...В светлой теперь и легкой голове прокуратора сложилась формула. Она была такова: игемон разобрал дело группы бродячих плясуний по кличкам Мария, Надежда и Екатерина и состава преступления в нем не нашел. В частности, не нашел ни малейшей связи между действиями группы и митингами, происшедшими в Москве недавно. Плясуньи оказались душевнобольными.

Вследствие этого смертный приговор Марии, Надежде и Екатерине, вынесенный Малым Синедрионом, прокуратор не утверждает. Но ввиду того, что безумные пляски Марии, Надежды и Екатерины в храме могли оскорбить чувства верующих, прокуратор подвергает группу заключению на 15 суток.

Оставалось это продиктовать секретарю.
- Все о них? - спросил Пилат у секретаря.
- Нет, к сожалению, - неожиданно ответил секретарь и подал Пилату другой кусок пергамента.
- Что еще там? - спросил Пилат и нахмурился.

Опять-таки виновата была, вероятно, кровь, прилившая к вискам и застучавшая в них, только у прокуратора что-то случилось со зрением. Так, померещилось ему, что головы арестанток уплыли куда-то, а вместо них появилась другая. На этой плешивой голове выделялось накачанное ботоксом лицо с отвисшей нижней капризною губой. И со слухом совершилось что-то странное - как будто вдали проиграли негромко и грозно трубы и очень явственно послышался носовой голос, надменно тянущий слова: "Закон об оскорблении величества..."

... - И что же вы пели? - спросил Пилат. В тоне Пилата была уже безнадежность.

- В числе прочего мы пели, - рассказывали арестантки, - что нынешняя российская власть является насилием над людьми:
Патриарх Гундяй верит в Путина.
Лучше бы в Бога, сука, верил.
Пояс девы не заменит митингов -
На протестах с нами Приснодева Мария!
Богородица, Дево, Путина прогони!
Путина прогони, Путина прогони!
- Далее!
- Далее ничего не было, - сказали арестантки, - тут вбежали люди, стали вязать нас и повели в тюрьму.

Секретарь, стараясь не проронить ни слова, быстро чертил на пергаменте слова.
- На свете не было, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть президента Путина! - сорванный и больной голос Пилата разросся.
Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой.

Друзья, все те, кто подписал письмо в защиту Pussy Riot!

20 июля в Хамовническом суде вы получили ответ. Власть вам показала, что вы являетесь для нее пустым местом, что вы здесь никто и ничто. Оскорбительным образом власть проигнорировала ваш призыв к соблюдению Конституции – освободить до суда находящихся уже пять месяцев в тюрьме трех участниц группы. Вместо этого 20 июля им была продлена мера пресечения ЕЩЕ НА ПОЛГОДА!

Многих из вас Путин принимал в Кремле, вручал вам награды, называл гордостью нашей страны. Теперь он продемонстрировал свое искреннее к вам отношение. Как к своим талантливым холопам!

То, что происходило прежде в Таганском, а в пятницу в Хамовническом суде, иначе как глумлением над правосудием и здравом смыслом назвать нельзя. Машу, Катю, Надю оставили мучиться в тюрьме как бы в пику вашему письму, потому что вы не удостоверили свои подписи действием, даже таким малым, - не пришли на суд.

Вспомните, как в Тбилиси в 1991 году именно выдающиеся деятели культуры и искусства дружно и организованно вышли на улицу и остановили танки тогдашнего президента Грузия Гамсахурдия. Потому что с таким количеством людей, у каждого из которых есть Имя, власть сделать ничего не может, власть отступает и меняется. Это – закон.

Неважно, кем именно, Кремлем или патриархией, инициировано уголовное преследование участниц Pussy Riot. Этот преступный и позорный сговор церковников с властями СТАЛ НАШИМ ТЕСТОМ НА СВОБОДУ, НА ГРАЖДАНСКУЮ ЗРЕЛОСТЬ, НА СПОСОБНОСТЬ НЕ БЫТЬ СКОТАМИ.

Акция, на которую пошли Pussy Riot, потому так важна, что позволяет нам проявить свои гражданские и человеческие качества, показать, чего мы стоим как граждане своей страны. Если мы против того, чтобы с нами обращались как с бесправным безголосым скотом, если настаиваем на том, что у России есть культура и есть реальные люди, ее создающие и представляющие, остановим ГНУСНУЮ ПАРОДИЮ НА СУД.

