С 22 по 26 апреля правозащитники Светлана Ганнушкина, Олег Орлов, Александр Черкасов ("Мемориал") и Валерий Борщев (Московская Хельсинкская группа) находились в Ингушетии, пытаясь лучше понять ситуацию и, при возможности, содействовать урегулированию кризиса. А кризис меж тем углубляется: переход от противостояния к столкновениям 27 марта, аресты десятков участников столкновений и лидеров оппозиции...

В течение недели мы встречались с представителями власти, включая главу Ингушетии Юнус-Бека Евкурова, и с остававшимися на свободе лидерами оппозиции, с оппозиционными и провластными общественными объединениями и активистами. На месте ситуация видится иначе, чем через новостные сайты. Все оказывается значительно сложнее. Однако общий знаменатель наших встреч: для начала выхода из кризиса необходимо освободить арестованных. Об этом мы и написали главе Ингушетии.

Наше обращение продиктовано тревогой за будущее Ингушетии, с которой нас сложились долгие и тесные дружеские и рабочие связи.

С 22 по 26 апреля мы находились в Ингушетии. За эти дни мы встретились со многими людьми: сотрудниками Вашей администрации и представителями разных оппозиционных структур, с государственными и общественными деятелями, - как поддерживающими Вас, так и Вашими оппонентами. Мы несколько раз откровенно обсуждали с Вами ситуацию в Республике.

Подчеркнем: все наши собеседники определяют себя как патриоты Ингушетии и России. Все они хотят мира, стабильности и процветания своей родине. Но при этом по ряду проблем и вопросов их взгляды диаметрально различаются. Это нормально для демократического государства, в котором любые, даже самые острые конфликты можно разрешить с помощью правовых механизмов. Однако в данном случае ситуация усугубляется тем, что стороны конфликта обвиняют друг друга в нарушении норм права.

Как мы увидели в ходе нашей поездки, найти платформу для диалога очень сложно. Далеко не все готовы всерьез искать компромисс, предпочитая выдвигать предварительные условия и использовать язык ультиматума. Между тем, именно сейчас в Ингушетии более чем необходим диалог власти и оппозиции. Без такого диалога неизбежно будет расти раскол между властью и заметной частью ингушского общества, а также внутри самого общества. Оппозиция, в значительной мере обезглавленная арестами лидеров, будет лишь радикализироваться, что отрицательно скажется, прежде всего, на молодежи.

Как нам представляется, в сложившейся ситуации именно у власти сейчас есть возможность сделать шаг, который способствовал бы снижению напряженности в Республике, и помог бы продвижению к столь необходимому диалогу. Мы имеем в виду изменение меры пресечения для всех арестованных и содержащихся за пределами Ингушетии жителей республики, обвиняемых по статьям 212 и 318 УК РФ в связи с событиями 27 марта 2019 года. Абсолютное большинство наших собеседников в Ингушетии, – не только из числа оппозиционеров, но и Ваших сторонников, – обращали наше внимание на то, что аресты и вывоз арестованных, их содержание за пределами Республики сильно дестабилизируют ситуацию.

Среди арестованных есть разные люди. Однако нам известно, что некоторые из них не только не участвовали в столкновении с сотрудниками силовых структур 27 марта, но, наоборот, используя свой авторитет среди сторонников оппозиции, призывали участников акций протеста не нарушать закон, не оказывать сопротивления представителям власти и разойтись. Так было и в ходе несогласованного митинга в Магасе, и позже при перекрытии молодежью трассы на Экажевском круге.

Среди арестованных есть немолодые люди, есть люди, имеющие проблемы со здоровьем.

Нам известно, что родственники некоторых из арестованных направили Вам свои обращения с просьбой способствовать изменению меры пресечения. Другие этого не сделали. Но если бы Вы, независимо от этого обстоятельства, ходатайствовали бы перед следствием об изменении меры пресечения всем арестованным на подписку о невыезде при нахождении их дома в Ингушетии, то этот шаг, мы уверены, был бы воспринят абсолютным большинством жителей Республики Ингушетия. Этот акт гуманности способствовал бы восстановлению в Республике гражданского согласия.

Мы уверены, что в случае изменения меры пресечения никто из привлеченных к уголовной ответственности в связи с событиями 27 марта не скроется, и все они будут являться на следственные действия. Нет никакой объективной необходимости содержать их в СИЗО Нальчика и Владикавказа.

Мы просим Вас, Юнус-Бек Баматгиреевич, использовать Ваш авторитет и ходатайствовать перед следственными органами об изменении всем арестованным меры пресечения и о возвращении их в Ингушетию.

