После выборов в украинский парламент прошло уже больше двух недель. И почти все это время длился подсчет голосов. Протесты и выявление фальсификаций продолжаются до сих пор, в паре округов наметилось переголосование, но уже ясно, что Верховную раду все-таки следует считать избранной. Второго Майдана не будет. И даже аналога Болотной, на которую Украина последний год посматривала с завистью, не будет. При всем сходстве предпосылок (власть, от которой все устали, политический и экономический кризис, непопулярные антисоциальные реформы, активное использование админресурса и обман на выборах) есть ряд ключевых отличий, которые делают невозможной не то что "цветную революцию", но даже сколь-нибудь массовые выступления. В пятницу акция протеста перед Центральной избирательной комиссией карикатурно свернулась и "ушла на выходные".

Оранжевая революция произошла во многом благодаря наличию фигуры вокруг которой сплотились протестующие. Как бы ни дискредитировал себя Ющенко после избрания президентом, в 2004 году он воспринимался иначе. Многие люди тогда могли позволить себе выйти на площадь и искренне проскандировать "Ющенко - ТАК!", не сплёвывая при этом от отвращения. "Белая лента", напротив, сформировалась в отсутствие лидеров. Массы выходили за Удальцовым, Навальным и другими не потому, что воспринимали их в качестве достойных вождей, а потому, что они понимали: это не вожди. Для того чтобы выйти на акции "несистемной оппозиции", совершенно не обязательно быть сторонниками той или иной силы - те, кому не нравились ораторы на трибуне, создавали свои альтернативные трибуны с альтернативными ораторами. Болотная площадь вынесла на поверхность множество новых имён, хотя выборы "випов" и "статусных оппозиционеров" в Координационный совет отбросили этот процесс назад. Но именно отсутствие единства, общей платформы и общего руководства и позволило поначалу выводить на улицу сотни тысяч.

В Украине сейчас нет лидеров, которые могли бы кого-то за собой вести. В то же время предводители оппозиции не отдадут трибуну неорганизованным (или, вернее, самоорганизованным) массам и будут всеми силами пытаться подчинить протест и направлять его в удобное им партийное русло. А русло это в лучшем случае пересохло, в худшем - наполнено нечистотами. Основная оппозиционная сила - угасающий БЮТ, который не смогло оживить даже поглощение "Фронта перемен". Когда выносился приговор Юлии Тимошенко, ее сторонники не смогли собрать в центре Киева даже десятка тысяч человек, при том что не брезговали услугами платной массовки. Бессрочный пикет "юле-бабушек" возле Печерского суда стал символом слабости и бессилия пост-оранжевой оппозиции. Правление Юлии Владимировны живо в сердцах украинцев, и единственное, что хоть как-то поддерживает её рейтинги, - банальное сочувствие к человеку за решеткой и отвращение к регионалам. Повторный приход к власти Тимошенко или ее аналогов люди воспринимают без энтузиазма.

Другие претенденты на роль вождей протестующих масс - это ВО "Свобода". Только вот "Свобода" может сохранять свой сравнительно высокий рейтинг лишь до тех пор, пока ее не видят вживую. Большинство избирателей этой партии голосовали не за программу "социал-националистов" и не за их идеи - они голосовали за абстрактных "крутых парней", которые смогут дать окорот гопникам из Партии регионов. Когда человек сталкивается с ВО "Свобода" на практике, он видит карикатурных нацистиков, которые, забравшись на трибуну, начинают рефлекторно размахивать свастиками и скандировать что-то воинственное про "жидов", "москалей" и "смерть врагам" и все норовят написать слово "нация" через латинскую "N". Знаю немало оппозиционно настроенных граждан, которые посмотрев на "Свободу" на оппозиционном митинге, решали больше туда не ходить.

Есть еще, конечно, УДАР - партия боксера Кличко, выгодно отличающаяся от конкурентов практически нулевым антирейтингом. Ее не за что ненавидеть. Это пустое означающее, строчка в бюллетене, за которой нет ничего. Ни программы, ни идеологии, ни противников, ни сторонников. На выборах эта сила собрала 13 процентов, сыграв роль кандидата "против всех". Но идти за Кличко на улицу никто не будет. Одно дело следовать за невзрачным лидером, который не лидер вовсе, а попутчик, вырвавшейся на полкорпуса вперед, а совсем другое - маршировать в никуда вслед за олицетворением постмодернистской пустоты. Впрочем, к чести боксёра надо сказать, что он никого никуда особенно и не зовет.

Самой большой неожиданностью последних парламентских выборов стал высокий результат неонацистов из "Свободы". Больше десяти процентов по партийным спискам плюс около десятка мандатов по мажоритарным округам - это побило все самые смелые прогнозы. Даже традиционно бахвалясь перед выборами, интегральные националисты не предсказывали себе более высокого результата. Теперь они смогут провести в Раду почти четыре десятка своих представителей, а это значит, что драки между парламентариями станут более насыщенными и зрелищными. Спортсмены, прошедшие по спискам Партии регионов и УДАРа, смогут показать хорошую технику, зато у фашистов есть кураж и большой опыт нанесения ударов в спину. Но, к сожалению, эскалация насилия возможна не только в парламенте - партийная "крыша" для уличных бонхедов станет более прочной, и их жертвами будут вовсе не представители "антинародного режима", а левые и правозащитные активисты.

Большая часть опубликованной на сегодня поствыборной аналитики сводится именно к феномену "Свободы". В первые дни тон статей и дискуссий в рассылках был таким, что было впору подумать, что ультраправые взяли убедительное большинство и уже завтра установят фашистскую диктатуру. Незадолго до выборов я уже писал о "Свободе" и причинах ее сравнительной популярности. Эта партия сумела заинтересовать крайне правых, что дало ей пассионарную уличную силу, которой не может похвастаться никто из парламентских конкурентов. В то же время, во многом благодаря своему имиджу настоящих, искренних и идейных, она сумела отбить часть электората у либералов и национал-демократов. Говорить об этом повторно нет особого смысла, так что сейчас я попытаюсь рассмотреть картину в целом, проанализировав расстановку сил и возможные перспективы деятельности будущего парламента.

В Верховную раду по спискам проходит пять партий: Партия регионов - 30%, "Батькивщина" (Объединенная оппозиция) - 25,54%, УДАР - 13,96%, КПУ - 13,18% и ВО "Свобода" - 10,44%. Между лидерами и аутсайдерами серьезный разрыв. Следующая в списке партия Натальи Королевской "Украина, вперед!". Избиратель не поверил бывшей соратнице Тимошенко, решившей возглавить социал-демократическую партию, и, невзирая на едва ли не самую дорогую избирательную кампанию, дал ей всего лишь 1,58%. Партия бывшего президента Ющенко набрала около одного процента, как и "радикальная партия" главного клоуна украинской политики Олега Ляшко. Впрочем, последний оказался удачливее экс-президента и все-таки прошел в парламент по мажоритарному округу. Все остальные силы не заслуживают особого упоминания, можно только лишь заметить, что русские националисты, не в пример украинским, не собрали даже одного процента. Итоги по мажоритарным округам, которые могут быть еще незначительно пересмотрены: 115 у регионалов, 40 - Объединенная оппозиция, 12 - "Свобода", 6 - УДАР, 7 - всяческая партийная мелочь, и 45 - самовыдвиженцы. Результаты по партийным спискам дают нам примерно: 72, 61, 35, 32, 25.

Итого: 187 регионалов, 101 объединённый оппозиционер, 41 УДАРовец, 32 КПУшника и 37 свободовцев, 45 независимых депутатов и 7 представителей малых партий.

Власть не зря добивалась возвращения мажоритарных округов. Регионалы использовали старый прием, отработанный ещё Кучмой. Недостаток избирателей по спискам растерявшей доверие партии власти компенсируется за счет мажоритарщиков. Причем напрямую от партии идет только часть из них, другие позиционируют себя как самовыдвиженцев - это позволяет достигать успеха в регионах, которые принципиально не переваривают бело-синих. Кроме того, часть самовыдвиженцев изначально направляется в Раду для того, чтобы выгоднее себя продать: мандат стоит до пяти миллионов гривен, и эти деньги нужно как-то окупить. В украинском политическом жаргоне есть слово "тушка" - депутат меняющий фракцию (а часто и убеждения) за деньги. У регионалов есть и деньги, и другие, не менее эффективные способы перетягивать на свою сторону парламентариев, для которых бизнес важнее, чем политические амбиции.

Уже сейчас хорошо понятно, что Партия регионов и КПУ образуют правящую коалицию. Коммунистическая (по названию) партия взяла рекордный за последнее десятилетие процент голосов, и хоть ее фракция будет самой маленькой в парламенте, но именно она будет иметь решающее значение. Впрочем, иного выбора, кроме как идти в объятия к регионалам, у Симоненко нет. Присутствие в парламенте "Свободы" и ее нежная дружба с Объединенной оппозицией, автоматически способствует сплочению всех пророссийски настроенных сил. Единственное, чем КПУ может оправдать перед своим избирателем сотрудничество с регионалами, - это совместное противостояние "фашистской угрозе". И Олег Тягныбок готов эту угрозу олицетворять - работу в парламенте он обещает начать с запрета людоедской коммунистической идеологии. Благодаря своевременному выступлению националистов, стабильную правящую коалицию на ближайшее время можно считать вполне сформированной. 187+32=219. Для большинства "Регионам" нужно перетянуть на свою сторону всего лишь шесть самовыдвиженцев, и это для них нетрудная задача.

Рекордный для последнего времени результат уже было списанной со счетов КПУ, равно как и скачок "Свободы", во многом объясняется неолиберальными реформами правительства Азарова. Уровень недовольства экономической и социальной политикой Партии регионов очень высок, и даже на востоке Украины они стремительно теряют свой электорат. Но голосовать за людей, которые считают для себя нормальным сидеть за одним столом с безумной Ириной Фарион, прославившейся своим крестовым походом против детей с недостаточно украинскими именами, массовый житель русскоязычного региона не будет. Поэтому оппозиционность вылилась либо в игнорирование выборов, либо в голосование за КПУ. В то же время у красных консерваторов нет ни одного мажоритарщика. Все-таки конкуренции на местах с Партией регионов они не выдержали.


А вот для сторонников Тимошенко результат безусловно провальный. В парламенте прошлого созыва "Батькивщина" имела 156 мест. Невзирая на объединение с "Фронтом перемен" и "Народной самообороной" Юрия Луценко, невзирая на мученический ореол вокруг лидеров оппозиции и на весь освободительный пафос, невзирая на бездарную политику регионалов, которые за время своего правления смогли сделать слово "покращення" (улучшение) ругательным, - результат посторанжевых упал в полтора раза. А если учитывать масштабы объединения, то и более чем в два. Конечно, часть электората съела "Свобода", но куда больше съела апатия и неверие в выборы.

