наблюдала толпа самого разного пола, возраста и уровня доходов.

В среду с утра на улице Грушевского активистов начали расстреливать, и пока оппозиция ходила к власти на переговоры, мои знакомые бросали все свои дела со словами «будь что будет» и ехали. Кто посмелее - строить несколько рядов баррикад, кто попроще - постоять массовкой на Майдане и подвезти лекарства, продукты, теплые вещи. И когда в половине седьмого вечера я вышла на Майдан из метро, пройти больше пяти метров от выхода я не смогла - люди стояли стеной, совсем стеной. Напугать их - можно. Запугать - пока не вышло. Оппозиция призвала пытаться брать власть на местах, и не доехавшие до Киева жители областных центров в следующие несколько дней пошли штурмовать обладминистрации.

Фотографы ходят на Грушевского за красивыми картинками с огнем, дымом и покрышками, но собственно Евромайдан - это не только дерущиеся на передовой. Это очень большое количество восставших доселе аполитичных людей и огромная инфраструктура на самом Майдане Независимости. На баррикаду на Грушевского постоянно подвозят шины. В медпункты постоянно подвозят лекарства. Грелки для рук и ног, лыжные маски и теплые носки раскупаются оптом. Показательная для оценки масштабов активности ситуация: когда для одного из раненых понадобилось сдать кровь, население собрало ему двести литров.

Применение для себя нашли и активисты левых взглядов, не желающие драться и брезгующие кричалкой националистического происхождения «Героям слава»: они организовали дежурство в больницах, чтобы раненых не похищала милиция. Вообще нельзя сказать, что в протесте принимают участие исключительно радикальные националисты и «оболваненный» ими народ. Нет, здесь действительно есть и кельтские кресты, и красно-черные флаги, и кто-то действительно попал в кадр с надписью «1488» на щите. Но в целом народ здесь занят делом, а лидера националистов Тягнибока разок даже освистал. Когда выходят люди разных взглядов - будет и разная атрибутика. Красных флагов нет, они ассоциируются с предательством местной компартии, но плакат про Кронштадт местные анархисты все же на баррикаду приволокли.

Так и живет город - пока действия власти нельзя назвать иначе как слетом с катушек, а оппозиции не удается с ней ни договориться, ни конфронтировать, народ аккуратно, тщательно и даже с некоторым комфортом самоорганизуется. Рядом с местом событий работают кофейни. Айтишники создали интерактивную карту потребностей для оперативной координации между нуждающимися и подвозящими. На баррикаде на Грушевского сделали точку чекина. В понедельник несколько ребят сосредоточенно строили требушет, чтобы стрелять из него по беркутовцам, завели даже шуточный твиттер «Голос катапульты». Работал требушет плохо и недолго, но зато хотя бы немного снял нервное напряжение.

Здесь очень хотят мира, но очень тщательно готовятся к войне. Два месяца мирного противостояния не дали ничего, поэтому украинцы вынуждены драться. Драться страшно и холодно. Очень жаль погибших. Счет раненым идет на сотни. Ходят слухи о предстоящем введении чрезвычайного положения. В соцсетях посты не на тему революции маркируются словом «оффтоп». Но общий настрой - совершенно точно на победу. Для нее здесь сделано уже все.

В последние дни несколько раз приходилось возражать своим друзьям по поводу событий на Украине. Решила собрать возражения.

1. На Украине нет (и очень надеюсь, не будет) гражданской войны. Ни в Киеве, ни в Ровно, ни в Черкассах, ни во Львове, нигде нет противостояния между гражданскими людьми. Везде противостояние гражданских с милицией, "Беркутом", армией - государственными силовыми структурами. Никто из гражданских не вышел защищать здания областных администраций. Наемные "титушки" в Киеве не в счет. Это не гражданская война, это восстание против неправедной власти.

2. Восставшие не борются за евроинтеграцию, это было поводом для Майдана в ноябре-декабре, сейчас этот вопрос снят с повестки дня. Вопрос сейчас решается другой: превратится ли Украина в концлагерь или останется свободной страной (а отнюдь не о том, будет ли она интегрирована в ЕС или ТС).

3. Восставшие не вышли из правового поля. Из правового поля вывел страну Янукович, подписав антиконституционные законы и совершив государственный переворот. Мирных средств для восстановления правового порядка не осталось. Народ имеет право на восстание, если все мирные средства использованы и не дали результата.

4. Восставшие не являются объектом манипулирования неких темных сил. Так называемые лидеры не могут ими манипулировать, по крайней мере в Киеве (за событиями в других местах слежу не так внимательно). Киевский Майдан имеет собственную волю.

5. Не всякое солидарное действие больших масс людей порождает непременно всякие гнусности, связанные с образами массы, толпы и пр. Такая опасность есть, но пока этого не произошло.

6. Если восстание победит, возможно, будет не так, как хотелось бы тем, кто сейчас борется, - кто-то может воспользоваться победой в своих целях и т.п. Что будет и кто возьмет власть, неизвестно. Это правда. Зато хорошо известно, что будет, если восстание будет подавлено. Будет концлагерь.

7. Худой мир не всегда лучше доброй ссоры. В Северной Корее мир.

Две атаки Беркута и гибель пятерых человек вызвали мобилизацию на Майдане. Сегодня я встретил несколько групп, только что приехавших из разных регионов страны, - ни в коем случае не активистов, а простых граждан, которые не следуют советам российских прокуроров сидеть дома. Те, кто не поехал на Майдан из Львовской области, нашли себе занятие и дома.

Пятеро приехавших из Тернопольской области попросили снять их "для газеты", я предложил им закрыть лица повязками, рассказав о "Болотном деле", заложников для которого разыскивали по фотографиям и видео в интернете. Они мне ответили: "Мы не позволим им себя посадить".

Страха на Майдане точно нет. Большинство участников никак не защищены и не вооружены. Героев большинства агентских фотографий, которые в касках и с фанерными щитами, их экипировка спасет разве что от летящего камня. И думаю, молодой человек на этом фото, конечно, понимал, что ему одному не справиться с целым отделением. Но дело в том, что это было не нападение на представителей власти, а акция неповиновения, такая же, как на площади Тяньаньмэнь, когда "неизвестный бунтарь" полчаса сдерживал колонну танков.

