Сегодня я пойду на Пушкинскую, на согласованный митинг «Гражданского действия».

31-го я пойду несогласованным одиночным пикетом на Триумфальную, в поддержку Стратегии-31.

4 февраля я пойду на согласованное шествие-митинг «За честные выборы».

Все эти даты взаимосвязаны и, так сказать, «политически», и психологически.

Но именно несогласованное 31-е число является для меня смысловой осью происходящего в стране, осью моего личного выбора. Тут необходимо объясниться.

Я не был никогда сторонником нацболов и не являюсь программным политическим сторонником Э. Лимонова. Хочу подчеркнуть: по своим политическим и гражданским убеждениям я «классический либерал» в европейском, не американском, смысле слова. В Америке либералами по историческому недоразумению называют как раз социалистов. Впрочем, я не против и успешного европейского социального капитализма германско-скандинавского типа.

Но мы говорим, живем и действуем, к счастью или к несчастью, в современной России. И дилемма, которая сейчас в который раз стоит перед Россией и перед каждым из нас, огромна. В осевой последовательности чисел 28-31-4 она выражена в полной мере.

Лично для меня она, эта дилемма, принципиальна, но я считаю ее предельной как для российской ситуации в целом, так и для «декабристcкой» ситуации последнего месяца.

Это дилемма человеческого достоинства и нежелания лгать перед лицом власти, нарушающей собственный основной закон, который по определению является законом прямого действия, НЕ зависящим от каких бы то ни было подзаконных актов и административных директив.

Судьба России как цивилизованного гражданского общества, наша человеческая судьба и нравственная судьба наших детей и внуков напрямую зависят от того, как каждый из нас решает эту дилемму и как она решается и будет решена на коллективном уровне.

И ПОТОМУ Я ПОДДЕРЖИВАЮ ЭДУАРДА ЛИМОНОВА В ТОЙ ЧАСТИ ЕГО ПОЗИЦИИ И ЕГО ПОВЕДЕНИЯ, ГДЕ ОН ЗАНИМАЕТ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНО КОНСТИТУЦИОННУЮ ПОЗИЦИЮ.

Различие наших позиций, если я правильно понимаю Лимонова как руководителя политического движения, в том, как мы понимаем слово «победа». Для Лимонова и «Другой России» победа возможна, потенциальна, она впереди, она мыслится как будущая цель, связанная с захватом или получением реальной власти.

Для меня же реальной победой, причем нравственной, а следовательно, не только личной, а именно общественной, гражданской, политической является сам факт следования конституционной логике в момент индивидуального противостояния беззаконию.

Поэтому 31-е число / 31-я статья Конституции является для меня символической осью выбора и для России в целом. Основной выбор для страны - это выбор между привычкой к циничному «прагматическому» компромиссу с тотальным беззаконием, ложью и симулякрами газово-нефтяной власти - и шансом жить в цивилизованной стране с реальным, подлинным, достойным и потому всегда непростым экономическим и нравственно-политическим будущим.

Беззаконием является сама ситуация согласования с властями митингов, если это согласование идет не в конституционной форме уведомления, а в форме получения/неполучения от властей разрешения на митинги, групповые или индивидуальные пикеты.

Это игра и манипуляция власти с нами, игра, которая для власти принципиальна, так как это та самая лазейка, через которую беззаконие и произвол просачивается и реально и страшно влияет на нашу жизнь.

Однако я иду сегодня на беззаконно-компромиссный митинг «Гражданского действия» и буду по предложению симпатичных мне лидеров этого движения, к которому я присоединился, выступать.

Я иду на беззаконно-компромиссный митинг-шествие «За честные выборы» 4 февраля вместе с симпатичными мне Женей Чириковой, Гарри Каспаровым и Борисом Акуниным.

Я иду на эти мероприятия, так же как я был на пр. Сахарова, потому что просыпающееся гражданское движение в России необходимо поддерживать по-человечески и просто количественно. Но надо четко отдавать себе отчет в качестве собственного выбора.

31-го числа индивидуальный пикет за соблюдение 31-й статьи Конституции (несомненно, этим пикетом я обязан идее Стратегии-31, а следовательно, лично Э. Лимонову) представляется мне качественным выбором, той точкой, через которую есть пусть минимальный, еле заметный, косвенный, но реальный шанс повлиять на качество будущего политического выбора всей страны.

Это казусы, маленькие индивидуальные казусы всех, кто решается выйти 31-го числа на пикеты, но это казусы, которые и сами по себе, в себе (буквально an sich, по Канту), и в перспективе, в обществе в целом имеют статус чести, чистоты, свободы, законности, понятой как система правил высокой социальной игры, которая и есть реальная гражданская (от слова город, град), цивилизованная (от латинского слова civis – город), политическая (от древнегреческого слова polis – город) жизнь.

23 января в «Независимой газете» была опубликована вторая предвыборная статья кандидата на пост президента РФ Владимира Путина.

Очевидное желание понравиться если не всем, то многим, наполняет статью противоречивыми утверждениями и разнообразными цитатами из высказываний историков, философов и политических деятелей в неточной и тенденциозной передаче. Поэтому бессмысленно было бы выделять тезисы, с которыми можно согласиться, и противоречащие им, высказанные в одном тексте.

Страшно другое: среди благих пожеланий развития культуры, укрепления судебной системы и строительства эффективных правоохранительных органов единственным практическим намерением оказалось введение уголовной ответственности за нарушение миграционных правил и норм регистрации. С этой целью В. Путин предлагает провести ревизию Административного и Уголовного кодексов. «Естественно, - добавляет г-н Путин, следуя общему построению текста, - не ущемляя конституционных прав граждан на выбор места жительства».

Каким образом можно ввести уголовную ответственность граждан за реализацию одного из их основополагающих прав человека, не ущемляя его, читателю не сообщается.

Известно ли г-ну Путину, что одним из первых решений Конституционного суда, образованного в 1991 г. еще в советское время, было решение о неконституционности разрешительного порядка прописки? Закон РФ о Конституционном суде был принят в 1994 г., но в 1993 г. прописка уже законодательно была заменена регистрацией. В 1995 г., вступая в Совет Европы, Россия взяла на себя обязательство покончить с институтом разрешительной регистрации, по сути дела в подзаконных актах только терминологически заменившей прописку. Большую роль в продвижении этого требования сыграли многочисленные решения Конституционного суда России, имеющие целью как можно дальше уйти от института прописки и придать регистрации уведомительную форму и информационный смысл. Медленно, но Россия выходит из крепостного права института прописки и движется в разумном направлении.

