Если бы Таисия Осипова была осуждена за пиратство (в сомалийском, а не в компьютерном смысле) или за жестокое отношение к своей корове, говорить об ее деле было бы, наверное, трудней: практики по таким делам нет, так что предмет и специфика доказывания не отработаны. Но Осипова осуждена за наркотики, которые якобы готовилась или покушалась продать. Как рассматриваются в судах и как должны рассматриваться такие дела, известно очень хорошо. По статье 228.1 УК (о распространении наркотиков) дел сотни тысяч. Известно, какие нарушения закона при производстве по этим делам типичны, на что сотворенное в приговоре закрывают глаза кассационные и надзорные инстанции.

И какие подходы рекомендует Верховный суд, обеспечивая единство судебной практики, как толкует он уголовный закон по делам о наркотиках, тоже известно. Хотя ВС по существу рассматривает всего 0,5% поступающих надзорных жалоб (остальные отфутболиваются), прошедших через судебно-бюрократическое сито достаточно для того, чтобы его позиция по антинаркотическим делам была ясна. Она сформулирована в сотнях определениях уголовной коллегии, десятках постановлений президиума и в специальном постановлении пленума от 15 июня 2006 года № 14. Эти решения воспроизводятся на уровне судов субъектов РФ, так что районные судьи, грамотея, более или менее усваивают волю своей вертикали и пространство лавирования между нею и государственным обвинением. Иными словами, судьи в подавляющем большинстве умеют на относительно законном основании слушать дела и выносить приговоры, не подставляя своих председателей и вместе с тем не портя показатели раскрываемости прокуратуре, полиции, наркоконтролю, где работают их коллеги – супруги, соседи, однокурсники, собутыльники.

Приговор Таисии Осиповой, постановленный судьей Заднепровского районного суда Смоленской области Евгением Николаевичем Дворянчиковым – опытным профессионалом, засудившим массу народа по одной из самых ходовых, конвейерных статей, – это странный приговор. Читаешь его (особенно если знаешь столько дел по наркотикам, что можно читать их с закрытыми глазами) - и не можешь отделаться от мысли, что перед тобой приговор оправдательный. Изложенная в нем позиция защиты выглядит намного убедительней доводов обвинения. Немаловажная часть представленных обвинением доказательств судом мотивированно отклонена (об этом ниже).

Очевидно при этом, что судья Дворянчиков заведомо не готов был решиться на оправдание Осиповой. И нет нужды объяснять почему. Он поступил так, как обычно поступают зажатые в угол судьи: неправильно квалифицировал вмененные подсудимой деяния, то есть дал требуемый обвинением (или теми, кто стоял за обвинением) срок, обеспечив себе индульгенцию тем, что приговор не сможет устоять по формальным основаниям. Дело рассматривалось судом с обвинительным уклоном, обвиняемая была удалена из судебного заседания при допросе двух основных свидетелей, ходатайства защиты отклонялись, в приговоре намешано много всякой лабуды – все это также основания для его отмены. Главное же в том, что обвинение было предъявлено по нескольким эпизодам покушения на сбыт и гособвинитель в процессе требовал именно такой квалификации - суд же признал Таисию Осипову виновной в приготовлении к сбыту.

Как следует из приговора, Осипова трижды продала героин агенту под псевдонимом «Тимченкова» и один раз – триметилфентанил агенту «Звягину». После последней по времени закупки произошло задержание Осиповой, сопровождавшееся обыском в ее доме, в ходе которого было изъято еще некоторое количество расфасованного героина. Поскольку, как сказано в приговоре, это была проверочная закупка, преступление считается неоконченным, так как в результате закупки запрещенное вещество было изъято из незаконного оборота. Такова позиция Верховного суда, так квалифицируют необозримое множество подобных дел по всей России: сбыт наркотика в ходе проверочной закупки - это покушение на преступление (часть 3 статьи 30 плюс соответствующая часть статьи 228.1 УК в зависимости от количества закупленного).