23 июля в понедельник мы, ДЕЯТЕЛИ КУЛЬТУРЫ, ПОДПИСАВШИЕ ОБРАЩЕНИЕ К ПРЕЗИДЕНТУ ОБ ОСВОБОЖДЕНИИ ДЕВУШЕК, ВЫЙДЕМ К ЗДАНИЮ ХАМОВНИЧЕСКОГО СУДА, где продолжится слушание по делу Pussy Riot. В этой ситуации важно личное присутствие абсолютно каждого. ТОЛЬКО ТОГДА ВЛАСТИ УБЕДЯТСЯ, ЧТО МЫ РЕАЛЬНАЯ СИЛА, ЧТО У НАС ЕСТЬ КОНСТИТУЦИЯ, И МЫ БУДЕМ НАСТАИВАТЬ НА УВАЖЕНИИ К НЕЙ.

Свободу PUSSY RIOT!

Заказчиков и исполнителей дела PUSSY RIOT под суд!

(О деле Pussy Riot, в котором он выступает адвокатом "потерпевшего" охранника ХХС Владимира Потанькина)

[Потанькин] глубоко переживает. Он немолодой женатый человек, православный. У него после преступления в храме проблемы со сном. Затронуты его глубокие чувства... Это преступное сообщество создано для расчленения общества. Но группа подсудимых во главе с Толоконниковой - это только маленькая видимая вершина айсберга экстремистов, стремящихся поломать тысячелетний устой Русской православной церкви, спровоцировать раскол, обманом повести паству не к Богу, а к сатане. За всем этим стоят настоящие враги и нашего государства, и православия... По масштабам спланированной и осуществленной провокации, к которой привлекли и группу Толоконниковой, со стороны православных усматривается и мистическая составляющая, которая непонятна атеистам сатанинского толка и иным сочувствующим, но хорошо понятна воцерковленным людям. Лично для меня понятно, что деяния, осуществленные в воссозданном храме Христа Спасителя группой Толоконниковой, очень скоро могут перерасти в события сопоставимые с взрывом башен-близнецов 11 сентября в Америке... Уже тогда было четко доказано разными учеными и специалистами, что данную акцию осуществили не американские власти, не ЦРУ, а силы, стоящие над ними. Например, все работники торгового центра были информированы по тайным масонским цепям не выходить 11 сентября на работу. В первом случае [действовала] сатанинская группа, во втором - мировое правительство. Но обе эти группы связаны на высшем уровне... Поразительно, но как только кощунницы были арестованы, на копытца встал целый сонм деятелей от культуры. Все это вызывает большое подозрение относительно того, что тщательное расследование богохульства какими-то путями затронет и их тайную связь с противниками православия и христианской веры.

Ссылка

Я категорически не согласен с утверждением, что Совету, по крайней мере в минувшие полтора года, которые я имею честь в нем состоять, мало что удалось сделать... Если набрать в равнодушном Яндексе слово "Совет", то... наша "контора" оказывается на самых топовых местах по вниманию пользователей. Куда бы вы ни пришли, с кем бы не беседовали на политические темы, наши взгляды появляются чуть ли не в любом публичном пространстве. Да и "чисто конкретных" дел совсем немало: от освобождения мальчиков от летнего призыва в армию и "дела Магнитского" до научно обоснованной экспертизы, согласно которой президент имел конституционное право помиловать Ходорковского. У паровоза КПД, кажется, тоже всего то ли 7, то ли 13 процентов, и ничего - 200 лет он довольно успешно справлялся с перемещением человечества.

Даниил Дондурей, член президентского совета по правам человека

Сидит под балдахином
Китаец Цу-Кин-Цын
И молвит мандаринам:
"Я главный мандарин!

Велел владыка края
Мне ваш спросить совет:
Зачем у нас в Китае
Досель порядка нет?"

Китайцы все присели,
Задами потрясли,
Гласят: "Затем доселе
Порядка нет в земли,

Что мы ведь очень млады,
Нам тысяч пять лишь лет;
Затем у нас нет складу,
Затем порядку нет!

Клянемся разным чаем,
И желтым и простым,
Мы много обещаем
И много совершим!"

"Мне ваши речи милы, -
Ответил Цу-Кин-Цын, -
Я убеждаюсь силой
Столь явственных причин.