С глубоким уважением,

Светлана Алексеевна Ганнушкина, член Совета Правозащитного центра "Мемориал", председатель Комитета "Гражданское содействие"

Олег Петрович Орлов, член Совета Правозащитного центра "Мемориал"

Александр Владимирович Черкасов, председатель Совета Правозащитного центра "Мемориал"

Валерий Васильевич Борщев, cопредседатель Московской Хельсинкской группы

26 декабря в Чусовском городском суде состоится заседание, на котором будет рассматриваться вопрос о переводе Бориса Стомахина, отбывающего наказание за интернет-публикации в ИК-10 Пермского края, на тюремный режим.

Администрация колонии ходатайствовала о переводе еще в октябре этого года, тогда документы были возвращены в учреждение для доработки. Ходатайство подано повторно.

«Мемориал» уже обращался в колонию и в Чусовской городской суд с просьбой обратить внимание на это дело и отказаться от планов по ужесточению режима. Нам известно, что поводом для перевода Стомахина стал ряд взысканий, в результате которых его неоднократно водворяли в штрафной изолятор (ШИЗО). В частности, сам осужденный в письме рассказал, что с 29 февраля 2016 года на него наложили 15 суток ШИЗО за то, что он якобы накануне вышел из камеры без бирки на робе, тогда как, по его словам, он в тот день вовсе не выходил из камеры. В знак протеста Стомахин держал голодовку все 15 суток. Непосредственно перед первым заседанием по ужесточению режима его вновь водворили в ШИЗО: поводом вновь стало отсутствие бирки, на этот раз во время подъема, когда заключенный еще не одет в робу, на которой должна находиться бирка.

Необоснованные взыскания с целью мести заключенным, срыва условно-досрочного освобождения, ужесточения условий содержания, к сожалению, является повсеместной практикой в российских колониях, и эта практика, очевидно, недопустима с точки зрения закона и морали.

С 2006 года после перелома позвоночника Борис Стомахин является инвалидом по заболеванию опорно-двигательной системы. В настоящее время его здоровье ухудшается. Перевод в отдаленную местность и более строгие условия содержания могут угрожать его жизни, сделают фактически невозможными его посещения, в частности, пожилой матерью.

Осуждая многие из деклараций и призывов Стомахина, мы, однако, считаем, что вынесенный ему приговор - семь лет колонии строгого режима - является необоснованным и абсолютно противоречит принципу соразмерности и справедливости наказания. Тем более несправедливым и несоразмерным будет являться перевод его на тюремный режим, значительного ухудшающий условия отбывания наказания.

Публикации, в связи с которыми Стомахину вынесен приговор, не несли никакой реальной общественной опасности, не было ни потерпевших, ни людей, которых бы эти тексты вдохновили на насилие. Наряду с высказываниями, содержащими призывы к насилию, Стомахину вменили и совершенно абсурдные обвинения: например, в оправдании убийства Александра II и попытке повлиять на деятельность Шамиля Басаева, спустя много лет после его смерти. Эти абсурдные обвинения стали обоснованием не менее чем половины тюремного срока Бориса Стомахина.

Стомахин находится за решеткой с ноября 2012 года, более четырех лет. С нашей точки зрения, не существует никаких разумных оснований, по которым подобное заключение было бы оправдано. Мы считаем необходимым освободить Бориса Стомахина и требуем прекратить необоснованные издевательские наказания.

Генеральному прокурору Российской Федерации Чайке Ю.Я.

Господин Генеральный прокурор!

В Межрегиональную общественную организацию «Правозащитный центр «Мемориал» (МОО «ПЦ Мемориал») 07 ноября 2015 г. поступил акт проверки от 30 октября 2015 г., составленный должностными лицами Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Москве. Мы располагаем сведениями о том, что акт также был направлен в органы прокуратуры.

На страницах 9-13 акта проверки обнаружено утверждение о том, что «члены МОО ПЦ „Мемориал“ подрывали основы Конституционного строя Российской Федерации, призывая к свержению действующей власти, смене политического режима в стране».

Это утверждение обосновано ссылками на:

- осуществление проекта «Защита прав человека», предполагавшего создание и поддержание интернет-сайта, отражающего работу МОО «ПЦ Мемориал», а также систематизацию, оцифровку и обеспечение широкого доступа к архиву документов, собранных за 15 лет работы МОО «ПЦ Мемориал» на Северном Кавказе;

- обращение Правления Международного общества «Мемориал», то есть иной организации, а не МОО «ПЦ Мемориал», к Президенту РФ от 29 августа 2014 г. о том, что действия России против Украины подпадают под определение агрессии, данное в резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 г. (доступно по ссылке);

- заявление Правления Международного общества «Мемориал», то есть иной организации, а не МОО «ПЦ Мемориал», в связи с приговором, вынесенным Замоскворецким районным судом г. Москвы по так называемому «Болотному делу» (доступно по ссылке).

