Количество политзаключенных в нашей стране, к сожалению, растет, а политические репрессии ужесточаются. За один только декабрь на наших глазах взяли под стражу двух замечательных молодых людей - Ильдара Дадина и Ивана Непомнящих. Обоих совершенно ни за что приговорили к ощутимым срокам заключения. Точнее сказать - вот за что: за честность, прямоту и бескомпромиссность, за твердое стояние в своей правоте. Один - пламенный обличитель режима, другой - молчаливый рыцарь чести. Оба они как будто обнадеживают нас пониманием, что не все в этой стране потеряно, раз есть в ней такая молодежь. Они внутренне свободны, им в чем-то можно позавидовать.

Но мы будем отмечать Новый год за праздничным столом, а они - в тюрьме. Мы можем написать им, поддержать добрым словом, поздравить с Новым годом.

Вот их адреса:

127081, г. Москва, ул.Вилюйская, дом 4, ФКУ СИЗО-4 Дадину Ильдару Ильдусовичу

127055, г. Москва, улица Новослободская, д. 45, ФКУ СИЗО-2, Непомнящих Ивану Андреевичу

Мы надеялись, что на Иване Непомнящих власти угомонятся, перестанут мстить вышедшим на Болотную площадь 6 мая 2012 года и Болотное дело будет наконец закрыто. Однако полной неожиданностью был арест в начале декабря Дмитрия Бученкова, кандидата политических наук и доцента кафедры истории медицины Университета имени Пирогова. Он автор исследовательского труда «Феномен анархизма в политической жизни России в конце XX века», редактор газеты, участник акций экозащиты, специалист в области истории левых движений. Что конкретно инкриминируют Бученкову в связи с Болотным делом, неизвестно. Его друзья утверждают, что 6 мая Бученкова вообще в Москве не было. Адвокат Светлана Сидоркина не может добиться, чтобы ее беспрепятственно пропускали к подзащитному. В такой ситуации человек особенно нуждается в поддержке.

Адрес Дмитрия Бученкова:

125130, г. Москва, улица Выборгская, д.20, ФКУ СИЗО-5, Бученкову Дмитрию Евгеньевичу

Письма политзаключенным можно писать через интернет, пользуясь услугой ФСИН-письмо (платно), а также почтой Росузника (бесплатно).

Людям, испытывающим дефицит свободного времени, проще пользоваться почтой Росузника и ФСИН-письмом.

Но, конечно же, особую радость в неволе доставляет «живое» письмо, в которое можно вложить красивые открытки, фотографии, конверты, вырезку из газеты. Одна знакомая мне сказала, что капнула на новогоднюю открытку в тюрьму пихтовое масло - чтобы узник ощутил запах хвои. И такую радость политзаключенному может принести каждый из нас!

Тяжелее всех приходится узникам, приговоренным без вины к пожизненному заключению. Таким является узник ЮКОСа Алексей Пичугин. Его адрес:

461505, Оренбургская обл., г.Соль-Илецк, ул.Советская дом 6, ФКУ ИК-6, Пичугину Алексею Владимировичу

Пожизненное заключение отбывает Юсуф Крымшамхалов, на которого спихнули вину за взрывы домов осенью 1999 года. Истинные виновники этих взрывов остались на свободе, а Юсуф сидит. Я писала уже о нем. Несмотря на тяжесть условий заключения, Юсуф радует людей, вступающих с ним в переписку, интересными, вдумчивыми письмами человека, сохраняющего веру в справедливость и добро. Его адрес:

618545, Пермский край, г. Соликамск, ФКУ ОИК-2, ИК-2, Крымшамхалову Юсуфу Ибрагимовичу

Узники 6 мая первого, так сказать, призыва постепенно выходят на свободу по концу срока. Сергей Кривов, арестованный немного позже своих подельников, получил самый большой срок - за то, что более дерзко отстаивал свою невиновность в суде. Он, безусловно, нуждается в нашей поддержке. Его адрес:

243140, Брянская область, г. Клинцы, ул. 2-я Парковая, 2 ФКУ ИК-6 УФСИН, Кривову Сергею Владимировичу

Адреса фигурантов следующей волны Болотного дела:

301654, Тульская область, г. Новомосковск, ул. Центральная, 27 ФКУ ИК-6, Гаскарову Алексею Владимировичу

390506, Рязанская обл, Рязанский р-н, п. Стенькино, ФКУ ИК-6, Марголину Александру Евгеньевичу

150036, г. Ярославль, ул. Хлебная, д 12, ФКУ ИК-1, Ишевскому Дмитрию Вячеславовичу

393265, Тамбовская область, Рассказовский район, п. Зеленый, ул. Центральная, д. 6, ФКУ ИК-3 отряд 8, Удальцову Сергею Станиславовичу

К сожалению, лишен прежней информационной поддержки Сергей Мохнаткин. Он отбывает второй срок за то же, за что и первый, - за отказ молчаливо наблюдать, как полицейские противозаконно тащат в автозаки людей, вышедших на мирную гражданскую акцию. Условия у него теперь более тяжелые, здоровья не прибавилось, однако в списки политзаключенных не все его вносят. Поэтому ему очень нужна наша поддержка. Его адрес:

165300 Архангельская обл. г. Котлас, ул. Чиркова 35, ИК-4, Мохнаткину Сергею Евгеньевичу

Три с половиной года назад в Петербурге были осуждены по ложному обвинению в шпионаже и приговорены к большим срокам заключения ученые Афанасьев и Бобышев. В апреле этого года Евгений Васильевич Афанасьев скончался в колонии Ульяновской области, не выдержав тягот заключения. Эта трагедия не дала, к сожалению, информационного взрыва и возмущения общественности, что говорит о жестокости нашего времени, о застое, апатии и депрессии. Не будем забывать второго фигуранта этого чудовищного приговора. Его адрес:

440061, г. Пенза, Автоматный переулок 1, ФКУ ИК-1, Бобышеву Святославу Васильевичу

В Иркутской области отбывает срок антифашист Алексей Сутуга. Его адрес:

665809 Иркутская область, г. Ангарск, Первый промышленный массив, квартал 47, д. 6 ИК-2, Сутуге Алексею Владимировичу