По статье 30 УК «приготовлением к преступлению признаются приискание, изготовление или приспособление лицом средств или орудий совершения преступления, приискание соучастников преступления, сговор на совершение преступления либо иное умышленное создание условий для совершения преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам». Покушением же на преступление по той же статье являются «умышленные действия (бездействие) лица, непосредственно направленные на совершение преступления, если при этом преступление не было доведено до конца по не зависящим от этого лица обстоятельствам».

Применительно к распространенной практике, когда после проверочной закупки оставшаяся не сбытой часть изымается в ходе обыска, пленум ВС указал судам: «В случае когда лицо, имея умысел на сбыт наркотических средств... в крупном или особо крупном размере, совершило такие действия в несколько приемов, реализовав лишь часть имеющихся у него указанных средств или веществ, не образующую крупный или особо крупный размер, все содеянное им подлежит квалификации по части 3 статьи 30 УК РФ и соответствующей части статьи 228.1 УК РФ» (то есть как покушение).

Дворянчиков же осудил Осипову за приготовление к сбыту, никак толком не мотивировав такую переквалификацию. В приговоре говорится только, что «ответственность за покушение является более строгой, чем ответственность за приготовление к преступлению» и поэтому суд, «дабы не ухудшить положение осужденной», считает ее действия приготовлением. На фоне назначенного наказания (10 лет лишения свободы) этот аргумент, мягко говоря, не работает.

Изменение квалификации – не ошибка, а заведомая неправильность. Тот же судья Дворянчиков засудил в прошлом году по совершенно таким же фабулам за покушения на сбыт граждан Ковалева (за 4 покушения – 7 лет лишения свободы), Комарова (5 эпизодов – 7 лет), Соколова (5 эпизодов – 6 лет 9 месяцев), Кузмич (2 эпизода – 7 лет), Юсуфову (3 эпизода - 9 лет 3 месяца). Приговоры размещены на сайте Заднепровского суда (приговора Осиповой, к слову сказать, там нет). Так что при более строгой ответственности за покушение, чем за приготовление, Дворянчиков давал за несколько эпизодов покушения меньше, чем получила от него за приготовление Осипова, «положение» которой он не хотел «ухудшить».

С таким же успехом судья Дворянчиков мог бы дать Таисии Осиповой и 20 лет. Ибо, будучи, судя по всему, вменяемым, не мог не понимать, что его приговор будет отменен. Не мог он не видеть и того, что не только квалификация якобы совершенного преступления абсолютно неправильна, но и по существу судить Осипову не за что: доказательств нет, есть оговор.

Так вот, о доказательствах.
Осипова признана виновной в приготовлении к сбыту героина в особо крупном размере (0,36 г + 1,85 г + 1,67 г + «найденные» в ее доме 9,36 г) и в покушении на сбыт триметилфентанила в особо крупном размере (0,8 г). Признана виновной на основании четырех проверочных закупок и обыска в жилище.

Но были ли эти закупки, если:
1) меченых денег не изымалось - кроме одной сомнительного происхождения купюры, найденной в доме при обыске (но об обыске отдельно);
2) видео и аудио фиксация не велась;
3) дактилоскопическая экспертиза пакетиков с наркотиками, якобы приобретенных у Осиповой, не проводилась (по мнению суда, отпечатков пальцев Осиповой там найти бы не удалось, потому что пакетики, в нарушение всех правил, перетрогало множество полицейских).

Суд исключил из доказательственной базы распечатки переговоров, в которых, по версии следствия, Осипова в завуалированной форме договаривалась о продаже наркотиков (суд прослушку исключил, а вот г-жа Латынина на "Эхе Москвы" ссылается на нее как на доказательство). Суд также признал процессуально непригодными результаты опознания Осиповой агентом «Звягиным» (по единственному эпизоду, квалифицированному как покушение на сбыт).

