Мне казалось, наши власти уже поняли, как глупо и позорно проводить такие кампании. В 2006 году была настоящая охота на грузин - их останавливали на улице, вычисляли даже в детских садах. Тогда мы опозорились на весь мир, это была полная дискредитация российской политики. В 2008 году, во время войны с Грузией, это не повторилось. Один из милицейских чинов сказал мне тогда: "На этот раз такой установки нет". Тем самым он подтвердил, что в 2006 году "установка" была и исходила с самого верха.

Какой смысл преследовать этих ни в чем не виноватых людей? Ведь трудовые мигранты оказываются нелегалами не по своей воле, а из-за дефектов законодательства и недобросовестности работодателей. Ну какое отношение эти люди имеют к вердикту суда в Таджикистане?

И вот что удивительно: есть множество судебных разбирательств, к которым я пыталась привлечь внимание российских властей - например, в Азербайджане. Когда обвиняют в шпионаже в пользу России - тем самым обвиняют и страну. Казалось бы, российские власти должны подключиться, но посольство проявляет полное равнодушие, в суд не присылают наблюдателей... А тут - такое отношение к таджикам, которые совершенно невиновны.

Леня Ебнутый. 16 ноября, 13.40, сразу по окончании допроса:

"Следственные действия сегодня состояли из груды юридической ерунды. Рудь (следователь Вадим Рудь. - Ред.) покопался в деле, нашел постановления, с которыми он не ознакомил Динзе или меня, и ознакамливал.

В конце появился интересный документ, раскрывающий суть нового возбуждения дела. Это новая социологическая экспертиза, которую будут проводить те же социологи, но с новыми вопросами. Эксперты решат, не было ли у нас какого-либо мотива из перечисленных в 213-й статье, то есть религиозного, политического и т.д. Исход 100 пудов в нашу пользу, причем в СК очень спешат, меня вызвали на 21 ноября, чтобы уже ознакомить с результатами. Вероятно, им надо успеть до 24 ноября снова закрыть дело.

Мера пресечения остается залог".

Мой комментарий:

Прокуратура требует отменить заключение предыдущей социологической экспертизы, проведенной под руководством проф. Валерия Зарубина (из питерского педагогического университета им. Герцена), и назначить новую - "лингво-социологическую". Провал следствия, длившегося год, был в том, что социологическая экспертиза, установившая, что менты - не соцгруппа, была назначена по постановлению самого же следствия.

Поэтому в СКР были вынуждены снять "разжигание" и "действия из ненависти" и закрыть дело - на основании экспертизы Зарубина. Повторяю еще раз, это была экспертиза по постановлению следствия. То есть "ментовская" экспертиза. Всегда такая экспертиза давала следствию и обвинению все то, что они хотят. Но в нашем случае произошел огромный сюрприз. Уважаемые эксперты встали на нашу сторону. Это первый раз, когда эксперты, нанятые государством (а не стороной защиты), дали по ментам такое заключение. Разрушающее всю линию обвинения и победное для нас. В прессе это назвали прецедентом. После заключения экспертов у следствия козырей не осталось. Потому что изначально была инкриминирована не та статья. Изначально следствие повело себя непрофессионально, на что косвенно указали эксперты.

Теперь обвинение может попробовать переквалифицировать статью. Собственно, это нужно было сделать с самого начала, поскольку там в худшем случае 167-я ст. УК (а не 213-я, которую нам вменили сразу). Но ущерб, поделенный на установленное следствием число участников, настолько незначительный, что обвинению снова придется признать это не ущербом по 167-й, а административным мелким хулиганством, срок взыскания по которому благодаря непрофессиональным действиям дознания и следствия давно прошел.

25 ноября максимум следакам придется испрашивать продление следствия, то есть подтверждать свой косяк, что за год не смогли расследовать дело. Простые цифры: 24 сентября 2010 года дело возбуждено. 1 сентября 2011 года - закрыто. Закрыто за 24 дня до истечения года, данного на расследование дела. 2 ноября мы узнали, что дело вновь расследуется. Отсчитаем недостающие 24 дня. И 25 ноября руководитель следственной группы из семи следопупелов следопупел Рудь В. Е. пойдет просить продлить.