По-прежнему без вины отбывает длительное заключение Таисия Осипова. Ее адрес:

171161, Тверская область, г. Вышний Волочек, Ржевский тракт, д. 7, ФКУ ИК № 5 УФСИН России по Тверской области, отряд № 6, Осиповой Таисии Витальевне

А тяжелее всех, наверное, Борису Стомахину, тексты которого многим из нас (мне в том числе) отвратительны, однако он отбывает за них уже третий срок в кошмарных условиях. Вместо взвешенной терапии, необходимой человеку, пребывающему в почти постоянной депрессии, с безнадежным взглядом на мир, отчасти и выраженном в его статьях, он получает карцер, ПКТ, холодную камеру-одиночку. И он очень ждет добрых писем. Его адрес:

618232, Пермский край, Чусовской район, п.Всесвятский, ФКУ ИК-10, Стомахину Борису Владимировичу

Я перечислила далеко не всех политзаключенных. Всех и невозможно перечислить в одной заметке. Трагедия войны в Украине дала поток новых политзаключенных, которых можно определить и как военнопленных: Сенцов, Кольченко, Афанасьев, Савченко... Ищите их адреса, пишите им письма!

Я буду благодарна всем, кто дополнит мой список, кто опубликует адреса других политзаключенных, не упомянутых мною. Посетить заключенного – это долг человечности. Посетить страдающего без вины политзаключенного – долг вдвойне.

Пишите политзаключенным!

Сегодня защита фигуранта Болотного дела Дмитрия Бученкова обратилась к главе Следственного комитета России Александру Бастрыкину с жалобой на порочную практику - препятствование реализации права на защиту со стороны следователей. На примере того, как следователь в течение трех недель избегает общения со мной в деле Бученкова, мы наблюдаем систему, которая действует в Москве уже несколько лет.

Сейчас адвокату, чтобы подать ходатайство о вступлении в дело, нужно подать заявление в приемную Следственного комитета. Прямого доступа к следователю у адвоката нет вообще. Входящий номер заявлению присвоят только на следующий день, а до следователя оно может дойти только через неделю. Пока адвокат по соглашению формально вступает в дело, следователь с участием госзащитника может провести любые мероприятия, которые считает нужным. Этой унизительной процедурой функция защиты сводится на нет, хотя по закону сторона обвинения и сторона защиты равноправны. В итоге нет никакой состязательности процесса. Роль адвоката сводится к пустому присутствию на следственных действиях.

Формально противоположная сторона может сказать: "Мы же предоставили адвоката по назначению". Но человек, который попал под уголовное дело, переживает стресс, ему трудно сориентироваться. А госзащитник не заинтересован в соблюдении интересов клиента, поскольку обычно исполняет свои обязанности лишь формально.

Соглашение с Дмитрием Бученковым было заключено 3 декабря. Мне удалось найти телефон одного из следователей следственной группы. Я просила, чтобы он мне дал телефон следователя, который ведет дело, но он отказался и всячески избегал разговора со мной на эту тему. А за это время подзащитному избрали меру пресечения - заключение под стражу. Если бы со следователем был прямой контакт, то я могла бы вступить в дело на стадии избрании меры пресечения и заявить необходимые ходатайства.

Только в Москве сложилась такая порочная практика, что адвокат может попасть в СИЗО лишь при условии, если следствие уведомит СИЗО, что данный адвокат допущен к делу. В регионах адвокаты попадают к своим подзащитным без какого-либо уведомления следователя. А я до сих пор со своим подзащитным встречалась один-единственный раз за все время, что он находится под стражей.

Выход тут только один. В законе должно было четко закреплено, что следователь обязан при появлении адвоката по соглашению сразу вступать с ним в контакт и организовывать совместную деятельность, а иначе он несет ответственность вплоть до уголовной.

Только к концу очередного суда над очередным "болотником" Иваном Непомнящих я вдруг понял, что мы побеждены. И побеждены не Системой, Путиным или Бастрыкиным. Победителем оказалась ложь. Она заложена была в саму основу этих обвинений и состряпанных дел. Лгали следователи, свидетельствовавшие полицейские, прокуроры. Лгали судьи, изображая, что судят и пишут приговоры. Лгали самим себе зрители, приходившие поддержать ребят и одновременно поддерживавшие в себе ложные надежды на "хорошего судью", на проснувшуюся у чиновника совесть, на внезапную удачу. А еще раньше люди лгали себе в попытках оправдаться перед кем-то за свое "агрессивное поведение" (терминология следователей) на Болотной, разыскивая таинственных провокаторов.

Так же себе самим на этом процессе лгали и адвокаты, уверовав, что можно чего-то добиться, найдя единственно "верную стратегию". На этот раз они попытались вообще не опровергать обвинений по "старшей" из двух вменяемых статей - "участие в массовых беспорядках", сосредоточившись на второй ("насилие над полицейскими"). Мол, что там происходило вокруг нашего подзащитного - не важно, хоть массовые беспорядки, хоть праздник Пасхи! Если он не бил полицейских (как утверждает обвинение), то и к беспорядкам не имеет никакого отношения. Ведь ничего иного, никаких других признаков "участия" ему не предъявлено.

Позиция казалась разумной. Во-первых, юридически это совершенно правильно. Во-вторых, возникает возможность негласного торга с обвинением: вашему начальству так нужно признание "беспорядков" на Болотной? Пожалуйста, мы думаем иначе, но не спорим. Все равно уже куча судов эти самые "беспорядки" признала, создав преюдицию и сформировав общественное мнение. А нам отдайте мальчика, который к ним не причастен.

Такие игры не проходят. Церберам не нужны мелкие уступки, они ждали полноценного покаяния. А на такую сделку с совестью не были готовы пойти ни Иван, ни адвокаты. В итоге в прениях защита все же попыталась робко заявлять о "непрофессионализме полицейских" и их неправомерных действиях, ссылаться на какие-то статьи и упоминать какие-то показания. Это выглядело беспомощно и слабо по сравнению с мощной беззастенчивой ложью обвинения. А ведь какая красивая была идея! Вообще не возиться с деталями, потому что на видеозаписи зафиксирован весь эпизод и там просто НЕТ ничего того, что придумало Ивану следствие.