У "Свободы" и так было немало еды - национал-консервативная фракция НУНС (предвыборный блок тогда ещё не разошедшихся Ющенко и Луценко) в прошлом парламенте насчитывала 72 участника, примерно вдвое больше, чем сейчас будет у ВОС. Так что мандаты у ультраправых взялись не из ниоткуда. Ультраправые всегда присутствовали в украинском парламенте, просто сейчас они перестали стыдиться. Можно вспомнить высказывания экс-президента по поводу "экстремистской и антиукраинской организации антифа", воодушевленные которыми работники СБУ похищали и пытали антифашистов. Можно вспомнить слова бывшего министра внутренних дел Юрия Луценко: "Считайте меня расистом". Можно вспомнить персонажей наподобие диссидента Левко Лукьяненко - герои и символы украинской государственности, на практике исповедуют эклектичный набор расистских предрассудков. Такие респектабельные депутаты из "Объединенной оппозиции", как Юрий Арьев, связаны с уличными нацистскими боевиками, Андрей Парубий оттуда же - стоял в свое время у истоков "Патриота Украины". Национал-демократы часто отличались от просто нацистов лишь самопозиционированием.

Надо сказать, что и другой лагерь не лучше. Вероятный кандидат на роль министра образования, регионал Сулима был автором учебника, который помимо ценной информации о "русской цивилизации" содержал в себе прямые отсылы к расологическим бредням в стиле Третьего рейха. Молодежка Партии регионов в Луганской области принимала участие в "русских пробежках" под имперским флагом. Сводить проблему ультраправой реакции в Украине к одной лишь "Свободе" - значит недооценивать проблему. Тягныбок и соратники - это всего лишь очередной неприятный симптом, а не сама болезнь. Твёрдый шанкр на теле гниющего капитализма.

Безусловно, основной задачей будущего правительства и правящей партии будет дальнейшее продвижение пакета "деформ". Власти смогли провести через парламент Пенсионный кодекс, но на очереди Трудовой, Жилищный, Образовательный и другие. Впрочем, ситуация внушает определенный оптимизм. Дело в том, что Коммунистическая партия строила свою предвыборную кампанию как раз на борьбе с неолиберализмом, практически полностью украв риторику у радикальных левых, хоть и загнав ее в пошловатую квазифутуристскую стихотворную форму. Конечно же, ложь для последователей Симоненко - вторая натура, но с ходу плевать в лицо новообретенным избирателям и поддерживать законы, против которых вчера обещали бороться, было бы политическим самоубийством.

А заручиться ситуативной поддержкой оппозиционеров в обход коалиций правящая партия вряд ли сможет. Объединённая оппозиция вполне разделяет неолиберальные/неоконсервативные взгляды и, оказавшись во власти, продвигала бы аналогичные законы. Но сейчас ей выгодно сдерживать и саботировать все, что исходит от правительства. То же касается и "Свободы", которая к тому же активно заигрывает с социальной риторикой. Регионалам остается рассчитывать на поддержку части УДАРа и независимых мажоритарщиков, но шанс быстро перетянуть их на свою сторону исчезающе мал. Так что демонтировать социальную сферу власти будет нелегко. А вот закон о мирных собраниях, который затрудняет проведение акций протеста, усложняя процедуру подачи заявки, с большой вероятностью может быть принят. КПУ поддержит инициативу в рамках своей псевдоантифашистской борьбы. Но борьба развернётся серьезная - оппозиция, особенно праворадикалы, совсем не заинтересована в запрете уличных акций. Плюс сильнейшее давление будет оказываться со стороны "третьего сектора", как правозащитных, так и левых активистов. Битва за право на мирные собрания может в перспективе оказаться более впечатляющей, чем сегодняшние выступления за честные выборы.

Зато в сфере личных свобод наши неоконсерваторы смогут развернуться по полной программе. Запрет пропаганды гомосексуальности, защита общественной морали, охота на ведьм в интернете и прочий бессмысленный и беспощадный топот котов будет приниматься на ура при полной поддержке и власти, и оппозиции. По многим принципиальным для них вопросам (в частности языковому) они будут находиться в патовой ситуации, так что попытаются выжать крохи популярности за счет традиционалистского мракобесия. Религия будет и дальше неуклонно ползти в школы и вузы; правда, этот процесс немного затрудняет многоконфессиональность - вечный конфликт между Киевским и Московским патриархатами, между православными и униатами. Разборки между торговцами опиумом не идут на пользу продажам.

Уже упомянутый выше языковой вопрос будет и дальше активно эксплуатироваться для нагнетания напряженности. Отменить принятый ранее закон о региональных языках украинским патриотам вряд ли удастся, но и русский вторым государственным явно не станет. Часть регионалов и КПУ с одной стороны и ВО "Свобода" с другой будут пытаться перещеголять друг друга в ксенофобии и популизме, но это будет не более чем работой на публику. С одной стороны, будет предлагаться отмена украинского языка в школах Крыма и Востока, с другой - введение телесных наказаний за неправильную расстановку ударений и прослушивание музыки на "языке оккупанта". Собственно говоря, именно это и будет основной деятельностью парламента в ближайшие месяцы, а то и годы.


На что рассчитывать в этой ситуации левым? На этот вопрос есть ответ - 42. Сорок два процента людей, не пришедших на выборы, плюс полмиллиона испортивших бюллетень. У нас есть свой "избиратель", более многочисленный чем у любой из партий. И в отличие от депутатов, которые, пройдя или не пройдя в парламент, на ближайшие годы забудут свой электорат, мы должны и дальше продолжать работу на местах, чтобы люди смогли на практике прочувствовать разницу между "выборами" и "политикой". Будем надеяться, что недавняя стихийная итальянская забастовка на заводе "Маяк" станет началом успешной тенденции. Вместе с тем нельзя отдавать культурную сферу на откуп правым: следует уделять внимание антиконсервативной и антиклерикальной тематике. На сегодня ни одна из представленных в парламенте сил не защищает секулярные ценности, меж тем как спрос на них очень велик, и отнюдь не только в среде интеллектуалов. Люди, которые хотят, чтобы перед их домом стояла детская площадка, а не очередная церковь, безусловно нуждаются в поддержке. Не говоря уже о том, что борьба за "общественную мораль" или, к примеру, "против пропаганды гомосексуализма" открывает путь и формирует механизмы, которые будут позже использованы для "борьбы против экстремизма". Важным направлением для нас остается противостояние расизму и другим формам ксенофобии, причем не только на уровне уличных неонацистов. Нигерийский студент Олаолу Феми попал в луганскую тюрьму по ложному обвинению год назад, когда "Свободой" в Верховной раде и не пахло. Слова "можете считать меня расистом" вслед за экс-министром внутренних дел мог бы повторить каждый второй его подчиненный. Не следует нам забывать и о "деформах". То, что власти будет трудно продолжать свой неолиберальный курс, не значит, что она от него откажется. И хоть ожидать революции в краткосрочной перспективе было бы крайне наивно, скучать в период реакции нам явно не придется.

Бакии тридцать четыре, но выглядит на сорок. Десять лет в рабстве с каждодневным избиением по голове и почкам. Передние зубы выбиты. Сыну Бакии Бауржану пять лет, но выглядит он на два годика. До освобождения Бауржан ни разу не был на улице, часто мальчик по целым дням был привязан к батарее. Бауржан много говорит, но никто не знает, на каком языке, возможно, мальчик выдумал свой язык. Мать видела сына раз в полгода по полчаса.

В неволе Бакия родила еще дочь, сейчас девочке должно было быть около семи лет. Жансулу Истамбекова сказала, что девочка умерла. Но Бакия думает, что дочь жива, что ее продали в Казахстан.

Бакия рассказала, что в магазине «Продукты» установлено не менее тридцати камер, «рабыни» не имели права выходить за пределы их охвата. Им было запрещено разговаривать друг с другом. Рабочий день начинался в четыре утра и продолжался до шести утра.

Часто били до потери сознания, иногда побои продолжались и после потери сознания. «Хозяйка» говорила: «Пока кровь не увижу, не успокоюсь». Одна девушка-рабыня скончалась от побоев.

Семья Истамбековых занимается рабовладением не менее двадцати лет. Их четыре сына часто присутствовали при избиении «рабов». Эти дети-подростки и сами начали поколачивать свою «собственность», родители поощряли их в этом.

Семья Истамбековых не просто богата. Активисты, занимающиеся делом, выяснили, что Истамбековы имеют довольно высокий социальный статус и имеют связи среди чиновников и полиции.

Несколько лет назад одной «рабыне» удалось сбежать и добраться аж до Петровки, но ее отправили оттуда обратно к «хозяевам».

Жансулу Истамбекова продолжает угрожать освобожденным рабыням расправой, одна девушка испугалась и уже уехала в Узбекистан.

Бывшие милиционеры, обвиняемые в пытках Вячеслава Мерехи

Накануне бывшего Дня милиции на Ставрополье продолжился суд по делу бывших милиционеров, которые, как указанно в обвинительном заключении, изнасиловали задержанного шваброй.

Потерпевший - житель хутора Калаборка Вячеслав Мереха - в очередной раз находится в больнице, он уже два года пытается справиться с последствиями пыток. В декабре 2010 года Мереха был незаконно задержан в собственном доме и доставлен в местный пункт охраны порядка. В помещении милиционеры, которые, по словам потерпевшего, были пьяны, стали его избивать. Мереха имитировал потерю сознания, чтобы прекратить избиение. Думая, что гражданин скончался, милиционеры стали вслух обсуждать, как спрятать труп. Услышав это, Мереха обнаружил признаки жизни. После этого милиционеры изнасиловали его черенком швабры.

На скамье подсудимых четверо бывших участковых уполномоченных милиции: Сергей Петров, Николай Кряжов, Вадим Ахмедов и Алексей Головачев. Они обвиняются в превышении должностных полномочий (п.п."а", "б", "в" ч.3 ст.286 УК РФ) и умышленном причинении тяжкого вреда здоровью (п."а" ч.3 ст.111 УК РФ). Подсудимые находятся под домашним арестом, на прошлом заседании судья отклонила ходатайство адвоката фонда «Общественный вердикт» Марины Дубровиной о заключении их под стражу.

В субботу в Предгорном районном суде были допрошены эксперты. Вопросы, поставленные судом, касались механизма образования телесных повреждений у Мерехи (а именно - разрыва прямой кишки). Могли ли травмы образоваться из-за воздействия швабры или повреждения были вызваны ударом или заболеванием? А также мог ли Мереха после получения травм совершать активные действия?

Cотрудник Ессентукского бюро судебно-медицинской экспертизы Евгений Семчугов, который давал первое заключение по делу, пояснил, что нельзя исключать образование травм из-за воздействия тупого твердого предмета, в том числе и рукоятки швабры. При этом эксперт исключил возможность того, что источником травмы могло быть заболевание или самоповреждение.