Что тут может предпринять следствие? Один из вариантов — новый арест обвиняемых. Неудачная попытка моего ареста была предпринята операми из Центра "Э" по СЗФО ночью 18 октября. Мой рассказ об этом: http://free-voina.org/post/11588732788. Рассказ Козы, которую арестовали вместе в Каспером в ту ночь: http://free-voina.org/post/11684596879

Если суд меня или Леню арестует, продление дела будет не позором Рудя, а следственной необходимостью в связи с существенно изменившимися обстоятельствами дела. Но пока дело "Войны" - позор СКР.

Комментарий адвоката Войны Димы Динзе

Уважаемые члены Правозащитного совета России,

3 ноября вы опубликовали свое обращение к министру внутренних дел РФ Рашиду Нургалиеву по следам задержания на Триумфальной площади и допроса в ОВД «Тверское» нашего шестилетнего сына Ивана.

В обращении вы потребовали от министра «немедленного отстранения сотрудника Центра «Э» Алексея Окопного от исполнения обязанностей, проведения дисциплинарного расследования в отношении его деятельности, увольнения его из органов и, при необходимости, дополнительного наказания по итогам проверки».

Кроме того, вы потребовали ликвидации центра «Э» или радикального изменения его работы.

С тех пор прошло полмесяца. За это время в Тверскую районную прокуратуру были поданы жалоба от имени отца Ивана – Сергея Аксенова, а также мамы – Анастасии Пустарнаковой, и няни - 16-летней Виктории Кузнецовой.

Также 11 ноября состоялось заседание президиума общественного совета при ГУВД Москвы, где рассматривался случай с задержанием и допросом нашего сына, однако нас туда даже не пригласили. А ведь мы – участники и свидетели тех событий.

Случай с задержанием Ивана – беспрецедентный. Общественность, пресса справедливо возмущены и требуют расследования этого эпизода. В связи с этим нас беспокоит отсутствие реакции министра Нургалиева на ваше обращение. Планируется ли рассмотрение инцидента общественным советом при МВД? Мы, родители, готовы присутствовать там и представить свой взгляд на случившееся. Также считаем необходимым присутствие Виктории Кузнецовой.

Сергей Аксенов, Анастасия Пустарнакова

Начальник СИЗО-1 г. Екатеринбурга применял к следственно-арестованным лицам наказание в виде "вязок" (привязывание к кровати).

Член ОНК Свердловской области Вячеслав Башков написал письмо в СИЗО-1 и областное управление ФСИН. Прошло около двух месяцев, а ответа не было. Тогда Вячеслав подал в Чкаловский суд г. Екатеринбурга. Ответчиком в суде выступало УФСИН по Свердловской области. В октябре состоялся суд, на котором выяснилось, что ответ был направлен председателю ОНК Свердловской области Е. Степановой еще 26 августа 2011 г., то есть спустя месяц с момента поступления запроса Башкова в УФСИН. Но где этот ответ, пока выяснить не удалось, Башков его не видел и не читал.

Зато пришел ответ из прокуратуры по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях Свердловской области. Ответ очень интересен, читать здесь. Из него следует, что применение "вязок" к заключенному Павлу Петрову незаконно, а в СИЗО-1 г. Екатеринбурга отсутствует лицензия на медицинскую деятельность по психиатрии.

Все вроде хорошо, установлено нарушение закона, внесены прокурорские представления по данному факту, но этот же прокурор пишет: "...фактов, свидетельствующих о том, что в ФКУ СИЗО-1 применяются пытки к подозреваемым, обвиняемым и осужденным, не установлено".

Как так? А держать человека несколько суток привязанным к кровати - это что?! Видимо, прокурор по надзору за соблюдением законов в исправительных учреждениях Свердловской области А.В. Клементьев считает, что это норма для граждан России, которые содержатся в СИЗО-1 г. Екатеринбурга.

Данный ответ будет обжалован прокурору Свердловской области, т.к. внятных ответов на вопросы Вячеслава Башкова прокурор Клементьев так и не дал.

