Суд назначили на 11 часов, потом отложили на полтора часа, и еще полчаса-час мы ждали, когда все начнется. Когда нас, наконец, пустили, начался процесс. У подсудимого был государственный адвокат, который сказал, что его дело сделано. Со стороны обвинения был прокурор, причем почему-то новый. После оглашения приговора Мохнаткина увели.

О показаниях защиты в приговоре было сказано: «У суда нет оснований доверять свидетельствам со стороны защиты, потому что они были полностью опровергнуты фактами, изложенными ранее». «Факты, изложенные ранее», – это показания сотрудников милиции. То есть стороне обвинения почему-то доверия было больше.

Мохнаткин отказывался с самого начала от адвоката, которого предлагала Московская Хельсинкская группа. Он говорил: «Какие адвокаты? Я же ничего не совершил, значит, мне ничего и не будет». Он не оппозиционер, он не сталкивался с нашей судебной системой, поэтому искренне верил, что если он ничего не сделал, то его и не осудят. Он согласился на государственного адвоката, который работал спустя рукава, занимался не защитой, а бегал по кабинетам и о чем-то договаривался.