Судом также были допрошены эксперты Ставропольского бюро СМЭ, которые проводили комиссионную экспертизу по делу весной 2011 года. Согласно их заключению, Мереха страдал хроническим геморроем 3-й степени, а разрыв прямой кишки, судя по времени проведения операции, Мереха получил, уже находясь в стационаре. Говоря о механизме получения травмы, специалисты озвучили мнение, что она могла быть получена из-за тупого удара в область живота. По их версии, травма не была нанесена шваброй - милиционеры просто не смогли бы сделать то, в чем их обвиняют, не нанеся Мерехе смертельно опасных травм.

Важно, что ни в одном медицинском документе не зафиксировано наличие у потерпевшего болезни, также мужчина никогда не обращался с жалобами на эту проблему. «В случае, если бы Вячеслав страдал от геморроя 3-й степени с тромбозом, сама жизнь заставила бы его обратиться к врачу, поскольку вести нормальный образ жизни с такими симптомами весьма затруднительно, если не сказать, что невозможно», - говорит независимый эксперт Евгений Николаев. Юристы «Общественного вердикта», в чьем производстве находится дело Вячеслава Мерехи, полагают, что экспертиза под руководством Копылова была сфальсифицирована для того, чтобы подсудимые ушли от ответственности. В ближайшее время защитники интересов потерпевшего намерены обратиться в Следственный комитет и добиться возбуждения уголовного дела в отношении экспертов.

23 ноября суд продолжит рассмотрение дела.

Подробнее о деле Вячеслава Мерехи

Любая общественная кампания - уравнение со многими неизвестными, просчитать которое и прийти к успеху — нетривиальная задача. А уж в таком вопросе, как организация мирной антикриминальной Революции в России, и подавно.

Организация крупной публичной акции - верхушка айсберга оппозиционной работы, наиболее ответственная ее часть, съедающая колоссальное количество ресурсов. Перед тем как браться за такое дело, необходимо взвесить силы, ресурсы, все «за» и «против» и предусмотреть все возможные последствия. При этом необходимо отталкиваться от целей и задач, которые нужно решить акцией. Они диктуют форму и сценарий мероприятия.

Каждая нижегородская акция следовала внутренней логике развития протеста, результатом чего стало проведение Марша регионов. Его основные цели - демонстрация активистам протестного движения России другой, эффективной парадигмы протестных действий и стимулирование регионального протеста, выдвижение новых актуальных требований - были достигнуты, наши зерна упали на благодатную почву.

Само собой, нижегородцами двигало не местечковое самолюбие, а тревога за будущее протестного движения. Долгое время мы наблюдаем так называемый «слив протеста», который выражается в отсутствии стратегии и неверной тактике, ошибочных решениях, которые заводят уличный протест в тупик и угрожают оппозиции полным разгромом, продлевая агонию режима.

Так, одним из прямых следствий «согласованного протеста» стали события 6 мая и последовавшая вслед за этим реакция. Привыкшие к отсутствию противодействия полиции участники акции были совершенно не подготовлены к каким-либо внештатным ситуациям, что стимулировало власти на организацию провокации силами ОМОНа и последующие репрессии. Работа над ошибками до сих пор не проведена, значит, провокации и новый виток репрессий могут повториться в любой момент.

В то же время прорывы оцепления - совершенно нормальная протестная тактика, которая в Нижнем Новгороде применялась еще 10 марта. Тогда на прорыв пошло около половины всех участников шествия против узурпации власти, около 90 было задержано. 15 сентября с сотрудников ОМОНа, избивающих граждан, активисты снимали шлемы, благодаря чему была установлена личность сотрудника, напавшего на организатора митинга Екатерину Зайцеву и фотографа Илью Мясковского. 4 ноября в ходе Марша регионов было несколько прорывов, очень помогли дымовые шашки. У активистов не было страха перед полицией, поскольку задержания и даже аресты - неизбежная часть борьбы с полицейским государством, с другой стороны, активистами не было нанесено полицейским никаких телесных повреждений. Результат: ноль уголовных дел, деморализованная власть, крохотные сроки арестов и огромный эффект небольшими силами. Более сотни сообщений в электронных СМИ, не считая блогосферы - это уровень сильной федеральной акции. Да, сравнимый с тем эффектом, который был у мероприятий на Болотной и Сахарова. Силами трехсот человек, из которых активистами было человек 150.

Собирать миллион на Красной площади (пока его нет - потренируемся на Болотной) - путь тупиковый. Массы не «выводят» и не «собирают», они выйдут, когда сложится благоприятная ситуация, как 5, 6 и 10 декабря, сами. Причем это произойдет не по решению КС, а, вероятно, вопреки ему. Сейчас количество выходящих на улицу «умеренных», которые составляют основную массу на акциях, закономерно сокращается и продолжит сокращаться вплоть до следующего всплеска уличной активности (предыдущий был порожден возмущением результатами выборов 4 декабря). Но даже миллион при сегодняшнем качестве организованного протеста не окажет существенного давления на власть. Напомню, что в 90-е на Манежную выходило до полумиллиона граждан, однако режим Ельцина никуда не делся. Более того, путинская «суверенная демократия» с имитацией выборов и тотальной полицейщиной - прямое следствие поражения протестного движения 90-х. Следовательно, начинать надо не с масс - массы никуда не денутся, а с организационной работы с активистами, стратегии и тактики.

Теперь собственно о «нижегородском опыте».

Перед тем как городские активисты объединились в рамках Нижегородского гражданского движения, инициативная группа договорилась об общих принципах, на которых это объединение происходит, а также о структуре НГД. Документы обсуждались около двух месяцев, после чего были приняты консенсусно (единогласно!). Базовые документы НГД разрабатывались коллегиально. В ходе максимально широкого обсуждения, положения, которые мешали создать максимально приемлемую для большинства активных участников протестного движения (а не неопределенно широкого круга граждан) платформу, перерабатывались или удалялись.

На что в документах следует обратить внимание: участником НГД может стать 1) лишь человек, который считает органы власти РФ незаконными (Леониду Волкову в участии было бы отказано); 2) гражданин, учитывающий, что надежды на постепенную эволюцию правящего режима в сторону демократизации оказались необоснованными; 3) действующий на основе общепризнанных норм и принципов международного права мирными ненасильственными методами (из чего напрямую следует возможность применения альтернативного официальному законодательства, вот уже действующий пример). И еще: «Принципы участия в деятельности НГД: НЕ мешать, НЕ заставлять, НЕ оскорблять друг друга» и «Основной формой принятия решений в органах НГД является метод прямой демократии (общим собранием)». Все это и предопределило успехи нижегородцев. А жесткие действия полиции только способствовали развитию НГД.

НГД лишь формализовало стихийно возникшее сообщество участников весенних акций, позволило активистам напрямую, минуя всякие самозваные оргкомитеты, участвовать в принятии организационных, а позже и политических решений, предлагать и реализовывать самые разные инициативы. При этом статус и права всех участников, включая местных лидеров оппозиции, одинаковы: один человек - один голос. В общем, НГД - воплощение принципов самоорганизации, в чем и кроется секрет успеха нижегородского протеста. Когда перед очередной крупной акцией создается ее оргкомитет, то в нем могут участвовать ВСЕ желающие оппозиционеры на равных условиях. В таком подходе есть и свои минусы, но плюсы пока их значительно перевешивают.

К слову, до перехода к Движению в Нижнем Новгороде действовал такой же, как и во многих регионах, самозваный орган протеста с типичными проблемами легитимности и легитимации, преследовавшими, в частности, московский Оргкомитет. НГД был создан параллельно самозваному НГС, после чего последний просто перестал функционировать, скончался за ненадобностью. А здесь почитайте доводы в пользу перехода в форму движения.

Основываясь на этих принципах, НГД, начав с решения второстепенных организационных вопросов, вскоре стал самым крупным политическим субъектом протеста в городе, а Нижний Новгород при этом превратился в протестную столицу России.

Собственно, НГД был создан затем, чтобы принимать решения, с которыми согласны все. Да, они по своей природе компромиссны, но это позволяет консолидировать и организовать для решения общих задач многочисленных разрозненных активистов, мотивировать их более плотно участвовать в протесте, что на сегодня является важнейшей задачей, стоящей перед протестным движением. С ростом и накоплением авторитета структура сама по себе начинает притягивать все новых людей. Да, приходится мириться с таким неизбежным злом, как «говорильня», включая многочисленные голосования по второстепенным вопросам. С опытом эффективность структуры растет, дел в сухом остатке все больше, переливания из пустого в порожнее - все меньше.

Еще один аспект - участие в общегражданской деятельности политических организаций. Может показаться, что создание некой новой структуры создает конкуренцию партиям, поскольку вместо них беспартийные активисты приходят в «общую» структуру. А политические активисты, в свою очередь, тратят силы вместо решения партийных задач на непонятное «общее дело». Однако практика показывает, что общегражданские структуры, напротив, являются самым настоящим «инкубатором» для политических активистов, многие из которых, имея возможность близко взаимодействовать с политическими активистами из разных организаций и сравнивать их плюсы и минусы, в конечном итоге примыкают к одной из них. И чем активнее политическая организация участвует в общегражданских процессах, тем большую «отдачу» в виде притока членов и роста влияния в протестной среде она получает. Здесь можно ознакомиться с более подробным анализом. Иными словами, участие в общегражданских структурах требует от политических организаций некоторых вложений ресурсов, однако они с лихвой «окупаются».

Итак, слагаемые «нижегородского опыта»: «фильтр» на входе в протестную структуру, открытость, четко сформулированные организационные принципы, приоритет самоорганизации.

На сегодняшнем инфантильном уровне развития федерального протеста он обречен на поражение. Нужен переход на качественно новый организационный уровень, который дает применение наработок нижегородцев, показавших свою эффективность.

Для тех, кто хотел бы создать у себя в регионе гражданское движение, НГД проведет подробные консультации. Обращайтесь в эту или эту группы.

Самое сложное было - бегать между вторым и четвертым этажами, где слушались дела Лузянина и Косенко. Зато этот день подарил массу эмоций и укрепил в понимании одной важной вещи .

Отца одного из "болотников" Артема Савелова уже привычно видеть, он посещает практически все суды. Жаль, он - один. Хотя он не такой уж простой "обыватель", каким представляется. Случайно в разговоре выяснил сегодня, что Виктор Иванович в свое время побывал у Белого дома и в августе 91-го, и в октябре 93-го. Особо не геройствовал, но поприсутствовать и увидеть своими глазами считал своим долгом. В 93-м в Останкино не поехал, ушел, говорит, вечером 3-го, а на следующее утро... И странно так смотрит. Потому что на следующее утро в оставшихся стреляли из пушек. И 6 мая не был на Болотной. Зато теперь сидит на "чужих" судах. Такой вот "инженер-дачник"...

Главных кулуарных тем - две. "Кинули" ли Лузянина вот так нагло прямо в зале суда или все же договоренность со следствием соблюдена и его солидный на первый взгляд срок - поблажка по сравнению с тем, что ждет остальных? И вообще кто он такой - Максим Лузянин: жертва, провокатор, подсадная утка?