Весь день на Майдане люди всех возрастов работают лопатами, весь день в мешки собирается снег и лед, из мешков уже строятся баррикады. Баррикады крепки и высоки как никогда, но понятно, что если не с первого, то со второго раза БТР снесет их. Мало того, сам Майдан окружен баррикадами со всех сторон, а улица Грушевского заблокирована только с одной. "Беркут" может спокойно атаковать с тыла и взять находящихся у стадиона "Динамо" в кольцо. Не надо заканчивать военную академию, чтобы понимать, что "Беркуту" при поддержке внутренних войск и имеющейся у них бронетехники (даже не надо привлекать армию) для силового разгона всего Майдана понадобится всего несколько часов. И это если не все, то подавляющее большинство понимает. Но баррикады - это не фортификационные сооружения; рогатки, петарды, доски и бейсбольные биты - это не оружие, это символ силы возмущения, символ серьезности протеста, символ решимости идти до конца. Дальше мне писать уже нет смысла, лучше Льва Семеныча не скажешь.

Я мало задумывалась об этом, пока не провела длительное время (декабрь 2011-го - июль 2012-го) в Москве. В Бурятии этого слова почти не знают. У нас говорят «общественный деятель» или более неформально - «общественник». Применительно к себе мне приходилось слышать именно эти обозначения - помимо уважительного «правозащитник» и враждебного «экстремист». Да и в литературе ранней путинской эпохи, будь то научный журнал или правозащитный бюллетень, это слово распространено не было.

Однако долгое пребывание в самом центре столичных событий открыло мне глаза на определенные лингвистические процессы, от которых я на тот момент уже успела отстать. Речь идет о том, что за последние несколько лет понятие независимого оппозиционера исчезло и заменилось на понятие «гражданский активист», понятие вульгарное в научном смысле и вредное по последствиям, что я и постараюсь доказать.

Идеологию гражданского активизма как систему ценностей «рядовых бойцов» создали не на пустом месте. Понятие «активист» недаром взято из того исторического периода, когда под этим словом понималась молодежь, не достигшая партийного возраста, молодые пешки из числа комсомольцев. Уже к закату советского времени данное понятие приобрело иронический характер: активист - тот, кто выслуживается лояльной активностью и продвигается тем самым по карьерной лестнице, выполняя до поры до времени всю черную работу.

И в наше нулевое десятилетие под словом "активисты" продолжали подразумевать активных лиц из числа официозных движений (политических, как «Молодая гвардия», или функционально-аппаратных, как активист студенческого профкома), - активных, но не достигших статуса лидера или формального руководителя. В общем, так назывались рабочие лошадки любой идеологической или псевдодемократической организации. В обозначенные эпохи они неизменно занимались обслуживающим, низкоквалифицированным общественно-полезным трудом: рисовали стенгазеты фломастерами, раздавали прохожим листовки, написанные кем-то вышестоящим, создавали публичную массовку, связанную с ношением определенной атрибутики на футболках. За термином «активист» устойчиво закрепился образ общественно-политической обслуги.

Далее со словом «активист» начали происходить интересные явления. Во-первых, оно исподволь заменило собой привычное понятие «член» (лицо, состоящее в организации, без обозначения конкретного статуса в ней), а также понятие «участник движения» (незарегистрированного). Видимо, государственные политтехнологи, оказывавшие воздействие на протестную культуру через социологическую науку и прессу, решили, что слово «член» является слишком нейтральным и независимым, не имеет обслуживающего оттенка, а это непорядок!

С этих пор любое (бес)партийное лицо - «участника» движения или «члена» партии - стали называть активистом, даже если он фактически не был активным в своей организации, либо независимо выступал со своим особым мнением, либо, наконец, имел в своей организации фактическое положение лидера. Если, разумеется, речь не шла о тех лидерах, чью вышестоящую роль требовалось как раз подчеркнуть, чтобы иметь в их лице лояльных, «договороспособных» переговорщиков с властью.

А вот на каком, собственно, основании решились называть активистами лиц, не привязанных к подобным структурам, вообще ни в чём не состоящих? Это было уже делом техники. Поскольку грамматически существовавшую конструкцию «активист чего-либо» необходимо было восполнить при отсутствии этого чего-либо, ее заменили на прилагательное «гражданский». Так начали называть уже не только активных в политике лиц, но и лиц, совершивших единичный поступок в независимом качестве (личный выход на площадь, однократное распространение листовки собственного авторства). Все эти люди, которые имели свой неповторимый жизненный опыт, биографию, которая привела их к личному вступлению на оппозиционный путь, которые имели профессию, часто дававшую им собственный материал для размышлений, - все они были подведены под унизительную гребенку чужих пешек, исполнителей воли руководства и коллективных структур, к которым они не имели отношения.

При этом подспудно сложилось еще одно ложное представление: гражданский активист - это профессиональный безработный, несоциализированный элемент, маргинал. Это значительно облегчило работу официозной прессе. Например, раньше при описании какого-либо радикального акта или уголовного дела политического толка пресса была обязана указывать: обвиняемый - студент, интеллигент, рабочий. Ведь надо же было как-то обозначать его статус, тут ничего не поделаешь! А теперь эту информацию можно и выгодно замалчивать, поскольку простое объяснение «обвиняемый - гражданский активист» всегда готово!

Но как быть, например, с правозащитниками? Очевидно, что на практике проводится статусное разграничение между активистом и правозащитником (этаким опекуном, исповедником всех репрессированных активистов и крайне редко - защитником простого населения). Под словом "правозащитник" необоснованно понимаются, как правило, только сотрудники зарегистрированных НКО, а также члены ОНК. О поэзия созвучий!

Таким образом, термин «правозащитник» употребляется в том же иерархическом смысле, что и термин «лидер», то есть применительно к лояльным и официозным фигурам. А как же поступить с нелояльными персонами, защищающими права человека вне всяческих НКО, самостоятельно, на свой страх и риск? Выход найден: в последнее время все чаще стало мелькать длинное выражение «активист правозащитного движения». Вот если такого репрессируют, то к нему на помощь поспешит батька-правозащитник!

Теперь немного о том, каким образом это затрагивает мою собственную деятельность. Начать с того, что первый же мой акт участия в московской Стратегии-31 немедленно привел к тому, что меня в прессе назвали активистом «Другой России». Такое название чуть не стало недоброй традицией, но вскоре от этого пришлось отказаться, когда выяснилось, что участники нашей группы «крушителей автозаков» и «голодающих отказников» практически сплошь беспартийные. Ну что ж, тогда меня быстро перевели в число «гражданских» активистов, над которыми принято издеваться путем назначения им адвокатов.