Подумаешь: пять тысяч,
Пять тысяч только лет!"
И приказал он высечь
Немедля весь совет.

Алексей Толстой. "Сидит под балдахином..."

Обе палаты парламента приняли поправки в законодательство о некоммерческих организациях (далее — закон), которые декларируют цель контролировать иностранное финансирование некоммерческих организаций и обозначить всех, кто его получает, как иностранных агентов.

1. Закон бессмысленный.

Закон якобы должен оградить страну от политического теневого влияния. Но если мы посмотрим на то, как в разных странах финансируются те или иные политические силы, то мы увидим, что практически всегда это происходит с помощью оборота наличных средств либо через коммерческие структуры. А значит, попытка закрыть путь западных денег через некоммерческие структуры не решит ни одной проблемы, но создаст массу новых. Налоговики и другие органы, которые следят за финансовыми поступлениями, пойдут по ложному следу. Вместо того чтобы отслеживать реальные деньги, которые, возможно, идут из-за границы на какие-то политические цели, «силовики» будут отслеживать как раз легальные прозрачные организации. С моей точки зрения, люди, которые разрабатывали этот закон, либо не понимают реальных механизмов финансирования политических проектов, либо они совершенно осознано хотят пустить по ложному следу государственные органы, контролирующие прозрачность и законность финансовой деятельности в стране, и, тем самым, дать возможность продолжать финансировать политическую, в том числе экстремистскую, деятельность другим путем.

2. Закон непрофессиональный.

Видимо, люди, которые писали предлагаемые поправки, вообще не понимают слова «политика». Во всем мире понятие «политика» делится на две огромные части: «policy» и «politics». Зайдите в любое медицинское учреждение, и вы увидите там транспарант, где, например, написано: «Политика нашей поликлиники в отношении уменьшения детской смертности». В этом случае слово политика означает «policy» - любой набор стратегических действий, направленных на реализацию определенной цели. Он не имеет никакого отношения к сфере борьбы за власть. Политика в смысле «policy» - это все, чем занимается и должна заниматься любая социальная служба, любая общественная организация, вне зависимости от того, получает она от кого-то деньги или нет. Если мы говорим про социальные изменения в отношении инвалидов, социально обездоленных, беспризорных детей и так далее, - это абсолютно всё политика, вот только к сфере борьбы за власть это не имеет никакого отношения. И даже митинги и демонстрации в поддержку подобных изменений - нормальная часть «policy».

К сфере борьбы за власть имеет отношение другая сфера политики, которая называется «politics», и то далеко не вся, ведь часть ее представляет собой строительство политических систем, политических процедур, политических механизмов открытости власти, процедуры выборов и так далее. Таким образом, только сотая часть понятия «политика» означает собственно сферу борьбы за власть. И в этом смысле, может быть, ни одно государство не хотело бы, чтобы в этой узкой сфере действовали какие-либо иностранные деньги. Я готов с этим согласиться, но только закон совершенно не про то, и люди, которые писали его, видимо, совсем этого не понимают и не имеют об этом никакого профессионального представления.

3. Закон несправедливый.

Он наносит удар абсолютно не по тем акторам, по которым нужно. Реальные «агенты влияния» - это те чиновники, которые на самом деле имеют деньги и счета в зарубежных банках, обучают своих детей в западных вузах и так далее. Многие из них действительно являются лоббистами, «агентами влияния» самых разных интересов, они участвуют в оффшорных структурах и вместо национальных интересов продвигают свои собственные, частные. Вести борьбу нужно с такими людьми, которые используют политику, в том числе - различные трибуны, свои должности либо в частных коммерческих интересах, либо, возможно, даже в интересах каких-то зарубежных агентов. Да, такие люди наверняка есть, только их не там ищут. Их надо искать, прежде всего, во власти, потому что некоммерческие организации никакого влияния на власть в данный момент не имеют и последние годы не имели.

4. Закон антисоциальный.

Можно сказать, что 90% всех денег, которые идут откуда бы то ни было, через некоммерческие организации перечисляются в интересах обычных граждан России на правовую помощь, социальную помощь, благотворительность и т. д. Принимая этот закон, депутаты наносят удар по обычным гражданам России, которые оказываются социально незащищенными. Поэтому когда депутаты принимают подобный закон — они не заботятся об интересах граждан. Они заботятся о каких-то других интересах, далеких от так называемых национальных интересов, в то время как социальная политика должна быть частью национальных интересов любого современного государства.

