Недавно в книжных магазинах, в том числе в интернетовских, появилась повесть Зои Световой "Признать невиновного виновным", выпущенная издательством "Время". Ее герои - московский ученый и чеченская девушка, ставшие жертвами неправого суда. Сегодня известный журналист, член Общественной наблюдательной комиссии Москвы Зоя Светова отвечает на вопросы о своей книге корреспонденту портала HRO.org Вере Васильевой.

- Жанр вашей книги определен издателем как "документальный роман". А в преамбуле вы отметили, что написанное в ней "стоит рассматривать как плод фантазии автора, который позволил себе использовать факты и события, произошедшие в действительности". Что это значит? Так это документальная или художественная литература?

- Я определила жанр книги как "записки идеалистки". И для меня это очень важно, поскольку, несмотря на все те ужасы, с которыми сталкиваются мои герои, и те испытания, которые выпадают на их долю, я остаюсь идеалисткой и оптимисткой, я верю в то, что справедливость на этом свете существует. Я надеюсь на чудеса и думаю, что те невиновные, о которых я пишу в книге, и сотни других подобных им людей, пострадавших от российской правоохранительной и судебной системы, способны выжить, только надеясь на чудо и веря в справедливость. Что же касается того, что издательство опубликовало мою книгу в серии "документальный роман", так это воля издателя, который, вероятно, решил, что этот текст - документ эпохи.

- Почему ваша книга называется "Признать невиновного виновным"?

- Первоначально она называлась "Невиновные". Издателям это название не понравилось. Тогда я предложила другое: "Именем Российской Федерации". Ведь именно эти слова говорит судья, когда провозглашает приговор. Но издатель Борис Натанович Пастернак меня переубедил. Он предложил назвать книгу: "Признать невиновного виновным". Это название одной из глав. Это фраза из последнего слова одного из героев моей повести, которое тот произносит на суде. Он объясняет присяжным, что не совершал тех преступлений, в которых его обвиняют, и что суд делает все, чтобы обвинить его в том, в чем он не виноват. Когда я только начинала писать эту повесть, я задумывала ее, как историю российского судьи. Мне хотелось попробовать влезть в их шкуру и почувствовать, что они ощущают, мне хотелось понять, что они чувствуют, когда выносят заведомо несправедливые приговоры, нет ли у них угрызений совести, как они успокаивают свою совесть. Не знаю, получилось, это или нет. Судить читателю.

- Вы журналист, уделяющий в своей работе большое внимание проблемам российской судебной системы. Почему помимо статей, репортажей и интервью вы решили написать еще и роман?

- Моя книга - это, конечно, не роман. Это повесть. У меня слишком короткое дыхание, чтобы писать большие вещи. Мне захотелось написать non fiction, потому что в статьях не всегда возможно передать то, что чувствуешь, когда сталкиваешься с той или иной ситуацией. Кроме того, в книге я описала несколько ситуаций, о которых я никогда бы не смогла написать в статьях, потому что я не смогла бы подтвердить некоторые свои догадки, предположения фактами, которые обязательно должны быть в журналистской статье. Я написала о двух судебных делах, которые подробно отслеживала как журналист. Присутствовала на судебных заседаниях, общалась с адвокатами, родственниками подсудимых. Я не смогла никак помочь этим людям как журналист, и мне захотелось рассказать их истории в книге - в надежде на то, что о том судебном беспределе, который творится в России, узнают как можно больше людей. И, возможно, другая публика. Не та, что читает газеты и Интернет.

- Герои вашей книги легко узнаваемы, несмотря на то что реальные прототипы большинства из них носят другие имена. Что "зацепило" вас именно в этих судьбах: ученого - жертвы шпиономании спецслужб и чеченской девушки, осужденной по сфабрикованному обвинению в терроризме?

- История ученого, обвиненного в шпионаже, хотя он не имел доступа к секретным сведениям, осужденного на 15 лет управляемым судом присяжных, в котором решения принимали бывшие сотрудники спецслужб, - это абсолютно детективный сюжет, и он, конечно, просится в роман. С некоторыми присяжными, которые судили этого ученого, я встречалась и разговаривала, поэтому могу сказать, что жизнь посильнее чем любой роман. Мне было очень интересно писать об этих людях, пытаться понять их мотивацию. Следить за тем, как они позволяют себя использовать и превращают обязанность присяжных "судить по совести" в "дурную повинность". Это очень грустно, как люди позволяют собой манипулировать и обрекают невиновного человека на 15 лет лишения свободы. Что касается чеченской девушки, то о ней мне хотелось рассказать, потому что в этой истории меня поразила циничность, с которой можно абсолютно невиновного человека посадить в тюрьму на 9 лет. Потом я сталкивалась с другими делами, когда показания свидетелей и экспертизы фабриковались в угоду обвинению, и невиновные люди получали большие сроки. От разных людей я слышала одинаковые цифры: в российских тюрьмах и колониях сидит 20-30 процентов невиновных людей.

- О плачевном состоянии современного российского правосудия наблюдателями - в том числе и вами - написано немало статей. Но в книге - например, с помощью образов председателя горсуда Филипповой, "спецсудьи" Мухиной, видящей "неприятные сны", - вы предоставляете читателю уникальную возможность посмотреть на то, что скрыто от глаз посетителей судебных процессов. Как может работать так называемое "телефонное право", что может происходить в совещательной комнате, как председатель суда может поручать заказные дела судьям, и т.п. Была ли какая-либо реакция со стороны судебных или иных властей на вашу столь нелицеприятную картину?