Сегодня биться с таким "судом" невозможно никак - он всегда пойдет на подтасовку, манипуляцию законами или прямое их нарушение. И победит. Лжи и отсутствию здравого смысла можно противопоставить только здравый смысл и правду. Так поступил только непрофессиональный защитник Ивана Сергей Шаров-Делоне. Он неплохо разбирается в законах, но предпочел разложить обвинение с точки зрения простой человеческой логики человеческим же языком. Это ничего не изменило, но его речь можно хотя бы опубликовать, чтобы кто-то еще несведущий понял суть этой дикости.

Не лгал и сам Иван. Он не сказал практически ни слова на процессе, отказавшись от показаний, участия в прениях и последнего слова. "Мы посмотрели видео и все увидели. Решайте сами", - сказал он. В результате этот тихий интеллигентный парень выглядел настоящим Мужчиной.

Хотя, может быть, и он себе привирает. Что, отсидев, он сможет начать новую - спокойную и счастливую жизнь. Думаю, Владимир Ионов посмотрел на эти вещи трезвее.

О "суде" как суде, о Болотном деле как Деле сказать больше нечего. Но я хочу сказать о двух его персонажах.

Судья



Всем нравилось, как судья Алексей Кавешников ведет процесс. Спокойно, уважительно к обеим сторонам и к даже к зрителям. Ивана из-под домашнего ареста отпускал даже на работу съездить, чтобы решить вопрос с зарплатой. А я помню, как Никишина на процессе не давала моей подзащитной Саше Духаниной переехать "под арест" в квартиру мужа! Ничего похожего, никакого прессинга. Сегодня был странный эпизод во время приговора. Начав читать решение, судья вдруг осекся и сел, покрывшись испариной. Попросил включить кондиционер и потом всю дорогу утирался салфетками, еще несколько раз прерывая чтение. Стоявшая рядом со мной женщина сказала: "Я чувствую, он сейчас принимает решение!" Я слышу подобное уже который год и даже перестал беситься. Совесть, говорите? Может быть, но скорее - духота. В любом случае мне плевать на его чувства, если я заранее знаю, что он скажет в конце.

Недавно, после приговора Дадину, "Дождь" попросил меня порассуждать о человеческих качествах судьи Дударь. Я отказался. У судьи не должно быть человеческих качеств. Он должен быть беспристрастной машиной Правосудия. Они и есть - машины. Только машины карательные. Если и были другие, их давно там не осталось. И теперь быть винтиком "вертикали" - главное их свойство, всех без исключения. Когда же мы поймем, что судье нельзя "верить" или "не верить"? Он либо судья, либо нет. Все эти - не судьи.

Гособвинитель



Прокурор Амирхан Костоев тоже вел себя на процессе "прилично". Очень вежливо. Постоянно благодарил защиту за то, что им так легко было договариваться в мелких вопросах процессуального "быта". Договориться об удобном порядке вызова свидетелей, "пропустить вне очереди" противоположную сторону. Не зачитывать бесконечно длинных и нудных протоколов, которые всем давно знакомы, а просто номера их перечислить. В перерывах охотно курил с адвокатами, дружелюбно обсуждая ход процесса и предстоящий приговор. Он показывал себя как человек, понимающий всю бредовость процесса и старающийся без особого шума и огласки как-то поправить эту дикость. А я смотрел, как он с небрежной улыбкой перелистывает страницы дела, и думал: а если речь пойдет о "10 годах без права переписки", он с таким же лицом подмахнет обвинение?

Я сам слышал, как он втирал адвокатам, что не хочет крови Ивана и готов на "условку". Вот только бы начальство не помешало! Когда Иван отказался отвечать на его вопросы, он переживал только за один: ну почему Иван не ответил "да" на вопрос, сожалеет ли он обо всем происшедшем?! Ведь это не было бы признанием вины, но так похоже! А теперь, мол, с начальством заново придется согласовывать условный срок - они наверняка рассердятся. Узнав об этом, я уже не ждал ничего хорошего. Потому что более дешевой и откровенной ментовской разводки придумать трудно. А мусорам верить нельзя, этому надо учить детей с трех лет. И с какой убежденностью и напором он клеймил Ивана, выступая в прениях!

Амирхан Костоев - сын знаменитого следователя прокуратуры Иссы Костоева, "человека, поймавшего Чикатило". Из всего прочитанного о нем я помнил одно: что он чувствовал, когда узнал о казни человека, из которого следователи выбили признание в преступлениях Чикатилло. При том что сам Костоев непричастен к этой "ошибке". Я нашел его недавнее интервью: "Мое сердце болело, когда я читал жалобу Кравченко в президиум, он писал: «Наступит день, когда всем вам будет стыдно за мою безвинно погубленную жизнь!». 40 листов написал - как издевались, как мучили его. Если меня на том свете спросят, почему так случилось, я не смогу найти этому оправдания".

Интересно, сколько его сын будет помнить приговор Ивану? Или для включения прокурорской совести нужно непременно убить невинного? Или правда, что мы совсем деградировали и у детей вовсе отсутствует этот орган - совесть? Но я ведь вижу перед собой Ваню Непомнящих!

P.S. Как и на первом моем "большом" процессе, приговор вызвал у большинства скорее удовлетворение. Ведь "подарили" целый год жизни на воле! Отца я понимаю. Но я не отец Ивана. И признаюсь себе, что кроме дополнительных 9 граммов ненависти, ничего во мне не прибавилось.

Как обычно, они пришли к Диме Бученкову рано утром. 2 декабря обыски по обоим адресам, где он мог находиться, шли одновременно: в Москве на квартире, где он жил со своей подругой Аней и ее ребенком, и в Нижнем Новгороде, у его родителей. Родителям не сказали, что его задержали и у него обыск. У родителей никаких его вещей и документов не нашлось. О том, что Диму задержали, родители узнали из СМИ.