5. Закон антироссийский.

Нужно понимать, что этот закон ударит, в первую очередь, по тем, кто привлекает деньги в страну, кто открыто их получает, честно платит налоги, отчитывается перед налоговыми службами и за эти деньги осуществляет социальную деятельность и политику. Некоммерческие организации привлекают деньги в нашу страну из разных источников: от частных благотворителей, от представителей российских диаспор за рубежом и т. д. Этот закон ударяет по тем, кто привлекает деньги на решение проблем внутри страны, вместо того, чтобы ударить по тем, кто реально выводит деньги за границу. И я предполагаю, что это совсем не некоммерческие организации, а, возможно, люди, которые имеют отношение к чиновникам или даже депутатам. И в этом смысле этот закон — антипатриотичный и антироссийский. Он мешает тем, кто хочет помогать нашей стране.

6. Закон вредный.

Он наносит невероятный удар по имиджу России. Во-первых, ни одно цивилизованное государство не может позволить себе объявить иностранными агентами собственные социальные организации, людей, которые как раз очень патриотично настроены и работают для благополучия собственной страны. Просто взять и наклеить на организации определенные знаки, поставить стигмы. Во-вторых, депутаты подают очень плохой пример. Ведь если мода на подобные законы переметнется на соседние страны, страны СНГ, то любой международной или российской организации будет тяжело оказывать помощь соотечественникам за рубежом, меньшинствам, российским диаспорам и т.д. Если закон будет отзеркален в других странах, для развития Российской Федерации как современного государства, способного защищать своих граждан в других странах, — вред будет настолько велик, что никакая польза (которой, как мы видим из предыдущих тезисов, — нет) не может исчерпать этот вред.

7. Закон опасный.

Он наносит удар по наиболее конструктивной части гражданского общества нашей страны: тем людям, которые как раз стабилизируют ситуацию в очень напряженный момент. Это значит, что кто-то хочет раскачать лодку. Кто-то хочет, чтобы конструктивные силы (а именно они в настоящий момент пытаются сдерживать различные экстремистские течения, сдерживают толпы людей, у которых много причин выходить на площади, и т.д.) не смогли работать. Кто-то хочет, чтобы эти конструктивные силы были дискредитированы в глазах общества. Это означает, что кто-то хочет потрясений, кто-то хочет революций и дестабилизации обстановки.

Зачем наносить удар по последним конструктивным силам гражданского общества, вместо того, чтобы вступать с ними в диалог и поддерживать их?

Интересно, кто за всем этим стоит?

Интересно, зачем принимать такой опасный закон?

Интересно, что хотят люди, которые принимают такой закон, получить в результате?

Статья Вячеслава Козлова «Почему организаторы спрятались?» вызвала широкую дискуссию в обществе. Основной темой материала стало недовольство родственников арестантов Болотной бездействием лидеров Болотной оппозиции.

Некоторые, как Сергей Удальцов, считают, что родственников арестованных ребят «накручивают» правоохранительные органы. Лично я далек от этой позиции. Родственники, поверьте моему опыту, в начале следствия всегда предъявляют претензии политической организации, в которой состоят или от имени которой действуют арестованные. Это подтверждает и опыт дела о захвате приемной администрации президента (а были арестованы 40 активистов нашей партии!), и опыт 1999 года, когда за акцию «Севастополь – русский город!» на Украине сидели 15 национал-большевиков.

В ходе процесса родственники политзаключенных, видя всю незаконность, лживость и гнусность обвинения, как правило, меняют свою позицию, перенося гнев на власть.

В то же время в случае Болотного дела ситуация резко отличается от той, когда на скамье подсудимых оказывались активисты НБП. Лидеры Болотной действительно наплевательски относятся к судьбе арестованных участников событий 6 мая, о чем мне уже случилось написать. Такое впечатление, что вождям Болотной оппозиции все равно, что происходит с простыми гражданами, - то ли дело обыск и допрос у людей «их круга».

Между тем, в то время как лидеры Болотной направляют внимание прессы на обсуждение взломанной почты и непродление контракта на телевидении, арестованные за 6 мая активисты и простые граждане парятся в тюрьме.

