Мне последние дни много приходится говорить и писать о Сергее Удальцове. Наверное, потому, что среди либералов я неожиданно для себя самого оказался одним из тех, кто безоговорочно остался стоять на позиции «несмешения мух и котлет» - безусловной невиновности Сергея в отношении предъявленных ему обвинений по делу 6 мая вне зависимости от несогласия с его взглядами относительно украинских событий.

Наверное, эти два момента - противостояние режиму и поддержку его в украинском вопросе - в самом деле не так уж просто отделить один от другого, когда мы говорим о Сергее. Они, похоже, вполне органичны ему. По крайней мере сегодня.

Хотя он всегда был неудобным соратником. Притом для всех. И для коммунистов - его прямота оказывалась замечательным зеркалом, в которое они могли поглядеться и удостовериться в своем махровом оппортунизме, и для либералов - красные флаги и «отнять и поделить» всех нас напрягали, и для просто офисных оппозиционеров - негламурный, нефешенебельный какой-то, митинговый оратор, заноза да и только!

Но именно поэтому его в союзники и принимали: на фоне многих остальных он был каким-то настоящим. Даже для тех, кто его взглядов категорически не разделял. Да еще и сам он явно начал быструю эволюцию от нерукопожатного неосталинизма в сторону гораздо более человеческих взглядов: нащупанный им термин «современные левые» открывал перед ним перспективу стать… нет, необязательно респектабельным, но вполне приемлемым партнером слева. Вообще создавалось ощущение, что, вырвавшись из догматического левацкого мирка, он вдруг увидел разноцветье и многообразие мира - и постарался найти в нем свою дорогу. И начал слушать и слышать людей вокруг.

В последний год перед его домашним арестом мы много общались. Он оказался куда более открытым, живым, со славным чувством юмора, чем выглядит на трибуне. Но столь же упорным и неуступчивым. И способным договариваться в общих интересах.

«Болотное дело» - по меньшей мере с того момента, когда Сергей оказался под домашним арестом, - только добавило солидарности с ним вне зависимости от взглядов: все понимали, что он назначен быть виноватым. Почему именно он - гадать не буду. Я с трудом могу вообразить, чтобы наверху не представляли реального соотношения сил в оппозиции, того, что Левый фронт есть больше дразнящий лозунг, чем реальная сила. Но назначили его. И самые разные люди с легким сердцем поддерживали его, как и всех остальных «болотников».

А потом случился Крымнаш и Донбасс с Лугандой. И все единство рухнуло, потому что Сергей Удальцов занял и публично высказал проимперскую позицию. Украинские события стали катастрофой для страны. Не из-за санкций даже, и даже не из-за отторжения всего мира - они раскололи российское гражданское общество (уж сколько этого общества ни есть). И левых - в том числе и в неменьшей степени. И враз стало трудно защищать тех, кто повелся на миражи несущего смерть «русского мира». Конечно, под домашним арестом Сергей был наедине с телевидением имени Дмитрия Киселева, конечно, получаемая им информация была тенденциозно неполна... но у других «болотников» с новостями было не сильно лучше, только вот...

...Только вот все это совершенно неважно, если мы говорим о приговоре. Потому что вне зависимости от того, согласен кто бы то ни было с Сергеем Удальцовым по всем остальным вопросам или нет, по сути предъявленных и признаных «судом» доказанными обвинений он невиновен. Если, разумеется, мы не готовы поверить в прорытие тоннеля из Бомбея в Лондон с целью подкопа под устои, подрыва скреп, подмыва свай... ну, дальше вы и сами знаете. И совершенно неинтересно, нужно ли и можно ли его судить за высказывания по Украине - к приговору по Болотному делу все это не относится. Потому что нормальный суд обязан был признать его невиновным. Чтобы и те, кто являются его идейными противниками, кого покоробили или возмутили его высказывания, могли повторить слова главного героя замечательного фильма Милоша Формана «Народ против Ларри Флинта»: «Если суд смог защитить такого паршивца, значит, он может защитить каждого из вас!»