По-моему, этот вопрос неверен в принципе. Хватит искать провокаторов, "сливших", "сдавших", "не сдюживших", и прочих врагов или предателей! Каждый, кто даже пошел на сделку, каждый проявивший слабость, каждый пойманный на чем-то и завербованный - жертва этой правоохранительной системы. Эта система построена на том, чтобы делать из людей предателей, провокаторов, доносчиков, чтобы заставлять их сдаться, почувствовать свое бессилие перед ней, признать ее верховенство над обществом и личностью.

Человек может проявить слабость. Это для кого-то несимпатично, но простительно. Государство (в лице следователя, прокурора, судьи) не имеет права морального насилия над личностью. Человек может быть аморален с какой-то точки зрения, отвечать за это - ему самому, своей совестью. Инструмент (а государство - не более чем общественный инструмент) аморальным быть не может в принципе, такого права у инструмента нет!

Инструмент, знай свое место!

Мне кажется, что приговор Лузянину - 4,5 года - показал, что многие подозрения в его отношении были напрасны. Он выбрал признание вины и особый порядок, возможно, потому что уже имел уголовный опыт по неполитическому делу, где это вполне естественный способ облегчить участь. Тем более это понятно в его ситуации, когда насильственные действия в отношении полицейских зафиксированы на видеозаписи. Но, вопреки ожиданиям, Лузянин, судя по всему, никого не оговорил, чего наверняка хотело следствие, не дал показаний на придуманных следствием "организаторов", не стал врать, что пришел по чьему-то призыву или за чьи-то деньги. Думаю, столь суровый приговор связан именно с этим. Следствию нужно было не честное признание, а оговор других. Тогда бы он, думаю, получил год, если не меньше. Но Максим Лузянин, к его чести, на это, видимо, не пошел.

Думаю, мы все перед ним чем-то виноваты.

Лучший и талантливейший консерватор нашей эпохи господин Радзиховский изо всех сил напал на «Пионтковских-Дмитриевых» за их мрачные пророчества. Логика Леонида Александровича вполне железная. Приведем в кратком пересказе его яркие диатрибы. Либералы (неважно, центрист ли это, как проницательный социолог Михаил Дмитриев, или радикал, как блестящий публицист Андрей Пионтковский), распространяя в «мире идей» концепцию неминуемой гибели России в результате продолжения путинского «Большого Застоя-2», тем самым идеологически вооружают экстремистские протестные группы – от неосталинистов до неонацистов - и таким образом, как писали следователи 75 лет назад, «вольно или невольно служат врагам». Словом, становятся как бы «моральными соучастниками» «Русского марша» (подобно тому, как в январе 1935 года Зиновьева и Каменева признали моральными соучастниками убийства Кирова).

Имеют ли интеллектуалы моральное право разоблачать режим, понимая, что этим они пусть немного, но помогают не только демократической, но и тоталитарной оппозиции? Что опасней для России – отсутствие исторической динамики или, напротив, ее появление? Эти вопросы из числа важнейших, разделяющих сегодня наши интеллектуальные круги.

На одной чаше весов знаменитое коржавинское «Какая сука разбудила Ленина, кому мешало, что ребенок спит», ставшее паролем праволиберальных интеллигентов 70-х, и так подходящее к прошедшему 95-летию ВОСР.

А на другой чаше весов – зубовный скрежет праволиберальных интеллигентов в парижской и пражской эмиграции в 20-е о том, что ведь «все могло обойтись», если бы, допустим, зимой 1917-го Николай Александрович Романов предпочел тайному указу о разгоне Думы и своему будущему страстотерпческому венцу самое банальное приглашение умеренных либералов в правительство и заодно отмену остатков сословной, национальной и религиозной дискриминации.

Тема переносимости обществом застоя очень сложна. Прежде всего необходимо понять, является ли Россия традиционным обществом, которое может не просто десятилетиями, веками избегать социального динамизма и где форсированные реформы не менее кровавы, чем самые страшные революции, или обществом современного типа, для которого застой – это социальный некроз.

Я берусь утверждать, что все основные проблемы современного российского общества – последствия 20-летнего первого «Большого застоя». Именно он привел к разложению и гибели СССР, а затем его гниющие останки отравили социальную жизнь новых государств. Застой – это остановка социальных лифтов; отрицательный отбор кадров; приоритет имитации деятельности над реальностью и, соответственно, подавление всех стремящихся к инициативе и творчеству; стремление погрузиться в выдуманный мир (коллективный эскапизм), тотальное циничное лицемерие и неслыханная до этого в истории социальная атомизация... Перестройка, а затем либеральные реформы дали выдвинуться последним элементам в обществе, готовым к динамизму и соревновательности. Путинский «Второй застой» еще более ухудшил положение.

В докладе Дмитриева не сказано, что Россия вымирает. В нем сказано иное – продолжение застоя, жизнь в условиях неподвижного общества, государства, консенсусом признаваемого принципиально лишенным справедливости, приведет к системной деградации общества. Пьянство среднего поколения (старшее стремительно вымирает, не вынеся перехода к исторической динамике) и наркомания молодого – это форма растянутого коллективного самоубийства общества, не желающего жить в зловещем, непонятном и «неправильном» мире.

В вещем сне Ксении Собчак Путин, прежде чем наяву вернуть ее два миллиона баксов, уверяет, что его цель – дать умирающей Российской империи скончаться тихо, спокойно и комфортно. Но Россия – культура мирового класса, она не готова отправиться в хоспис. Поэтому российская цивилизация неизбежно попробует вырваться из исторического тупика. Любой ценой. Цивилизация – животное примитивное, и рваться будет как лисица из капкана – отгрызая лапу. Не понимая этого, трудно – даже задним числом – обосновать, как занудные и дидактические романы Солженицына и пафосно-банальные интервью Сахарова смогли за десяток лет сделать то, чего не смогли за сорок лет добиться ЦРУ, Госдеп и Пентагон и о невозможности чего писали поколения советологов: уничтожить КПСС и без единого выстрела разгромить Советский Союз. Но российская цивилизация не захотела умирать в застое «потребительского тоталитаризма» и сделала кучку диссидентов и партийных фрондеров стремительными победителями КГБ, ЦК, армии, творческих союзов...

Общество, или, если угодно, культура, а говоря о России – локальная цивилизация, часто ведет себя в отношении с внешней средой как пусть и примитивное, но живое существо. Ну, и ведь каждая инфузория-туфелька, а не только «цыпленок жареный и пареный» хочет жить. И она утолщает внешнюю оболочку, что-то отторгает, выпускает псевдоподии, что-то жадно поглощает. Если надо – делиться.

Я уверен, что Россия готовит своим «вменяемым элитам» новый большой сюрприз. Для «оживления» она ведь может так же внезапно привести в Кремль «Русский марш», как 95 лет назад привела большевиков-ленинцев. Поэтому, когда Радзиховский и им подобные заклинают, чтобы либеральные интеллектуалы перестали «смущать умы» (незрелые), они как раз и готовят победу необольшевизма.

Собственно говоря, какой может быть сценарий «правильного поведения по Радзиховскому»: интеллектуалы изо всех сил начинают говорить, что «все в принципе не так уж и плохо». Этим они сразу же теряют поддержку общества и остаются заложниками правящей команды, которая уже требует надрываться: «все хорошо». Предложение оппозиционерам «вработаться в систему», выдвинутое недавно (не Леонидом Александровичем), например, совет Чириковой постараться дослужиться до главы экспертно-экологического ведомства, не учитывает того, что понятно и ежу" путь в это кресло для Евгении Сергеевны начнется с подписания «научного» обоснования важности полной вырубки Химкинского лесопарка.

Итак, либеральная оппозиция, перечитал щедринскую «Современную идиллию» и решила «годить». На улицы выходят протестующие под вопиюще нелиберальными лозунгами. И тут – прежде чем отдать роковой приказ «Пли!» - властям очень-очень будет нужен хорошо отрепетированный интеллигентский вопль: «Да, раздавите же наконец гадину!». Впрочем, финал этого действа тоже в общих чертах известен: в эмиграции и в лагерях интеллигенты поглощены неизбывными спорами о судьбах России: надо ли было расстрелять смутьянов на неделю раньше (вариант: всех пересажать сразу после Болотной) или, напротив, успеть назначить Кудрина премьером и выпустить Ходорковского. Замените Кудрина Гучковым, а Ходорковского – Бухариным и вы получите 70-летние интеллигентские дискуссии о том, можно ли было предотвратить победу Ленина-Троцкого-Сталина.

Именно радзиховские уже год делают все, чтобы дискредитировать и унизить протестное движение. Они обращается к либералам (левые и ультраправые его не воспринимают, а сторонники власти и так знают, что оппозиция – сплошь грузино-японские агенты) и отгоняет их от протестов, внушает уныние и апатию. Но если их молитва дойдет, то против власти останутся только те, кто вызывает у них кошмар, – антирыночные авторитарные националисты. В то время как простое стремление к самосохранению должно бы подсказать радзиховским: объясняйте, непрерывно втолковывайте Кремлю, что либеральная оппозиция – потенциально самая мощная, она авангард среднего класса. Срочно идите ей на уступки, покажите обществу: либералы – сила. Орите, как орали бы, если бы машина времени забросила в ставку Николая II 23 февраля 1917 года: Ваше Императорское величество, либо Гучков и Милюков в правительстве и аграрная реформа, либо через год будет отмечаться рождение Красной армии (немцы возьмут Псков и Нарву, а кучка офицеров и студентов выступит в Ледяной поход) и затем над телами расстрелянной царской семьи венгр-большевик накарябает строчку из Гейне!

Радзиховские, высмеивая слабость протестного движения, делают вид, что не понимают – такой медленный разгон нового революционного цикла в России – это великое счастье. Ни обвальных шахтерских стачек 1989-го, ни бунтующего Закавказья – деликатнейшая просьба приличнейших людей: не беспредельничать. Цена вопроса – отставка Чурова, пересчет голосов и формирование коалиционного кабинета при поддержке двух изначально пропутинских и промедведевских фракций – «несправедливой» и «неединой» «Россий». Кабинет бы назвали, допустим, «правительство социального центра». Жадность сгубила фраера, и началась «Белая революция». И теперь радзиховские делают все, чтобы она стала двух самых устрашающих для них цветов: «красного» и «коричневого». Когда же события действительно пойдут вразнос, и сильным мира сего, как обычно, захочется заслониться от мятежных масс умеренными прогрессистами, и они захотят красиво - как джентльмен джентльмену - передать шпагу либеральной оппозиции, провернуть это не удастся: мы послушались Радзиховского, ответит бывшая либеральная оппозиция, и теперь живем согласно принципу Кандида «каждый да возделывает свой сад».

Владимир и Вера Ковердяевы назвали новорожденного сына Юрием – в честь Юры Червочкина, нацбола, погибшего в 2008 году.