Несмываемым позором покрыла себя РПЦ, посадив в тюрьму девочек, пропевших молебен в храме Христа Спасителя. У двоих из них маленькие дети. В московских храмах с благословения патриарха, правящего архиерея Москвы, настоятелями зачитывалось «Обращение к прокурору» с требованием ужесточить наказание этим девочкам. Невольно возникает образ прокуратора Иудеи Понтия Пилата. В обращении их уже обвиняли не только в оскорблении святынь, а в святотатстве, вандализме и экстремизме. Повторю, что без благословения патриарха никакое обращение не могло быть зачитано. Более того, после службы многие настоятели принуждали прихожан подписывать эту ахинею. После нее девочкам продлили пребывание в тюрьме до 24 июня, с формулировкой, что это обезопасит их от гнева православных.

Но и этого показалось мало. Патриарх возглавил многотысячный молебен у храма Христа Спасителя в защиту православных святынь, против гонителей церкви. «Молились» под охраной полицейского легиона. Заметим, что девочки-«гонители» сидят в тюрьме, а гонимые на свободе и молятся об ужесточении наказания «гонителям». Обещанные семь лет тюрьмы эту многотысячную изуверскую толпу не устраивали. И вновь невольно возникают евангельские образы: «Если отпустишь Его – ты не друг кесарю» и «Распни Его, распни!». Очень явственно мне слышались эти крики: «Распни! Распни этих девочек...». И возникает вопрос: Кому молились эти шестьдесят тысяч? Распятому за нас и за этих девочек Христу, Богу Любви, или какому-то иному, не христианскому богу?

Не может сердце христианина (любого – православного, католика или протестанта) видеть страдания этих девочек и не скорбеть, не болеть за них, совершенно безвинных. Они пропели, что у них было на сердце, потому их молитва так всех и всколыхнула. Их молитва проверила всех нас на прочность, на веру во Христа. И оказалось, что большинство из нас не способно на милосердие, на христианскую любовь, даже на простую человеческую любовь не способно, что в нас столько ненависти, зла, непрощения, что мы в своей вере не только не приблизились ко Христу, а еще больше отдалились от Него.

Можно ли сейчас спокойно спать, есть, молиться, трудиться, исповедоваться, причащаться, когда своей «молитвой»-стоянием загнали этих девочек в тюрьму и, может быть, на многие годы лишили детишек их мам? Мы, называющие себя православными христианами? И как могут патриарх, архиереи, священники стоять у престола, совершать службу милосердному Богу, когда по их «молитвам» невинные страдалицы сидят в тюрьме? Когда их приводят в суд в двойных наручниках под охраной автоматчиков, как особо опасных преступников?

Мне семьдесят четыре года, из них более сорока лет я священник Русской православной церкви. Я очень хорошо помню настоящие гонения – хрущевские, когда было закрыто десять тысяч церквей, тридцать монастырей, пять семинарий. Возвышала ли РПЦ свой голос в защиту церкви, храмов и верующих? Церковь молчала. На Западе нас называли «церковь молчания».

Но хорошо если бы только молчала. Так нет. Почти все высшие иерархи церкви, за малым исключением, были соработниками гонителей, вместе с которыми закрывали церкви, монастыри, семинарии, за веру выгоняли с работы, студентов исключали из институтов, сажали в тюрьмы, не пускали молодежь в храмы, в некоторых храмах, особенно в провинции, под давлением уполномоченных архиереи запрещали причащать детей, почти везде передавали в органы имена крестившихся и венчавшихся... Как умели, предавали верующих.

Отец Глеб Якунин и отец Николай Эшлиман в 1965 году в своем «Открытом письме» писали патриарху: «Можно ли себе представить, чтобы апостолы крестили пришедших к ним и затем передавали списки крестившихся римским властям?» Этим иерархам не нужны были награды на небесах. Награды они получали от гонителей церкви: ордена Трудового Красного знамени, почетные грамоты, медальки (читайте «Журнал Московской патриархии» за советские годы).

Вспомним историю храма на Преображенке. Люди три дня и три ночи дежурили, узнав, что храм собираются взорвать. Позвонили митрополиту Пимену, будущему патриарху: «Владыко, мы просим власти показать письменное распоряжение на взрыв храма». Ответ митрополита, будущего патриарха всея Руси: «Есть устное распоряжение». И повесил трубку. И храм взорвали. А он был построен еще по рисунку Петра I. Скажите теперь: кто кощунник? Девочки из Pussy Riot или будущий патриарх всея Руси?