По словам подруги, Бученкову не дали никому позвонить, не сообщили фамилию следователя. После обыска сразу доставили в ГСУ СК, где с ходу провели все следственные действия. Вероятно, там же была очная ставка, какое-то опознание полицейскими-свидетелями. Видимо, обвинение было предъявлено в тот же день. Как стало известно из материлов суда по аресту, следствие даже не допрашивало его в качестве подозреваемого - ему сразу было предъявлено обвинение. Знакомые и родственники сразу подумали, что дело не связано с Болотной, потому что все были уверены: он не был там 6 мая 2012 года. Родители вспоминают, что, поскольку это были выходные, скорее всего он был у них в Нижнем перед отъездом за границу (в Грецию он выехал не до событий на Болотной, как писали некоторые СМИ, а 9-го числа). Он и сам на суде по аресту сказал, что был в Нижнем в тот день.

Сразу после ареста меня попросили войти в дело в качестве защитника. Я сразу оформила договор с его подругой (по поручению семьи). Дальше начались странные сложности.

Семья дала мне единственный существующий на тот момент контактный телефон следователя Уранова, который проводил у них обыск в Нижнем. Я ему позвонила и сказала, что хочу представить документы для вхождения в дело. Он ответил, что сейчас не в Москве, сам делом не занимается, а контактов следователя, ведущего дело, мне дать не может. Но обещал связаться со следователем и передать мой телефон для связи. Он обещал, но время шло, а мне никто не звонил. Перезвонила ему около 10 часов утра (все происходило ранним утром) - результат тот же. Я написала обращение на сайт СК РФ, что имею договор и хочу вступить в дело, но не могу связаться со следствием. Затем свой ордер и заявление о вступлении в дело передала в приемную СК. Мне не дали входящий номер, сказав, что он будет присвоен только на следующий день, а решения по заявлению я могу ждать только на следующей неделе!

В середине дня у меня было слушание в другом суде, а к вечеру я на всякий случай заехала в Басманный суд. Если Бученков действительно проходит по Болотному делу, меру пресечения должен рассматривать именно Басманный. И тут выяснилось, что в полдень суд уже определил ему арест. Но судья уже ушел, и дело по аресту мне в тот день не показали.

Аня сообщила мне еще одну фамилию следователя, которая прозвучала во время ареста: Добарин. Я вспомнила, что Добарин работал по Болотному делу, и достала у коллег его телефон. Утром 3 декабря я приехала в ГСУ на Техническом, чтобы встретиться со следователем и передать свои документы. В здание меня не пустили, объяснив, что встреча со следователем должна быть намечена заранее. Тогда я позвонила самому Добарину. Он ответил, что находится не в Москве и будет здесь только в понедельник. Сказал, что никакой следователь Уранов ему не звонил и моих просьб не передавал. А поскольку по телефону он не может проверить моих документов, то отказался сообщить, в каком СИЗО находится Бученков, и вообще давать любую информацию.

Тогда я передала его телефон отцу Бученкова. Отец перезвонил ему, но следователь сказал, что у него разряжается телефон, потом связь оборвалась, и после этого он уже не был доступен. В тот же день отцу звонил адвокат по назначению - он сообщил, что Дмитрий арестован судом, и назвал статьи обвинения. Но не сказал, в каком СИЗО он находится. Когда отец сказал, что семья заключила договор с новым адвокатом, он просто бросил трубку.

Вчера мы подключили ОНК - Андрея Бабушкина, Людмилу Альперн. И только сегодня Зоя Светова сообщила мне, что ОНК нашла Бученкова в ИВС на Петровке. Это удивительно и нарушает права человека, поскольку в ИВС нет режима питания, как в СИЗО, - есть только сухой паек. Я предложила родственникам подать иск о компенсации морального вреда по этой причине и потому, что родители столько времени не были извещены о местонахождении сына.

Я считаю, что создание таких бюрократических помех при вхождении адвоката в дело - грубое нарушение прав на защиту и прав адвоката. Это может стать очень опасной повсеместной практикой. Ведь если бы я вступила в дело даже после первых следственных действий - на этапе избрания меры пресечения, - мы смогли бы что-то сделать. Я бы ходатайствовала перед судом о предоставлении 72 часов для сбора документов по его алиби и других, относящихся к выбору меры пресечения. За это время мы могли бы собрать показания свидетелей, подтверждающих, что его не было на Болотной 6 мая, привести их в суд. Я считаю, что факта его некоторого внешнего сходства с подозреваемым недостаточно для ареста. И мы могли бы поставить под серьезное сомнение материалы, представленные следствием в суд. Суд должен был дать возможность защите представить свои аргументы.

Сегодня на суде над Иваном Непомнящих, последним (пока) из судимых "болотников", последний реально важный свидетель обвинения окончательно рассыпал дело.

Обвинение строилось на нескольких взаимосвязанных постулатах:

Иван был задержан 6 мая на Болотной.

Причина - "мешал задержанию других граждан".

В ответ на это двое полицейских 2-го оперполка задержали его.

Есть повторное нарушение Иваном закона - сопротивляясь своему задержанию, он бил полицейских руками по рукам и зонтиком - по шлемам. Тем самым заработав себе ч.1 ст.318 ("насилие в отношении представителя власти").

А все его поступки вместе доказывают, что он участвовал в массовых беспорядках (ч.2 ст.212).

Полицейские оперполка спустя два с половиной года после событий были признаны потерпевшими от Ивана. Во время следствия они сперва ничего не помнили, но когда следователь показал им видео эпизода, сразу вспомнили все - и за что задерживали Ивана, и как он их побил, и "физическую боль" от его ударов. На суде описать, как он "мешал задержаниям" ни один из них не смог. Про удары тоже невнятно вышло. Один из них пытался указать на имеющейся у суда видеозаписи мифический удар зонтиком, тыча пальцем в пустое место. Подробный пересказ их допроса стоит почитать отдельно - как литературное произведение. Это гораздо убедительнее, чем любые мои теоретизирования.

Сегодня пришел третий свидетель - Алексей Климов, бывший тогда старшим инспектором отдела информации и документирования. На деле, как пояснил Климов, это значит, что они с оператором в гражданской одежде присутствуют на массовых мероприятиях и снимают, если происходят какие-то нарушения. В протоколе допроса Климова на следствии сказано, что тот находился рядом и хорошо видел все - и как Иван "мешал и провоцировал", и как, куда и кому Иван наносил удары руками и зонтиком. Что ему показывали видео - не сказано, а значит - все видел и помнит сам.