Юра был активным, энергичным парнем. За это ему неоднократно угрожали сотрудники подмосковного УБОП - требовали, чтоб прекратил политическую деятельность. Там тогда служил некто Алексей Окопный. Вот подробная справка о нем и о его «подвигах».

Сейчас этот человек «работает» в Москве. В последний раз видел его на «Красном марше» 7 ноября. А 21 ноября (в 14.00) в Симоновском суде будет слушаться дело по его иску ко мне и Павлу Шетхману. Иск о защите окопной чести и окопного же достоинства - как раз по истории с убийством Юрия Червочкина.

Дело освобожденных рабов из магазина «Продукты» пытается замять полиция, а самих девушек, женщин и детей срочно депортировать в Узбекистан.

Сегодня позвонила в Комитет гражданского содействия, чтобы предложить им свои услуги судебного художника на процессе освобожденных рабов из магазина «Продукты». Узнала, что у пострадавших девушек и женщин только что должна была быть очная ставка с бывшими хозяевами в следственном отделе «Преображенское». Но вместо очной ставки на пострадавших состряпали административку - незаконное нахождение без регистрации на территории России - и пытались срочно депортировать в Узбекиcтан.

У одной из девушек, находящейся на пятом месяце беременности, чуть не случился выкидыш. Усилиями адвокатов и активистов пострадавших удалось вывести из следственного отдела и доставить в больницу.

Услышав эту историю, я поехала в больницу, где познакомилась с Лейлой и Мутабар.

Очень хорошие девушки. Им нужны теплая одежда и обувь, деньги, психологическая помощь и помощь прессы. Завтра буду узнавать, куда нести одежду.

Товарищи-журналисты, присоединяйтесь! Иначе полиция точно замнет дело.

Лейла. 26 лет. Из них десять в рабстве.
В 2006 году в неволе родила мальчика по имени Бахт (имя означает "счастье"), от побоев «хозяев» у мальчика на голове остались шрамы. При освобождении «рабов» «хозяйка» Жансулу Истамбекова похитила Бахта вместе с другими детьми невольниц, но, испугавшись прессы, бросила их на вокзале.
Лейла на пятом месяце беременности. Сегодня ей делали УЗИ: к счастью, несмотря на то что Лейлу избивали «хозяева», с ребенком все в порядке.
Лейла рассказала, что две сестры Истамбековой также держат магазины с рабами. В одном из них сегодня разбили камеру журналистам РЕН-ТВ, которые пытались провести независимое расследование.
Помимо «рабов» из Узбекистана Истамбековы держали в рабстве своего племянника.
Семья Истамбековой владеет в Москве семью квартирами и особняками в Казахстане.
Лейла думает, что полиция знала, что происходит в магазине «Продукты».

Мутабар. 21 год. Плохо говорит по-русски. «Хозяева» сломали девушке ребро.
Мутабар боится, что ее похитит полиция и вернет «хозяевам». Такая попытка со стороны полиции уже была.

Быстрый перекус в метро

Освобожденные девушки еще не успели отоспаться. Они прижались друг к другу и мгновенно заснули.

В годы путинской реакции действию хорошо известных в биологии механизмов отрицательной селекции подверглись не только российские политики, но и журналисты. Сегодня с результатом этой селекции довелось столкнуться участникам научно-образовательной колонны на Маршах миллионов, в том числе лично мне, и Алексею Навальному.

Газета «Московские новости» решила раскрыть модную тему «Когда мы придем к власти», изложив взгляд представителей гражданского общества на преобразования в постпутинской России. Получилась большая статья, в которой в качестве тезисов «колонны научных работников» (формулировка МН) фигурируют цитаты из выступлений на пресс-конференции организаторов митинга в защиту права на доступное и качественное образование и против урезания финансирования российской науки, который состоится 10 ноября в 15:00 на площади Революции в Москве. Фактически тот же материал МН уже публиковали, когда отчитывались о той самой пресс-конференции.

Я готов поверить в отсутствие злонамеренности и допускаю, что журналистам было лень задать вопросы, поэтому они и заменили полноценную работу над новым материалом компиляцией. Но в результате опять получается, что у оппозиции нет позитивной программы, а лишь одна ругань, – в этом и состоит передергивание авторов МН (Галина Паперная, Михаил Мошкин, Анна Байдакова, Соня Шпильберг, Надежда Померанцева). Конечно, пресс-конференция, посвященная митингу против законопроекта об образовании, предполагает критику власти, которая написала этот законопроект и пытается его принять. Но среди всего общегражданского движения именно участники научно-образовательной колонны выделяются тем, что, критикуя власть, всегда предлагали многочисленные конкретные решения, исправлявшие и улучшавшие инициативы власти. Речь идет об обсуждении таких проблем, как стандарт образования школьников, независимая экспертиза, грантовое конкурсное финансирование научных исследований. Другое дело, что к мнению профессионального сообщества власть прислушивается крайне редко. Но это не повод обвинять изобретенную МН «колонну научных работников» в отсутствии позитивной программы. Чтобы ее узнать, надо лишь спросить участников научно-образовательной колонны, а не подверстывать к актуальной теме ответ на другой вопрос.

В схожей ситуации оказался и Алексей Навальный. Оставим обсуждение кухонного дискурса, будет ли Навальный Путиным 2.0, пикейным жилетам. Но кроме этого в своей статье «Растворение кумиров» одна из лучших политических журналисток Газеты.Ру Екатерина Винокурова написала, что за Навального на выборах в Координационный совет оппозиции проголосовало меньше граждан, чем «за некоторых моих (Винокуровой. - Г.К.) друзей проголосовало избирателей на муниципальных выборах в Москве».

Я спросил в твиттере г-жу Винокурову, кого конкретно она имела в виду? К сожалению, ответа не последовало. Дело в том, что таких муниципальных депутатов, за которых бы голосовали десятки тысяч избирателей, в Москве не существует (а за Навального на выборах в КС проголосовало 43723 человека).

На самом деле в муниципальные депутаты в Москве избирались тысячами голосов при нескольких десятках тысяч избирателей (в случае многомандатных округов) и тысяч избирателей (в случае одномандатных, как в самом многонаселенном районе Москвы Марьино – 243 тысячи человек). Например, известный в соцсетях член КС Максим Кац набрал в Щукине 2065 голосов и прошел в муниципальные депутаты, а в моем родном Зюзине максимальный результат у молодогвардейца Пугачева с 5463 голосами при проходных 2400-2900 в зависимости от округа.

К сожалению, мне приходится повторять то, что я уже писал в «Апрельских тезисах» конференции «Белой недели»: сегодня именно профессиональный уровень российских журналистов, банальное нежелание учить матчасть и лень является не меньшей проблемой для становления гражданского общества, чем кремлевская цензура.

P.S. Во время выборов в КС (куда я баллотировался) одна модная журналистка известного интернет-издания спросила меня среди прочего про мои ориентиры (персональные) в политике. Моего ответа именно на этот вопрос в итоговой статье не оказалось: модной журналистке фамилия Витте была незнакома...

А век грядущий,
Двадцать первый,
Сквозь чад гульбы и табака
Нам рисовался пьяной стервой,
Идущей в ночь из бардака.

Эти строки написал в лагерном бараке легендарный Валентин Зэка – под таким именем знали в советских политлагерях второй половины прошлого века Валентина Соколова, самобытного поэта-политзэка, человека сильнейшего таланта и глубокой, неспокойной души. 20-летним студентом Валентин Соколов был арестован за свои стихи и в октябре 1948 года осужден по печально известной статье 58-10 на 10 лет лагерей – да так и остался вечным политзэком, отбывая сроки и в сталинских, и в хрущевских, и в брежневско-андроповских тюрьмах и лагерях.

Он погиб 7 ноября 1982 года в психбольнице города Новошахтинска, где находился под стражей на принудительном лечении по приговору суда.

Вдаль ведомые колонны,
Лай людской и лай собачий,
И тоской тысячетонной
Небо в серых струях плача…

Лишь годы спустя солагерники Валентина Соколова собрали его стихи и издали при содействии неравнодушных людей три его сборника: «Глоток озона» (1994), «Тени на закате» (1999) и «Осколок неба» (1999).

Исполнилось ровно 30 лет со дня гибели Валентина Соколова. Не символично ли, что именно в этот день Смоленский областной суд оставил в силе чудовищный приговор политзэчке наших дней – Таисии Осиповой.

Сменилась эпоха, ушла в прошлое мировая «империя зла» с ее чудовищной тоталитарной идеологией – а самое худшее, самое убийственное ее наследство осталось: запредельная бесчеловечность властей, неумолимость политических репрессий и холодное равнодушие общества к собственным же глубоким ранам…

Они меня так травили,
Как травят больного пса.
Косые взгляды, как вилы,
Глаза, как два колеса.
А мне только девочку жалко:
Осталась среди собак.
Смотрит светло и жарко
Во мрак.
Они меня переехали
Телегой (больного пса!),
Послали мне небеса.
А мне только девочку жалко:
Осталась среди волков
На быстрый бег облаков…

Когда до нашего освобождения оставалось около двух часов, мы с Верой Лаврешиной услышали, как дежурный в ОП-5 говорит другому полицейскому, с которым у нас только что случилась перебранка: "Ты лучше успокойся, с ними не связывайся - они отмороженные". Через пару минут мимо нас прошел сотрудник того же отделения, который сообщил, что наши дела отвезли в суд, а судья Шкинина отказалась их рассматривать, так как мы, отказавшиеся представляться и расписываться в протоколах, - «не до конца установленные лица». И - главное - что мы свободны. На часах было начало третьего. Двое суток с момента доставления должны были закончиться без пяти четыре.

Когда участник акции пишет статью об акции, возникает проблема: хочется написать о том, что после. О том, что происходило в автозаке, отделении, суде. Про акцию есть фото- и видеорепортажи. Возможно, если бы меня не задержали, я смогла бы написать толковый текст про Марш регионов. Но увы, - напишу чуть-чуть про то, что во время акции, и много про то, что после.

Перед началом Марша я узнала от товарищей «военную хитрость» - сразу после построения колонн мы разворачиваемся и идем не к площади Минина, а к улице Звездинка. Полицейские такого поворота (в обоих смыслах) событий не ожидали. Уже на Звездинке появилось несколько «космонавтов», начались задержания, громче зазвучали лозунги, зажглись файеры и дымовые шашки. В какой-то момент в толпе я увидела гражданскую активистку Полину Мушникову и предложила ей встать перед автозаком с задержанными, не давая ему проехать. Однако нас остановил неизвестный мужчина в штатском, повалил на асфальт, откуда «космонавты» донесли нас до автобуса. Там было несколько московских активистов и члены Нижегородского гражданского движения – я, Полина Мушникова, Юрий Тестов-Каминский, Алексей Каширин. Всю дорогу до отделения в автобусе продолжалась потасовка с полицаями. Паша Шехтман в своей статье написал, что впоследствии мент при нем жаловался своему коллеге: «Самый беспредельный автобус!».