И вот теперь человек, претендующий на пост Президента России, предлагает перечеркнуть все достижения последних лет, пренебречь решениями Конституционного суда РФ, обещаниями, данными Совету Европы, и вернуться к советскому институту прописки.

Какое отношение имеет регистрация к контролю соблюдения порядка? Хотим ли мы, чтобы полицейские из патрульно-постовой службы на каждом углу проверяли регистрацию в Москве у брюнетов, а в Чечне, видимо, у блондинов, вместо того чтобы следить за порядком и ловить бандитов?

Неужели г-ну Путину непонятно, что ограничение свободы передвижения граждан внутри своей собственной страны откроет неограниченные возможности для произвола чиновников? Дальнейший рост коррупции, незаконные поборы и вымогательства – вот неизбежные последствия подобных шагов. Такое ограничение прав граждан России окончательно перечеркнет надежды на то, что наша страна сможет превратиться из «сырьевого придатка» в современное, динамично развивающееся государство.

Скорее всего, кандидат Путин все это прекрасно понимает, но, будучи выразителем интересов бюрократии, он видит будущую Россию именно как полуфеодальное государство, в котором прикрепленное к территориям население находится в зависимости от чиновных «баронов» и наместников федерального центра. Но понимает ли он, что народ не станет мириться с такой политикой, она неизбежно приведет к еще большему социальному напряжению, которое закончится неминуемым взрывом.

Олег Орлов, Председатель Совета Правозащитного центра «Мемориал»
Светлана Ганнушкина, Комитет «Гражданское содействие»
Лев Пономарев, Общероссийское движение «За права человека»
Людмила Алексеева, Председатель Московской Хельсинкской Группы
Валерий Борщев, Фонд «Социальное партнерство», член МХГ
Юрий Вдовин, «Гражданский контроль», член Правозащитного Совета Санкт- Петербурга
Юрий Шмидт, адвокат, член Правозащитного Совета Санкт-Петербурга

Если бы я не была адвокатом Таисии Осиповой и не знала досконально ее дело, то после выступления Юлии Латыниной на «Эхе Москвы» я решила бы, что Таисия Осипова – наркоманка, торговка наркотиками, живущая не с мужем, а с каким-то наркоманом, которая пытается подать себя как жертву политических репрессий. Видимо, такого мнения Латынина и добивалась. Ее текст очень напоминает релиз пресс-центра МВД по делу Таисии Осиповой – по сути одно и то же. Я считаю, что не только по-журналистски некорректно, но и по-человечески неправильно.

Латынина жалуется, что долго не могла получить обвинительное заключение и приговор. Хочу пояснить, почему я как адвокат стараюсь не давать никаких судебных документов из дела, тем более когда идет судебное следствие.

Адвокат несет уголовную ответственность за разглашение материалов из уголовного дела в ходе предварительного следствия в порядке ст. 310 УК. В ходе судебного следствия адвокат использует доказательства по уголовному делу для выстраивания линии защиты с подзащитным, поэтому представление любых доказательств из материалов дела на публичное обозрение является разглашением адвокатской тайны и адвокат несет за это ответственность, вплоть до лишения статуса. Считаю неэтичным размещение в СМИ и предоставление их представителям процессуальных документов обвинительного характера в то время, когда подзащитный вину не признает, поскольку в силу некомпетентности восприятие данных документов может быть необоснованно неоднозначным. Наглядный пример – интерпретация Юлии Латыниной.

Я понимаю так, что Латынина, ссылаясь на обвинительное заключение и приговор суда, пыталась преподнести это как объективное журналистское расследование на основе документов. Но это попытка с негодными средствами: очевидно, что она не знает всех обстоятельств уголовного дела, не обладает знаниями для объективной оценки этих документов.

Обвинительное заключение составляется следствием на основе добытых ими доказательств, оценка которым дается в суде. То есть в этом документе указано, почему следствие считает, что совершено преступление; позиция стороны защиты в нем не представлена. К тому же на стадии следствия Таисия вообще не давала показаний: такова была ее позиция и ее адвоката, который был на следствии. Что касается приговора, поскольку он обвинительный, то доводы защиты в нем представлены не в полном объеме. По моим оценкам, в приговоре была упомянута только одна десятая часть наших аргументов. Кроме того, замечу, что в ходе судебного процесса мы заявили 56 ходатайств, из них удовлетворено было шесть.

Латынина в своем изложении постоянно перескакивает с обвинительного заключения на приговор, с приговора на обвинительное заключение. Такой подход некорректен и говорит о том, что человек совершенно не разобрался в полученных документах, не понял их сути и назначения. Я уж не говорю о тех выражениях, которые она использует при характеристике Таисии, – это просто за пределами элементарного человеческого приличия.

Ни в обвинительном заключении, ни в приговоре, на которые ссылается Латынина, ни о каких взаимоотношениях между Мандриком и Осиповой ничего не говорится. Свидетель Мандрик появился в деле в ходе судебного следствия, когда выяснилось, что при обыске в доме Осиповой велась видеосъемка. При просмотре видео в доме увидели человека, который не был включен в протокол обыска и о котором не говорил никто из свидетелей стороны обвинения. В связи с этим свидетелей пришлось допрашивать дважды, и сторону защиты возмутило, что оба раза они давали противоречивые по содержанию показания. При первом допросе они говорили, что в протоколах обыска все написано правильно, а на втором вспомнили про Мандрика, находившегося в доме.

В компетенцию суда в рамках уголовного дела не входит выяснение того, кто с кем в каких отношениях находится. Это не относится к предмету уголовного расследования, поэтому этого и не могло быть в процессуальных документах. Когда журналистка строит на эту тему свои предположения и оглашает их, это не свидетельствует о ее объективности и позволяет думать, что она преследует какие-то посторонние цели. Между тем позиция стороны защиты основана прежде всего на том, что способы, использованные для привлечения Таисии Осиповой к уголовной ответственности, были незаконны.

На стадии судебного следствия в деле появился документ, в котором было указано, что у Таисии опийная наркомания второй степени и гепатит «С». Эта справка была выдана медицинским учреждением СИЗО, где содержалась Таисия, без какого-либо медицинского, в том числе наркологического, освидетельствования и без анализов.