Сегодня в суде Климов:

1. Отказался от своих показаний, что Иван перед задержанием "провоцировал и мешал".
2. Сказал, что при задержании Иван "отмахивался".
3. Сказал, что Иван "делал движения руками, похожие на то, как действуют в дворовой драке, когда хотят кого-то ударить".
4. Признал, что перед дачей показаний на следствии следователь показывал ему видеозаписи.

Таким образом:

1. Никто из свидетелей не помнит (или не знает), за что Ивана стали задерживать и что он делал до задержания.
2. Ни один из свидетелей не давал показаний и не опознавал Ивана до демонстрации им следователем видеозаписи (на которой невозможно усмотреть никаких противоправных действий).
3. Показания единственного "стороннего" наблюдателя могут служить основанием лишь для обвинения по ст. 19.1 Административного(!) кодекса ("неподчинение законному требованию сотрудников полиции"). Наказание - штраф до одной тысячи рублей или арест на пятнадцати суток. Описания типа "отмахивался" и "делал движения" никак не могут рассматриваться в качестве доказательства умышленных ударов и превращать обычное нежелание "задерживаться" в "применение насилия против представителей власти".
4. Если Иван не делал до задержания ничего противозаконного, то и само задержание незаконно. Что автоматически снимает с него претензии в участии в массовых беспорядках, и даже в "неподчинении законным требованиям".

Собственно, и все. Зачем мы на нескольких заседаниях суда выслушивали многочисленных свидетелей обвинения, доказывающих сам факт массовых беспорядков? Какое отношение ко всему этому имеет Иван? Я вижу лишь один смысл.



Иван Непомнящих - первый из всех судимых "болотников", кого обвиняют только за то, что он сопротивлялся своему задержанию. На суде выяснилось, что никаких агрессивных действий до этого вменить ему не получилось. И если суд вынесет обвинительный приговор, это значит, что практически любой из десятков тысяч участников той демонстрации может считаться участником массовых беспорядков лишь потому, что не хотел быть задержанным. А мне почему-то кажется, что в тех обстоятельствах вряд ли нашелся бы хоть один человек, радостно отправившийся в автозак.

Впрочем, нет, один был. На одной из видеозаписей событий присутствует человек в истерике. Он прыгает на полицейское ограждение с истошным криком: "Арестуйте меня, арестуйте меня! Там бьют, мне страшно, арестуйте меня!". Но я не буду это показывать, это просто неэтично по отношению к нему. Так что придется поверить мне на слово.

Второй раз я попадаю на ежегодный аукцион в поддержку политзеков. Его проводят с 2012 года, и вначале он был посвящен болотникам - посадки по Болотному делу как раз были в самом разгаре. В том году вокруг клуба, где он проходил, крутились омоновцы, но все прошло спокойно. В воздухе было тревожно, но еще чувствовался драйв и желание что-то изменить.

Сегодня политических процессов и политзеков заметно прибавилось. Мне понравилось, что, выставляя лот, его владелец мог назвать персональный адрес - кому он хочет передать выручку от продажи. Главных впечатлений, пожалуй, два.

Во-первых, в зале преобладала молодежь. Много незнакомых лиц, но все же показалось, что в основном присутствовали активисты, журналисты, родственники - те, кто наиболее близок к теме. Режиссер Гарри Бардин удивленно сказал, представляя свой лот - куклу вороны, "снимавшуюся" в его фильме: "Я вижу тут в основном молодежь, пусть и неравнодушную, но без особых банковских счетов. А я ожидал увидеть тут олигархов, знакомых нам, которым, может быть, мы вскоре тоже будем собирать деньги, чтобы позаботиться об их жизни в заключении..."

Режиссер выставил за свой вполне уникальный лот 10 000. За эту сумму его и купили с некоторым напряжением. Когда стартовая цена была совсем небольшой (300-500 рублей), торг шел оживленнее, но цена не поднималась выше 4-5 тысяч. Были занятные экспонаты - "печать Фандорина" от Акунина, книги с авторскими автографами, картины. Но я ждал большего разнообразия и качества. Такое впечатление, что идея выставить тот или иной предмет возникала у людей буквально в последний момент - что под руку попадется.

Майка со знаменитой "иконой Pussy Riot" от Артема Лоскутова, за которую штрафовали его и угрожали заблокировать "Грани", ушла за 4,5 тысячи. Видимо, эта картинка долго будет возбуждать правоохранителей - недавно они завели на Артема дело о трехлетней давности публикации этого страшного экстремистского изображения в Твиттере.

Второе впечатление - появление темы, которой, наверное, не могло не быть. Украина. Каска и противогаз, подаренные на Майдане журналисту Александру Черныху, вызвали веселое оживление. Возможно, потому, что их примеряла на себя ведущая аукцион Мария Алехина. Но когда вышла двоюродная сестра Олега Сенцова с лотами от Олега, а также Геннадия Афанасьева и Александра Кольченко, в зале повисла странная тишина. Она возникала почти каждый раз, когда всплывала украинская тема. Я так и не понял ее природу. Было ли это смущение перед мертвыми и людьми, получившими сроки, несоизмеримые со сроками большинством наших "обычных" политзеков? Или та неуверенность, которую я и сам часто испытываю, когда разговор об украинских событиях заходит с незнакомыми людьми? Когда не знаешь, как собеседник отреагирует, не набросится ли на тебя с проклятиями. А где-то в подсознании всплывает генетическая память о 37-м. Трудно сказать, что в эти минуты происходило с людьми. Но тема упрямо вылезала раз за разом, и первым ее задал тот же Бардин, очень твердо и уверенно посвятивший лот своему коллеге - Сенцову.

Из уже освободившихся болотников встретил Илью Гущина, а также Николая Кавказского и Володю Акименкова (он был в числе организаторов). Последние двое попали под амнистию еще во время суда. Сейчас будут выходить и другие ребята, интересно, придут ли они на следующий аукцион? Впрочем, неизвестно, состоится ли он. Ведь и нынешний прошел со второй попытки - первую еще летом успешно сорвали власти, не встретив сопротивления владельцев московских клубов.