P.S. Не сдавшись, Сергей выиграл процесс. Но, боюсь, все равно проиграл. Мне очень жалко, но факт: Путин, не сумевший уничтожить политика Сергея Удальцова приговором, сам о том, скорее всего, не задумываясь (какая разница, что будет после, даже если это «после» когда-нибудь наступит!), сумел добыть его на приманку своей крымско-украинской авантюры: любой следующей власти придется как-то восстанавливать отношения с миром и Украиной, а высказывания Сергея его от этого будущего отсекают.

Надежнее и вернее любых приговоров и тюремных решеток.

Третья волна "Болотного дела" выглядит странно, что порождает у людей, следящих за процессом, массу конспирологических теорий. А почему сейчас? Наверное, из-за Украины. Точно, не хотят Майдана... А зачем брать и сразу отпускать? Задержание Олега Мельникова, воевавшего в Славянске на стороне пророссийских боевиков, вызвало много разговоров как среди сторонников "Новороссии", так и среди ее противников. "Власть избавляется от своих же приспешников", "в ДНР произошел настоящий подъем русских, поэтому начались репрессии", "узнали, что свой, и отпустили"... Люди искали связь между "Болотным делом" и событиями в Украине, подразумевая, что эта связь обязательно должна быть. Но ее нет.

Задержания возобновились спустя два года после событий 6 мая. Однако, например, последний фигурант "Манежного дела" Павел Важенин был задержан весной 2013 года, а сама акция на Манежной была в декабре 2010-го. Такие продолжительные "расследования" - это, похоже, обычная российская практика.

К тому же третья волна началась не в мае. Еще в декабре прошлого года стало известно о том, что в деле есть фигурант Дмитрий Алтайчинов, который полностью признал свою вину и в ближайшее время пойдет под суд. Никакой внятной информации об этом человеке не было, и это заставляло подозревать его в сделке со следствием. Но до сих пор нет информации о том, что Алтайчинов давал против кого-то показания: он пришел один раз в суд, получил постановление об амнистии и ушел.

Около месяца назад к делу привлекли троих обвиняемых, из которых двоих уже амнистировали, так и не посадив. Если проанализировать имеющуюся информацию, можно увидеть одну-единственную простейшую закономерность: следователи меняют амнистию на признание вины, причем изо всех сил стараются сделать так, чтобы фигурант выбрал именно этот вариант, а не героическую посадку.

Качество таких признаний их не интересует: не нужны ни слезы покаяния, ни страх в глазах. Выйдя с допроса, Полина Стронгина сказала: "Это они должны сидеть, а не я", а Олег Мельников написал в фейсбуке, что снова сделал бы все то же самое, если бы 6 мая повторилось. Более того, оба фигуранта не различали признание вины и признание своих действий, а "правоохранители" не спешили их просвещать. В признание обвиняемые вкладывали лишь то, что на видео запечатлены именно они, а не согласие с фактом массовых беспорядков.

Не они первые. Совсем недавно в суде по второй волне прокуроры зачитывали "чистосердечное признание" Ильи Гущина, от которого он впоследствии отказался. Бумага эта скорее напоминала заявление о преступлениях полиции, нежели признание собственной вины. На первом допросе неискушенный активист рассказал, что видел, как полицейские избивают женщин, и пытался этому помешать. Получив такой документ, СК рапортует о том, что фигурант признал вину и сам факт массовых беспорядков. На ту же разводку попадались и другие узники Болотной.

Если раньше такие признания не помогали избежать ареста и только ухудшали положение фигуранта, то теперь вырисовался четкий тренд: подписываете признание самым формальным образом - и идите на все четыре стороны. С одной стороны, задержанных шантажируют: не хотите по-хорошему - у вас тут же появится потерпевший, а с ним 318-я статья. А то и сразу два терпилы, как у Дмитрия Ишевского, отказавшегося подписывать признание и попавшего в СИЗО. С другой стороны, фигурантов не заставляют оговаривать других людей и вообще не мешают сохранить лицо. Цель СК сейчас - больше признаний и меньше возни. Но вот обратной силы это, к сожалению, не имеет. Кто сел, тот сел.

Нет там ни Славянска, ни Майдана - и даже Путина нет с его инаугурацией. Разгадка одна: халява. Меньше работать, больше «раскрывать». Не преступников же ловить, в самом деле.