Сторона защиты очень долго добивалась, чтобы в отношении Осиповой было проведено медицинское освидетельствование. Только благодаря настойчивости адвоката Натальи Шапошниковой по решению Ленинского районного суда Смоленска было проведено медицинское освидетельствование. По его результатам диагнозы «опийная наркомания» и гепатит «С» не нашли подтверждения. В приговоре результаты медицинского освидетельствования в этой части не отражены. Не может же гепатит «С» вот так ниоткуда появиться и в никуда исчезнуть.

Латынина, видимо, пытается доказать, что никакой политики в деле нет. В приговоре суд лишь вскользь упоминает об этом, моих доводов, изложенных в прениях, в приговоре нет. Поэтому я хочу сказать, что политическая тема в данном уголовном деле появилась не из вымыслов стороны защиты или Сергея Фомченкова. Политическая мотивация возбуждения уголовного дела появилась с подачи оперативных сотрудников центра «Э», которые говорили об этом в своих показаниях на следствии и в суде. Это также видно из документов, представленных в суд стороной обвинения, где указано, что по имеющейся оперативной информации Таисия Осипова получает деньги от своего супруга Сергея Фомченкова, на которые покупает наркотики, а на средства от сбыта наркотиков финансирует деятельность запрещенной в стране партии «Другая Россия».

Об этом оперативные сотрудники говорили Таисии при проведении обыска в доме Осиповой, о чем она говорила в суде. По ходу обыска она спросила оперативного сотрудника: «Когда этот спектакль прекратится?». Он ответил: «Когда твой муж приедет, тогда спектакль и прекратится».

Плюс к этому во время обыска был изъят ноутбук, в отношении которого была назначена экспертиза. Перед экспертами были поставлены вопросы о наличии в данном ноутбуке информации о деятельности партии «Другая Россия». Если обыск проводился с целью поиска наркотиков, то на каком основании следователь назначил экспертизу относительно содержащейся на нем информации о деятельности партии «Другая Россия»? Почему предварительное следствие по данному уголовному делу вели сотрудники центра «Э»? В России есть целое подразделение ФСКН, которое специализируется по делам о наркотиках. На каком основании оперативными сотрудниками при проведении обыска были похищены книги Лимонова, о чем говорила Таисия Осипова в суде?

Стороной обвинения в суд были представлены в суд четыре постановления суда о разрешении прослушивания телефона Осиповой начиная с 31 января 2010 года. Практически почти целый год слушали Таисию, вплоть до момента задержания. При этом в материалах дела есть только один фрагмент записи телефонного разговора от 6 сентября 2010 года. При этом Таисии вменяются эпизоды от 27 и 29 октября и от 16 и 23 ноября 2010 года. Какое отношение сентябрьская аудиозапись имеет к обстоятельствам дела? Сотрудники Брянской лаборатории судебных экспертиз отождествить голос на записи с голосом Таисии Осиповой не смогли. Сторона защиты рассматривает это доказательство стороны обвинения как недопустимое. Фактически неизвестно, кто вещает на этой аудиозаписи. В деле нет детальной расшифровки этого фрагмента разговора – просто переписаны фразы, из которых непонятно, кому принадлежит голос, о чем идет речь.

Сторона защиты ставит под сомнение правомерность проведения такого количества «контрольных закупок» по уголовному делу в отношении Осиповой и расценивает их как провокацию. В этих мероприятиях центра «Э» участвовали одни те же лица (закупщики, понятые, свидетели). Если правоохранительные органы работают с целью пресечения преступлений, достаточно было одной закупки. Зачем их было проводить четыре? Вероятно, это было сделано для того, чтобы набрать нужный объем героина, чтобы статья была потяжелее, срок побольше.

Совершенно непонятно, почему были «засекречены» свидетели. По закону это делается, если есть реальная угроза их жизни, здоровью или имуществу в связи с дачей ими показаний. Кому могла угрожать Таисия? Доказательств наличия опасности жизни, здоровью и имуществу засекреченных свидетелей в деле нет. Версия Латыниной в этой части со ссылкой на некоего Ройзмана является абсолютно несостоятельной.

Довод Латыниной о том, почему же Таисия, зная о предполагаемой провокации со слов Ховренковой, не подняла шум, имеет очень простое объяснение, о чем она говорила в суде. Она просто не верила, что все это реальные факты, расценивала это как сплетни и слухи и никак не предполагала, что все это перерастет в уголовное дело.

Отдельно хотелось бы сказать о биллингах телефонных переговоров свидетелей и понятых, якобы присутствовавших при проведении контрольных закупок. Сторона защиты заявила ходатайство о предоставлении биллинга телефонов, указанных в процессуальных документах лиц. По результатам предоставленной распечатки телефонных соединений стало очевидно, что во время закупок понятые не находились в месте проведения процессуальных действий, а перемещались – это фиксировали разные базовые станции компаний, абонентами которых являлись понятые и свидетели. Именно с этого момента у защиты появились сомнения относительно правомерности оперативных мероприятий в форме «контрольной закупки» и вообще факта их проведения.

В ноябре 2011 года суд стал активно вызывать представителей технических служб всех компаний-операторов мобильной связи для дачи пояснений относительно телефонных соединений. Они давали противоречивые показания, но все подтвердили что фиксация телефонных соединений разными базовыми станциями может свидетельствовать о перемещении абонента исходя из сведений о телефонных соединениях и СМС сообщениях можно определить примерное местонахождение абонента.

Страшно, что в такой ситуации, какая случилась у Таисии Осиповой, может оказаться каждый человек. И тут дело не столько в политической составляющей, а в том какие методы используются для привлечения к уголовной ответственности. Дела по наркотикам очень распространены, они используются в разных ситуациях, схемы по ним отработаны, и оперативники, принимающие участие в этих схемах, чувствуют себя безнаказанными.

Показательной в материалах уголовного дела является характеристика, которую якобы написал на Таисию участковый Писарев. В ней дается крайне негативная характеристика Осиповой, по которой можно предположить, что у нее дома действительно может быть «наркопритон». Сторона защиты ходатайствовала о вызове участкового в качестве свидетеля. В судебном заседании он пояснил, что на момент написания характеристики уже не работал участковым на той территории, не писал такой характеристики и подпись не его, хотя фамилия и инициалы указаны верные. То есть следствие спокойно приобщило к материалам дела сфальсифицированный документ. Где гарантия, что все остальные документ достоверны? По закону все сомнения должны толковаться в пользу обвиняемого.