17 ноября в Ленинском суде Екатеринбурга пройдет предварительное слушание по иску В. Башкова к ФКУ СИЗО-1 о недопуске членов ОНК во время проведения проверки в камеру № 116. В этой камере содержат на "вязках" людей.

Продолжение следует...

Наконец-то трубадура отечественного просвещенного либерального консерватизма Юлию Латынину достали демократические оппоненты своими намеками на фашизоидность ее взглядов. И она изрекла свое кредо отчетливо и без недомолвок. Вот эти чеканные слова:

...И фарисейством совершенно умышленным, исповедуемым европейскими политиками и постсоветскими диктаторами, причем с одинаковой целью – с целью максимальной люмпенизации населения и расширения своей электоральной базы и расширения могущества государства. И если демократия означает всеобщее избирательное право, то да, я против демократии. И я за власть собственников. Называйте это «ктиторократией» от древнегреческого «ктитор» (собственник). Называйте как угодно. За то, чтобы избирательное право в явном или скрытом виде принадлежало только собственникам и налогоплательщикам.

Во-первых, я очень рад, что Латынина честно призналась в своем отрицании демократии. Поэтому ее можно впредь открыто, публично называть противником демократии, конституционных прав и свобод, не боясь судебного преследования.

Во-вторых, мне очень жаль, что в полемическом задоре она несколько дезинформировала слушателей и читателей, утверждая, что осужденные преступники, в том числе приговоренные к пожизненному сроку маньяки, имеют у нас право голоса. А ведь без этого риторического всхлипа - "до чего же дошло: серийным насильникам и убийцам дают право управлять государством" – ее антидемократический запал теряет значительную часть свое ударной силы.

В-третьих, я сожалею, что Латынина так умышленно извращенно применила понятие «фарисейство». Мы с ней оба читали «Древности» Иосифа бен Маттафия Флавия и знаем, что в Иудее II в. до н.э. – II в. н.э. фарисеи (буквально - «чистые») были полным аналогом современных исламских фундаменталистов и противостояли эллинизированной аристократической партии саддукеев (буквально - «праведных»). Христианская полемика с фарисейством построена на упреках в лицемерии и в забвении нравственной сути религиозных требований («мицвот») при формальном неукоснительном их соблюдении. Например, не просто не участвовать в травле таджиков, соблюдая заповедь: «Пришельца же не обижай и не тесни его, ибо пришельцами были вы в земле Египта» (Исход 22:20), но активно выступать против этой вполне фашистской, гитлеровской по духу акции властей.

Однако современные западные и российские поборники демократии как раз требуют четкого и скрупулезного соблюдения демократических норм во всей их полноте, а не стремятся отменить полноценную демократию, притворно сохраняя ее институты. Вот такое стремление профанировать народовластие и есть чистейшей воды фарисейство (в том смысле, в котором этот термин употребляют христианские критики иудаизма).

В-четвертых. Я не понимаю, какой правовой смысл имеет избирательная реформа «по Латыниной»? Налоги у нас платят все работающие. Или это призыв лишить избирательных прав пенсионеров, молодых матерей, сидящих с детьми, и инвалидов? Но большинство взрослых у нас формально владеют долей в приватизированной квартире и в сельском доме. Я еще понимаю некую логику романов Хайнлайна, где в мире «Звездного десанта» голосовать имеют право только отслужившие в вооруженных силах. Некая разновидность такой «спартанской демократии» есть в Израиле, где шансы на политическую карьеру имеет только служивший в армии (этот негласный критерий распространяется на всех, кроме арабских граждан, ортодоксальных верующих и популистов из бывшего СССР).

В-пятых. Программа Латыниной – это расизм и фашизм в чистом виде. Не будем придираться к тому, что, дескать, расизм - это лишь лишение прав по признаку расы. Призыв лишить избирательных и других гражданских и политических прав по критерию имущественного ценза - это такой же экстремизм, как призыв лишать прав по критерию этнического происхождения, конфессиональной принадлежности или политическим взглядам. Современная демократия – это не только формула «один человек – один голос». Это возможность свободно выражать взгляды, свободно объединяться в партии и движения, доступ к СМИ и к независимым судам. Словом, по Карлу Попперу, демократия - это свободное соревнование политических проектов. Поэтому говорить, что Наполеон III, Бисмарк, Муссолини и Гитлер, действительно сделавшие ставку на всеобщее голосование, опирались на демократию, значит произносить хулу на дух истории.