Но конфликт «активист - адвокат» заслуживает детального анализа, и моя позиция по этому вопросу известна. Ограничусь одним пояснением: так как сегодня выражение «гражданский активист» стало восприниматься как обозначение некой маргинальной профессии, то другой профессии за подобными лицами автоматически не признается. Так и было в моем случае. Таким путем меня, практикующего юриста, имеющего к тому же опыт самозащиты в собственном уголовном процессе, поставили в подчиненное положение не только перед насильно предложенными адвокатами, но и перед членами ОНК, не являющимися юристами.

Торжествующее попрание процессуальной самостоятельности задержанных и подсудимых-оппозиционеров стало возможным в первую очередь именно благодаря распространению идеологии активизма. То есть идеологии рядовых исполнителей, которые не могут иметь собственной линии защиты.

С точки зрения профессии я правозащитник, с точки зрения карательных органов - экстремист, с точки зрения классической социологии - радикал, по отношению к организациям, в которые я когда-либо вступала, коалициям, в создании которых участвовала, - член, сопредседатель, учредитель. Но мои шаги давно не были продиктованы какими-либо партийными соображениями и, как правило, противоречили им (что выливалось, в частности, в публичные заявления лиц из федерального руководства «Солидарности» с резким осуждением меня за позицию в отношении ОНК). Я рассматриваю свою деятельность как реализацию своих личных политических и культурных задач, а тем самым отвергаю намек на подчинение иерархии «лидер - активист», навязанный нашей оппозиции не с добрыми намерениями. Более того, я намерена добиваться постепенного изменения этой неравноправной ситуации, развивать далее тему унизительного распространения термина «активист» на самостоятельных людей. Я выступаю против религии активизма, против опиума для массовки. И если меня смертельно заплюют и закопают в фекалии за это маленькое исследование вопроса, то прошу считать меня антиактивистом.

Сегодня обвинение потребовало не просто реальных сроков для "болотников", а от 5 до 6 лет заключения. Описывать, как реагировали на это родственники и друзья, как они со слезами на глазах обнимались в отчаянии на ступенях суда, у меня не хватает слов. Адвокаты, по привычке демонстрирующие свою компетентность (это не порок, а всего лишь невинная профессиональная привычка), говорили: "Мы и не ожидали ничего иного". Но я видел, как у многих из них дрожали руки.

Пока ничего не кончено, а потому посмотрим, чем мотивировало обвинение свои требования.

1. Главным посылом (прокуроры недаром с этого и начали) было следующее: "нормальные" люди, поняв свою нежелательность для власти в этом месте в это время, спокойно ушли домой. Те же, кто остался, уже продемонстрировали умысел на участие в массовых беспорядках. А свидетели защиты, рассказавшие, что выхода из сложившейся давки у них не было, "выражают субъективное мнение".

В доказательство этого обвинение ссылается на трансляцию МинаевLive: "На 2-м часе 21-й минуте записи видно, что проход к сцене был свободен".

Правда, на 2:21:00 мы видим ведущих в студии. А вот в 2:21:33 действительно видно, как небольшие струйки людей идут к сцене вдоль набережной.



Только при этом камера отвернута от места подхода основных колонн. А место затора она показывает чуть раньше - в 2:17:31.



Вот те, кто с самого правого края, и просачиваются понемногу к сцене. Где и так уже достаточно много людей и явно вся застрявшая масса там не поместится (как и предрекал один из свидетелей - полковник Дейниченко).

2. В ответ на неоднократные утверждения защиты, что 212-я статья должна поглощать входящую в нее 318-ю (насилие против представителей власти - один из признаков массовых беспорядков), обвинение привлекло на помощь понятие "идеальной совокупности преступлений". Тот факт, что понятие это не распространяется на случаи, когда одно из преступлений является признаком другого (как в нашем случае), обвинение пытается обойти:
"Многие признаки этих преступлений ("насилие над представителем власти" и "массовые беспорядки") совпадают. Начавшись одним и тем же действием, они затем как бы расщепляются. Одно действие приводит к двум разным результатам. Страдают две группы общественных отношений, два объекта". Понимайте как хотите! "Сознание у них расщепляется", - прокомментировал этот пассаж один из адвокатов.

3. "Общественная опасность этих преступлений в том, что они могли закончиться многочисленными жертвами, парализацией работы предприятий, транспорта, органов власти". Прокуроры явно насмотрелись трансляций из Киева. Хотя и там жертвами пока что оказались сами "майданники".

4. В отличие от первоначального обвинительного заключения, прокуроры чаще ссылались на видеозаписи. Вполне естественно: полицейские свидетели, на показания которых сперва делался упор, "посыпались" во время суда. Ничего не остается, как возвращаться к видео. Только "прочитывают" его обвинители совершенно произвольно. Как сказала одна из прокуроров недавно, "это защита видит так, а мы видим по-другому".

5. По той же причине (рассыпавшиеся доказательства конкретных эпизодов) акцент тихонько смещен на менее значимые детали. Так, Ярослав Белоусов был не студентом-исследователем, а "осознанным участником массовых беспорядков" потому, что в первую очередь "выкрикивал на видео антиправительственные лозунги и сопротивлялся при задержании". И лишь в конце фразы - "и бросил неизвестный круглый предмет в полицейского".

Другой способ - подвергнуть сомнению показания обвиняемых. "Артем Савелов подробно описал свои многочисленные действия на Болотной (прошел, завязал ботинок, присел, пропустил полицейского, поговорил с кем-то, взял кого-то за руку и т.д.) - и все это произошло за какие-то пару минут!". Значит - врет. И т.д.

6. Много передергиваний и неправомочных ссылок. Привели текст из дневника Степана Зимина, который не оглашался в суде. Сослались на некоторые видео, которые в суде просто не запустились по техническим причинам. Якобы свидетель Киселев подтвердил побои, полученные омоновцем Кругловым от Барабанова (на самом деле он назвал совсем другого якобы пострадавшего полицейского - Маркова). Наумовой (Духаниной) вменяется аж целых восемь бросков асфальтом в полицию! Но эта цифра совершенно ничем не подтверждена и откуда взялась - неизвестно. Луцкевич, оказывается, еще и толкался, и дважды камень бросил - откуда взяли? В общем, переписали все из обвинительного заключения, еще и добавили. А судебного следствия будто и не было.

И в заключение - перл, закрепляющий главную идею обвинения: "Белоусов мог беспрепятственно покинуть площадь и провести остаток дня со своим ребенком". В общем, дома сидеть надо!

Митингу сторонников Януковича явно не уделяется такого внимания, как российским детингам и собянингам. В Мариинском парке находятся, может быть, чуть более тысячи человек, со сцены выступают наладчики машин, менеджеры по продажам и прочие "простые люди" из восточных регионов Украины. Выступления сводятся к одному: мы за Януковича, провокаторам - нет!