Когда я уходил перед последней сессией торгов, собрали около 200 000 рублей. По нынешнему уровню сборов на всяких митингах и прочих мероприятиях это очень хорошо. Но если разделить на всех сидящих...

Наверно, сегодня трудно ждать другого результата: у меня есть отчетливое впечатление, что повсюду жертвователи - одни и те же люди. Все это не особо вдохновляет, но главное - аукцион прошел, деньги собрали, кому-то придет на зону передача пожирнее, чьи-то нуждающиеся родственники получат помощь. Дело надо делать невзирая на погоду.

Сегодня на суде над Иваном Непомнящих были два свидетеля обвинения, которые меня потрясли. Нет, не сказанным - за время Болотных процессов я слышал обо всех этих вещах десятки раз. Потрясло сочетание этих свидетелей. Роли, в которых они оказались.

Первым шел полицейский 2-го оперполка. Крупный, сильный, грубоватый мужик, обращавшийся к молодому адвокату "девушка". С очень простым, милицейским, слегка кособоким языком. Служака. Кто-то скажет даже - "солдафон". Он по своему разумению старался говорить правду. Что со своего места не мог видеть столкновений. Что выход с площади по "горбатому" мостику (он возле него и дежурил все время) сперва был открыт, а потом полицейские его перекрыли. Что сквер постоянно был оцеплен полицией (чего не должно было быть по договоренности с организаторами). Что на инструктаже перед митингом их "накачали": что, мол, после (после, а не до!) митинга некоторые демонстранты могут сесть на землю и не уйти (здесь, на набережной или в сквере, а вовсе не на улице возле "Ударника"!).

Были две вещи, которые он повторил по нескольку раз. Во-первых, что сам видел среди демонстрантов детей. Его об этом не спрашивали. Видимо, это его чем-то взволновало тогда. А во-вторых, про пресловутые опрокинутые туалеты. Что он точно не видел, но вполне может допустить, что хлынувшая толпа просто неумышленно их уронила. "Это вполне возможно", - повторял он, зачем-то стараясь донести эту мысль. Мы-то знаем, что как раз с туалетами все было осознанно, но он почему-то хотел высказать свои сомнения.

А потом пришел совсем другой человек. Образованный, средних лет, можно сказать - интеллигентный. Врач. Знающий клятву Гиппократа. Сергей Иванович Ларин его зовут. Во время шествия и митинга он руководил бригадами "скорых", которые должны были заботиться о людях. Насмешливым обвинительным тоном он сходу начал обличать коварных демонстрантов. Он рассказал буквально следующее.

1. Что точно не помнит, был ли оцеплен полицией сквер, но в самом сквере демонстранты точно были. Немного, но были.
2. Что видел, как со стороны участников "сидячей забастовки" в полицию летела металлоарматура.
3. Что видел своими глазами несколько прорывов полицейского оцепления возле "Ударника".
4. Наконец, самое главное. Что львиная доля людей, которым медики оказали помощь, были полицейскими. Что у полицейских в основном были травмы, очень опасные для жизни, - "проникающие колото-резаные раны, в том числе - шеи". Полицейских к врачам обратилось человек 50-70. А демонстрантов - всего человек 15. И травмы их были несравнимо более легкими. "Потертости", как он сказал. А то и просто - истерики и психозы. "Один человек дважды к нам попадал с истерикой. Его полицейские вывели за оцепление, а он вернулся и снова - к нам". Еще врач рассказал про женщину, которая прикинулась беременной, засунув подушку под платье. И орала благим матом "Убивают!". Полицейские ее с трудом достали из давки (значит, давка все же была?), а уж врачи ту подушку обнаружили.

Он был уверен и улыбался. Он знал все. Что бросали камни. Что поворот на набережную с моста был достаточной ширины, чтобы пройти большой колонне. Когда ему начинали задавать въедливые вопросы, он легко "уходил в отказ": я был занят оказанием помощи и особо не смотрел. Но как же тогда увидел с такой подробностью? Он знает, что полиция постоянно обращалась к демонстрантам через мегафоны и это всем было прекрасно слышно. Правда, оказалось, что он имел в виду требования пройти к месту митинга на набережную. А адвокаты хотели узнать, говорили ли полицейские, где можно выйти назад из этого ада. Кажется, такая постановка вопроса сильно удивила врача. Врача...



Прокомментируем по пунктам. С первыми - легко. Врач просто врал.
1. Сквер был оцеплен, и демонстрантов там не могло быть. Не допустить их туда было едва ли не главной задачей полиции, судя по обнародованному оперативному плану.
2. В то время, когда проходила "сидячая забастовка", никаких столкновений еще в помине не было, а уж тем более - летающей арматуры. Да и никакой арматуры следователи не нашли при исследовании места происшествия, что опять же в протоколах написано.
3. Даже в обвинительном заключении написано, что прорыв был один.

С медициной сложнее, но еще хуже. В своих первых показаниях еще в июле 2012 года Ларин говорит про 23 пострадавших, которым их служба оказала помощь. Среди них было двое полицейских. Случайно, потому что оказание помощи полицейским входит в задачи ОМП ГУВД. Еще веселее выглядит справка ЦЭМ, приложенная к делу самим следствием. По ней помощь гражданскими врачами оказана 53 обратившимся. У которых в основном ушибленные раны головы, черепно-мозговые травмы, сотрясения мозга, гематомы, переломы, растяжения. Среди 53-х - лишь четверо полицейских. Значит, 49 демонстрантов. 49:4 "в пользу демонстрантов" по справке и 15:70 "в пользу полиции" по Ларину. Еще на том допросе Ларин говорил про летящие пустые пластиковые бутылки и пластиковые же флагштоки. Про камни и арматуру - ни слова.

Я понимаю, почему прокурор не потребовал огласить его прежние показания, как это делает обычно. Потому что Ларин на суде даже "перевыполнил норму". Очень старался. Даже больше, чем подполковник Беловодский. Но и это не главное.