Латынина честно признала возможность и оправданность заключения под стражу политических оппонентов, виновных лишь в том, что их позиция мешает «правильной политике». Но ведь это и есть то обоснование, которое наиболее прямодушные адепты путинизма, типа Леонтьева или Маркова, выдвигают в поддержку судилищ над Ходорковским.

Вне зависимости от того, как это называлось полтора века назад, в современном мире программа лишения избирательных прав по имущественному цензу называется фашизмом. А в то время, когда эта программа считалась «либеральной», «консерватизмом» называлось стремление сохранить рабовладение и крепостное право.

Непонятно, как будет легитимирована власть в латынинской системе. (Читать целиком)

22 октября на встрече президента Дмитрия Медведева с руководством МВД в Твери обсуждался институт понятых в правоохранительной и судебной системах. «Институт понятых сложился, когда не было других способов фиксации», - сказал тогда президент, добавив, что считает его «рудиментом прошлого». 8 ноября Медведев подписал официальное поручение силовикам по усовершенствованию Уголовно-процессуального Кодекса для дальнейшего отказа от участия понятых в следственных действиях. Генеральная прокуратура, Следственный комитет и МВД России должны представить свои предложения по указанному вопросу вначале в правительство, а к 1 декабря - президенту.

Полагаю, что проблему понятых надо было решать с принятием в 2001 году УПК РФ, поскольку уже тогда было ясно, что понятые никогда не будут добросовестными независимыми наблюдателями проводимых следственных действий. Кроме того, надо учитывать, что в большинстве стран понятые не предусмотрены.

Согласно УПК РФ понятой – это не заинтересованный в исходе уголовного дела человек, привлекаемый дознавателем, следователем для удостоверения факта производства следственного действия, а также содержания, хода и результатов следственного действия. УПК относит понятых к независимым от сторон обвинения и защиты участникам судопроизводства. То есть в качестве понятых можно привлекать только таких лиц, которые способны объективно удостоверить факт производства, ход и результаты процессуальных действий.

Однако в сложившейся за последние годы следственно-судебной практике понятые на самом деле не являются нейтральными участниками предварительного расследования и судебного разбирательства. Они фактически превратились в свидетелей обвинения. Этот вывод основывается на том, что по большинству уголовных дел следователи и дознаватели, будучи стороной обвинения, естественно, и допрашивают понятых как свидетелей обвинения. Между тем признание показаний понятых доказательствами противоречит требованиям ч. 2 ст. 73 УПК РФ, где сказано, что доказательствами являются только показания подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта и специалиста.

Взятие показаний у понятых, которые в большинстве случае подбираются сотрудниками правоохранительных органов, стало одним из главных инструментов необоснованных уголовных преследований невиновных людей. Понятые-свидетели дают показания в направлении, выгодном обвинению, при этом следователь, дознаватель и прокурор представляют эти доказательства как нейтральные по сравнению с доказательствами, собранными сторонами процесса. Судьи также необоснованно отдают предпочтение показаниям понятых.

Недобросовестные полицейские привлекают для участия в осмотрах, обысках и других следственных действиях одних и тех же «карманных» понятых, подтверждающих на следствии и в суде позицию правоохранителей. Об этом знают прокуроры и судьи, но, находясь в одной «дружеской спайке» с полицейскими, сквозь пальцы смотрят на фальсификацию доказательств.

Некоторые правозащитники ошибочно полагают, что в суде подсудимому или адвокату вполне по силам уличить недобросовестных понятых во лжи. Такие мнения возникли из-за отсутствия личного опыта участия в судебных процессах. Дело в том, что если показания понятого в суде будут отличаться от его же показаний на следствии, то моментально последует ходатайство прокурора об оглашении судом показаний, данных им на предварительном следствии. После этого судья признает достоверными показания понятого, данные им на предварительном следствии, и именно эти показания лягут в основу обвинительного приговора.