В перерывах выступлений транслируются песни группы "Любэ". В отличие от Майдана, со сцены которого говорят по-украински, многие на Антимайдане выступают на русском языке.

Власть явно не собирается разгонять сам Майдан силовыми методами. Утром, когда защитников баррикад у стадиона "Динамо" было чуть более сотни, а самих баррикад фактически не было, милиция таких действий не предпринимала. Сейчас к стадиону подтягиваются все новые силы. Похоже, это студенты после учебы. Но гранаты уже не взрываются, "коктейли Молотова" в милицию не кидают, да и защитников баррикад в два раза меньше. Градус противостояния снизился. Вход и выход с Майдана свободный - милиция блокирует лишь подходы к Верховной раде на Грушевского. Похоже, Янукович рассчитывает, что само рассосется. Посмотрим.

Друг говорит: "Скоро всем выдадут удостоверения личности. Такие пластиковые карточки. И не надо будет всегда носить с собой паспорт". Я пытаюсь ему объяснить, что в России нет закона, обязывающего гражданина всегда носить с собой паспорт. Но мои доводы оказываются тщетными. Мой друг будет выходить из дома только с паспортом в кармане. И будет ждать, когда ему выдадут "удостоверение личности".

Меня везет таксист. Говорит: "Раньше все косили от армии. Взятки давали. А теперь взятку дают, чтобы признали годным и отправили служить. Потому что сейчас служить год, а через два года примут закон - и будешь служить четыре года. И уже без никаких отсрочек и болезней". Таксист рассказывал мне это два года назад. И другие люди пересказывали мне тогда похожие слухи. Интересно, почему не стали распускать слух, что будет возвращена рекрутчина на 25 лет, как при Николае I?

Полиция разгоняет шествие пастафариан. Задерживают всех, у кого пачка макарон в руках или дуршлаг на голове. Один из участников шествия уверенно говорит товарищам: "Если больше пяти человек собирается - это уже митинг. Надо разрешение просить". Более юридически грамотные участники акции пытаются ему возразить: "По 54-му федеральному закону, митинг - это когда есть звукоусиление, плакаты и так далее". Но им не удается переубедить чересчур законопослушного пастафарианина.

На улице ко мне подходит девушка с фотоаппаратом: "Можно я вас сфотографирую?" Я отвечаю: "Вы можете не спрашивать разрешения. В публичном месте вы можете снимать что угодно и кого угодно".

Я думаю, что в нашей стране ничего не изменится к лучшему, пока многие наши сограждане верят в наличие каких-то невидимых, секретных запретов. Пока они подчиняются несуществующим законам. Пока они верят, что нельзя выходить из дома без паспорта, собираться в одном месте больше пяти человек или фотографировать на улице без специального разрешения.

Весь день на улице Грушевского на месте вчерашних столкновений идут позиционные бои. Здесь несколько тысяч человек. Постоянно гремят барабаны - люди стучат по обломкам заборов и по остовам сгоревших вчера автобусов и автомобилей. Милиция не атакует, но ведет беспокоящий огонь резиновыми пулями, кидается камнями и даже бочками. Засевшие на крыше милиционеры кидают светошумовые и гранаты и гранаты с перечным газом.

В ответ в сторону милицейской цепи летят камни и коктейли Молотова. Некоторые отряды обороны Майдана подходят на передовую, другие уходят на отдых - отдышаться от газа. Идет постоянная смена войск, как на настоящей войне. Постоянно от передовой отводят раненых. Оперативно работает медицинская служба, волонтеры промывают глаза.

Народ совершенно разный. Есть пожилые люди с георгиевскими ленточками, женщины, девушки. Очевидно, что милиция не атакует из-за отсутствия приказа - хорошо вооруженные милиционеры легко могут смять и баррикады, и их неорганизованных защитников. Защитники Майдана, это понимают, но не боятся.

Итак, милиционеры стоят цепью за остовами сгоревших вчера автомобилей, демонстранты совершают на них набеги, кидая камни. Милиционеры кидают камни обратно вместе с гранатами с перечным газом (надышался, могу подтвердить). Ни те ни другие не предпринимают попыток прорыва.

Пока я писал, милицию через баррикаду обстреляли фейерверком. На самом же Майдане - он в 200-300 метрах отсюда - выступают, сидят в палатках.

Я пишу этот текст с самого утра, когда бои на улице Грушевского в Киеве утихли, а что будет дальше - пока неясно никому. Ясно только одно - новое украинское законодательство, копию которого по российскому оригиналу наштамповал «взбесившийся ксерокс», народ исполнять не собирался и не собирается. Еще в четверг украинцы начали крутить пальцем у виска и всячески издеваться над нововведениями о клевете, запрете масок и ограничениях на пять автомобилей в кортеже: а свадьбы? а утренники? а на президентский кортеж ограничение распространяется? а знаете ли вы, что теперь оклеветать судью стоит дороже, чем поджечь ему дом?

В общем, если Новый год на Евромайдане прошел предельно благодушно, с шампанским, массовыми объятиями и Русланой, исполняющей Imagine на желто-голубом пианино, то в минувший четверг Верховная рада ни с того ни с сего украинцев разозлила. После новогоднего перерыва президент и правящая партия продолжили судорожно метаться. Им было бы выгодно медленное и внешне легитимное закручивание гаек по российскому сценарию. Но они пошли другим путем, и сейчас власть уже напоминает тот несчастный водомет, который милиция пригнала разгонять протестующих при семи градусах мороза, да только ему не хватило дальности дострела, экая засада. Запрет масок? Срочно по магазинам. Запрет касок? Срочно кастрюли на головы. Сопровождение кортежей? Каждую неделю мы с ребятами ездим машинами в баню в количестве более пяти машин, внесите нас, пожалуйста, себе в график.

- Нельзя же так одеваться! - говорит в воскресенье на Майдане бабушка в медицинской маске и кастрюле на голове парню в камуфляже. - Знаю, потому я так и оделся! - в тон ей отвечает парень.

Оппозицию здесь слушать уже не хотят. С задачей возглавить и направить протест она не справляется. Народ требовал лидера и плана действий, а оппозиция со сцены отмахивалась: мол, лидер здесь ты, украинский народ. Стоящий на холоде уже три часа воскресенья (и полтора месяца зимы) украинский народ, для начала в лице «Правого сектора» и инициативы «Автомайдан», покивал и поступил как счел нужным.