Что же остается? Показания двух засекреченных агентов. Показания сотрудников полиции. Показания понятых, которые якобы видели, как женщина, похожая на Осипову, передавала что-то закупщикам. Привлечение понятых к проверочной закупке как таковой – случай небывалый. Обычно использование их ограничивается удостоверением того, что закупщику были выданы меченые деньги и что он вернулся затем с наркотиком. Торговля же наркотиками обычно происходит без понятых. По приговору же выходит так, что Осипова не догадалась завести покупателя хотя бы в сени, а демонстративно распределяла пакетики на хорошо обозреваемом крыльце своего дома – к вящему удовольствию понятых, расположившихся за забором, в Третьем переулке Гоголя, где стоит дом Осиповой.

С понятыми вообще интересно, так как их роли исполняли лица со специфической аберрацией зрения. Они видели, как Осипова передавала наркотики (хотя здравый смысл подсказывает, что или они не могли этого видеть, или Осипова не стала бы это делать на виду). Но то, что понятые должны были видеть, - как проходил обыск – они видели очень плохо. Так, они не заметили оказавшегося в доме при обыске внушительных размеров мужчину, знакомого Осиповой, хотя присутствие его отразилось в милицейской видеозаписи и скрыть его не удалось. Этот мужчина, по фамилии Мандрик, был на суде свидетелем защиты, где дал показания о том, как проходил обыск, как «сотрудники милиции по собственному усмотрению в отсутствие понятых произвольно расхаживали по различным помещениям обыскиваемого жилого дома». Мандрик также рассказал суду, что милиционеров при обыске было намного больше, чем это отражено в протоколе, в том числе были там и сотрудники центра «Э», обычно не интересующиеся столь обыденными делами. Опять же по словам Мандрика, люди из группы «Э» искали у Осиповой не наркотики, а экстремистские материалы.

Суд не умолчал об этих обстоятельствах (как и о многих других, раскрывающих суть дела), признав факты участия в обыске неучтенных лиц (что по закону недопустимо) и изъятия книг Лимонова (без протокола). Но так как признать обыск незаконным судья не мог (тогда посыпалось бы все дело), то попытался дать этим обстоятельствам оправдание, довольно смешное: дескать, если бы 9 граммов героина, изъятые при обыске, были найдены сотрудником милиции, не названным в протоколе, такое доказательство было бы недопустимо. Но так как наркотик обнаружил (вот удача) идентифицированный милиционер, никаких проблем нет.

При обыске была найдена еще и 500-рублевая купюра, вроде как меченая. Но суд обходит стороной это выгодное для обвинения обстоятельство, так как объяснить одиночество этой купюры фантазии не хватило даже у судьи Дворянчикова. Ведь по приговору выходит, что последняя закупка непосредственно предшествовала обыску, героин Осипова продала, по приговору, за 3 тысячи рублей, и если даже она успела уничтожить деньги, то почему не все?

И еще о понятых. По странной случайности ими оказались политические противники Осиповой и ее мужа Сергея Фомченкова, одного из лидеров "Другой России". Понятые были «наши» (не наши с вами, а нашисты). Суд не отказал себе в удовольствии осветить и это обстоятельство, указав, что «общественно-политические убеждения как подсудимой и ее мужа, так и названных свидетелей-понятых, – возможно, и различающиеся между собой, – никак не повлияли на содержание показаний Шерстневой, Казаковой и Семинистовой».

Так что в сухом остатке – два анонимных свидетеля и несколько непонятно что видевших, не совсем доброкачественных понятых.

Таковы доказательства.

Свой вклад в дело Осиповой внесли, как выяснилось, и Грани.Ру с их неограниченной свободой слова. Именно из "Граней" следствию и суду стало известно об опасности, угрожающей свидетелям обвинения. Насколько можно понять из приговора, в комментариях к одной из статей Фомченкова, размещенной в "Гранях", кто-то сгоряча угрожал нашистке Шерстневой за ее неблагородное поведение. Угрожали понятой Шерстневой, а залегендировали (говоря милицейским языком) закупщиков, простых российских наркоманов.