Послезавтра должна быть рассмотрена апелляция по одной из составных частей "Болотного дела" - так называемому делу восьми. Вряд ли эта машина даст задний ход - она на это неспособна. Единственное, на что можно надеяться, - это сокращение сроков. Если оно и будет, то скорее всего небольшое. Но даже два-три месяца имеют значение. Для двоих фигурантов - Ярослава Белоусова и Артема Савелова - это критически важно. Их срок близок к завершению, и, если его сократить, их не успеют этапировать: оформление документов и доставка в колонию занимают несколько месяцев.

В целом же, думаю, Мосгорсуд не будет далеко отходить от решения первой инстанции. И все равно мы будем добиваться полного оправдания наших подзащитных. В плане доказательств ситуация для нас чуть улучшилась. На процессе Удальцова-Развозжаева прозвучали важные показания, которые говорят в пользу обвиняемых, - причем это показания полицейского руководства. Полковник Дейниченко, например, рассказал, что на Болотной площади накануне митинга велись работы по асфальту, а также что полиция не проверяла территорию перед мероприятием. Это говорит о том, что претензии к обвиняемым, которые якобы ломали асфальт руками и ногами, несостоятельны.

Формально дело Удальцова-Развозжаева - это другой процесс, и суд может отказаться рассматривать показания, которые там прозвучали. Но, когда я давал свидетельские показания по делу организаторов, суд признал их неприемлемыми, потому что я являюсь общественным защитником по «Болотному делу». Таким образом они сами признали, что разные производства по «делу 6 мая» суть одно, и им придется как-то выкручиваться.

Что будет дальше? Почти у всех (кроме Сергея Кривова) подошел срок, после которого возможно условно-досрочное освобождение, и я не исключаю, что их отпустят по УДО. Смысла держать в колонии их нет, УДО - это не оправдание, поэтому власть может и спустить дело на тормозах. Это, впрочем, вилами на воле писано: их логика нам недоступна.

Возможно, ребята напишут прошения о помиловании. Я разговаривал с ними и знаю, что они обдумывают эту возможность, но пока не приняли решение. Конечно, все они если и будут подавать такие прошение. то только без признания вины.

Думаю, что решение, которое суд окончательно примет 19 июня, будет тиражироваться и на следующих фигурантов. Сроки по второй и третьей волне «Болотного дела» будут аналогичными, если не случится смены или хотя бы корректировки курса внутри страны.

У этой машины нет внешних рецепторов, она смотрит только наверх и не видит, что происходит вокруг. Я абсолютно уверен, что события в Украине не повлияли на приговор. Не влияет, к сожалению, на него и поддержка обвиняемых со стороны общества.

Но если суд и прокуроры равнодушны к тому, сколько человек приходят на слушания, если это не изменит результат, то для обвиняемых и для защиты поддержка имеет колоссальное значение. Выступать в пустом или в полном зале, видеть лица людей, которые переживают за тебя, или не видеть - огромная разница.

А между тем в «Болотном деле» сегодня сразу два юбилея. Во-первых, ровно два года назад была задержана самая первая подозреваемая - Александра Духанина, которая даже и не задумывалась о том, чтобы скрываться от «правосудия», а активно участвовала в «оккупаях». С этого момента начался вал арестов.

Во-вторых, новый фигурант дела Дмитрий Ишевский, задержанный сегодня, стал тридцатым, если считать со всеми амнистированными, «анатомическими» и даже с теми, кто вообще не был на Болотной. Тоже ведь круглое число.

Следственный комитет утверждает, что он уже успел убежать за границу, а после вернулся.

Два года. 30 человек.

Где-то в конце июня 2012 года казалось, что следствие нахватало вдоволь жертв, но затем были арестованы Полихович и Кавказский, в сентябре из Вятки привезли Ковязина, а в октябре взяли Кривова. А уж казалось бы, зачем так долго искать Кривова, который постоянно стоял под дверями Следственного комитета с плакатами. По моим данным, он находился в разработке с самого начала. Оставили на потом: то ли невысока пропускная способность мясорубки, то ли чтобы не расслаблялись.