Еще в три часа дня предполагалось, что, как и полтора месяца назад, неонацисты просто подерутся с силовиками и на этом все закончится, так что участники проходившей неподалеку антифашистской акции памяти 19 января вздыхали с облегчением - мол, хоть разойдемся спокойно. Но сердитый на оппозицию народ начал постепенно подтягиваться в замес - в том числе женщины, в том числе ведущие тихий сидячий образ жизни программисты, в том числе люди левых взглядов. Собственно, если в соответствии с новым законодательством поджог расценивается «дешевле», чем пикет, а сесть в тюрьму можно даже за карнавальную маску, дальше можно ограничивать себя лишь личной этикой и гулять на полную катушку. Уже не страшно. Шуткой вечера воскресенья стало «Мама, я поел и в каске». Интернет-болельщики из фотографии Валерия Лобановского (драка проходила около стадиона его имени) соорудили демотиватор «Заходите с флангов». Лидерам оппозиции звонили с Банковой и предлагали переговоры, Виталий Кличко ездил в президентскую резиденцию Межигорье с невнятным результатом, на сцене Майдана были кино и танцы - а в нескольких десятках метров от этого люди ломились через милицейский кордон, бросали камни, жгли автобусы, страдали от слезоточивого газа и осколков гранат, падали и поднимались. И как вишенка на торте - где-то в гуще событий обнаружился пожилой дяденька с чувством юмора и трубой, и играл он все подряд, от «Священной войны» до «Мурки».

Праздник Крещения в Киеве ознаменовался льдом и пламенем в буквальном смысле слова, да и вся картинка чем-то неуловимо напоминала мир Джорджа Мартина, только драконов-то и не хватало. И самое время вспомнить, как говорил персонаж «Песни льда и пламени»: хаос - это лестница. А вот куда эта лестница ведет - пока большой вопрос.

Ужесточается ответственность за терроризм. Яровая, Луговой и им подобные с примкнувшим к ним Хинштейном внесли на днях в Госдуму проект закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации». Под «отдельными» скрываются здесь УК, законы о ФСБ и о терроризме (так что лучше было бы уж писать не «некоторые» или «отдельные», а «специальные»).

В числе прочих «усилить и углУбить» (зачеркиваем «до 15 лет», пишем «до 20» - очень эффективная мера) в законопроекте дается новое определение терроризма. Сегодня в законодательстве РФ терроризмом признается «совершение взрыва, поджога или иных действий, устрашающих население и создающих опасность гибели человека, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных тяжких последствий, в целях воздействия на принятие решения органами власти или международными организациями» (статья 205 УК). В законопроекте предлагается определение дополнить, а именно признавать терактом совершаемое не только в целях воздействия на принятие решений, но и «в целях дестабилизации деятельности органов государственной власти и органов местного самоуправления». Что такое «дестабилизация» - нигде, ни в одном законе не сказано. «Дестабилизация» в сочетании с «иными действиями, устрашающими население» и наступлением «иных тяжких последствий» это может быть... даже трудно придумать, что этим не может быть. Хотя - как посмотреть. Запугать наше население не так уж просто, разве что вообще отменить пенсии, как Туркменбаши.

Вот только примерять робу террориста власть будет не к себе, а к нарушающим ее стабильность. Действуй такая норма в 2012 году, не исключено, что узники Болотной отвечали бы сегодня за терроризм. А появись она еще раньше, мирный захват нацболами кабинета Зурабова и приемной президента на Старой площади уж точно квалифицировали бы как терроризм. Дестабилизация? Конечно. Что может быть стабильнее поврежденного в Минздраве кресла министра (министры меняются, а кресло остается), и разве не должен устрашать подданных портрет Путина, выброшенный лимоновцами из окна.

Действующий закон и так слишком широк. Каковы бы ни были общепринятые представления, что такое теракт, по действующему закону это не обязательно жертвы, не обязательно взрыв или поджог, это могут быть «иные действия», повлекшие «иные тяжкие последствия». А по проекту яровых-луговых это еще к тому же не обязательно давление на власть, требования к власти, шантаж власти — достаточно любым способом нарушить ее покой. Вплоть до пьяного мужика, устроившего дебош в сельсовете: указываются же в проекте и местные органы, значит — террорист.

И такая обратимая в любую сторону диспозиция вносится в статью, санкция по которой — до пожизненного лишения свободы. А минимум восемь лет.

Если определение терроризма - тема в значительной мере философская, то предложения авторов проекта об ужесточении антитеррористических статей УК — дело вполне конкретное. Законопроектом запрещается назначать по всем связанным с терроризмом статьям наказание ниже низшего предела санкций или условное осуждение даже при самых исключительных смягчающих обстоятельствах, в том числе при досудебном соглашении обвиняемого и следствия. Такое законодательное усердие не по разуму способно дать противоположный результат: какой смысл участнику террористической группы идти на сделку и выдавать сообщников, если его все равно посадят на 10 лет? Сегодня решившемуся на сотрудничество с органами могут по закону не только не давать реальный срок, но и изменить фамилию, место проживания и даже внешность. По проекту же Яровой «предателя» отправляют в колонию, где расправа над ним предрешена.

Получается дурная бесконечность. Чем хуже законы о терроризме, тем больше терактов. А после каждого теракта власть принимает еще один поганый закон, вместо того чтобы искать и исключать причины терроризма.

Уважаемый участник Олимпиады!

К вам обращается общественная правозащитная организация - Комитет 6 мая. Она была создана для объективного и тщательного расследования событий, имевших место 6 мая 2012 года в г. Москве на Болотной площади, и для защиты лиц, подвергшихся уголовному преследованию в связи с указанными событиями по так называемому «Болотному делу».

На самом деле «Болотное дело» – позорная попытка власти подавить всякое инакомыслие в стране. И этот позор совершается на глазах у всей страны, в столице. Люди в России одурманены государственной пропагандой, вот почему нам нужна ваша поддержка. Мы понимаем, что вы наверняка сильно загружены подготовкой к Олимпийским играм. Но когда рядом творится вопиющая несправедливость, у каждого есть право и возможность на это отреагировать.

В феврале 2014 года вам предстоит принять участие в зимних Олимпийских играх в Сочи. Конечно, Олимпиада - важнейшие событие в спортивной жизни планеты! Участие в ней - величайшая честь для любого спортсмена!