Врач, переживающий за нескольких полицейских и плюющий на десятки тысяч гражданских. Следить за здоровьем полицейских даже не входило в его обязанности, у тех свои врачи были. Как это возможно? Что за деформация сознания? Убеждения? Да нет там никаких убеждений. Просто шкурный ведомственный интерес. Врачи, пишущие освидетельствования под диктовку полицейских. Врачи, к которым демонстранта надо было принести на носилках, чтобы они обратили на него внимание. Врачи, переписывающие медкарты. Врачи, определяющие в психушку человека за то, что он оказался на митинге. Как теперь модно говорить, "мы своих не сдаем!". В итоге получаем врача, лжесвидетельствующего перед судом. Поздравляю.

Протоколы первого допроса врача Ларина и список пострадавших на Болотной по справке Центра экстренной медицины:

Подполковник Беловодский на Болотной площади и в зале суда

После перерыва возобновился процесс над последним (пока) из болотников - Иваном Непомнящих. У него (как и у всех прежде осужденных по этому делу) две статьи: 212-я (участие в массовых беспорядках) и 318-я (насилие над представителем власти). Я уже разбирал подробно его случай, ничего нового пока не прибавилось. В отличие от прошлого заседания (где показания "давали двое "пострадавших" от Ивана полицейских) этот день стал бы малоинтересным. Если бы не подполковник Игорь Борисович Беловодский.
Обвинение, как и в предыдущих процессах, выставляет полицейских - свидетелей и потерпевших - "по 212-й", то есть продолжает упорно доказывать само наличие массовых беспорядков. Хотя, казалось бы, преюдиция по этому вопросу уже существует. Эти свидетели в своих показаниях ничего не сообщают о конкретных эпизодах, в которых фигурируют обвиняемые (в данном случае Иван), а "потерпевшие", оказывается, потерпели от "неизвестных лиц". Были массовые беспорядки на Болотной или это было нечто другое - спорить об этом давно устали. Прежние суды признали, что были, это дело их совести.

Для судьбы каждого из обвиняемых (и для Ивана тоже) гораздо важнее, казалось бы, другой вопрос: какое отношение имеют его действия к этим происходившим "на территории от Малого Каменного моста до Фалеевского пер. в период от 17:00 до 20:00" мифическим беспорядкам?
Логика обвинителей такова: мы доказываем наличие массовых беспорядков, обвиняемый толкнул (схватил, дотронулся) до полицейского, значит, он сознательно принял участие в беспорядках. А если нет уверенности, что он вообще что-то сделал (толкнул, схватил, дотронулся), то последним аргументом против него является то, что он был участником массовых беспорядков. Значит, должен был что-то незаконное сделать. Замкнутый круг, по которому мы ходим уже который процесс. И за которым как-то незаметно теряется тот факт, что и массовые беспорядки доказаны липово, и конкретные действия подсудимых описаны в липовых показаниях липовых свидетелей. А уж связь между этими двумя вещами (статьями 318 и 212) вообще не приходит в голову доказывать. Зачем, если и так все ясно?

Эти умопостроения обвинителей не просто и не только "госзаказ". Это ментальность. И не случайно обвинение упорно вызывает свидетелем подполковника Беловодского уже на третий процесс. Он выражает эту ментальность, возможно, лучше многих прокуроров и следователей. Потому что она его сущность. Он так думает и потому говорит правду. Или то, что ему кажется правдой. Поэтому он почти каждое свое утверждение сопровождает словами "по всей видимости", "это мое личное мнение" и даже "это мои убеждения" (уже только поэтому суд не должен бы учитывать его показаний). Поэтому он легко говорит о том, чего сам не видел, но в чем убежден. Его картина мира ясна: есть "правильные" люди, и есть враги. Поэтому все те, кто, по его мнению, "прорывал оцепление и устраивал провокацию", одеты в темную одежду. Поэтому вместо возбужденных и возмущенных людей, окруживших его на площади, он видит "группу накачанных спортивных молодых людей в черном", напавшую на него. Что с того, что в результате "нападения" этой страшной банды с него всего лишь сорвали погон?

Он не видит противоречия в своих словах о провокаторах, которые "провоцировали толпу", спрашивая полицию, почему людей не пропускают. Это для нас очевидно: если пройти можно, то этот вопрос никого не спровоцирует. А если пройти нельзя, то "почему не пропускают" - вопрос логичный. Но только не для подполковника: если не пропускают, значит, просто надо подчиняться. Для полковника нет слова "разгон", а есть "сотрудники работали по зачистке мероприятия". Звучит мудренее - и никакого эмоционального оттенка. И вроде все в порядке.

На "процессе 12-ти" подполковник отличился тем, что на вопрос, имеет ли он претензии к кому-то из сидящих в клетке обвиняемых (ни одного из которых он на Болотной не видел), ответил: "Имею ко всем. Потому что они все попрали закон". А почему вы уверены, что попрали? "Потому что сидят здесь!". Сотруднику правоохранительных органов даже не пришло в голову, что до приговора на всех распространяется презумпция невиновности.

В этот раз подполковник превзошел самого себя. На вопрос адвоката Динзе: "За какие противоправные действия полиция задерживала людей?" - полковник дал ответ, наиболее кратко и точно отражающий полицейскую логику власти. Он сказал: "Я лично считаю всех находившихся на площади совершившими противоправные действия тем, что они не прошли к месту законного митинга". Власть до сих пор запугивает участников той демонстрации, периодически возвращаясь к истории Болотной новыми арестами и обвинениями. Но пугает как-то иносказательно, намеками. Подполковник Беловодский первым за три с лишним года сказал четко и внятно, по-военному: виноваты все уже тем, что там были.

Следующее заседание суда 29 сентября, в 10:00.

Полторы недели назад в "Комитет 6 мая" вдруг стали обращаться люди с просьбой о поддержке.Не один и не два. И именно по уже, казалось бы, уходящему в тень Болотному делу.

Естественно, мы постарались сделать все что возможно, категорически не понимая, что такое случилось.

Но понемногу дело прояснилось. И вот что оказалось на самом деле.