И тут же взялись за «организаторов» «массовых беспорядков» (всё приходится писать в кавычках) - Удальцова, Развозжаева, Лебедева. Снова перерыв.

Казалось, что на этот раз точно всё. Ноябрь, декабрь, январь. Обвинение «участникам» «массовых беспорядков» предъявлено в окончательной редакции, началось ознакомление с материалами дела... В начале февраля 2013 года взяли Гущина. «Вторая волна» была менее масоовой: 1-2 человека в месяц, аресты - более неожиданными. И казалось, что ну теперь-то уж точно всё: Гаскаров («крупная рыба») стал завершающим аккордом. На восемь месяцев машина Зингера остановилась.

В декабре 2013 года обухом по голове ударил релиз СКР о том, что новый фигурант дела Дмитрий Алтайчинов признал вину, а его дело передано в прокуратуру. Как долго продолжалось расследование, как складывались его отношения со следствием, так никто и не понял. Ждали, что он выступит в судах на стороне обвинения, но и этого не случилось: человек пришел один раз в суд, получил амнистию и исчез.

Прошли месяцы после этой странной истории, следствие по делу было в очередной раз продлено, но ничего не происходило. И снова стало звучать: «Да теперь-то всё уже...»

За время, прошедшее с мая 2012 года, утекло столько воды: сажали и выпускали Навального, участвовали вместе с ним в выборах мэра, Координационный совет оппозиции создался и распался, Ходорковского освободили, в Украине свергли Януковича, а Россия, отжав Крым, спровоцировала гражданскую войну в юго-восточных областях страны.

«Болотное дело» исчезло из сферы общественного внимания (а было ди оно там?), оно даже не стало резонансным. От 50-100 тысяч участников протестных маршей остались 5-10 тысяч человек, поддерживающих политзаключенных. О том, что происходит на болотных процессах, не знают даже многие политактивисты. Участники уличных пикетов жалуются, что прохожие частенько смотрят на них удивленно: «Болотников же амнистировали, чего вы стоите?»

Как получилось, что «Болотное дело» стало самым масштабным репрессивным процессом в последние годы в России? Возможно, оно оказалось слишком удобным крючком, который бесконечно высасывает силы и деньги из активистов, не позволяет вернуться политэмигрантам и отбивает всякое желание выйти на площадь. Можно креативить и придумывать более свежие обвинения, но удобнее взять по старым.

Два года и 30 человек. Конца никто не обещает. Судя по тому, что сегодня проводились обыски по делу «Анатомии протеста-2», а следствие в отношении Удальцова и Развозжаева давно окончено, подразумеваются другие обвиняемые и в «организации» «массовых беспорядков». Каждый «болотный» релиз СКР издевательски заканчивает словами: «Следствие намерено установить и привлечь к ответственности всех без исключения организаторов, участников массовых беспорядков и лиц, применявших насилие в отношении представителей власти 6 мая на Болотной площади Москвы».

А вот бы Болотного дела вовсе не было. Бывают исторические события, причастностью к которым гордишься. Здесь же, если не считать мужества самих политзаключенных и людей, которые месяцами их поддерживают, стыд сплошной. Одна треть иррациональности, две трети обреченности.

Периодически я разговаривала с активистами о том, чего они ждали от демонстрации 6 мая 2012 года. Многие из них делали большие глаза: мол, все знали, что что-то будет. Не все, конечно, - думаю, что процентов десять.

Постфактум я пыталась понять, что же такое они знали. Что планировали. Может, действительно были серьезные намерения? Одни говорили, что собирались пройти на Манежную площадь, соединиться там с несогласованным митингом. А почему, извините, через Болотную? Нельзя было приехать сразу на «Площадь Революции»? Ну-у, Манежка была закрыта, и метро могли закрыть, и вообще там не согласовано... А Большой Каменный мост не закрыт? Да мы же еще не знали. Ну а дальше-то, дальше, в чем суть плана? «А потом бы нас повинтили».

Другие говорили, что собирались оставаться на Болотной площади и никуда не уходить. Возможно, ставить палатки, если получится. И? «А потом бы нас повинтили».