Но мы хотим проинформировать вас о том, что в современной России Олимпиада, в которую вложены баснословные суммы, выглядит как издевательство над народом - ограбленным и униженным. Страна, где старики, честно проработавшие всю жизнь, часто находятся за гранью нищеты; где бандиты, откупаясь от полицейских, отбирают у них, у этих стариков, квартиры; где в некоторых районах у людей отсутствует самое необходимое - вода и отопление, - не может тратить такие суммы на спортивные состязания. Но люди не только социально не защищены, они не защищены и от судебного произвола. «Болотное дело» служит для этого наиболее наглядной иллюстрацией.

Парламентские выборы 4 декабря 2011 года и президентские выборы 2012 года прошли с грубейшими нарушениями действующего законодательства. Об этом свидетельствуют массовые акции народного протеста 2011-2012 гг. «Марш миллионов», который состоялся 6 мая 2012 года, - одна из таких акций. Власти искусственно создали препятствие во время подхода многотысячной (примерно 75 тысяч человек) колонны к месту проведения митинга. Было спровоцировано столкновение демонстрантов с полицией. По приказу руководства полицейские осуществили массовые задержания невиновных граждан и жестокое избиение тех, кто попадался под руку. Никто из представителей власти не понес наказания за увечья, нанесенные демонстрантам. Произошло иначе: с конца мая 2012 года начались аресты граждан, участвовавших в мирной согласованной акции в районе Болотной площади 6 мая 2012 года. Аресты производились практически каждый месяц. Сейчас по «Болотному делу» проходят 16 человек, под судом 8 из них. 11 человек, несмотря на наличие у некоторых из них серьезных заболеваний и маленьких детей, находятся в СИЗО, 3 человека уже отбывают наказание по суду.

Суд, а вернее сказать, судилище проходит с грубейшими нарушениями прав подсудимых. Участников процесса перебивают, ограничивают в выступлениях, копии материалов дела подсудимым не выдаются, видеозапись судебного процесса запрещена, доступ слушателей ограничен. В результате этих нарушений пожилой ученый Сергей Кривов объявил голодовку, которая длилась 65 дней. Все это время он вынужден был участвовать в судебных заседаниях, причем, несмотря на его голодные обмороки, суд отказывался вызывать скорую помощь.

Подсудимый Михаил Косенко признан невменяемым, его ждут ужасы печально известной отечественной карательно-репрессивной психиатрии. Хотя этот человек действительно болен, он полностью вменяем и отвечает за свои поступки. Новый диагноз был поставлен ему лишь в результате ничем не обоснованного обвинения. В открытом доступе есть видеосъемка, которая прямо доказывает, что он не участвовал в приписываемом ему эпизоде.

Все фигуранты «Болотного дела» содержатся в очень плохих условиях, доступ писем ограничен, медицинская помощь оказывается нерегулярно, в камерах грязно и холодно. Люди, судимые за участие в политической акции, содержатся совместно с ворами и убийцами... Во время транспортировки в суд подсудимых держат в тесных холодных боксах, перевозят совместно с больными открытой формой туберкулеза. В конвойных машинах и помещениях суда их бьют сотрудники московского конвойного полка полиции. На обед в дни заседаний – плохо растворимый сухой паек, при возвращении в следственный изолятор – унизительный обыск с раздеванием. Эти условия мучительны и для здорового человека, что же говорить о больных? Страдающий болезнью глаз Владимир Акименков, находясь в условиях заключения, существенно потерял зрение. Артем Савелов страдает тяжелой неизлечимой формой заикания, но, тем не менее, ему приписывается выкрикивание лозунгов. Денис Луцкевич, впервые пришедший на митинг, пытался защитить девушку и был жестоко избит полицией. Все эти люди невиновны. И, несмотря на оказываемое давление, они мужественно держатся, не признавая своей вины.

Мы хотим обратить ваше внимание, что «Болотное дело» - далеко не единственный пример грубого нарушения прав человека в Российской Федерации. Весь мир знает о судьбе участниц группы Pussy Riot Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной, которые до амнистии отбывали срок только за песню, спетую в храме, с нелестным упоминанием Владимира Путина. Осуждена на восемь лет по необоснованному обвинению активистка оппозиционной организации «Другая Россия» Таисия Осипова, у которой тяжелая форма сахарного диабета и маленький ребенок... Данный список можно продолжать и продолжать.

Уважаемый участник Олимпиады! Вы должны хорошо представлять, в какую страну вы едете. На словах власти Российской Федерации пытаются доказать, что наша страна является частью мирового сообщества. А на деле? Делайте выводы! Могут ли нормально пройти Олимпийские игры в государстве, где грубо попираются права человека? Мы не предлагаем вам отказаться от участия в соревнованиях и глубоко уважаем ваш труд. Мы только предлагаем вам проявить солидарность с невиновными, надев значки с надписью «Свободу узникам 6 мая», или выбрать иную форму, чтобы выразить свою солидарность с жертвами авторитарного режима. О возможных способах поддержать узников по «делу 6 мая» можно узнать на нашем сайте 6may.org.

Выразите свой протест против произвола! Страна, находящаяся на грани диктатуры, нуждается в вашей солидарности.

Я часто слышу тезис – вот кончится Олимпиада, власть сразу закрутит гайки и всех пересажают. Отвечаю, власть конечно преступна, но во власти сидят не дураки. Посадив, допустим, пару сотен человек они поднимут новую волну протеста. А она им не нужна. Для запугивания народа достаточно держать в тюрьме несколько десятков активистов. Так что бояться масштабных репрессий не стоит. Природных ресурсов в стране хватит минимум на сто лет, так что политика партии, на мой взгляд, следующая: тихая продажа ископаемых и распределение прибыли между приближенными, продуктовый паек для лояльных, запугивание тюрьмой и увольнением недовольных и стравливание народов между собой. Поднимать против себя бучу путинской своре невыгодно. Ее задача - показать людям стабильность, а оппозиционеров выставить в виде жалкой кучки смутьянов. Если же за решетку бросить сотни и тысячи оппозиционеров, то это, мягко говоря, испортит им картину мира.

Также хочу поделиться тремя наблюдениями:

1. Куда делась прокремлевская молодежь? Где нашисты, румоловцы, Местные, «хрюши», стоп-хамы, борцы с курительными смесями, девушки из армии Путина (те, что рвали на себе майки). Где вся эта поросль? «Селигер» – да, слышал, но это всего лишь ежегодный сбор. Куда делся весь этот единоросовский комсомол на местах? Где конкретная работа?