И все те годы, в течение семидесяти лет, церковные иерархи лгали и лгали, что у нас не было никаких гонений на церковь, а всех новомучеников, которых затем прославили, называли тогда контрреволюционерами, изменниками и предателями. Плач стоял по всей русской земле, а РПЦ заявляла, что нет никаких гонений. А тех, кто поднимал свой голос против гонений, церковь жестоко наказывала. Архиепископа Гермогена (Голубева) сослали в Жировицкий монастырь, запретили в служении бесстрашного отца Глеба, посадили за защиту церкви (и не его одного!) на пять лагерей и пять лет ссылки. Мало того, когда он вышел на свободу, сняли с него сан и отлучили от церкви. Были настоящие гонения, и не было никаких молебнов на площадях у храмов. Перед мучениками иерархи так и не покаялись до сего дня.

Так что на этом фоне милые девочки-христианки, высветившие своим молебном совершенно не христианское нутро нашей церкви, просто святые. А церковь требует от них покаяния - и тогда, мол, их отпустят. Этим она только еще раз доказывает, что в тюрьме девочки по вине церкви. Не им надо просить прощения у наших князей церкви, а у них все мы должны просить прощения за то, что мы так немилосердны и столь не по-христиански с ними поступили. Церковь, сажающая в тюрьму, - не церковь. Кощунство – сажать в тюрьму именем Христа. Христос бы так с ними не поступил.

Их Господь послал для нашего вразумления, как посылал юродивых - Василия Блаженного и многих других.

Помолимся о них, чтобы спали с них узы, и они вышли на свободу, и вернулись к своим семьям.

Только что на меня был сфабрикован административный материал, в коем утверждается, что я, матерщинник и мелкий фулюган, воспрепятствовал работе психиатрической больницы. Очевидно, в ближайшие дни попытаются отправить меня на 15 суток под очередной административный арест.

История вкратце такова. 18 июня я, бизнесмен Юрий Гольберг, помощник депутата Госдумы Марина Чуфарова и члены «Другой России», супруги Александр и Екатерина Зайцевы заняли дом № 98 по ул. Большая Покровская, чтобы воспрепятствовать сносу этого объекта культурного наследия. В результате памятник снесли, а всю нашу компанию судья Юлия Китаева отправила под арест на срок от 8 до 15 суток.

В камере спецприемника я сидел с Сашей Зайцевым. В какой-то момент его подняли наверх и куда-то увезли. Спустя три часа он вернулся и сообщил, что его возили на призывную комиссию в военкомат — двое участковых и один фээсбэшник в гражданке. Но комиссию он так и не прошел — сначала на его глазах за взятку был арестован терапевт, а потом врач-психиатр поинтересовался у ментов, почему Саша в наручниках. Те удачно пошутили, что он кусается, однако врач воспринял данную инфу серьезно и выписал Зайцеву направление на стационарную психиатрическую экспертизу.

Посему Саша опасался, что после истечения срока его не освободят, а незаконно упекут в дурку. Незаконно - потому что госпитализация может быть осуществлена либо с согласия лица, либо по рещению суда, а и то и другое отсутствовало. И надо еще добавить, что Зайцев от армии никогда не бегал; однако, несмотря на полных 24 года, призывать его никто не торопился — видимо, как нацбола, опасного «экстремиста». Но тут, очевидно, поступил приказ — и Сашу записали в злостные уклонисты. Я освободился на два дня раньше Зайцева и 3 июля вместе с толпой гражданских и политических активистов ожидал супругов у кутузки.

Наши опасения подтвердились — за 5 минут до времени освобождения из ворот спецприемника выехала «Газель» с включенной сиреной и умчалась в неизвестном направлении. В окне маячил унылый профиль Саши. Через несколько минут из тех же ворот с совершенно подавленным видом вышла его жена. Так как срок его ареста истек и судебное решение о его госпитализации отсутствовало, стало очевидно, что Саша был попросту похищен и незаконно удерживался ментами.