Для того чтобы знать это уголовное дело, надо было быть в процессе, изучать документы, присутствовать на судебных заседаниях. Из журналистов на каждом заседании была только Дженни Курпен, которая все видела, собирала информацию и писала об этом деле. Она действительно все знает и может говорить о деле Осиповой аргументированно.

Юлия Латынина изучила обвинительное заключение, составленное стороной обвинения, приговор, в котором указаны в основном доводы обвинения, и на этом основании провела «объективное журналистское расследование». К стороне защиты за комментариями она не обращалась.

Если бы Таисия Осипова была осуждена за пиратство (в сомалийском, а не в компьютерном смысле) или за жестокое отношение к своей корове, говорить об ее деле было бы, наверное, трудней: практики по таким делам нет, так что предмет и специфика доказывания не отработаны. Но Осипова осуждена за наркотики, которые якобы готовилась или покушалась продать. Как рассматриваются в судах и как должны рассматриваться такие дела, известно очень хорошо. По статье 228.1 УК (о распространении наркотиков) дел сотни тысяч. Известно, какие нарушения закона при производстве по этим делам типичны, на что сотворенное в приговоре закрывают глаза кассационные и надзорные инстанции.

И какие подходы рекомендует Верховный суд, обеспечивая единство судебной практики, как толкует он уголовный закон по делам о наркотиках, тоже известно. Хотя ВС по существу рассматривает всего 0,5% поступающих надзорных жалоб (остальные отфутболиваются), прошедших через судебно-бюрократическое сито достаточно для того, чтобы его позиция по антинаркотическим делам была ясна. Она сформулирована в сотнях определениях уголовной коллегии, десятках постановлений президиума и в специальном постановлении пленума от 15 июня 2006 года № 14. Эти решения воспроизводятся на уровне судов субъектов РФ, так что районные судьи, грамотея, более или менее усваивают волю своей вертикали и пространство лавирования между нею и государственным обвинением. Иными словами, судьи в подавляющем большинстве умеют на относительно законном основании слушать дела и выносить приговоры, не подставляя своих председателей и вместе с тем не портя показатели раскрываемости прокуратуре, полиции, наркоконтролю, где работают их коллеги – супруги, соседи, однокурсники, собутыльники.

Приговор Таисии Осиповой, постановленный судьей Заднепровского районного суда Смоленской области Евгением Николаевичем Дворянчиковым – опытным профессионалом, засудившим массу народа по одной из самых ходовых, конвейерных статей, – это странный приговор. Читаешь его (особенно если знаешь столько дел по наркотикам, что можно читать их с закрытыми глазами) - и не можешь отделаться от мысли, что перед тобой приговор оправдательный. Изложенная в нем позиция защиты выглядит намного убедительней доводов обвинения. Немаловажная часть представленных обвинением доказательств судом мотивированно отклонена (об этом ниже).

Очевидно при этом, что судья Дворянчиков заведомо не готов был решиться на оправдание Осиповой. И нет нужды объяснять почему. Он поступил так, как обычно поступают зажатые в угол судьи: неправильно квалифицировал вмененные подсудимой деяния, то есть дал требуемый обвинением (или теми, кто стоял за обвинением) срок, обеспечив себе индульгенцию тем, что приговор не сможет устоять по формальным основаниям. Дело рассматривалось судом с обвинительным уклоном, обвиняемая была удалена из судебного заседания при допросе двух основных свидетелей, ходатайства защиты отклонялись, в приговоре намешано много всякой лабуды – все это также основания для его отмены. Главное же в том, что обвинение было предъявлено по нескольким эпизодам покушения на сбыт и гособвинитель в процессе требовал именно такой квалификации - суд же признал Таисию Осипову виновной в приготовлении к сбыту.

(Читать полностью)

Пока напишу коротко, ибо надеюсь, что журналистка Юлия Латынина просто не разобралась в деле Таисии Осиповой.

Уголовное дело Таисии, в котором кроме "бла-бла-бла" оперов и аффилированных с ними персонажей нет вообще ничего доказывающего ее вину, стало для власти очередной политической занозой. Тем более на фоне прошедших в декабре акций, где помимо протеста против фальсификации выборов громко прозвучало требование освобождения политзаключенных, в том числе и Таисии.

Последовательно защищая свою жену, я в течение года старался описывать каждое судебное заседание по ее делу. Вот здесь наиболее полная подборка моих публикаций. Помимо этого есть целая серия репортажей на сайте группы "Война", посты в моем блоге на "Эхе Москвы" и пр.

На суд к Таисии приезжали разные люди, которые сами смогли составить свое мнение о процессе. Вот публикации по их впечатлениям: "Ее как заложницу посадили", "О деле Таисии Осиповой", "Суд обнаружил подлог в деле Таисии Осиповой и отложил судебное заседание". "Решение по Таисии Осиповой".

Все эти люди никогда не были знакомы с Таисией и не имеют отношения к партии "Другая Россия".

29 декабря 2011 года, в последний официальный рабочий день, ближе к полуночи, судья Заднепровского районного суда Смоленска Дворянчиков вынес Таисии Осиповой приговор - 10 лет лишения свободы.

6 января 2012 мне по электронной почте написала Юлия Латынина с просьбой ознакомить ее с обвинительным заключением и приговором, а также сообщить ей телефоны адвокатов. В ночь с 8 на 9 января (ранее не смог, так как у меня гостила на новогодних праздниках наша дочь Катрина) выслал Юлии эти тексты и телефоны, предложил прислать ей также необходимые протоколы судебных заседаний, и посоветовал ей самой связаться с адвокатами для объективного понимания общей картины. Таким образом, от первого моего контакта с Юлией до высылки ей документов прошло двое с половиной суток. Подробности же самой переписки с Юлией я изложил здесь.

14 января на сайте "Эха Москвы" были вывешены присланные мною документы: обвинительное заключение и приговор. Я сознательно выслал именно эти документы, отражающие точку зрения стороны обвинения, чтобы дальше можно было объективно обсуждать дело Таисии. Прочитав последовавшие комментарии, я убедился, что даже из мнения стороны обвинения (коим являются обвинительное заключение и приговор) прекрасно видны невиновность Таисии и признаки фальсификации уголовного дела.