Поэтому считаю, что в России необходимо отказаться от понятых. Вместе с тем необходимо под угрозой увольнения законодательно обязать сотрудников правоохранительных органов, в том числе полицейских, использовать технические средства, включая средства фото- и видеофиксации, при документировании обстоятельств совершения преступления, задержаниях, осмотрах места происшествия, обысках и проведении других следственных действий. В этих целях необходимо внести изменения в УПК РФ, закон «О полиции» и другие федеральные законы.

Минюст внес предложения по расширению полномочий членов Общественной наблюдательной комиссии (ОНК). Теперь общественникам будет дано право готовить заключения «о целесообразности условно-досрочного освобождения заключенных, замены им неотбытой части наказания более мягким видом наказания и изменения вида исправительного учреждения».

Это может стать знаменательным событием, потому что, как правило, в судах об условно-досрочном освобождении (УДО) и об изменении вида наказания участвуют прокуратура и администрация. Со стороны заключенного же может участвовать только адвокат. Если правозащитники смогут реально влиять на ход рассмотрения ходатайств об УДО, показать заключенного не только с плохой стороны, но и с хорошей, то, возможно, изменится статистика по осужденным, вышедшим по УДО.

Для некоторых заключенных, которые подают ходатайства об УДО, администрация учреждения придумывает всякие незначительные нарушения, которые имеют решающее значение в суде. И было бы хорошо, если бы та же ОНК могла обратить внимание суда на то, что нарушения эти мелкие и совсем не являются показателем того, что человек не осознал своей вины, не исправился. Как, например, было со мной: попил чаю в комнате, не предназначенной для приема пищи, или присел на кровать в неположенное время. Это стало основанием для отказа в УДО.

Тут стоит заметить, правда, что ОНК должна реально работать в своем регионе. Не секрет, что некоторые наблюдательные комиссии бутафорские и никакой работы фактически не проводят. Показательно наносят визиты в колонию, пьют чай с администрацией и уезжают. Реальных правозащитников, которые на самом деле трудятся в рамках ОНК, защищают права человека в конкретном учреждении, можно по пальцам пересчитать. Только такие – реальные, а не бутафорские – комиссии смогут плодотворно работать на то, чтобы каждый заключенный мог воспользоваться правом на УДО.

Вообще с условно-досрочным освобождением сейчас большие проблемы. ФСИН реализует нововведение – систему социальных лифтов. Если человек – злостный нарушитель режима содержания, поддерживает воровские традиции, отрицательно относится ко всем и всему, то для него одна тропинка – тюрьма, ПКТ, ЕПКТ, строгие условия содержания. Тому, кто не нарушает внутреннего распорядка, ведет законопослушный образ жизни, находясь в колонии, по этой новой программе будет предоставлено УДО, но только после того, как он выйдет на колонию-поселение, то есть получит "перережим". До этого момента администрация не будет поддерживать ходатайства об УДО, таков негласный указ во всех регионах.

У меня есть свежий пример из Красноярского края. Одному заключенному отказали в удовлетворении ходатайства об УДО на том основании, что в деле имелась отрицательная характеристика. В ней администрация учреждения указала, что данный осужденный имеет с родственниками «иждивенческо-потребительские отношения», которые выражаются в том, что родственники делают ему передачи. Полный абсурд. Но на этом основании человеку отказали в УДО, несмотря на все поощрения и отсутствие нарушений. Через месяц в суде слушалось его ходатайство о перережиме на колонию-поселение. Та же администрация на этот раз предоставила в суд исключительную характеристику: хороший бригадир, имеет 18 поощрений, неоднократно премировался. По решению суда заключенный был переведен в колонию-поселение.

Что же касается предложений Минюста, то подвох здесь может быть в следующем. С одной стороны, Минюст и ФСИН понимают, что в комиссиях не так много осталось активных правозащитников. Вполне возможно, что они думают со временем и вовсе от них избавиться и сформировать во всех регионах подконтрольные комиссии. И они будут штамповать бумаги о том, что «данному заключенному предлагаем не предоставлять УДО». То есть фактически это будут бумаги, вышедшие из ФСИН. Я предполагаю, что Минюст или ФСИН впоследствии планируют сделать ОНК чисто номинальной структурой.