Привезли нас в уже хорошо знакомое мне отделение полиции номер пять. Там уже находились ранее задержанные и доставленные Юрий Староверов, Дмитрий Исусов, Сергей Кузнецов и прочие мои нижегородские товарищи. Те из нас, кто решил пойти «в отказ» и не представляться ментам, сели на пол, сцепившись. Для составления протокола нас выдергивали из сцепки по одному. Меня утащили последней и принесли в кабинет. Я отказалась общаться с полицейским, сидела молча и смотрела в одну точку. Тут же на помощь составлявшему протокол задержания прибежали сотрудники нижегородского ЦПЭ, которые, разумеется, узнали меня в лицо и назвали все мои данные. Затем меня унесли в другой кабинет, где составляли протоколы об административных правонарушениях (по статьям 20.2 – «нарушение порядка проведения митинга», и 19.3 – «неповиновение законному требованию сотрудника полиции»). К тому времени три часа с момента доставления меня в отдел истекли. В кабинете был явный дефицит стульев для задержанных, а стоять, разумеется, не хотелось, потому я села на стол, за которым сидел полицай и составлял на меня протоколы. За такое поведение со стола меня скинули на пол, а когда я встала – толкнули еще раз. Неприятно, но ничего страшного. Зато тут же всем задержанным стали любезно приносить стулья – еще одного маленького «бунта» ментам не хотелось.

После возни с бумагами меня и еще четырех задержанных девушек, а также троих мужчин повезли в другое отделение – номер семь, Приокского района. Там мы провели почти двое суток. Все это время с момента задержания я и Вера Лаврешина объявили сухую голодовку. В КПЗ Приокского отделения у меня произошла перебранка с сотрудником – он отказывался водить нас курить. Три из пяти девушек в нашей камере (в том чмсле я) курящие, а двое суток без никотина перенести все же тяжело – те, кто так же еще не справились с сей вредной привычкой, меня поймут. Когда, сводив всех желающих в туалет, полицейский стал закрывать дверь камеры, я встала в проем и потребовала, чтобы нас сводили покурить, началась небольшая потасовка. Однако после этого каждые три часа нас стали водить на перекур.

Практически все время в КПЗ мы спали. Читать там было невозможно из-за слабого освещения, шахмат или шашек у нас не было, заняться было нечем. Утром шестого ноября нас привезли обратно в пятое отделение. Постепенно задержанных стали уводить из отделения для доставки в суд, мы же с Верой заявили, что своими ногами туда не пойдем, а носить нас менты уже устали, и мы остались в отделении. Без пяти минут четыре нас истекали двое суток с момента задержания. Мы ждали. Постепенно из суда прибывали наши товарищи: у всех либо «двушечка» - как раз до без пяти четыре, либо перенос рассмотрения дела. В коридоре отделения незнакомый мне ранее сотрудник полиции сделал замечание, что я, мол, не там стою. Я сказала, что буду стоять там, где хочу. Началась перебранка, полицейский стал угрожать и нецензурно оскорблять. Я и Вера резко, но не опускаясь до уровня мента, отвечали на это все. Чуть позже мы услышали, что дежурный успокаивал того и советовал с нами не связываться. А через несколько минут мы и другие задержанные в ОП-5 оказались на свободе. К четырем часам дня были освобождены все задержанные.

Вывод из того, что происходило с нами в отделениях полиции, я сделала такой: позиция бойкота и неповиновения, которой придерживаются некоторые активисты (я в том числе), хоть и предполагает некоторый риск, является достаточно грамотной – находясь в неволе незаконно, нужно добиваться соблюдения своих прав. Полицейские в какой-то момент устают «воевать» с активистами и стараются избегать конфликтов. Никого заставить бойкотировать ментовские порядки я не могу, но именно неповиновением удалось добиться важных мелочей – возможности курить, сидеть, а не стоять несколько часов в кабинете, раннего освобождения.

Что же до глобального – до Марша регионов в целом – все мои иногородние знакомые, посетившие его, остались довольны. Нижний укрепил свою репутацию столицы протеста. Нам не нужны координационные советы, вип-персоны и бумажная волокита с согласованиями, чтобы выходить на улицы и площади и высказывать свое мнение, требовать свободы и соблюдения Конституции.

(Часть 1)

Проснулся посреди ночи. Снилась какая-то муть, во рту сушняк... Где это я? Ах да, на полу в квартире у Староверова. Вот вроде и на свободе, а счастья нет. В прошлую ночь было ровно наоборот. Прекрасно себе спишь, просыпаешься — где это я? Дверь с зарешеченным окошком, у нее какие-то тени, приглушенные голоса... Ах да, я же в нижегородской ментовке! Вот вроде и в камере, а спится хорошо — ну, значит, все зашибись. А если не дадут суток, то будет и совсем здорово. Хотя, с другой стороны, если дадут — тоже неплохо, посмотрю, как выглядит здешний ИВС (суточников здесь, оказывается, возят в ИВС, ибо старый спецприемник закрыли). А это интересно, хотя, с другой стороны, вроде и домой неплохо. Итак, думаешь, мне хорошо, а будет еще лучше, и вообще жизнь прекрасна. И с этой мыслью засыпаешь.

Ну уж коли сейчас проснулся — сажусь за староверовский ноутбук и начинаю набрасывать общие впечатления от экскурсии в Нижний. Этой возможностью, конечно, квартира Староверова выгодно отличается от КАЗ (камеры административно задержанных), где можно было только посылать эсэмэски по заныканному телефону.

Картинка первая. Ночь, едем в автобусе: я, Вера Лаврешина и два молодых журналиста «Граней» — Андрей Новичков и Ника Максимюк. Тревожное подозрение: а не снимут ли нас? Новичков смотрит «Твиттер» и сообщает свежую новость: в Нижнем задержан Строганов. Опаньки! Значит, к делу подошли серьезно и нас, рабов Божиих, уже ждут небось на Московском вокзале... а все потому что мы, как мудаки, поехали последним автобусом да вдобавок два дня трепались об этом по телефонам, вместо того чтобы как умные добираться на собаках. Потом сообщают, что охотились, собственно, за местной активисткой Анной Кузнецовой, а Строганов просто вышел вместе с ней и попал под раздачу. Уже легче. Потом сообщение, что Строганова отпустили. Это совсем хорошо, но я просто перестаю что-либо понимать.

(Белорусский оппозиционер Макс Винярский потом тоже говорил, что, узнав о задержании Строганова, он вообразил, будто российская полиция наконец начала действовать рационально, как действует полиция на его родине. К счастью, оказалось, что он был слишком хорошего мнения о полиции братской страны.)

На Московском вокзале встречают: старая знакомая Даша Гладских из «Другой России», с ней москвичка Таня Болотина и веселый мужичок, которого зовут Макс Винярский и который, оказывается, из Белоруссии. Даша тотчас вызывает такси, и мы едем на явочную квартиру. Макс рассказывает, как строго и рационально поставлено дело борьбы с крамолой на его прекрасной родине и какой либерализм и бардак по сравнению с ней царит в России.

С утра выезжаем на назначенное место встречи активистов. Туда же подруливают старые знакомые: Строганов, Олег Прудников из Левого фронта, Андрей Семенов. Тут же знакомимся с местным активистом, анархистом Сергеем Кузнецовым — 50-летним ветераном революционной борьбы, с роскошной полуседой уже бородой. «За вами хвоста не было?» — «Не, мы на такси приехали». — «А мы только что хвост сбросили... Красиво ушли!» Серж и ведет нас на Покровскую улицу, где у кинотеатра «Октябрь» назначен сбор участников. В какой-то момент замечаю, что за нами неотступно следует подозрительного вида парень... Но потом парень нас обгоняет - затем я видел его среди участников марша.

Покровская оказывается местным Арбатом. По ней фланируют праздничные толпы. Перед кинотеатром топчется народ. Узнаю лидера всей нижегородской крамолы Юрия Староверова, к нему подбегают менты с какими-то бумажками, но, пообщавшись немного, отходят. Сам подхожу к Староверову и сообщаю ему мысль: «Лозунг дня: "Долой кремлевских оккупантов!". Ибо 4 ноября». Староверов усмехается и кивает. Между тем бегают корреспонденты местного телеканала «Волга», берут интервью - почему-то только у молодых людей. Кто-то кричит: «"Волге" интервью не давайте, это плохой канал!» Тут же ходит и хороший канал в лице Саши Сотника с «Политвестника». В сторону Кремля улица намертво блокирована заграждениями, за которыми несметные полчища ментов.

Начало марша намечено на 15 часов, но действо задерживается. Наконец Староверов начинает доставать какую-то растяжку. Достаем свою скрижаль (как выражается Строганов) и мы — большую черную растяжку с грозной надписью «Путин будет казнен».

Выстраиваемся с растяжками. Серж по секрету сообщает, что готовится военная хитрость и мы пойдем совсем в другую сторону. Действительно, по команде все делают поворот кругом и идут в сторону, свободную от ментов. Староверов выкрикивает в мегафон: «Долой кремлевских оккупантов!» Марш начинается. «Россия без Путина!» Менты охреневают. Некоторое время идем совершенно невозбранно, потом начинают нагонять какие-то ребята в камуфляже и шлемах. Наши пускают дымовуху и прорывают жидкую цепь. «Путин будет казнен!» — орем мы в клубах дыма. Выходим на какой-то бульвар. Ребята в камуфляже пытаются вырвать растяжку, мы не отдаем. Начинается перетягивание каната. Неужели? Наша команда победила: мы снова растягиваем скрижаль. «Путин будет казнен!»

За железным забором, ограждающим что-то на бульваре, появляется Староверов с мегафоном и начинает скандировать лозунги. Драйв, как на старых московских маршах несогласных. Боже, где это все? И ведь было же у нас, в Москве, было, и задолго до того, как возмущение путинщиной стало всеобщим. Куда, в какой унитаз все это слито? Как назвать людей, которые сознательно - повторяю, СОЗНАТЕЛЬНО - заменили реальный протест бессмысленными митингами в загонах и беззубыми гуляниями с песнями под гитару? Вспоминается позорное начало позорного оккупая: ночь на 8 мая, памятник героям Плевны, возбужденные люди, ГОТОВЫЕ сопротивляться и винтиться, - и явление Удальцова и Навального, и фюрер интернет-хомяков на ступенях памятника, со всеми своими демагогическими приемами возглашающий: «Мы мирные люди! Мы просто гуляем! Мы не нарушаем никаких законов! По проезжей части не ходить, газонов не топтать, лозунгов не выкрикивать...» Будьте вы прокляты!