В следующей своей передаче Юлия Латынина решила изложить свою интерпретацию дела Таисии. Выскажу свои возражения.

"А вот заключения и приговора на сайте нет". Текст приговора я сам получил лишь 6 января - это легко проверить по той ссылке на файлообменник, что я послал Юлии Леонидовне. И приговор, и обвинительное заключение я сам выслал Латыниной. До этого всем, кто просил, я предоставлял все документы по делу. С самим обвинительном заключением не проблема ознакомиться на милицейских сайтах. А те, кто желал разобраться в деле, приезжали на процесс и могли взять у адвокатов любые документы. И сейчас с этим нет проблем.

Далее.

"То есть нам предлагалось составить представление о деле исключительно со слов защитников. Это очень скверный признак, к сожалению, потому что каждый раз, когда я прошу адвоката дело, а он мне отвечает: "Знаете, ребят, мы сейчас сами вам все расскажем", - это означает, что дело нечисто".

Сама Юлия, к сожалению, не позвонила даже адвокатам и не связалась со мной после того, как я выслал ей приговор, что в принципе логично было сделать, если действительно есть желание объективно разобраться в деле.

"У меня почти 2 недели заняли переговоры, но в конце концов Сергей Фомченков прислал мне обвинительное заключение и приговор". Смотрите выше - двух недель не было.

Вообще меня смущает, когда в столь сложном и серьезном деле известный и авторитетный журналист начинает с наезда и передергивания фактов.

Продолжим.

"И тут я прихожу в сильное недоумение, потому что я ловлю защиту за руку на вранье, потому что защита и господин Фомченков неоднократно писали в блогах, что, цитирую, "Таисия по версии ЦПЭ якобы не просто торгует, а на вырученные от торговли деньги финансирует экстремистов вместе со мной". В общем, опер Савченков, хотя и сукин сын, он гораздо более простую мысль высказывал..."

В свою очередь, ловлю Юлию Латынину на голой вере в показания опера ЦПЭ Савченкова. Документы, добытые в ходе судебного следствия, говорят о обратном.

Главное, на что я обратил внимание, - Юлия Латынина в принципе не оспаривает то, что дело было сфабриковано. Единственное, что меня смутило, - что ни в приговоре, ни и обвинительном заключении я не нашел ряда сообщенных Юлией Латыниной фактов. Она вдруг решила скомпрометировать Таисию, обвинив ее в разных грехах, но даже в обвинительном заключении этого нет.

Чтобы объективно разобраться в деле Таисии, необходимо ознакомиться с протоколами судебных заседаний и аргументацией адвокатов. К сожалению, этим Юлия Латынина не заинтересовалась.
Вот, например отказы судьи в ходатайствах защиты. Из шести ходатайств удовлетворено одно.
А вот по результатам единственного медицинского освидетельствования Таисии никакой наркомании и сопутствующего ей гепатита С не обнаружено. Судья Дворянчиков неоднократно отказывал в проведении наркологической экспертизы, понимая, что обвинения может потерять единственный козырь.

"То есть извините, товарищи адвокаты, вы мне утверждали неоднократно, что биллинги показали, что нашисток в месте контрольных закупок не было. А биллинги как раз показывают, что да, таки были. Но, вот, дубы менты в одном из протоколов на 15-20 минут, полчаса неверно указали время контрольной закупки.

Речь идет не о 15 минутах. Даже судья осторожно пишет в приговоре "в течение суток..." Нашисток не было в местах контрольных закупок в указанных интервалах времени. Акты закупок, оформленные ("нарисованные") операми, не соответствуют анализу телефонных соединений понятых-нашисток. Это фактически признал судья Дворянчиков в приговоре, сведя основные эпизоды обвинения (четыре) в один, переквалифицировав их с покушения на приготовление к преступлению. Акты, оформляемые при "закупках", являются достаточно точными документами - в них указываются адрес оформления и четкие временные интервалы. Каждый акт подписывают (заверяют) четыре человека. Поэтому ошибки со временем, тем более системной - повторяющейся каждый раз при всех "закупках", - быть не может, разве что при фальсификации актов. Разброс же по местонахождению понятых в дни контрольных закупок указывает именно на это.

Телефонные соединения оперативников суд проанализировать отказался даже в закрытом режиме. Также суд отказался вызвать понятых для дачи ими разъяснений по поводу расхождения в их показаниях суду и реальному местонахождению в дни "закупок".

Еще раз повторю, что в деле нет никаких доказательств. Эксперты Брянской лаборатории Минюста признали, что в прослушке (почему-то за единственный день 6 сентября - а ведь слушали год!) нет даже голоса Таисии. Причем в уголовном деле указан даже не ее номер телефона.

А что касается отсутствия видеозаписи "закупок" (она якобы не делалась ради скрытности), так неужели один человек с видеокамерой на большом расстоянии, более заметен, чем три человека за спиной закупщика?

Судья последовательно на протяжении всего процесса отказывал в ходатайствах стороны защиты, которые могли бы прояснить истину по делу. Например, в проведении независимой медицинской экспертизы Таисии и проверке на детекторе лжи всех участников процесса. Суд также отказал в истребовании материалов прослушки телефонных переговоров между Тасией и мною.

Больше всего меня, конечно, удивила одна из заключительных фраз Юлии Латыниной: "Еще раз повторяю, я не долго, не очень глубоко изучала дело, поэтому пусть люди читают приговор и решают сами. Вот я могу только одно сказать: прочтите сначала приговор". Уж извините, но я думаю, его стоило прочитать до конца и Вам, Юлия, а далее поинтересоваться, у адвокатов насчет их позиции.

Я готов ответить на любые вопросы по делу Таисии Осиповой и документально доказать ее невиновность. Надеюсь на встречу с Юлий Латыниной в эфире "Эха Москвы".

У нас, сотрудников «Сводной мобильной группы» (СМГ), бывали разные ситуации. В том числе и в Нижнем Новгороде. Но никогда сотрудники милиции не позволяли себе того, что случилось с Антоном Рыжовым. Они прекрасно знают, что это будет обжаловано и состоится суд, который мы выиграем.