Ставить палатки - занятие достаточно бестолковое, если ты не контролируешь площадь. Как бы вы, спрашиваю, препятствовали разгону? Ведь разговор мы начали с того, что акция должна была быть очень нетривиальной, значит, нужно пробыть на улице хоть одну ночь (побить часовой рекорд фонтана 5 марта). А за что нас разгонять, отвечают мне, граждане же имеют право...

На это хочется сказать не то «ми-ми-ми», не то «о, Господи».

И все, что я ни слышала о планах активистов, сводилось к набору шаблонных действий и предположений, которые повторяются из акцию в акцию. Поймите меня правильно, я не знаю, как сделать интереснее. Просто акция называлась «Не пустим вора в Кремль», а должна была называться «А потом нас повинтят».

Кстати, в последнее время мы достигли гармонии по этому параметру, так и говорим: завтра винтаж, вы пойдете? А вовсе не «вставай на последний бой». Толку столько же, а разочарований меньше.

Беда-то в том, что силовики за неимением серьезных проблем, разглядывая муху в митинге перед инаугурацией, видели добротного слона с хоботом. Ишь чего они там по телефонам своим шепчут загадочными голосами, мятеж готовят... «Граждане кричали, что они здесь власть» - так один омоновец в показаниях описывал массовые беспорядки, как он их понимает. Они не шутят, когда говорят на судах, что митингующие хотели встать вокруг Кремля, взявшись за руки. Они правда видят мир живописно.

Болотное дело - это история про то, что бунт виртуальный, а тюрьма настоящая. Про то, что суд виртуальный (на самом деле его нет), а сроки реальные. Про виртуальные обстоятельства, которые муссируют не только тролли, но и добропорядочная общественность: они знали, на что шли, в Америке за такое стреляют на месте и т.д., - и про реальную постраничную фальсификацию дела, которая мало кому интересна. Про виртуальное возмущение, про разговоры о виртуальных люстрациях и про фактическую удовлетворенность «мягким» приговором.

Но чтобы закончить за здравие, все-таки скажу, что идея сделать Болотное дело «судом над властью» оказалась ну очень уж виртуальной, зато выросшая вокруг него сеть взаимопомощи - небольшой, но реальной и крепкой. Может, в этом и есть исторический смысл.

Начался очередной процесс в рамках "Болотного дела". И я непременно продолжу рассказывать о его деталях, как и кто это дело фабриковал. А пока несколько общих, но важных слов.

Читая и слушая разговоры о "Болотном деле", я почти не встречал внятного толкования этого процесса, вернее, всей этой истории. А она - двойственная. Обычно акцентируется лишь одна из ее сторон, и тогда они вступают в противоречие. Необходимо просто понять, что это два совершенно разных вопроса.

1. Это дело - о праве на публичное выражение позиции. О том, что важнее - это право граждан или право власти на любое удобное для нее решение или поведение. О том, кто "правее" в спорной ситуации: граждане, вышедшие на митинг, или полиция, по закону призванная "обеспечивать безопасность" (в первую очередь - этих самых граждан, тем более что других рядом просто не было). О том, что может себе позволить человек, столкнувшись с нарушением закона и своих прав со стороны полиции. О том, что если полицейский может несправедливо и незаконно ударить человека, имеет ли гражданин моральное и юридическое право применить силу в ответ, чтобы защитить себя и других.

Я считаю, что имеет, а полиция (и власть) существуют для граждан, а не наоборот. Иначе это не полиция, а полицаи. Но эта тема - вопрос общественной дискуссии, которая должна была состояться, но в продуктивном виде так и не состоялась. Эта тема - вопрос дискуссии юристов, законодателей, Верховного и Конституционного суда, которой тоже не было. Мелкий в целом инцидент (сколько более крутых баталий происходит на стадионах!) мог существенно продвинуть юриспруденцию и гражданское общество. Но лишь сильно откатил назад.

