Вчера комиссия Общественной палаты отбирала кандидатов в общественные наблюдательные комиссии (ОНК) по всей России. ОНК - это структура гражданского контроля, которая инспектирует учреждения, где находятся люди, лишенные свободы, а также оказывает содействие людям, находящимся в заключении. Я член ОНК города Москвы и уже в течение двух лет пытаюсь осуществлять общественный контроль в московских СИЗО.

В московской комиссии очень тревожные новости. В списке кандидатов в ОНК по Москве 42 человека (утверждено будет 20). И я заметила странную вещь: по крайней мере 13 кандидатов являются представителями общественных организаций, имеющих так или иначе отношение к силовым структурам. Взять хотя бы названия: Организация ветеранов и сотрудников спецслужб "Ассамблея", "Союз телохранителей России", Межрегиональная общественная организация ветеранов оперативных служб "Честь", Общественная организация ветеранов органов внутренних дел Москвы, профессиональные охранники "Элита". Я искала информацию в Интернете и обнаружила, что все они бывшие сотрудники милиции или военные, которые служили в Чечне, Афганистане.

Шестеро кандидатов из перечисленных организаций подали документы 1 ноября, хотя последний день приема документов был 29 октября. Я думаю, что по закону эти люди уже не должны быть в ОНК.

Здесь стоит упомянуть о том, чем конкретно мы занимаемся в рамках ОНК. Мы приходим в СИЗО (поскольку в Москве нет колоний, мы посещаем только СИЗО), спрашиваем у заключенных про условия содержания. Они нам, конечно, ничего не говорят, рассказывают, что все у них хорошо. Потому что мы ходим туда вместе с сотрудниками СИЗО, по-другому нельзя. Но зато они охотно говорят о нарушениях, которые происходят в процессе следствия.

Наша комиссия стала известна общественным расследованием по делу об убийстве Сергея Магнитского. Мы восстановили картину того, как он умирал, мы много говорили о том, что следствие в тюрьме играет огромную роль, что именно оно диктует начальникам СИЗО и колоний, какие условия создавать заключенным. И это совершенно незаконно, это используют для того, чтобы сломать человека.

Вопросы следствия - не наш профиль, но я обычно записываю телефоны, пытаюсь созвониться с адвокатами, предать огласке тот факт, что человек сообщает о сфабрикованности дела. Если в этой комиссии будут бывшие сотрудники МВД, то они будут выяснять, кто на что жалуется, кто о чем говорит. И неизвестно, как они будут использовать эту информацию против заключенных.

В других регионах, я смотрела, в списке кандидатов в ОНК тоже есть бывшие сотрудники внутренних дел - члены организации "Боевое братство" и так далее. В Татарстане из силовиков в ОНК идут четверо из 20, в Нижегородской области - восемь из 17, в Омской области - трое из семи. Остальные я пока не успела изучить. Но в Москве их просто огромное количество.

Я располагаю информацией о том, что министр внутренних дел Нургалиев разослал по регионам приказ (кажется, он секретный) о том, что в первом составе ОНК было слишком много правозащитников и было бы хорошо разбавить их "силовыми" общественными организациями.

У меня складывается ощущение, что правозащитников вытесняют из комиссии, как это бывает на выборах. В первом составе ОНК были в основном правозащитники. И был только один человек - Антон Цветков, - состоящий во всех советах при ГУВД и так далее. Он тоже бывший то ли "чеченец", то ли "афганец" - из ветеранской организации. В нашу комиссию он вошел от "Офицеров России", теперь идет от "Деловой России". Именно Цветков сейчас пытается провести всех этих "силовиков". Когда мы спрашиваем его, зачем он это делает, он отвечает, что "должно быть представлено все гражданское общество".

Комиссия - рабочая структура, у нас за эти два года были кое-какие успехи. Нам удавалось, например, освобождать из-под стражи больных людей. Мы проводили и проводим комплексные проверки и ходатайствуем об освобождении тех, кого по состоянию здоровья содержать в СИЗО нельзя.

Проблема здоровья вообще одна из самых важных проблем в СИЗО. У всех, кто там оказывается, все болезни обостряются, а медицинской помощи им не оказывают, потому что часто считают их симулянтами. Еще одна серьезная проблема - это то, что следствие через сотрудников СИЗО пытается ломать людей, создавая им невыносимые условия. Новому составу ОНК очень важно вести дальнейшую борьбу по этим двум проблемам.

Я не хочу сказать, что в комиссии должны быть только правозащитники, и я не против, чтобы были бывшие сотрудники силовых ведомств, но пусть это будет какое-то рациональное количество. Меня пугают диспропорции и то, что это фактически такое агрессивное "внедрение". Не должно же их быть 13 человек из 20. К тому же эти организации никогда не занимались помощью заключенным. А все нынешние члены нашей ОНК так или иначе имели к этому отношение.

Вот, например, по результатам обсуждения в Общественной палате Москвы Елена Гордеева, которая работает в Центре содействия реформе уголовного правосудия и очень много занимается именно темой защиты прав заключенных, оказалась почему-то "в резерве". А вместо нее в основном списке, который предложила Общественная палата Москвы, эти самые силовики. Вот что меня возмущает. Я уверена, что при массовом участии силовиков в ОНК это все превратится в профанацию.