29 февраля в Москве был задержан Владимир Абель, человек без гражданства, некогда alien (чужой) резидент Латвии. Нацбол. Абель вынужден был скрываться и жил в подполье с 20 июня 2006 года. Тогда один из московских судов приговорил его к выдворению из Российской Федерации. На основании того, что он якобы нарушил правила пребывания "лица без гражданства" в нашей стране.

История Абеля, талантливого журналиста, редактора многих оставивших свой след в истории журналистики изданий, на самом деле как две капли воды напоминает историю Натальи Морарь и превосходит ее в количестве эпизодов и трагедийности. Фигура Владимира Абеля (Линдермана) к тому же возвышается еще и колоссальной такой бронзовой статуей, можно сказать без преувеличения, первого борца за права русских и русскоязычных граждан Латвии.

У Абеля безусловно огромные заслуги перед Россией, ибо это он организовал первый массовый протест ровно десять лет тому назад, когда латвийский ОМОН избил на глазах телекамер всего мира русских пенсионеров: старух и стариков. Уже наутро мы в Москве с изумлением лицезрели на экранах телевизоров флаг своей тогда еще не запрещенной организации, реявший над многотысячным митингом протеста молодежи в городе Риге.

Потом были годы борьбы за жизни русских партизан, томившихся в тюрьмах Латвии. (Ирония судьбы: боролись за жизни, выцарапывая их одного за другим их тюрем: среди обвиненных латвийцами якобы в военных преступлениях, а на самом деле в борьбе против карателей и полицейских были и чекисты). В том, что Абель и нацболы своей борьбой сделали известным имя Василия Кононова, сомнений нет, мы устраивали митинги протеста у посольств и консульств Латвии, расписывали поезда, идущие в Латвию, надписью "Свободу Василию Кононову!" Мы забрасывали уже в 1998 году посольства и консульства Латвии банками с краской. Когда Латвия под давлением вынуждена была выпустить Кононова из тюрьмы, он пригласил в тот день к себе домой двоих людей: посла России в Латвии и лидера латвийских нацболов.

Разумеется, в борьбе за права русскоязычных в Латвии участвовали десятки и сотни нацболов, но без руководства, без умной воли Владимира Ильича Линдермана (Абеля) результат был бы менее значимым.

Добившись огромных успехов в Латвии, нацболы Абеля, оказалось, добились того, что голос русскоязычных зазвучал и стал весомым аргументом в латвийской политике. Нацболов Латвия отвергла и не приняла, а плоды их работы собрала умеренная коалиция "ЗАПЧЕЛ" – за права человека, они вскоре попали в парламент и в органы управления Риги. Но Владимир Ильич Линдерман реально и конкретно имеет перед Россией в сотни раз больше заслуг, чем и любой гундосящий на набережной Тараса Шевченко на "Русском марше" националист и все они вместе взятые, и все правительство РФ.

На судьбу Абеля негативно и бесповоротно повлияли его свидетельские показания на моем процессе в Саратове осенью 2002 года. Ключевой свидетель моей защиты, Абель двое суток отбивался от двух прокуроров и сумел убедить судью. Большая часть тяжелых обвинений по статье 205 УК РФ была с меня снята.

Ему не замедлили отомстить. Корпоративная солидарность чекистов (а именно ГСУ ФСБ расследовало мое дело) возобладала над их национальными различиями, и через два дня после дачи показаний в Саратове в квартире Абеля в Риге был произведен обыск. В кресле, где прыгали его малолетние дети, латвийские чекисты "нашли" взрывчатку и детонаторы. Было возбуждено уголовное дело ни много ни мало по подготовке убийства тогдашней главы Латвийской Республики мадам Вайры Вике-Фрейберги. Были арестованы нацболы.

Уже через несколько месяцев они были выпущены на свободу и уголовные дела против них были прекращены. Но Абелю уголовное дело оставили, потому что такое состояние устраивало обе чекистские команды: латвийцам оно позволяет держать вне пределов Латвии талантливого руководителя и организатора, равных которому нет; а российские чекисты наслаждаются своей местью. Я не знаю, что заставило их все-таки отыскать скрывавшегося в огромной Москве Абеля.

Михаил Леонтьев – хриплый и крикливый путинский соловей (по его собственному признанию, Абель подвигнул его на то, чтобы стать журналистом) на "Эхе Москвы" заявил, что, мол, "иностранец" В.И. Линдерман не имел права быть в России нацболом, вмешиваться во внутренние дела России. Но Абель родился в стране СССР, там, где и я родился, и не чекистам и не путинским соловьям называть его иностранцем. Сами вы иностранцы! Нацболы защищали и чекистов среди тех 120 военных, партизан и стариков, которые сидели в латвийских тюрьмах в 90-е годы. Сейчас я думаю, что не надо было защищать и тех, других чекистов. Правы, видимо, наши сегодняшние союзники демократы: чекист всегда чекист.

По нашим сведениям, Владимир находится сейчас в спецприемнике, где собраны для предстоящего выдворения иностранцы. Представляю его агитирующим узбеков, агитирующим таджиков. Ну что, борьба продолжается. Ничего страшного. Его лишили возможности видеть детей: шесть лет он скитается. Потому что это человек с убеждениями.

2 марта состоялся акт национального позора. Был выведен из-за кулис по блату малоизвестный чиновник Дмитрий Анатольевич Медведев и без очереди, без конкуренции назван президентом страны Россия. Этот жульнический трюк повторяется уже дважды. Ельцин вывел с черного хода Путина тоже по блату, тоже без конкуренции, и Путин был малоизвестным чиновником. Это все гнусно, господа. Шито белыми нитками и гнусно.

3 марта в Санкт-Петербурге местная власть санкционировала марш: и митинг, и шествие. Нам дали собраться, дали пройти, улица кипела, люди приветствовали нас с балконов. Однако питерская власть не допустила ошибок, совершенных на прошлых маршах. Митинговать нам дали в небольшом сквере, куда вел один узкий, тщательно охраняемый проход. Таким образом, исключалась возможность участия в митинге прохожих, населения города, то есть нас отсекли от народа. И все же нас было от двух до трех тысяч, и все же нас было вдвое больше, чем на любом из последних митингов КПРФ (23 февраля в Москве их было около тысячи). А значит, мы давно стали самой сильной протестной группой страны.

В Москве вся тяжесть противостояния с властью легла на плечи активистов "Другой России". И активисты ОГФ и мои сторонники достойно приняли вызов: их хватали еще до того, как они прибывали на Тургеневскую площадь, вытаскивали из кафе, набрасывались на них в метро. Я никогда не сомневался, что большинство моих сторонников фигурируют и в фототеке ФСБ, и в фототеке МВД. С недавних пор и руководители ОГФ и их активисты известны спецслужбам.

Московская власть накануне, в день подачи заявки на марш, намеренно провела без очереди, опять по блату, прокремлевские организации в мэрию перед нашими представителями (которые находились там с 6.30 утра, предполагая обман) и с серьезной миной утверждала потом, что, дескать, все площади в центре уже заняты. Якобы из-за занятости площадей нам не санкционировали ни марш, ни митинг. "Другая Россия" вышла на площадь, доказала, что мы слов на ветер не бросаем.

Прошу заткнуться тех журналистов и зевак, которые пеняют мне и Каспарову на то, что поехали, дескать, на разрешенный марш в Санкт-Петербург. Решение об участии лидеров в марше именно в Петербурге было принято исполкомом еще в январе, продиктовано оно было интересами организации, а отказ московской мэрии последовал только в последних числах февраля. Mind your own business, господа!