2. Это дело - о беззаконии следствия и суда. Даже если ответить на первые вопросы иначе, чем я, и "всегда прав полицейский". Даже если согласиться с версией следствия, что среди демонстрантов нашлись нарушители закона. Даже в этом случае подсудимые по "Болотному делу" не принадлежат к их числу. Половина из них вообще не совершали вменяемых им действий, и их дела начисто сфальсифицированы. Остальные же "виновны" в том, что в сутолоке и свалке, в обстановке всеобщего (в том числе и накрученных начальством полицейских) возбуждения, не понимая в полной мере, что происходит, схватили полицейского за руку или оттолкнули от кого-то, кого били или тащили по непонятной причине. Ни один из них не нанес сколько-нибудь существенной травмы правоохранителю, даже если предположить, что эти травмы действительно были.

Подсудимые совершенно очевидно не связаны между собой и не принадлежат к какому-либо тайному обществу заговорщиков. Более того. Наблюдая обвиняемых во время процесса, можно было без всяких сомнений заключить, что все они не являются сторонниками насилия. Напротив, они старались это насилие остановить. Ведь уже начавшуюся драку можно разнять, лишь применив некоторое физическое воздействие - обхватив, оттащив, заблокировав участников. Кривов точно так же отнял у кого-то камень, как потом - дубинку у полицейского. Попросту говоря, они люди благородного склада.

Таким образом, именно эти конкретные люди невиновны "вдвойне". Кому-то из радикально думающих соотечественников это не нравилось, они говорили об изначальной ошибке мирного настроя демонстрантов: "Сами виноваты - пошли в ловушку с шариками". А эти вот хотели мирно, даже если это бесперспективно и ошибочно. Что, не имеют права? Такая точка зрения на самом деле сравнима с позицией власти: кто сильнее, тот и прав. А власть наглядно показала, что такой путь разрешения конфликтов - ненасильственное сопротивление насилию - для нее неприемлем.

Другие с самого начала пытались оправдаться: "Обвиняемые - белые и пушистые, мимо шли в магазин". Это неправда. "Болотники" шли на митинг и не ушли, как ушли многие, интуитивно почуяв неладное при виде полицейских полчищ, перегородивших все вокруг. "Болотники" думали, как и я: люди имеют права, и эти права важнее полицейских распоряжений. Они не просто не ушли - они оказались в самых напряженных точках событий (каждый - хоть раз, что и позволило состряпать их "эпизоды"). Они приняли участие в том, что потом происходило на Болотной. Они сознательно предотвращали насилие. Это осознанное участие было названо в обвинении "осознанным решением совершить преступление". Замечаете разницу? Попытка "лгать во спасение", страх и сомнения как раз и дают власти возможность манипулировать понятиями.

И последнее. Мы имеем дело с СУДОМ. А суд - не с мнениями и даже не с намерениями. А с действиями. Хорошо это или плохо, надо драться с ментами или нет, честные были выборы или липовые, хороши лидеры оппозиции или нет, лидеры ли они вообще, правы ли были полицейские, изменяя согласованный план шествия, - все это в суде совершенно неважно. А важно, что сидящие уже на зоне по приговору и сидящие сегодня в клетке суда не виновны в тех преступлениях, в которых их обвиняют. А значит - у нас нет нормального суда. А без суда никакое государство не только не "встанет с колен". Без суда оно просто не существует.

13 марта, после таинственно длинной паузы, наконец состоится апелляция по делу Михаила Косенко. Все это время он сидел в тюрьме - четыре месяца! Миша первым из "болотников" вступил в бой. Именно так. Он первым публично не признал вину и сражался в суде. Его последнее слово - одно из самых сильных выступлений среди всех, что мы слышали. Ему было неизмеримо труднее: двенадцать следовавших за ним все же были вместе, он был один. Он преодолел свой душевный недуг, смерть матери, одиночество, отсутствие лекарств. К концу процесса он только мобилизовался, отточив ум и проявив волю. Это не раз отмечал независимый эксперт-психиатр, выступавший на процессе. Какое к чертям принудительное лечение?!

Гособвинитель Белов подал в инстанцию "Возражения на апелляционную жалобу адвокатов Косенко". Ее стоит процитировать, хотя подобной галиматьи мы начитались в последние годы. Итак, что касается статьи 212:

"Состав преступления образуют объект преступления, объективная сторона, субъективная сторона и субъект преступления. Признаки, указанные в ст.212 УК РФ входят в объективную сторону преступления, которая присутствует и подтверждается имеющимися в уголовном деле доказательствами. В данном случае отсутствует лишь субъект преступления, поскольку Косенко совершил преступление в состоянии невменяемости. Что касается объекта посягательства - общественной безопасности, то, как следует из материалов уголовного дела, действия Косенко М.А. и иных лиц участвовавших в массовых беспорядках, посягали на общественную безопасность и общественный порядок и были пресечены сотрудниками правоохранительных органов."