Все носители информации, которые были у Антона с собой, в том числе компьютер, были изъяты и опечатаны при въезде в Нижний Новгород из Чечни. Я совершенно не понимаю, почему абсолютно все было изъято, даже без предварительного просмотра. Антона отпустили, продержав чуть больше двух часов. Меня не было в городе, но теперь я вернулся, и сегодня мы будем подавать все необходимые заявления во все инстанции, все уже подготовлено.

На флэшках, которые были изъяты у Антона, среди прочего были материалы дел, которые находятся на стадии проверки, - в том числе в отношении чеченских омоновцев. Там также были жалобы в Европейский суд и переписка с судом, которая является для государственных структур закрытой информацией, потому что речь идет о переписке по поводу жалоб против России. Мы планируем отдельно обращаться в правоохранительные органы с просьбой принять меры и вернуть нам эти материалы. В противном случае мы вынуждены будем обратиться в Европейский суд с жалобой о перехвате переписки государством.

Я это связываю, конечно, с тем заявлением, которое было подано против меня командиром чеченского ОМОНа. Мне просто больше не с чем связывать оба эпизода, кроме как с нашей деятельностью в Чечне. Очевидно, что мы последнее время кое-кого сильно достали. Я прекрасно знаю, что про нас говорит командир ОМОН Цакаев: иначе как «русскими гнидами» он нас не называет. Мы чего-то примерно такого ожидали, но никак не думали, что это произойдет в Нижнем Новгороде. Это неприятное ощущение, когда тебя достают дома.

По заявлению против меня о разглашении гостайны наиболее вероятное развитие событий – это отказ в возбуждении уголовного дела. Основания в заявлении бредовые, и я не знаю, что там господа омоновцы сочли гостайной. Наверное, то, что они позволяют себе грубо и демонстративно нарушать федеральные законы. Я много говорил про чеченский ОМОН, и они знают, что это лишь малая часть того, что я могу рассказать. Наверное, с их точки зрения, информация о том, что в МВД республики служат бандиты и фальсификаторы, им представляется государственной тайной? Я об этом неоднократно говорил и буду говорить. Тайны в этом я не вижу и считаю, что за это надо отвечать.

Теперь, насколько я понимаю, будет проводиться проверка. Следователь будет задавать мне вопросы. Безусловно, я готов в любой момент выехать в Чечню давать объяснения, если это потребуется. Я надеюсь, что хватит здравого смысла и требования следователя будут исходить из закона, а не из пожеланий высокопоставленного милицейского начальника.

Но тем не менее есть вероятность, что дело будет возбуждено. В этом случае группа заинтересованных лиц из МВД Чечни, конечно, будет пытаться добиться моего ареста. Я думаю, что именно это и является их заветной мечтой и смыслом этого заявления, потому что даже они наверняка понимают, что судебной перспективы у этой затеи нет. Вряд ли даже в самых смелых мечтах они могут рассчитывать на обвинительный приговор.

В случае возбуждения уголовного дела они попытаются меня арестовать и какое-то время продержать на территории Чечни, чтобы господин Цакаев мог высказать мне свои претензии в более жестких условиях. Я думаю, что такое развитие событий маловероятно, но не исключено. Табель о рангах в Чеченской Республике определяется близостью к Рамзану Кадырову, и в связи с этим Цакаев в Чечне является очень влиятельным человеком. Дело даже не в том, что он командует ОМОНом, дело в том, что он считается приближенным Рамзана Кадырова. Он учился с ним в одном классе, а это в Чечне гораздо круче, чем быть полковником милиции.

Все разумные меры безопасности мы предпринимали и предпринимаем вот уже несколько лет – практически с начала работы СМГ. Мы понимаем, с кем имеем дело, на что эти люди готовы. Мы это видели и знаем. На работу группы в Чечне это не повлияет. СМГ продолжает работать в штатном режиме.

Уважаемый сенатор Керри!

Очень просим Вас поддержать законопроект S. 1039 "Ответственность за соблюдение верховенства закона" им. Сергея Магнитского 2011 года". Как Вы знаете, этот законопроект пользуется широкой поддержкой со стороны обеих партий. Нас глубоко тронуло Ваше заявление в прошлом году, о котором сообщила газета Washington Times: "Уважение прав человека является краеугольным камнем нашей внешней политики. Комитет глубоко озабочен случившимся с Сергеем Магнитским, и мы настоятельно рекомендуем поддержать решение администрации использовать свои полномочия для запрета на въезд в США для нарушителей прав человека".

Критически важно обеспечить уважение наследия Сергея Магнитского принятием этого закона, носящего его имя, чтобы обеспечить привлечение к ответственности всех российских нарушителей прав человека.

Для нашей страны имеет огромное значение утверждение верховенства права. Сейчас ни одна проблема взаимоотношений гражданского общества и правительства в нашей стране не может быть решена, пока российский суд руководствуется не Конституцией и законами РФ, а указаниями тех, кто находится у власти. 23 декабря 2011 г. девять авторитетнейших юристов, российских и зарубежных, представили на слушаниях Общественного совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте РФ заключение по второму делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, материалы которого были ими тщательно изучены (текст заключения составил 427 страниц). Вывод этих юристов состоит в том, что в этом судебном разбирательстве нарушены общепринятые нормы правосудия, а его результатом явилась судебная ошибка, которая должна быть пересмотрена. Однако судьба Ходорковского и Лебедева определяется не законом и даже не судом, а Кремлем.

Уже составлен список ответственных за преследования Ходорковского, Лебедева и других по "делу ЮКОСа". Принятие законопроекта S. 1039 могло бы действительно изменить судьбу многих из тех, кто подвергся неправомерному осуждению и лишению свободы. Оно способствовало бы оздоровлению российской судебной системы и могло бы также оказать самое благотворное влияние на общественную и политическую обстановку в стране, продемонстрировав российскому гражданскому обществу приверженность США принципам верховенства закона и ответственности.

Обстановка наша благодаря пробудившейся активности общества может измениться к лучшему: массовые митинги, прошедшие во многих российских городах с протестами против фальсификации результатов выборов в пользу партии "Единая Россия", свидетельствуют, что закончился длительный период гражданской апатии. Гражданская активность направлена против захвата власти В. Путиным и его приспешниками, никогда прежде не участвовавшие в протестах граждане требуют соблюдения Конституции и законов РФ, требуют совершенно мирно, но очень решительно.