На нас снова налетают, мы садимся в сцепку у забора (в сущности это была ошибка: следовало идти на прорыв вместе со всеми, но такова проклятая московская привычка: даже активисты уже забыли, что такое активное сопротивление, марш и прорыв!). Какая-то девушка подныривает под забор, я за ней с концом растяжки. Тут вроде безопасно, камуфлированных нет. «Лезьте под забор!» — кричим мы остальным. Но те не слышат; да, кажется, их в это время уже винтят. И тут набегают космонавты. Один хватает меня - я падаю и вцепляюсь ему в ботинок. Космонавт пытается освободиться, я не пускаю. Космонавт удивлен. Он смотрит на меня, я на него. «Тебе зубы выбить?» - ласково спрашивает он. Я молчу. Он несильно бьет меня кулаком в подбородок. Я не отпускаю. «Что вы делаете? Зачем вы бьете человека?» — кричит какой-то мужик. Его винтят. Я вцепился в космонавта намертво. Он пытается идти со мной на ноге - я хватаю его за вторую. Это продолжается долго - несколько минут как минимум. Сцепку у забора уже повинтили всю. Наконец набегают на меня, отцепляют и несут. Я кричу: «Долой полицейское государство!» Начинают заталкивать в автобус, сдуру вперед ногами - я упираюсь - им приходится приложить некоторые усилия - наконец запихивают - я сажусь на ступеньку, чтоб хотя бы затруднить вход остальным камуфлированным, - они шагают через меня - над моей головой сзади крики и свалка. (Впоследствии, в отделе, в моем присутствии мент жаловался товарищам: «Самый был беспредельный автобус. ОМОН не пускали, ей-богу! Сорвали с меня значок и сами же кричали: предъявите ваш значок! А я уже мысленно с пенсией попрощался!» Зато представительница другой стороны рассказывала: «Когда тебя стали запихивать, я начала молотить их по каскам, сорвала с кого-то погон, потом выхватила рацию и кинула ее об мостовую. И все сошло с рук!»).

Наконец автобус трогается, и мы едем навстречу новым приключениям, которые будут описаны чуть попозже.

7 ноября состоится заседание судебной коллегии по уголовным делам Смоленского облсуда, на котором будут рассмотрены жалобы адвокатов и самой Таисии на приговор Заднепровского райсуда от 28 августа, а также протест прокурора на этот приговор. Адвокаты требуют отменить приговор и оправдать Таисию. Прокурор считает приговор слишком суровым, так как сам он просил "лишь" четыре года лишения свободы, а суд назначил все восемь.

Заседание коллегии областного суда будет уже вторым за этот год и за все почти два года судебной истории Таисии Осиповой. Первый приговор был этой коллегией отменен 15 февраля. В кассационном определении (см. вложенный файл) указаны аргументы областных судей.

Из текста кассационного определения от 15 февраля ясно, что, хотя в повторном судебном процессе были исключены три из пяти ранее инкриминируемых "преступных" эпизодов, новый районный судья Игорь Кожевников в целом проигнорировал даже выводы коллег из вышестоящей судебной инстанции, не говоря уже про аргументацию адвокатов.

Вот вопросы, ответы на которые позволили бы внести полную ясность в дело и установить истину, но на которые так и не были получены ответы в ходе всех судов:

- Почему делом по наркотикам занимался Центр по противодействию экстремизму (ЦПЭ) Смоленской области? Для этого существуют специализированные службы, и в функции ЦПЭ это не входит.

- Почему понятыми во всех случаях числятся одни и те же люди, являющиеся активистками прокремлевских молодежных движений "Молодая гвардия "Единой России" и "Наши", политические противники партии "Другая Россия"?

- Почему были засекречены свидетели, если на это не было никаких оснований, требуемых УПК? Засекречивание свидетелей крайне осложнило возможности аргументированно опровергать их показания, и тем самым было нарушено право Таисии на защиту.

- Кто подкинул наркотики в дом Таисии? Согласно выводам суда, для этого были созданы все условия, но суд не стал устанавливать виновных в этом, просто исключив этот эпизод из дела.

- Почему не дана оценка ложным показаниям оперативных сотрудников, понятых и следователя, которые утверждали, что свидетеля Мандрика не было в доме при обыске? В ходе судебных заседаний было установлено, что он там присутствовал и все его видели.

- Почему понятые, засекреченные свидетели и оперативники неоднократно меняли свои показания на протяжении всего судебного следствия и отказывались от своих первоначальных показаний или спустя два года "вспоминали" вдруг, что все было не так, как они говорили изначально?

- Все обвинение основано ТОЛЬКО на показаниях оперативников и понятых. Видео- и аудиозаписей "контрольных закупок" не существует. Если установлено, что свидетели дают ложные показания и путаются в показаниях, то как на их СЛОВАХ можно строить обвинение?

- Почему не дана оценка несоответствию реального местонахождения понятых в дни "контрольных закупок" времени и местам, указанным в актах? Что установлено в ходе анализа их телефонных соединений в эти дни. Получается, что закупки не производились, а акты были подделаны, то есть изготовлены и подписаны в другое время и в другом месте? Кто это сделал?

- Почему не дана оценка подложной характеристике на Таисию, приобщенной следователем к делу? Участковый, якобы подписавший эту характеристику, пояснил в суде, что никогда ее не подписывал, с Таисией незнаком, в районе ее проживания никогда не работал участковым, а на дату "подписания" характеристики уже уволился из МВД. Кто подделал этот документ? Почему он был приобщен к делу?

- Почему эксперты, дававшие заключение, что Таисия якобы "наркозависима", не давали подписки о том, что они предупреждены о даче заведомо ложных показаний? Это является нарушением норм УПК и делает сам "документ" филькиной грамотой. Почему этими "экспертами" не были взяты анализы крови и мочи у Таисии, а весь диагноз построен лишь на "визуальном" осмотре? Почему суд проигнорировал результаты медобследования Таисии, проведенного 8 июля 2011 года, в результате которого у Таисии не установлено признаков наркозависимости и гепатита С?

- Почему эксперты, исследовавшие "изъятые" наркотики, проводили свои экспертизы без понятых и не расписываясь в том, что они предупреждены о даче заведомо ложных показаний? И то и другое является грубейшим нарушением УПК, и суд был обязан исключить экспертизы из числа доказательств.

- Почему судом не дана оценка опознанию Таисии на следствии, проведенному в УФСКН, которое было исключено судом из числа доказательств как незаконное? Как после этого можно утверждать, что засекреченный свидетель опознал Таисию?

- Почему суд не дал оценку политической подоплеке дела, проигнорировав документы и показания, свидетельствующие об этом?

Это далеко не все вопросы, на которые так и не получены ответы. Вина Таисии стороной обвинения не была доказана. А в ходе судебного следствия установлены все признаки фабрикации ее уголовного дела. Но рука руку моет...

На фоне всех заламываний рук и ног по поводу "Русского марша" по Якиманке не могу не отметить, что прославленная своим разоблачительным пафосом кинокомпания НТВ наконец-то от уровня сталинского агитпропа перетекла к уровню агитпропа гитлеровского (это мое оценочное суждение).

Выдуманный (то ли еврейский, то ли "одесский") акцент Троцкого-Бронштейна в показанной 5 ноября пивоваровской "Анатомии Октября" как глубина и выразительность подачи темы и по охвату аудитории, и по экспрессии оставляет далеко позади бледные ораторские ухищрения на воскресном митинге.

Это не жалоба в прокуратуру и не письмо Саше Броду, ибо сказано "Не подавай надежды доносчику" ("18 молитв стояния"). Это призыв к бойкоту НТВ не только телезрителями, но и рекламодателями.

Глобального пересмотра результатов выборов не будет.

Революции не будет.

Правящую коалицию на ближайшие годы образуют Регионы, КПУ и тушки/самовыдвиженцы.

Если ошибусь - съем украинский флажок.

И благодарить за это надо в первую очередь тех, кто отдал голос за ВО "Свобода". «Гражданский протест» возможен в двух случаях: если у его лидеров достаточно высокий рейтинг и поддержка (вариант «оранжевой революции»), либо если явных лидеров нет, а у тех кто всплывает наверх низкий антирейтинг (вариант «белой ленты»). С Тягнибоком в качестве лидера не собрать ни майдана, ни болотки. И уж тем более не собрать его с юлебабушками.

Те, кто выбирает «Свободу», вполне закономерно получают Партию регионов.

Акции первого общегражданского "Марша регионов" в Нижнем Новгороде и Омске были очень похожи и различались лишь реакцией правоохранительных органов.

• И в Нижнем Новгороде, и в Омске акции заявлялись в формате демонстрации и митинга. 
• И в Нижнем Новгороде, и в Омске в установленном порядке и в установленные сроки подавались уведомления в администрацию.
• И в Нижнем Новгороде, и в Омске организаторы получили "отказы".
• И в Нижнем Новгороде, и  в Омске организаторы заранее объявили о незаконности действий администрации и о намерении провести публичное мероприятие в соответствии с уведомлением и законом.
• И в в Омске, и в Нижнем Новгороде непосредственно в акциях приняло участие несколько десятков (от 50 до 200) активистов.

В Омске полиция предпочла не вмешиваться, отказавшись даже от привычных незаконных "предупреждений" организаторов об ответственности и ограничившись лишь массированным присутствием оперативных сотрудников и руководителей полиции, впрочем, державшихся скромно и на отдалении.

В Нижнем Новгороде полиция грубо воспрепятствовала проведению мирного шествия, осуществила массовые задержания участников мероприятия, действуя неоправданно жестко, что зафиксировано многочисленными наблюдателями и журналистами. Общее число задержанных составило более 40 (!) человек.

Понятно, что в правовом демократическом государстве такая ситуация невозможна. Там, где существует верховенство права, невозможно, чтобы правоохранительные органы действовали принципиально по-разному. А это значит, что либо в Нижнем Новгороде, либо в Омске полиция действовала не на основании Закона, а по указанию исполнительной власти.

Если неправы омские полицейские, не препятствовавшие проведению мирного шествия и митинга, вопреки идиотской, юридически ничтожной позиции чиновников городской администрации, то следует наказать их. Если правы, то они достойны поощрения или, как минимум, публичного признания их правоты. И наоборот: если неправы нижегородские полицейские, грубо воспрепятствовавшие проведению мирного шествия, то они, а также их начальники и лица, чью политическую волю они выполняли, должны понести ответственность по статье №149 УК РФ.

Итак, в каком городе во время "Марша регионов" 4 ноября полиция действовала в строгом соответствии с Законом - в Нижнем Новгороде или Омске?

Ответ на этот вопрос крайне важен для удержания ясных ориентиров законности, правопорядка и общественной безопасности. Он представляет очевидную общую значимость. И вполне достоин вынесения на первый уровень интереса прокуратуры, СМИ, политиков, правозащитников, депутатов и т.п. 