"Общественная безопасность" как объект преступления. "Идеальная совокупность" - в "деле 12-ти". Из массы казуистических "открытий" прокуроров уже можно составлять новый словарь юридических терминов. За этим словоблудием теряется один главный вопрос: какие такие наказуемые действия совершал Михаил? Схема "доказательств" проста: действия демонстрантов подтверждены в суде. Они кричали лозунги, не разошлись, когда их стали разгонять силой, кто-то что-то бросал. Ведь правда? Ну вот, видите, каждый из них виновен в массовых беспорядках и нанесении травм омоновцам. А были ли массовые беспорядки? А кого "повредил" каждый из обвиняемых? А неважно. Вы же видели: действия демонстрантов получили подтверждение. Бред сумасшедшего? Нет, подлая ложь и манипуляция.

Теперь почитаем про 318-ю статью.

"Все допрошенные в ходе судебного разбирательства свидетели, а так же потерпевший Казьмин подтвердили свои показания, данные в ходе предварительного расследования. После оглашения в суде показаний, данных на предварительном следствии, все имеющиеся в деле противоречия устранены".

В чем же это "устранение"? Читаем далее.

1. "Свидетель Лукьянов не имел мотивов для оговора Косенко, поскольку не знаком с ним". - То есть все тысячи лжесвидетельствующих в российских судах ментов не имеют других мотивов кроме личного знакомства с фигурантами дел.

2. "Как следует из видеозаписи, Косенко находился в непосредственной близости с потерпевшим Казьминым и наносил ему удары". - То есть гособвинитель Белов либо наглый лжец, либо опасный галлюцинирующий сумасшедший, способный видеть то, чего на самом деле не видит никто, ибо ни одного удара на записи не видно.

3. "На фотоматериалах, исследованных в ходе судебного следствия, отчетливо виден контакт Косенко и Казьмина". - Тот же случай.

4. "Свидетели защиты Рачинский и Орлов... сообщили, что сам момент они не видели..." - Это уже прямая ложь. Потому что свидетели не раз повторили, что видели сам момент избиения Казьмина неизвестными. Только Косенко в этом не участвовал.

5. "Приобщенные стороной защиты фотографии оценены критически, поскольку обстоятельства их сбора и закрепления достоверно не установлены". - Снова ложь. Одна видеозапись и раскадровки к ней предоставлены официально за подписью главреда и с печатью "Новой газеты" в ответ на адвокатский запрос. С сопроводительным письмом, раскрывающим авторство, собственность, время и место их съемки. Вторая запись и раскадровки принесены в суд автором - оператором Леонидом Беделизовым, в чем он поклялся в суде, осознавая ответственность за дачу ложных показаний.

6. "Сторона защиты утверждает, что приведенные снимки сделаны с другого ракурса, но... присутствующие лица расположены иначе, чем на фотографиях в материалах дела...". - Именно различие в ракурсах съемки привело к ошибочному толкованию "судебного видео", и именно совершенно иное расположение (чем кажется на кадрах обвинения) доказывает полную невиновность Михаила.

7. "...кроме того, Косенко по неизвестным причинам пропадает из поля зрения камеры". - Это уже явное доказательство наличия навязчивых идей у обвинителя. Ведь, по его мнению, Косенко ДОЛЖЕН БЫЛ быть там. Куда ж он мог деться? Да ушел Миша от греха подальше, когда Казьмина били ногой. Просто отошел в сторону. И нет его в момент реального нанесения сотруднику вполне реальной травмы. Нет! И отвечает Михаил за чужое действие. И будет сидеть в дурке, хотя наличие шизофрении гораздо явственнее просматривается в тексте гособвинителя.