С другой стороны, это все может забюрократить реально действующие ОНК, если заключение этой комиссии будет обязательным приложением к ходатайству об УДО. ОНК будет тогда только тем и заниматься, что сидеть и писать эти заключения, инспектировать она уже не будет успевать совершенно ничего.

Вот у нас, например, 49 колоний. Представляете, сколько это работы? Ведь каждого заключенного необходимо узнать, причем не только ознакомиться с характеристикой администрации, но и познакомиться с ним, пообщаться и на основании своего анализа принять решение: поддержать или не поддержать ходатайство об УДО данного заключенного.

На мой взгляд, имело бы смысл построить эту работу следующим образом. Суд должен основываться не только на характеристике администрации, но и на заключении ОНК, если оно прилагается к ходатайству об УДО. Это заключение должно рассматриваться и учитываться судом. Но оно не должно стать обязательным, иначе мы получим конвейер, который будет штамповать одно решение: «не поддерживать».

Сегодня состоялось первое после почти трехмесячного перерыва полноценное судебное заседание по делу Таисии Осиповой. Большой перерыв был вызван тем, что сторона обвинения в июле неожиданно объявила, что хочет предоставить новые доказательства и новых свидетелей.

Свидетелей с тех пор гособвинение так и не предоставило. Экспертиза аудиозаписей якобы телефонных переговоров Таисии за 6 сентября 2010 года, заказанная прокурором, показала, что голос на записях ей не принадлежит, а сами записи имеют признаки монтажа. При этом в процессе заказа и получения экспертизы в руки стороны защиты попали очень важные документы – разрешения на прослушку телефона Таисии, предоставленные судом Смоленскому ЦПЭ. Эти документы полностью подтверждают версию защиты о чисто политическом и заказном характере этого уголовного дела. При этом, слушая Таисию почти год (согласно этим документам), ничего криминального в ее жизни они так и не обнаружили и предоставили в суд только записи за 6 сентября, где не идет речи о наркотиках и, согласно полученной экспертизе, даже эти записи сфальсифицированы оперативниками. Вообще эта история требует отдельного изложения, и я ее подробно опишу позже.

Сегодня же в суде прокурор предпринял новые попытки спасти версию стороны обвинения. Он вызвал в суд представителей сотовых операторов связи. Напомню, что согласно распечаткам телефонных соединений понятых (членов движения «Наши» и «Молодой гвардии Единой России»), в которых указано местонахождение вышек операторов сотовой связи, они физически не могли находиться в то время и в том месте, как указано в актах «контрольных закупок» наркотиков, а следовательно, эти акты также сфальсифицированы. Этот факт является одним из главных доказательств невиновности Таисии.

Цель вызова прокурором представителей сотовых компаний стала ясна из вопросов, которые он начал задавать. Первый же специалист, которого начали допрашивать, стал туманно объяснять, что расстояние, на которое вышка-ретранслятор дает сигнал, составляет 35 километров и что вообще определение местонахождения абонента сотовой связи по месту нахождения вышки «очень приблизительно». Но этот специалист «поплыл» после первого же вопроса адвокатов: на каком расстоянии в городе реально ловится сигнал от вышки. Свидетель выдал ответ: 1,5 километра.

Затем допрос представителей сотовых компаний был прерван в связи с требованием стороны защиты предоставить в суд карту города с расположением всех вышек операторов сотовой связи и указанием радиуса их действия, чтобы не позволить «специалистам» давать ложные показания под давлением прокурора.

Второй ход прокурорских на сегодняшнем заседании заключался в том, что они по примеру сторону защиты провели свой эксперимент по фотографированию «места совершения преступления». С самого начала судебного следствия сторона защиты неоднократно ходатайствовала о проведении полноценного судебного эксперимента возле дома и в самом доме Таисии с целью показать, что понятые и оперативники дают ложные показания об обстоятельствах совершения «преступления». Суд постоянно отказывал в проведении этого эксперимента. Тогда в августе адвокаты сами организовали такой эксперимент и документально (с помощью фотографий и показаний лиц, участвовавших в эксперименте) доказали несостоятельность выдвинутых против Таисии обвинений.