Далее в течение буквально получаса нам удалось осуществить операцию «Быстрота и натиск» по освобождению Зайцева. От своих источников мы быстро получили информацию, что Сашу отвезли во Вторую городскую психбольницу. Прибыв туда, мы увидели в коридоре двух людей в штатском, совершенно не похожих ни на врачей, ни на пациентов. При нашем появлении они быстро вышли из здания. Минуты через три мы обнаружили Сашу в приемном покое под контролем двух участковых и врачихи. Первой вошла Катя с криком: «Вот мой похищенный муж!». Затем я сказал Саше: «Собирайся и иди домой — никто не имеет права удерживать тебя против твоей воли». Саша собрал вещи (две сумки), взял со стола свой паспорт, и мы спокойно вышли из здания. Издалека были слышны недоуменные крики вышедших в коридор участковых: «А куда делись фээсбэшники?». Через 15 минут Зайцев уже сидел в комитете солдатских матерей.

И вот вчера ко мне домой явился участковый майор Краснов и продемонстрировал заявление заведующей отделением № 5 психиатрической больницы № 2 Нижнего Новгорода Екатерины Михайловны Сачко, в коем сия служительница Асклепия доносит предержащим властям:

«...Этот неизвестный мужчина высказал мне оскорбление в грубой нецензурной форме. На мои замечания не реагировал. Он меня грубо нецензурной бранью оскорбил. Затем мне показали фотографии и я узнала, что мне угрожал и меня оскорблял Дмитриевский Станислав Михайлович, 1966 г.р. Прошу привлечь его к административной ответственности. Своими действиями он также изменил нормальную работу больницы № 2. Затем он вмешался в мою трудовую деятельность с целью невыполнения служебных обязанностей».

Кляуза - очевидно под диктовку ментов - составлена 12 июля, то есть через 8 дней после предполагаемого фулюганства (неделю эти умы криминалистики думали, как меня прижучить). Этим же числом датируются рапорты участковых Евгения Николаевича Барышева и Александра Александровича Кротова о моей грубой нецензурной брани в стенах храма отечественной психиатрии, которые, как выяснилось, проводили там операцию «Призывник». Оба рапорта идентичны по тексту.

При мне у меня дома был составлен протокол о совершении мною административного правонарушения по ст. 20.1 КоАП: «мелкое хулиганство, то есть нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, сопровождающееся нецензурной бранью в общественных местах, оскорбительным приставанием к гражданам, а равно уничтожением или повреждением чужого имущества». Санкция — до 15 суток административного ареста.
Надо сказать, что матом я не ругаюсь принципиально - по религиозным и эстетическим соображениям. Наивные друзья спрашивают, не боятся ли менты и врачиха Бога — все же лжесвидетельство тяжкий грех. Я думаю, эти люди просто не подозревают о Его существовании.

Все это дело, исключая заведомо ложный донос курицы-врачихи, сшито с вопиющими нарушениями: например, протокол составлен аж через 15 дней после предполагаемого события, а по кодексу на это отводится не более двух дней.
Но, зная наш «суд», уже пакую свой кутузкин чемоданчик — книги, молитвослов, туалетная бумага, ручка, блокнот...

Г-н Чаплин предпринял собственное расследование на предмет того, кто же на самом деле распял Христа. В кругах, почитающих г-на Чаплина за выразителя собственных взглядов, всегда принято было считать, что Христа распяли жЫды. Но г-н Чаплин демонстрирует способность отойти от некоторых традиционных стереотипов и приходит к прямо-таки сенсационному выводу: Христа распяла тогдашняя либеральная интеллигенция.

В этом не оставляет никакого сомнения данное г-ном Чаплиным описание фарисеев, которые, по его мнению, и обеспечили римским оккупантам и местным жуликам и ворам необходимые формальные основания для расправы. Они любили приспосабливать религиозные нормы к «современной жизни». Любили молиться не в синагогах, а по домам, предвосхищая «приватную религиозность», модную в определенных кругах XXI века. Отделяли себя от непросвещенных обывателей, от заевшегося священства, от тех, кто сотрудничал с ненавистной оккупационной властью. Призывали к отделению религиозной власти от светской – у второй же, дескать, «руки в крови». Выступали против смертной казни и за разумный республиканский конституционный порядок.

Не преминул г-н Чаплин лягнуть даже «приспособленческое богословие, рожденное в диаспоре, в условиях доминанты секуляризма». Означает это ровно одно: сторонники светской республиканской конституционной модели государства для нынешней верхушки РПЦ МП являются врагами. Спешу заверить г-на Чаплина: она может рассчитывать на полную взаимность. Нынешняя верхушка РПЦ МП, прямо отрицающая, что в России церковь может быть отделена от государства, для сторонников светской республиканской конституционной модели является политическим противником. То есть врагом.