Я не верю ни в какой хоть мало-мальский положительный результат апелляции. То, чего удалось нам всем добиться в "большом процессе", - сокращение сроков - результат не судебного состязания, а общественного давления. Его не хватило, чтобы освободить всех. Его не хватило, чтобы избавить Михаила Косенко от галоперидола. И не отпускает мысль об Украине. Ребята, насмерть стоявшие на баррикадах ночью 19 февраля и пошедшие в отчаянную атаку 20-го, прекрасно понимали: если они не устоят, судьба Михаила Косенко и других "болотников" им обеспечена.

Нам сегодня остается читать весь это бред обвинителей. И надеяться, что испытания не сломят ни Михаила, ни всех остальных наших подзащитных в "Болотном деле".

Этот крошечный серый, невзрачный и никому не нужный сегодня пятачок - Болотная площадь. Вернее, та ее часть, на которой произошли все события 6 мая.

Полтора года огромное государство тратило силы на то, чтобы доказать, что здесь произошло нечто сравнимое с Куликовской битвой, Бородинским сражением, Курской дугой. Полтора года я разбирался в тактико-стратегических маневрах полиции и перебежках демонстрантов от одного дерева к другому. Почти четыре года проведут в тюрьме обычные городские ребята, которым бы учиться, путешествовать, любить...

Два года назад наш мир разломился призрачным "штурмом Кремля". Теперь вот все ломают копья вокруг несуществующих "бандеровцев". Фантасмагорическое зазеркалье, виртуальная реальность. И все же что-то должен означать этот кусок асфальта. Ведь дышал же я дымным и вполне реальным воздухом Майдана, и он изменил меня изрядно. Наверное, этот пятачок тоже многих изменил. Но лишь тех, кто стоял на нем в тот день. А их было совсем немного в масштабах страны. Выходит, если хочешь измениться, не пропусти свой пятачок в нужное время.

P.S. Я сперва опубликовал этот текст в своем блоге. Один из комментариев был таким: "Единственное противостояние этому полковнику во всем мире было на этом месте! Слава Героям 6 мая".

Они (осужденные по Болотному делу. - Ред.) получили не за высказывание мнений, они получили за активные действия в той или иной степени. Потому что кинуть выжатый лимон - это тоже активное действие... Одна из причин вот того, что на Украине произошло... что мы имеем там на сегодняшний день полную дезорганизацию власти, в общем по существу революцию... Одна из причин этого - то, что Янукович выставил "Беркут" на площадь и не защищал тех, кто защищал его. Идея понятна? Значит, идея заключается в следующем. Что Янукович на Майдан выставил "Беркут". И "Беркут" подвергался избиениям... При этом ему запрещено было применять силу. Они просто стояли как куклы для битья. Как вы думаете, эти люди, которых вот так подставили, они будут защищать тех, кто их так подставил?..

Поэтому любой режим, любой, в первую очередь должен заботиться о том, чтобы он был, ну, скажем так, в авторитете у силовиков, если он рассчитывает на помощь силовиков в случае каких-либо массовых беспорядков... Поэтому приговор по Болотной - он на самом деле, как мне представляется, не столько направлен против фигурантов по Болотному делу, сколько направлен на то, чтобы показать полицейским: "Ребята, кто вас обидит, дня не проживет". То есть это мессидж силовикам - "мы вас в обиду не дадим". Ровно обратное тому, что произошло на Украине. Вот чем, как мне кажется, объясняется тот срок, который получили фигуранты Болотного дела.

Ссылка

Заявление "Международного Мемориала"

Неправосудный приговор, вынесенный в Замоскворецком суде по «Болотному делу», не вызывает удивления.

Но этот приговор обязывает нас кое о чем напомнить.

Власти - о том, что ее попытки такими средствами заглушить и разрушить общественный протест контрпродуктивны. События на Украине - пример того, к чему может привести последовательное игнорирование общественного мнения.

Исполнителям - о том, что, помимо ответственности заказчиков, существует их собственная ответственность. Те, кто взялся исполнять заказ власти, делали это не под угрозой расстрела, им, скорее всего, не грозил даже запрет на профессию. Следователи и судьи, сфабриковавшие «Болотное дело», совершили преступление против правосудия.

Правление Международного общества «Мемориал»