Понимая, что это еще один сильный удар по позиции обвинения, прокурор сегодня притащил в суд свои фотографии, чтобы попытаться подтвердить правоту следствия. В ответ на это защита предложила провести все-таки судебный эксперимент, чтобы установить истину.

Также сторона защиты сегодня заявила ходатайство о допросе в суде специалистов, которые проводили экспертизу аудиозаписей телефонных переговоров.

Завтра, 10 ноября, в Минске продолжится процесс по делу руководителя Правозащитного центра "Вясна" Алеся Беляцкого.

Я намерен снова отправиться в Минск, чтобы присутствовать на заседаниях суда. В четверг или в пятницу может быть вынесен приговор. Обвиняемому грозит до семи лет лишения свободы.

За что?

Формально - за неуплату налогов. Беляцкий обвиняется в совершении якобы чисто экономического преступления. На самом деле этот процесс безусловно политический. Беляцкого судят за его правозащитную деятельность, а власти пытаются представить все происходящее как процесс над простым уголовником.

В Беларуси нельзя быть правозащитником по закону

В Республике Беларусь невозможно, оставаясь в рамках закона, осуществлять независимую общественную деятельность, включая и правозащитную. Право и закон – не всегда одно и то же. Правозащитники защищают право, закон же иногда противоречит праву (вспомним, что на Нюрнбергском процессе некоторые из обвиняемых ссылались на то, что они всего лишь исполняли нормы закона; вспомним, что немецкие судьи изумлялись, когда в послевоенной Германии их судили именно за скрупулезное следование нормам действовавших при нацистах законов).

Ровно так, на мой взгляд, и многие законы в современной Республике Беларусь противоречат нормам права. Практически все (за единичными исключениями) правозащитные организации Беларуси под разными предлогами закрыты, деятельность незарегистрированных организаций запрещена. Статья 193-1 Уголовного кодекса РБ предписывает наказание до трех лет лишения свободы за организацию работы(!) незарегистрированной общественной организации или руководство ею.

Получается, что практически любого действующего члена такой организации по закону можно посадить, независимо от того, что он делает в рамках работы НПО: пишет доклад, помогает жертвам милицейского произвола или носит продукты больной старушке.

Правозащитный центр "Вясна" был создан в 1996 году, лишен регистрации в2003-м. Тогда власти вспомнили историю двухлетней давности: в 2001 году "Вясна" направляла наблюдателей на выборы, на которых были зарегистрированы многочисленные серьезные нарушения. Власти придрались к мелочам: посчитали, что оформление наблюдателей было неправильным.

(Читать целиком)

Правозащитный совет России констатирует постоянное превышение полицией своих полномочий при разгоне оппозиционных политических и гражданских акций. Также определенно известно, что подразделение полиции, известное как Центр «Э» (Центр по борьбе с экстремизмом), осуществляет постоянную слежку за активистами и особенно лидерами оппозиционных организаций, их телефоны прослушиваются, а также осуществляется их оперативное сопровождение.

Подобное нарушение полицией конституционных прав граждан, особенно в Москве, создает прецедент и неминуемо провоцирует подобные нарушения в других регионах.

Два последних примера подтверждают эскалацию антиконституционных действий полиции и конкретно центра «Э».

1 ноября в 19 часов в Москве на станции метро «Павелецкая-кольцевая» были задержаны представители движения Левый фронт Сергей Удальцов и Олег Прудников, которые в этот момент просто общались между собой. Причиной задержания, по словам сотрудников полиции, было «выяснение личности», однако вскоре в дежурную часть приехали оперативники из Центра «Э», которые, не представляясь, стали проводить с задержанными «беседу», сопровождавшуюся оскорблениями и угрозами. Ближе к 21.00 подъехали сотрудники ОВД «Китай-город», которые заявили, что Удальцов должен проследовать с ними в отделение «для дачи объяснений». Удальцов ехать куда-либо отказался, потому что законных оснований для задержания у сотрудников полиции не было. После длительных переговоров по телефону со своим руководством, около 23.00 сотрудники полиции все же освободили оппозиционеров, напоследок сообщив Сергею Удальцову, что в ближайшее время его вызовут в суд, не пояснив при этом, по какому делу.