В нынешней ситуации активная поддержка нашего гражданского общества Соединенными Штатами Америки и другими демократическими государствами очень повысила бы наши шансы на успех в противостоянии граждан и коррумпированных сил, цепляющихся за власть. Повторим еще раз: принятие Закона "Ответственность за соблюдение верховенства закона" им. Сергея Магнитского 2011 года" сейчас необходимо как никогда, потому что это послало бы мощный сигнал российскому гражданскому обществу в так смело начатой им нелегкой борьбе за обновление России.

Надеемся, что можем рассчитывать на Вашу поддержку.

С уважением, искренне Ваши,

Людмила Алексеева
Лев Пономарев
Нина Катерли

Евгений Левкович - это человек–вопрос. Он обожает риторические вопросы.

Его стиль: «Вы верите? Я - нет. Вы понимаете? Вспомните? Ответьте? Какие же вы друзья?..» И так далее.

Теперь он уже и до менторства докатился. Впрямую поучает, что должны, по его мнению, делать «истинно близкие» к Маркелову люди. Построил свою статью «Почему я не иду на антифашистское шествие» так, как будто друзья Маркелова, подписавшие несколько истеричное заявление, ни за что не пойдут на сегодняшнее шествие. По моим сведениям - наоборот. Эти подписанты пойдут на Антифашистский марш. (Сбор участников шествия в 19.01 на Никитском бульваре, напротив дома №12 (м. «Арбатская»). Начало митинга в 20.00 в Новопушкинском сквере (м. «Пушкинская»). Публичное мероприятие согласовано.)

И я туда пойду. Потому что нацисты теперь маскируются под демократов и через гражданские институты требуют свободы для своих убойцев. В первую очередь для Тихонова и Хасис. А я, хоть и против пожизненного заключения, считаю, что адекватный государственный приговор Тихонову с подельницей - по 20 лет тюрьмы.

Вот отношение Евгения Левковича к тому, что Тихонов и Хасис - члены организованного, вооруженного преступного сообщества. Ироничное:

«Таких «доказательств» в деле - десятки. На них можно закрыть глаза, если, играя в предложенную мной игру, встать на другую сторону - обвинения. Тогда Тихонов и Хасис (и это действительно не вызывает сомнений) как минимум часть националистического подполья, на котором несколько убийств. В домашних компьютерах у подсудимых фотографии отрубленных голов гастарбайтеров и стратегия прихода нацистов к власти путем насильственного свержения строя. На суде они называют себя «журналистом» и «правозащитницей», хотя ослу ясно, что насилие для них - такая же повседневность, как для меня просмотр футбольного матча. Алиби у них нет и вовсе. В общем, нет сомнений: они убили Маркелова.

Но у меня другой настрой: я дал себе слово. И к следователю Краснову, в свое время «блестяще» раскрывшему покушение на Чубайса - так, что две разные коллегии присяжных отпускали подсудимых, у меня нет доверия».

Вот так вот. Раз нет доверия к следователю - значит, надо Левковичу бросаться в объятья к бандитским пособникам, которые твердят о невиновности своего ближайшего друга. Нужно срочно посидеть перед камерами первого канала ТВ на одной скамейке с лжесвидетелем Алексеем Барановским. Ведь Тихонов, по Левковичу, хоть и плохой человек и националист, но непосредственно в убийстве невиновен.

А вот его отношение к материалам, собранным ФСБ и Красновым, через девять месяцев(!) - теперь уважительное: «...я, впрочем, тоже считаю его опасным преступником), но нет никаких весомых доказательств того, что в Маркелова стрелял именно он. Знал о готовящемся преступлении? Скорее всего. Участвовал в подготовке? Возможно. Состоял в некоей банде? Наверняка. Стрелял? Ничего, ровным счетом ничего об этом не говорит. И если вам достаточно только того, что за убийство вашего друга сидит «нацист», то какие же вы тогда друзья?»

Подозреваю, что в январе 2011 года, прокукарекав про расправу, он взялся читать внимательно материалы, переданные в суд ненавистным ему следствием. Подвинуло точку зрения первое их настоящее прочтение. Увы, к общему сожалению, нет у нас следственного дела в полном объеме, здесь Евгений прав.

В добрый путь! Четайте исчо, господин Левкович! Пешите, как идут дела. На свой странный вопрос - откуда у Тихонова, не стрелявшего в Халилова, пистолет, из которого совершено убийство, - вы уже ответили сами: он хранил и перераспределял оружие в своем «сообществе». Там же есть ответы на остальные вопросы: о кличке «Вася» и особенностях подпольной конспирации. И дай Бог, может, увидим новую редакцию сомнений Левковича относительно того, что и как делал Тихонов 19 января 2009 года.

Только в процессе поисков истины прошу не усердствовать в выражении совершеннейшего почтения к Маркелову. Достаточно уже излишне публичного заявления о своем частном визите на кладбище. Ну да, все поняли, что вы ищете возможность чем-нибудь покормить проснувшуюся совесть.

А пока Левкович ищет ответы, я советую почитать Общую часть УК, особенно статью 35, ч.5 об организованной преступной группе, которая говорит об ответственности по одной 105-й статье и стрелявших, и «не стрелявших».

(Вопросы генпрокурору Юрию Чайке)

Митинги оппозиции прошли без серьезных происшествий, однако были и отдельные оскорбления представителей власти. За это сейчас уже никак не наказывают?

...Прошло уже несколько лет, как создан Следственный комитет, а не утихают споры о его неком противостоянии с надзирающими органами. Может быть, это и неплохо, что два важных ведомства ревниво наблюдают за работой друг друга - больше гарантий неподкупности.

...Но ведь понятно, что одной только культурой общества и рекомендациями коррупцию не победить. Часть чиновников просто не боится ответственности и ворует напропалую, а с другой стороны, даже самый мелкий чиновник вынужден брать взятки, потому что на его зарплату семью не прокормить.

...Сейчас в обществе, особенно у молодежи, очень популярны так называемые социальные сети в Интернете. К сожалению, блага цивилизации нередко используют для продвижения экстремистских идей и настроений. Генпрокуратура учитывает новые тренды в этой сфере?