С год назад какой-то идиот (умному человеку такое в голову не придет по множеству соображений, каждого из которых достаточно) разослал губернатором пяти пограничных с Украиной областей электронные письма с призывом отделиться от России и войти в состав Украины. Не обращать бы на всех идиотов внимания - самое было бы разумное. Но такие письма подпадают под ст.280.1 Уголовного Кодекса РФ «Публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации». Правда, неясно, насколько их можно было признать публичными, но поскольку дело касалось губернаторов, то Следственный комитет решил отреагировать и возбудил дело в отношении «неустановленного круга лиц» по этой статье. Очевидно, что вычислить, откуда и кем были письма посланы, не удалось. После чего Управление СК по ЦФО направило запрос в Центр «Э» МВД, чтобы те их сориентировали по поводу экстремистов, которые могли бы эти письма написать.

Центр «Э» заморачиваться работой не стал. А попросту, благо эта-то база данных была под рукой, направил письмом за подписью г-на Метлина С.П. список из примерно ста человек, произвольно выдернутых из списка задержанных 6 мая 2012 г. на Болотной площади и оформленных по статье 19.3 Кодекса об административных правонарушениях, охарактеризовав их всех как лиц, «причастных к экстремистской деятельности». Как мы отлично знаем, на Болотной и даже вокруг нее полиция тогда хватала всех без разбору, а суды на следующий день всем оформляли ст.19.3 КоАП РФ. Потому что она была тогда единственной позволявшей оправдать суточное задержание. И вот все, кто тогда попал, теперь стали лицами, «причастными к экстремисткой деятельности».

Уже и Управления СК по ЦФО не стало, но дело оказалось «на контроле» - и его передали в центральный аппарат СК. Следователям которого теперь деваться некуда - приходится вызывать всех по списку на допрос, прекрасно понимая и даже не скрывая того, что никаких «экстремистов» в этом списке нет, что все это пустая работа, что ничего она не даст, - но машина запущена, и уже проще вызвать на допросы сто человек, угробив и свое и их время (а еще и их нервы), чем честно признать, что делать это бессмысленно. Потому что это придется объяснять начальству, тому - конфликтовать с Центром «Э» и объясняться наверху, а ведь путей найти автора писем как не было, так и нет. А так - хоть видимость работы.

И вся эта история - подарок от Центра «Э». Он всегда отличался редкостной компетентностью и эффективностью, но тут превзошел сам себя: заставил СК перелопачивать сотню людей просто из-за собственной лени, неумения и нежелания работать и так далее. Подливая воды в болото, чтобы не просыхало.

P.S. Мне доводилось ходить по бесконечным болотам на Севере. Когда каждый шаг - лотерея: провалишься или нет. Когда все надежды, что вот, мол, участок посуше да потверже - не более чем иллюзия: наступаешь - а под ногами все та же зыбь.

Но, загоняя всех нас в Болотное болото, власти стоило бы помнить, что она сама оказывается ровно в нем же. А вот тут - доверьтесь уж опыту! - у человеков больше шансов выбраться, чем у власти: она тяжела и неповоротлива, под ней болото расступится вернее и поглотит быстрее, чем каждого человека по отдельности. Правда, и нам тут мало не покажется. Собственно, уже не кажется.

Российские власти ответили на вопросы ЕСПЧ по Болотному делу. Видевшие ответ специалисты говорят, что ответили с необычной для себя обстоятельностью. Возможно, подписавший бумагу замминистра юстиции г-н Матюшкин гордится большой проделанной работой. Однако, сколько ни обосновывай ложные тезисы, достоверней они не становятся. Каковы же главные положения бумаги?

1. Нарушений прав граждан на мирное собрание не было. Поскольку "согласно обвинительному заключению, активисты не подчинились законному требованию полиции прекратить согласованное мероприятие после начала давки, применяя насилие к ОМОНу, что описано и закреплено в приговорах".

2. Действия полиции и последующие приговоры судов не были политически мотивированы. Потому что после Болотной оппозиция провела несколько крупных согласованных акций, а сразу после Болотной в Москве действовал стихийный оппозиционный лагерь "ОккупайАбай".

Ответить на эти возражения очень легко. Факт одностороннего и негласного (более того - умышленно засекреченного) изменения полицией схемы проведения митинга зафиксирован даже в российском суде. Не стоит закапываться в детальные рассуждения о "бутылочном горлышке", "двух шагах полицейской цепочки" и прочих порой спорных деталях событий. Достаточно глянуть на одну простую схему.

На ней зеленым цветом обозначено отведенное для митинга пространство и пути похода к нему в соответствии с договоренностью заявителей с мэрией и столичной полицией. Точно так же выглядела схема митинга, состоявшегося 4 декабря, которую и договорились в точности повторить. Это также сответствует схемам, опубликованным накануне митинга на сайтах ГУВД и РИАН, на которые ориентировались и организаторы митинга, и рядовые участники. А красным показано то, что осталось от этого в реальности в результате тайных махинаций полицейских.



Да, позднее оппозиция проводила и другие мероприятия. Но, во-первых, "ОккупайАбай" (как и многие другие более мелкие стихийные акции) проходили не благодаря, а вопреки усилиям полиции, которая в итоге неизменно их разгоняла или пыталась насильственно переместить в другое место. А во-вторых, вы, господа, сами опровергаете свой тезис. И до, и после, когда полиция соблюдала договоренности с организаторами, никаких "беспорядков" не происходило. И только единственный раз, когда вы почему-то решили действовать иначе, случился инцидент. Так чьи же действия лежат в его основе?

Что такое "нарушение прав" в конкретной области? Наверное, российская власть считает, что это создание ГУЛАГа и запрет всего всем. Но это уже называется иначе - "тоталитарный репрессивный режим". "Нарушение прав" - это не колючая проволока повсюду. Это когда г-н Иванов не получает должной по закону медпомощи. Или сын г-на Петрова - образования. Или защиту г-на Сидорова, приводящую свидетельства его невиновности, не слушают в суде. Или когда власти, если хотят, позволяют спокойно провести оппозиции митинг. А когда они в этом не заинтересованы - митинг срывают. А затем, ссылаясь на создавшуюся опасность для людей, отменяют вовсе. В то время как могли бы эту опасность сами устранить на месте (открыть все закрытые зоны). А еще лучше - не создавать вообще.

Вот это и есть политическая мотивированность всего, что устроили власти на Болотной и после.

Теперь защита болотников должна направить в ЕСПЧ свои возражения на возражения официальной России. Надеюсь, опытные адвокаты сделают это еще более убедительно, чем я.