- Пока никакой реакции со стороны судебных властей не было. Книга только недавно вышла. Я думаю, они ее еще не прочитали. Когда я писала книгу, я давала ее читать судьям, адвокатам и даже одному бывшему прокурору. Мне была важна их реакция, и они говорили, что все, что написано в книге, похоже на правду. И точно написано. Мне это было очень важно.

- В вашей книге приговор ученому Алексею Летучему, обвиненному ФСБ в шпионаже, выносит управляемый суд присяжных. Так, может, правы те, кто утверждает, что нужно вывести из компетенции судов присяжных "шпионские" и некоторые другие дела, как вы считаете?

- Конечно, нет. Ни в коем случае нельзя сужать компетенцию суда присяжных. Суд присяжных сегодня в России - это единственный настоящий справедливый суд. Другое дело, что спецслужбы и судьи научились манипулировать этим судом в своих интересах, и об этом нужно говорить, и этому нужно ставить заслон, предавая гласности подобные злоупотребления. Об этом очень хорошо в послесловии к моей книге написал Борис Золотухин, известный адвокат, исключенный в 1968 году из коллегии адвокатов, потому что на судебном процессе по делу Александра Гинзбурга, Юрия Галанскова, Алексея Добровольского и Веры Лашковой ("дело "Белой книги") Золотухин, защищая Гинзбурга, потребовал его оправдания. Речь Золотухина цитировалась зарубежными радиостанциями, и этого допустить советская власть не могла. Золотухина исключили из партии и адвокатуры. Но после перестройки он был восстановлен в адвокатуре, был избран депутатом Верховного Совета и был одним из авторов судебной реформы в 90-х годах. А также одним из авторов закона о суде присяжных. Поэтому ему эта тема хорошо известна.

- В вашей книге чеченская девушка Фатима попадает в колонию в результате спецоперации ФСБ, по сфабрикованному обвинению. Зачем ФСБ это нужно?

- Это очень простая история. ФСБ, как мы это видим на протяжении последних лет, совершенно не занимается своим непосредственным делом - сотрудники ФСБ не ловят шпионов и не умеют предотвращать террористические акты. Они "крышуют" бизнес, берут взятки и занимаются "приписками". В частности, отчитываются о раскрытых преступлениях, в том числе и связанных с поимкой террористов. История Фатимы Мухадиевой основана на конкретной истории Зары Муртазалиевой, которая не имела никакого отношения к террористичесому подполью, но ее обвинили в подготовке теракта, и она была приговорена к 9 годам лишения свободы. Срок отбывает до сих пор. В ее невиновности я уверена на сто процентов. К сожалению, все усилия правозащитников добиться оправдания Муртазалиевой или хотя бы ее освобождения по УДО не увенчались успехом.

- Вы посвятили свою книгу Анне Политковской. В ней есть сюжетная линия Анна Политковская - Рамзан Кадыров и даже фрагмент статьи Анны Степановны "Центровой из Центороя" о встрече с президентом Чечни, где присутствовала и сотрудница грозненского отделения ПЦ "Мемориал" Наталья Эстемирова, убитая в июле 2009 года. Совсем недавно на судебном процессе по обвинению председателя совета "Мемориала" Олега Орлова в клевете на Рамзана Кадырова об этой встрече рассказывала замдиректора московского представительства организации Human Rights Watch Татьяна Локшина. По ее словам, Наталья Эстемирова буквально встала между Анной Политковской и Рамзаном Кадыровым, когда тот замахнулся на журналистку. Данная сцена есть и в вашей книге. Почему вы решили ввести в роман этот документальный материал?

- Если вы заметили, в моей книге только один из героев назван своей реальной фамилией. Это Рамзан Кадыров. Остальным героям я дала другие имена и фамилии. Все, что написано о Кадырове, происходило в реальности. Я действительно ездила к нему в Грозный, когда работала на французском телевидении. Я была там через месяц после гибели Анны Политковской. И все время думала о ней. Я старалась увидеть Чечню ее глазами. Поэтому мне показалось очень важным процитировать в книге фрагмент статьи Политковской о Кадырове. Я считаю эту статью одной из лучших из написанных Анной. Тем более что она очень точно передает сущность Кадырова. А посвятила я повесть Политковской, потому что, когда я ее писала, меня занимала еще одна тема: "Что может журналист? Может ли журналист своими статьями повлиять на судьбу людей, о которых он пишет?" Анна своей жизнью и судьбой показала, что журналист может сделать то, чего не может сделать государство. Анна была из тех редких журналистов, кто не просто информирует общество о том, что происходит, но и реально помогает людям. А к ней, как известно, очень многие приходили в редакцию как в "последнюю инстанцию".

- Вы изобразили очень мрачную картину российского правосудия. Как вы считаете, что же нужно делать, чтобы этот кошмар прекратился? Есть ли выход - или все безнадежно?

- Все не безнадежно. Но должно пройти время, чтобы ситуация изменилась. Я верю, что среди судей есть порядочные люди, которые однажды взбунтуются, протестуя против того, что власть их использует в качестве своего инструмента. Я верю, что мы станем свидетелями судейского бунта, когда в стране найдется хотя бы один судья, для которого честь и репутация окажутся важнее материального благополучия. И потом другие судьи последуют его примеру и, возмутившись, раскроют обществу глаза на то, что творится в стенах российских судов. И то, что они расскажут о том, как вершится правосудие в нашей стране, окажется намного страшнее и грустнее, чем то, что я написала в своей повести.