Ссылка

Уголовное дело, инициированное ЦПЭ ГУ МВД России по Нижегородской области в отношении ряда активистов-антифашистов в декабре прошлого года, примечательно тем, что на этот раз Центр по борьбе с экстремизмом сам создал экстремистское сообщество, снабдил его уставом, членскими билетами, эмблемой, флагом и информационными ресурсами в Интернете.

А. Быстрову, П. Кривоносову, О. Гембаруку, А. Гайнутдинову и Д. Колесову были предъявлены обвинения по ч.2 ст.282.1, ч.2 ст. 213, п. «б» ч.2 ст.115, п. «б» ч.2 ст.116 и ч.3 ст.35 Уголовного кодекса. Адвокатам удалось помочь своим подзащитным избежать содержания под стражей на время предварительного следствия, однако и здесь не обошлось без противоправных действий сотрудников ЦПЭ. Так, Антон Тарасов, адвокат Артема Быстрова, рассказал: «В кабинете у следователя нам было предложено следующее: если Артем даст признательные показания, то мера пресечения будет избрана в виде подписки о невыезде; если мы отказываемся, то они ходатайствуют перед судом о заключении под стражу. Несмотря на все старания сотрудников Центра «Э», а также следователей - надо сказать, что в суд приехали 5 оперативников, два следователя, прокурор, - суд назначил Артему домашний арест. Мы посчитали это своей первой маленькой победой».

Основаниями для обвинения по ч.2 ст.282.1 стали изъятые при обыске периодические издания культурологического содержания, телефонные сим-карты, складной нож, компакт-диски, модем, компьютеры, пара штанов, нашивка с надписью Antifaschistische Aktion, удостоверение несуществующей экстремистской организации Antifa-R.A.S.H. и другие «материалы экстремистского содержания, запрещенные к гражданскому обороту» и «свидетельствующие о противоправной деятельности группировки». Следствие утверждает, что в январе 2007 года было создано некое «экстремистское сообщество», представляющее собой «сплоченную, устойчивую, организованную группу лиц для подготовки и совершения преступлений экстремистской направленности». Единственным признаком организованности этой «группы» является давнее знакомство обвиняемых между собой. Однако следователю Блиновой этого вполне хватило: «Состав преступного сообщества отличался тесной взаимосвязью его участников, высокой дисциплиной, стремлением участников к единому результату, намерением осуществлять преступную деятельность в течение длительного периода времени».

В качестве целей «преступной группы» следствием названы «пропаганда идей насильственного изменения государственного строя как проявления фашизма», «установление анархии» и «применение насилия по мотивам идеологической ненависти и вражды в отношении социальных групп «скинхеды футбольные фанаты» и «состоятельные граждане России»». Кроме того, в вину активистам поставлены «мероприятия по уклонению от уголовной и административной ответственности», такие как «ни в коем случае не давать показаний, не раскрывать данных соучастников, при задержании уведомлять адвоката». Наличие у одного из обвиняемых юридического образования, вероятно, интерпретировалось как отягчающее обстоятельство. Право не свидетельствовать против себя и своих близких, а также право на защиту гарантированы Конституцией. Однако следователь Блинова сочла намерение использовать это право еще одним преступлением.

Также всем участникам мифической группы вменяются преступления насильственного характера, именуемые в материалах дела "акциями прямого действия". Это три эпизода «нападений» на представителей «социальной группы» скинхедов. «Потерпевшие» не только не опознали нападавших, но, по некоторым сведениям, утверждали, что их показания были получены под психологическим давлением со стороны сотрудников ЦПЭ, а в одном случае и вовсе были подготовлены заранее.

Объяснения одного из фигурантов дела насчет проведенного в его доме обыска свидетельствуют о нарушениях закона сотрудниками полиции: «Обыск проводился одновременно в нескольких помещениях разными сотрудниками, «найденное» удостоверение экстремистской группировки Antifa-R.A.S.H. мне не принадлежит и было подброшено, что могут подтвердить свидетели, присутствовавшие при обыске». Обвиняемый был силой доставлен в отдел ЦПЭ вместе с двумя своими друзьями, где все трое долго удерживались, подвергались психологическому давлению и принуждались к «сотрудничеству» под угрозой уголовного преследования. Также удостоверения несуществующей экстремистской организации были подброшены и другим обвиняемым, которые позднее испытали такое же давление со стороны сотрудников Центра «Э» под руководством следователя Блиновой. Им тоже угрожали физической расправой, принудили подписать заранее подготовленные показания, подтверждающие участие в деятельности «группировки». По фактам нарушений задержанными были направлены жалобы в УСБ МВД и СК, однако ОРЧ (СБ) ГУ МВД и СО СКР по Нижегородской области не обнаружили объективных данных, подтверждающих доводы заявителей, и не усмотрели в действиях сотрудников ЦПЭ состава преступления.

Приступивший позднее к защите одного из обвиняемых петербургский адвокат Дмитрий Динзе в ходатайстве на имя следователя Блиновой просил истребовать из оперативного управления ЦПЭ по Нижегородской области материалы, которые подтверждали бы существование «экстремистской организации», а также материалы проверок по фактам незаконных действий сотрудников ЦПЭ при проведении следственных мероприятий. Он также предложил провести дополнительные допросы свидетелей существования и деятельности организации Antifa-R.A.S.H. Наконец, адвокат считает нужным назначить комплексную экспертизу по таким вопросам, как наличие экстремизма в деятельности организации и квалификация «футбольных фанатов, скинхедов» как социальной группы.

Ходатайство было отклонено в полном объеме. Следователь Блинова объяснила свое решение так: «Ходатайство адвоката является не чем иным, как формой противодействия в расследовании преступлений экстремистской направленности». Блинова расценила закономерные требования адвоката «как способ затянуть предварительное следствие и направить следствие по ложному следу – не в отношении фактических виновников совершения преступлений, а в отношении сотрудников полиции и свидетелей обвинения, что поможет фигурантам по делу избежать уголовной ответственности и уйти от заслуженного наказания». Следователь утверждает, что «оснований для сомнения в виновности обвиняемых и необходимости сбора каких-либо новых доказательств у следствия не имеется».

Тем не менее следствие по делу продолжается, и остается только догадываться, какие аргументы смогут заставить подполковника юстиции Блинову обратиться к здравому смыслу и вернуться к исполнению непосредственных обязанностей следователя, оставив занятия художественным творчеством профессионалам.