Речь, разумеется, не идет о том, должна ли церковь быть вовлечена в общественно-политические проблемы. Речь идет о направленности этой вовлеченности. Кто-нибудь может поверить, что верхушке РПЦ МП ничего не известно о массовых фальсификациях на последних думских и президентских выборах? Кажется, церковь всегда учила, что необходимо повиноваться действующим законам. Конечно, при той лихорадочности, с которой наши смешные депутаты принимают всевозможные репрессивные поправки, мудрено уследить за их законотворческими новациями. Но, насколько я помню, поправка, объявляющая выборные фальсификации законным механизмом поддержания безопасности государства, пока еще не принята. Почему же церковь не осуждает неповиновение законам со стороны представителей власти?

Молчание церкви по таким вопросам – это тоже форма вовлеченности. Избирательной вовлеченности на стороне вполне определенной политической группировки. Еще в христианской культурной традиции это определяется исключительно ярким и емким образом «умыть руки». Я это к тому, что именно такие, как г-н Чаплин со товарищи, казнили иудейского нонконформиста. При поддержке агрессивной толпы, орущей «распни его». Или публично высеки. Или заставь сделать то же самое в мечети. А заявления о том, что церковь не будет вмешиваться в ход «дела Pussy Riot» (со стороны приверженцев выведения правовых норм из постановлений средневековых церковных соборов), являются классическим образчиком «фарисейства» в смысле лживости, лицемерия, подленького лукавства.

За молчанием верхушки церкви по поводу нарушения властями собственных законов стоит не аполитичность, а приверженность вполне определенной политической концепции. Повиноваться законам обязаны лишь подданные. Власть повиноваться законам не обязана, потому что она и есть закон. Закон есть то, что делает в данный момент власть. И ни перед кем на земле отчитываться она не должна. Подданные не должны противиться власти, даже если им кажется, что от нее исходит зло.

На самом деле современные мракобесы от православия давно подменили понятие «непротивление злу» понятием «непротивления злому». Потому что «злой» – это свой, природный. Недаром у известных «православных активистов» подобная «покорность воле Божией» так органично сочетается с готовностью дать в ухо непротивленцу-оппоненту.

Я принципиальный противник физических расправ с политическими и идеологическими противниками. Для меня единственный допустимый способ борьбы с ними – это добиваться их морально-политической изоляции. Пытаться внушить максимально широкому кругу людей те же чувства, которые испытываю к своему противнику я. Поэтому считаю своим долгом поставить в известность соответствующие органы: данный текст написан с целью разжигания политической и идеологической вражды к социальной группе «верхушка РПЦ МП». Там еще про «ненависть» в их антиэкстремистских статьях написано. Нет, мне достаточно «вражды». Столь патетического чувства, как ненависть, этот мой противник просто недостоин.

Хотя в деле я всего лишь свидетель, следствие ходатайствует перед судом об обыске моей квартиры. Зачем обыскивать квартиру свидетеля и выдавать на него ориентировку для рядовых полицейских? Разве так обходятся со свидетелями?

Но, видимо, я не простой свидетель, а свидетель, который, если верить рапорту, являлся участником массовых беспорядков, призывал к неповиновению властям, пытался прорвать войсковую цепочку. Также я, согласно рапорту, совершала насилие в отношении полиции и, как ни странно, "других лиц" (в запале не разобралась, отпинала и своих), а кроме того, скрылась с места преступления, чтобы совершать все новые и новые преступления. Прямо репортаж из горячей точки, и не подумаешь, что 20-летняя девушка способна на ТАКОЕ..



Особенно нравится то, что я, будучи свидетелем, по мнению следователя, могу скрыться, чтобы избежать уголовной ответственности. У свидетелей разве есть уголовная ответственность? Также я могу скрыться ещё и для того, чтобы участвовать в новых беспорядках)) Да, меня ведь хлебом не корми, дай только поучаствовать в беспорядках)) Но кроме того, дома я храню вещи, имеющие отношение к проведению массовых беспорядков, а также указывающие на организаторов беспорядков. Вот уж я не думала, что беспорядок надо организовывать.

Показания свидетелей не такие захватывающие, но тоже доставляют:







И наконец, в довершение ко всему, к делу прилагается короткометражный фильм с моим участием и участием моего "подельника".



Вот так в России разделываются с особо опасными преступниками типа меня.



Но теперь-то страна может спать спокойно)