Для людей, сохранивших элементарное чувство здравого смысла и умеющих адекватно воспринимать дух и букву российских законов и международных норм в сфере прав человека, ответ на этот вопрос не представляет никаких затруднений. Но в массовом сознании, к сожалению, до сих пор доминируют весьма искаженные мифологические представления о "несанкционированных" акциях, о полномочиях чиновников "запрещать или разрешать", а полиции - разгонять мирные публичные мероприятия. Эти мифы нужно решительно и систематически разоблачать. И сравнительный анализ опыта проведения публичных мероприятий в Омске и Нижнем Новгороде дает отличный материал для этого. Были бы желающие им воспользоваться.


Фото (С) Сергей Костарев
Начало мирного шествия акции "Марш регионов" 4 ноября в Омске


Фото (С) Григорий Прошин
Мирное шествие "Марша регионов" 4 ноября в Омске на подходе к Театральной площади


Фото (С) Юрий Староверов
Незадолго до старта "Марша регионов"


Фото (С) Антон Тушин/Ridus.ru
Колонна "Марша регионов" 4 ноября в Нижнем Новгороде остановлена цепями полицейских

Кто ужасы смотрит, кто детективы, а мне вот повезло так повезло - все вместе в одном кульке. Ужасно детективная история под названием «Круглый стол Радио Свобода», состоявшийся 29 октября. Режиссер-постановщик и главное действующее лицо – Стивен Корн (по совместительству - президент «Радио Свобода/Свободная Европа»), на вторых ролях - вице президент Джулия Рагона и новый директор Русской службы Маша Гессен.

С самого начала сценарный замысел ломается прямо на глазах у изумленных зрителей. В кадре появляются люди, хотя и приглашенные, но явно Корну неизвестные. Такие, как Павел Литвинов, Сергей Ковалев, Людмила Алексеева. Двое последних так и вообще с порога потребовали, чтобы пустили представителей недавно уволенных сотрудников «Свободы», не то они сами уйдут в массовку на улицу. Корну быстренько объясняют who is кто, и появляются представители – Соколов и Тимашева. Прочие действующие лица: Борщев (правозащитник), Гудков (директор Левада-центра), Михалева («Яблоко»), Черкасов («Мемориал»). Вообще говоря, «протестантов» гораздо больше, там бывший зек солидарен с бывшим генсеком, прежний директор и главред «Свободы» - с членом Совета управляющих (BBG), с известными общественными и политические деятелями, не говоря о тысячах рядовых слушателей. Понятное дело, все бы не поместились, да их и не спрашивали и не звали.

Прямо скажем, Корн не Брандо, и «Оскаров» в скором времени не ожидается, но слабая игра отчасти компенсируется сюжетом. По непроверенным данным, кто-то напел Корну русскую народную песню: ну ту самую, где «весь мир тра-та-та мы разрушим до основанья, а затем...». Тут, видно, Корн устал и, не дослушав, приступил к первой части - «разрушим». Уже уволено около 40 человек в Москве, еще человек 5, а лучше 20 собираются уволить в Праге в редакциях РС, закрыто 11 программ (4 пока оставили), отменено вещание на средних волнах (новые российские законы дали повод, грех было пропустить). Можно было бы и короткие прикрыть, но случай пока не подвернулся. Впрочем, говорят, не все начальство было в курсе, считая, что и это уже закрыто.

По части «разрушим» более или менее справились, а вот «затем» как-то не очень получается (ну не дослушал Корн, говорю же, у него и с русским языком тоже полный швах, а вы хотели, чтобы он еще и понимал, что там в этом «затем» полагается). Определенно можно сказать, что оставшиеся и нанятые взамен уволенных (этих человек 15) переедут в новое помещение. Точка. Остальное – мутна вода. Говорят, мол, пора российской глубинке закупать ай-всякое: -поды, -пады, -фоны, кому чего достанется да на что денег сумеют накопить. Пока они развернутся, там, глядишь, и водопровод и газ подведут, а вот тогда и интернет не за горами. К тому времени Корн с командой придумают, что такого сообщить своим слушателям (кто останется) по этому самому интернету. А пока Корн только и твердит про какую-то новую концепцию да «дайте нам срок».

Вообще половина кино – это все пытки Корна. Народ собрался дотошный, все ему расскажи. Но и Корн стоек оказался, прямо Зоя Космодемьянская с Карбышевым в одном лице.

Вот про средние волны Соколов говорит - отказались от предложений российских бизнесменов о сотрудничестве.
- Ничуть не отказались, - отвечает Корн, - это переговоры «не увенчались успехом».
- Вот ваш же юрист в прошлом, Ройтман, говорит: не все легальные возможности были использованы, - спрашивает Ковалев.
- А мы с другими юристами советовались, - упорствует Корн.
- Да вас через интернет слушать не станут, и вообще у вас цифры неправильные, - говорит Гудков (уж кто-кто, а он-то знает).
- А у нас свои фокус-группы. (Видно, 2600 протестующих слушателей для Корна не та группа, фокус не получается.)
- Менеджеры важны, но слушатели и налогоплательщики важнее. Вы их спросили?
- У нас свои фокус-группы. (Если кто на сайте «Свободы» найдет описание реформ, а вдруг и опрос какой – подскажите. Я все же налогоплательщик, хочу знать, за что плачу.)
- Вы столько народу сразу увольняете, а совсем недавно их же хвалили за хорошую работу, награждали?
- А нам другие нужны, хороших мы оставили – в Праге в основном.
- Да кто вообще ответственный за увольнения, кто список составлял?
- Это не я, я их вообще не знаю, вот Рагона...
- А что я-то, - говорит Рагона (это оказалась практически единственная реплика ей отведенная, зато с чувством произнесла, молодец), - я вообще тут сбоку, только слушаю, что мне говорят.
- На интернет все переводите, а его прикроют – что делать станете?
Молчит. (Между прочим, вчера только читал обзор: у властей уже готово все - и интернет и телефон слушать, смотреть, копировать можно, и доступ закрывать, и электронную вашу почту редактировать, и полный учет вести, куда вы там на этом интернете прохаживались.)
- 60 лет станция работала, вроде все хорошо, а теперь отказывается, всех поувольнять надо, что же будет по-другому, в чем эта новая концепция?
Смотрит непонимающе – наверное, сложности перевода. Ой, нет, в этом ли, в другом ли месте сказал, мол, раньше листовки с воздушных шаров бросали, теперь не будут.
- Вот срочно так стали увольнять и программы закрывать, это что же, станция признает свой полный провал?
Молчит.
- Да расскажите же наконец про новую концепцию.
- Дайте нам срок, все увидите.

Ну, насчет срока это, может быть, Корн и хватанул, а вот уволить его, пожалуй, стоит. В конце концов, если такой раж увольнительный, так начинать надо с тех, кто показал свою профессиональную непригодность. Вот с него бы и начали.

Про светлое завтра Корн ушел в глухую несознанку, но кое-что сказала Маша Гессен. Проку, правда, не сильно много. Судите сами. В качестве новой концепции она назвала три направления, которые странным образом в точности совпадают с тематикой закрытых программ. Большинство этих программ - аналитические (и новая концепция имеет именно аналитику основным пунктом), новости из регионов (другой пункт "нового мышления") или международная политика и политики (третий и последний пункт программы перестройки - борьба с изоляционизмом).

Ну, под конец все обменялись любезностями. Каждый или почти каждый сказал Корну, что ответами не удовлетворен, что уволенных надо вернуть, что начавшаяся реорганизация, независимо от того, так ли это на самом деле или нет, будет воспринята населением как предательство их интересов и сговор с российскими властями. Спасибо за внимание, сказал Корн (вот что значит воспитание!).

Кино можно смотреть на сайте "Свободы", но и с этим не обошлось без приключений. Сперва запись была в другом месте, исчезла, через день появилась тут, но с купюрами (конец был отрезан точно и, может, что еще, не знаю). Потом сказали «технические неполадки» и прилепили конец назад. Остается только гадать: эти купюры – это часть новой концепции, или в самом деле технические погрешности (старую-то интернетовскую команду разогнали). Оба предположения хуже. В любом случае, полная запись тут, ее и рекомендую.

Недавно меня спросили в каком-то интервью, какое ключевое слово я назвал бы применительно к нынешним дням. Не особо раздумывая, я сказал, что это слово "cвобода". Ну, для меня по крайней мере. Впрочем, это относится не только к сегодняшним дням.

В моем детстве, как мне помнится, слово "свобода" расходовалось довольно экономно. Не очень-то это во все времена подозрительное понятие вписывалось в стройный ряд имперских добродетелей. Заводы, фабрики, кинотеатры и колхозы-совхозы назывались все больше "Победами", "Славами" да "Салютами". Так же называли автомобили, часы и районные газеты.

"Свобода" же ассоциировалась тогда лишь с одноименной фабрикой, изготавливавшей туалетное мыло и зубной порошок. Поэтому в моем детском восприятии свобода и "Мойдодыр" слипались в единую уютно пахнущую кучку.

Мой приятель показал мне недавно занятную находку. Разбирая вещи умершей матери, он обнаружил в числе прочих вещей маленькую жестяную коробочку с надписью "Свобода". В коробочке же лежало крошечное мыльце с тем же драгоценным, хотя и наглухо закавыченным словом. "Глоток свободы!" - воскликнули мы оба и практически синхронно.

В те же годы, кстати, ученические тетрадки в клетку и в линейку изготавливались на фабрике "Восход". "Восход" этот, как выяснилось чуть позже, был в сущности артелью инвалидов, где работали преимущественно слепые, каковое обстоятельство стало на многие годы предметом довольно циничных шуток. Впрочем, свобода для советского человека 50-х годов была примерно тем же, чем восход для слепого.

"Свобода" в товарных количествах появилась уже позже, но исключительно как импортный и малодоступный товар, имевший хождение в таких лишь формулах, как, например, "Свободу Африке". А еще позже - "Свободу Луису Корвалану" или, к примеру, "Анджеле Дэвис".

В конце 80-х "свобода" стала товаром местным и очень, как сейчас говорят, востребованным. Начальство, во все времена воспринимавшее это слово как нечто, угрожающее его спокойствию, тут же стало разъяснять своим гражданам, что "свобода - это не вседозволенность". Не говоря уже о том, что рынок - это не базар. Как говорится, спасибо, научили. А мы-то думали!

Но во все времена этим словом широко пользовались и пользуются обитатели исправительных учреждений, понимающих свободу лишь как временное нахождение физического лица по наружную сторону лагерного забора. Примерно так же ее понимают и те, кто внутри другого забора, Кремлевского. Что ничуть не удивительно, если учитывать глубинное духовное родство тех и других.

Граждане, взыскующие свободы чересчур, с точки зрения начальства, громко и отчетливо, иногда не по собственной воле попадают в "места лишения свободы", в те места, где, как известно, "учат свободу любить". А вот зачем учить любить свободу тех, кто и без того во много раз свободнее "учителей", уже вопрос отдельный и совсем, прямо скажем, не простой.

Впрочем, надо ли лишний раз повторять, что наша жизнь состоит из великого множества вопросов, кажущихся неразрешимыми?