1 ноября около 20.00, во время проведения оппозицией акции на Триумфальной площади, около входа в станцию метро «Маяковская» по указанию сотрудника Центра «Э» Алексея Окопного были задержаны и доставлены в ОВД Тверское 6-летний сын активиста «Другой России» Сергея Аксенова Иван и сопровождавшая его няня — 16-летняя Виктория Кузнецова. Следует отметить, что девушка с ребенком находились не на площади, а у входа в метро, то есть Виктория не принимала участия в акции. Задержание произошло после того, как она стала фотографировать происходящее на площади и конкретно Алексея Окопного. В ОВД «Тверское» 6-летний Иван был опрошен сотрудниками полиции, копия протокола его опроса выложена в Интернете. В частности, в графе «образование» указано — «д/с (детский сад), 9-я группа». Позже Иван был передан матери, когда она прибыла в ОВД, а несовершеннолетняя Виктория оставалась в отделении до тех пор, пока туда не прибыли члены ОНК (Валерий Борщев и Анна Каретникова). На их вопрос, на каких основаниях несовершеннолетняя Кузнецова находится в ОВД уже более трех часов, сотрудница ОВД Тверское пояснила, что Кузнецова якобы находится в розыске и эта информация проверяется с момента ее задержания, то есть уже более 4 часов. Только после звонка членов ОНК дежурному прокурору Москвы для Виктории Кузнецовой была вызвана скорая и она была отпущена из ОВД. Очевидно, что без вмешательства членов ОНК отпускать Викторию никто не собирался. Кроме того, по словам Кузнецовой, тот же Сергей Окопный угрожал ей изнасилованием во время доставления в отделение.

Мы требуем наказания виновных в обоих инцидентах и принятия мер для предотвращения подобных происшествий в будущем.

Мы убеждены, что Центр «Э» в своем нынешнем виде не только не выполняет свои декларируемые функции борьбы с экстремизмом, но и прямым образом нарушает конституционные права граждан, фактически совершая экстремистские действия от имени государства. Поэтому необходимо либо ликвидировать Центр «Э», либо радикальным образом изменить его работу.

P.S. После опубликования данного обращения к Нургалиеву мы узнали о чрезвычайных обстоятельствах, происходивших позже, поэтому вынуждены сделать добавление к этому обращению.

Как стало известно из прессы, из ОВД «Тверское» Виктория Кузнецова была отправлена в детский приемник-распределитель при 21-й больнице. Туда прибыл Алексей Окопный, сотрудник Центра «Э», инициировавший ее задержание, и, по словам Виктории Кузнецовой, угрожая ей удушением, потребовал обвинить Сергея Аксенова в домогательствах. При этом, как утверждает Кузнецова, ее с Окопным оставили в комнате наедине. Таким образом, Алексеем Окопным в очередной раз был грубо нарушен закон, поскольку любые следственные действия и общение сотрудников полиции с несовершеннолетними должны происходить только в присутствии родителей, опекунской службы либо опекунов. Виктория отказалась писать ложный донос и собирается подать заявление в полицию с жалобой на действия Окопного.

Мы требуем немедленного отстранения сотрудника Центра «Э» Алексея Окопного от исполнения обязанностей, проведения дисциплинарного расследования в отношении его деятельности, увольнения его из органов и, при необходимости, дополнительного наказания по итогам проверки.

Члены Правозащитного совета России

Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы

Валерий Борщев, член Московской Хельсинкской группы

Юрий Вдовин, правозащитная организация «Гражданский контроль»

Светлана Ганнушкина, Комитет «Гражданское содействие»

Борис Золотухин, член Московской Хельсинкской группы

Сергей Ковалев, Комиссия по изучению наследия академика Андрея Сахарова

Лев Пономарев, исполнительный директор Общероссийского общественного движения «За права человека»

Лилия Шибанова, Ассоциация в защиту прав избирателей «Голос»

Юрий Шмидт, адвокат, член Правозащитного Совета Санкт-Петербурга