2. Наверняка все заметили, что на выборы единороссы идут как независимые кандидаты, как одномандатники и скрывают свою партийную принадлежность. Имидж партии «Единая Россия» даже не нулевой – он отрицательный. Принадлежность к ЕР теперь означает принадлежность к проходимцам. И что с этим делать, власть не знает. Попытались было сделать ОНФ (Общероссийский народный фронт), но из этой затеи вышел пшик. Так что поздравляем наших оппонентов. Доигрались.

3. Уже больше года полицейские в УВД при задержаниях не говорят нам, что мы (т.е. активисты протестного движения) проводим акции и митинги за деньги. Политинформация и накачка рядового полицейского состава со стороны руководства не действует. Сержанты и лейтенанты прекрасно понимают, что перед ними не агенты вражеских спецслужб, а неравнодушные граждане страны. И это понимание – хороший знак.

Ну, и как всегда – Победа будет за нами!

Оригинал на сайте Cherter97.org
Перевод Максима Винярского

Я знаю трусливую суть тюремщиков - преступников в погонах.

Мы познакомились с Евгением Васьковичем накануне кампании 2010 года, когда я приехал в его родной Бобруйск.

Гуляя по заснеженному городу, мы говорили о том, что нет сил больше терпеть, что мы слишком много позволили врагу. Евгений поразил меня своей убежденностью в победе, спокойствием и воодушевленной улыбкой. Не скажу, что мы стали такими уж друзьями, но кое-что сделать вместе успели.

О том, что Евгений осужден на 7 лет, я узнал в Жодинской тюрьме. И больше всего меня впечатлили последние его слова, которые встают передо мной всегда, когда думаю о Евгении. "Жизнь коротка, а родина - вечная!" - сказал он, получая тот ужасный приговор на 7 лет...

Что такое получить 7 лет, когда тебя взяли в 20? Что такое провести в зоне/тюрьме лучшие годы жизни, когда человек мог бы получить образование, создать семью, занять свое достойное место в государстве?.. В нормальном государстве. А в таком безумном, как белорусское, Евгений искать место под солнцем не хотел и не хочет. Поэтому раз за разом и отказывается что-то там подписывать. Хотя просят его уже все вместе: напиши что угодно, но вырвись из этого ада! Он же отвечает всем: жизнь - коротка, Родина - вечна!

И такая позиция не может не приводить в бешенство преступный белорусский режим и преступный режим тюремный. Поэтому руководство могилевской тюрьмы взялось за Евгения по полной. Может ли кто-то себе это представить: из 15 месяцев пребывания в "могилевской крытой" Евгений 8 месяцев провел в изоляторе!

Я объездил кучу тюрем и зон и никогда, никогда не встречался с таким беспрецедентным насилием! Понимает ли кто-нибудь, что такое 247 суток тюремного изолятора только за последние 15 месяцев? Понимает ли кто-нибудь, что такое тюремный изолятор? Тюремный изолятор белорусской тюрьмы - это узаконенный античеловеческий (слово "антигуманный" здесь звучит даже смешно!) механизм пыток.

Я, например, для того чтоб не сдохнуть в изоляторе от холода, был вынужден подниматься 5 раз за ночь на получасовую зарядку: приседал, отжимался, махал руками - делал что только можно, чтобы немного согреться и часок, пока не остынешь, успеть кемарнуть. Когда я поднимался 4 раза - это считалось очень удачной ночью. Когда в таком режиме я просидел один раз месяц, мне казалось: еще суток 10 - и можно выносить бойца. А ведь я отсидел где-то лишь полгода из первых двух лет мотаний по зонам. Евгений же сидит безвылазно - каждый месяц по 10-20 суток ШИЗО, и впереди у него еще 4 ужасных года!

На все просьбы озвучить информацию о пытках Евгений отвечает жесткими отказами. Он все время просит не говорить, что ему запрещают получать независимые газеты, что к нему не пропускают большинство писем, что он не вылезает из изоляторов. Евгений обосновывает это тем, что информация только навредит.

Мир тесноват, а Белоруссия и подавно. И вот на днях стало возможным узнать от людей, которые сидели вместе с Евгением, что руководство могилевской тюрьмы грозит Евгению Васьковичу довести его родных до инфаркта, а ему самому создать невыносимые условия отбывания наказания, если информация об издевательствах над ним попадет в независимые СМИ.

Я знаю трусливую суть тюремщиков - злодеев в погонах: они будут до тех пор издеваться над тобой и угрожать сделать что-то с родными, пока ты не озвучишь эту информацию гласно. Преступники боятся открытости, они не могут творить беззакония при свете.

Поэтому сегодня я кричу о том, что в могилевской тюрьме №4 пытают Евгения Васьковича! И если мы все вместе не поднимем свой голос, этого мужественного парня просто закатают в бетон. Начальник тюрьмы Димитров Александр должен знать, что его преступления не останутся безнаказанными. Могилевские тюремщики должны читать свои фамилии в независимых СМИ ежедневно, чтобы этим преступникам страшно было высунуть на улицу свои рыла.

Наше оружие - это правда и гласность. Вместе мы можем спасти Евгения - этого самоотверженного героя, для которого жизнь коротка, а родина вечна.

Российский МИД в своем докладе о положении с правами человека в ЕС обвинил Евросоюз в «агрессивном продвижении прав сексменьшинств». Весьма характерное заявление, много говорящее о политике российских властей не только вовне, но и внутри страны. Призывы в равной степени уважать права всех людей, независимо от сексуальной ориентации, объявляются агрессией. «Мир есть война, война есть мир».

По мнению МИДа, некие «права сексменьшинств» существуют отдельно от прав человека. Иными словами, есть люди, а есть сексуальные меньшинства (геи, лесбиянки, бисексуалы и бисексуалки), которые с точки зрения российского государства, по-видимому, являются недочеловеками и недогражданами, потому что их образ жизни, видите ли, не соответствует российским «традиционным ценностям».

То, что у нас выдают за «традиционные ценности», в действительности представляет собой смесь субкультуры уголовного мира и язычества с его культом плодородия и не имеет никакого отношения ни к традициям народов России, ни к православию. Православные святые переворачиваются в гробах, когда священники (действующие и бывшие) благословляют нападения на мирных демонстрантов и призывают запихивать людей живьем в печку.

Моральное разложение несут обществу не геи и лесбиянки, а личности вроде Ивана Охлобыстина, рассуждающие о «традиционных ценностях» и готовые сжигать людей в печах. Эти рассуждения не только аморальны, но и преступны. Посягательства на главные конституционные ценности - человеческое достоинство и социальный мир - не должны оставаться безнаказанными со стороны государства. Российская ЛГБТ-сеть обратилась в Генеральную прокуратуру с требованием привлечь Охлобыстина к уголовной ответственности за возбуждение ненависти и унижение человеческого достоинства по признакам принадлежности к социальной группе людей с гомосексуальной ориентацией.

Ничем не отличается от призывов запихать геев в печку и поддержанное официальным представителем РПЦ предложение вынести на референдум вопрос о возвращении уголовного наказания за добровольные сексуальные отношения между мужчинами. 121-я статья Уголовного кодекса - одна из позорных и трагических страниц истории России. От 60 000 до 250 000 (по разным оценкам) человек, осужденных по ней, подверглись таким унижениям, о которых выжившие до сих пор не решаются рассказывать. Только идиоты или садисты могут принять на свою совесть ответственность за возвращение этого ужаса.

Есть границы, за которыми заканчивается власть большинства, если оно хочет сохранить человеческий облик. Свободное общество начинается со свободной личности, а свободная личность - со свободы распоряжения своим телом и своей сексуальностью.

Поскольку предложение о проведении референдума было направлено президенту, мы бы очень хотели, чтобы он на него ответил публично. Из этого ответа станет ясно, пойдет ли государство на поводу у идиотов и садистов с их странными для XXI века «традиционными ценностями» или встанет на сторону цивилизованности и человеческого достоинства.

Коллеги-журналисты, почему вы называете строящуюся гостиницу в Новокосине "гостиницей для мигрантов"? Это будет просто дешевая гостиница, в которую скорее всего будут селить и мигрантов, и рабочих-россиян из провинции. Это не будет какая-то специальная гостиница исключительно для мигрантов. По такой логике и трассу через Химкинский лес можно было назвать "трассой для мигрантов".

Другое дело, что гостиницу планируют разместить в густо застроенном районе, в котором практически отсутствует социальная инфраструктура. И возмущение местных жителей понятно.

Также понятно, почему националисты, участвующие в протестах, называют эту гостиницу "гостиницей для мигрантов". Непонятно, почему журналисты ее так называют.

Между тем правые постепенно вытесняют левых из низовых, локальных протестов в Москве. Пять лет назад помогать местным жителям останавливать уплотнительную застройку приезжал неугомонный Удальцов с толпой леваков. Сейчас останавливать стройку приезжают ребята с имперками на лонсдейле.

Насколько я знаю, в Киеве несколько лет назад "Свобода" и "автономные националисты" также вытеснили левых из локальных протестов. Это одна из причин того, что сейчас на улицах Киева доминируют ультраправые. Если ничего не изменится, в Москве будет так же. Одна из причин этого - репрессии в отношении левых. Удальцов посажен, часть его соратников также сидит, часть за границей. Левый фронт фактически разгромлен. Другая причина - московские левые теперь предпочитают не ездить на скучные митинги на окраину, а сидеть на семинарах "Сартр-Хуяртр и философия первого сезона мультсериала 'Смешарики'" на "Фабрике", "Винзаводе" или в "Циолковском".

Затея с единым учебником истории, конечно, чисто тоталитарная. Если общество не сопротивляется этим планам власти, а академическая наука готова их обслуживать, что она вчера лишний раз продемонстрировала устами господина Чубарьяна и других, - это гибель полноценного гуманитарного знания. Настоящие интеллектуалы участвовать в индоктринации не могут - иначе они превращаются в пропагандистов.

Единый учебник истории - это никакое не формирование у учащихся "правильной картины мира" или развитие у них "знаний-умений-навыков". Это индоктринация, пропаганда. И это, конечно, идеологический инструмент таких режимов, как северокорейский, гитлеровский, сталинский. Единый учебник истории и модернизация - вещи совершенно несовместимые. Все это зеркало, поставленное перед нашим обществом. И зеркало это показывает тяжелую болезнь.

В разговоре с участниками проекта глава государства сделал очень много ошибок. Например, он все время говорит "Великая Отечественная война". Это сознательное смешение понятий. Надо говорить о Второй мировой войне - потому что СССР вступил в эту войну 17 сентября 1939 года, и вступил как союзник гитлеровской Германии, которая войну развязала. А когда мы говорим о Великой Отечественной, которая началась 22 июня 1941 года, у нас выпадает целый смысловой пласт, связанный с пактом Молотова-Риббентропа, с нападением на Польшу с двух сторон и т.д. В концепции единого учебника говорится, что "СССР вступил во Вторую мировую войну 22 июня 1941 года, после вторжения Германии на его территорию". Это ложь.

В концепции (отголосок этого есть и в выступлении Путина) есть слова, совершенно неприемлемые в устах историков. Например, насчет того, что репрессии тридцатых годов были вызваны необходимостью борьбы с пятой колонной. То есть репрессии оправдываются наличием какого-то контингента предателей. Это недопустимо.

Все это тянется еще с 2007 года - с дискуссии об учебнике Филиппова. Потом была история с учебником Вдовина - Барсенкова, потом одна попытка написать единый учебник, другая... Если общество не сопротивляется изнасилованию, грош цена этому обществу. А вся академическая наука радостно сказала "да".

И когда видишь людей, которые были на совещании у Путина, хочется спросить: а судьи-то у нас кто, кто это все разрабатывает? Многие из них просто исторически безграмотны: архимандрит Тихон (Шевкунов) продемонстрировал нам это в своем фильме "Византийский урок", министр культуры Мединский - в своих книгах и в наполовину сворованной диссертации. Академик Чубарьян, который ни одной научной работы за всю жизнь не написал, - достойный руководитель науки. Весь этот синклит - просто незабудки над ручьем.

Ну и, конечно, Вячеслав Никонов. Я когда-то у него училась - он у нас на истфаке МГУ вел семинары по новейшей истории и выглядел, надо сказать, относительно прилично. Что-то такое говорил не самое мракобесное. Году примерно в 1980-м мы на семинаре обсуждали итальянскую компартию. И кто-то из нас стал критиковать ее за ревизионизм - вот, мол, отступают от великого учения. И Слава Никонов (он тогда еще был аспирантом) сказал: ребята, мы, сидя в этой аудитории, вряд ли имеем право ругать итальянскую компартию за ревизионизм или что-то другое - ведь они все-таки в поле работают. Это прозвучало очень неплохо, потому что тогда у нас обычно совсем другое говорили. Но вот время взяло свое, и теперь Вячеслав Алексеевич нам несет такую имперскую мракобесную пургу, занимается фуфлом со своим фондом "Русский мир"... Станислав Белковский как-то назвал Никонова "внуком Молотова-Риббентропа". Что ж, как бы ни был одиозен г-н Белковский, сказано удачно.