При этом акт проверки не содержит указания на какие-либо высказывания членов МОО «ПЦ Мемориал», которые можно было бы квалифицировать как побуждающие к свержению действующей власти или смене политического режима в стране. Таким образом, утверждение о том, что «члены МОО ПЦ „Мемориал“ подрывали основы Конституционного строя Российской Федерации, призывая к свержению действующей власти, смене политического режима в стране», безосновательно.

Более того, допустив указанное утверждение в акте проверки, должностные лица Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Москве вышли за пределы компетенции, предоставленной Министерству юстиции РФ законодательством в связи с проведением проверок общественных организаций, превысили свои должностные полномочия и допустили прямое нарушение норм Конституции Российской Федерации.

В соответствии со ст. 2 Конституции РФ признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина являются обязанностью государства. Согласно ч. 1, 2 и 3 ст. 13 Конституции РФ, в Российской Федерации признается идеологическое и политические многообразие, никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.

В соответствии с ч. 1 ст. 29 Конституции РФ каждому гарантируется свобода мысли и слова. Согласно ч. 4 указанной статьи каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. В силу ч. 5 той же статьи гарантируется свобода массовой информации, цензура запрещается. На основании ч. 1 ст. 30 Конституции РФ гарантируется свобода деятельности общественных объединений.

Деятельность МОО «ПЦ Мемориал», в том числе описанная в акте проверки, полностью отвечает этим положениям Конституции РФ. Указание на нарушения, недостатки и критика работы законодательных, исполнительных и судебных органов государства со стороны нашей общественной организации не только законны, но и обеспечивают вклад в демократическое развитие страны.

Относящиеся к основанным на конституционных нормах действиям нашей организации утверждения о том, что «члены МОО ПЦ „Мемориал“ подрывали основы Конституционного строя Российской Федерации, призывая к свержению действующей власти, смене политического режима в стране», являются нарушением перечисленных норм Конституции РФ и дискредитируют членов МОО «ПЦ Мемориал».

Должностные лица государственных органов не вправе при исполнении возложенных на них обязанностей нарушать основной закон страны и использовать свои служебные полномочия для дискредитации членов общественных организаций, осуществляющих свою деятельность в соответствии с требованиями Конституции РФ.

Кроме того, должностные лица Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Москве, действуя вопреки закону, при отсутствии события административного правонарушения попытались организовать привлечение к административной ответственности сотрудника МОО «ПЦ Мемориал», приписав ему мнимое нарушение требования о предоставлении документов для проведения плановой документарной проверки. По этому поводу в постановлении мирового судьи судебного участка № 423 Тверского района г. Москвы от 14.12.2015 сделан обоснованный вывод о том, что уже на момент составления должностными лицами Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Москве протокола об административном правонарушении отсутствовало его событие.

Учитывая изложенные обстоятельства, прошу в соответствии с полномочиями, предоставленными Федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации», в порядке прокурорского надзора проверить законность действий должностных лиц Главного управления Министерства юстиции Российской Федерации по Москве. По результатам проверки принять меры прокурорского реагирования в целях устранения и исключения впредь указанных выше нарушений, а также в целях наказания виновных должностных лиц.

Приложение: копия постановления мирового судьи судебного участка № 423 Тверского района г. Москвы от 14.12.2015 на 4 л.

Председатель совета
Правозащитного центра «Мемориал»
А. В. Черкасов

Проверка Минюста, которая привела к появлению акта с обвинением сотрудников "Мемориала" в том, что они "подрывали основы конституционного строя РФ, призывая к свержению действующей власти и смене политического режима в стране", значилась в графике, и мы были к ней готовы. Но, видно, одно дело проверять мирных граждан, а другое - злобных негодяев.

Какая-то ерунда пошла с самого начала. 5 октября пришло письмо со списком документов, необходимых для проверки, а 6 октября на меня уже составляют административный протокол о том, что я не документов не представил. А это полторы коробки бумаг. 15 октября они получили наши документы и в ответ через две недели родили 15 страниц дивного текста.

По всей видимости, они очень спешили. В одном месте предложение разрывается на два абзаца. Ошибки в фамилиях. Неряшливо составленный список осужденных по Болотному делу. Номер дела не назван. В общем, нам прислали торопливо сляпанный черновик, стараясь успеть. Впрочем, и хорошо, что спешили: получилось, что они подписали этот акт 30 октября, в День политзаключенного. Другую грозную бумагу - представление прокуратуры, на основании которого нас внесли в "иностранные агенты", - нам вручали 30 апреля 2013 года, в 45-й день рождения "Хроники текущих событий".

Когда дело об акте получило огласку, они засуетились. В своих комментариях средствам массовой информации они ни слова не говорят о самых нелепых пассажах из этой бумаги, напирая на формальные моменты. А стремление дать бумаге ход и поскорее передать в прокуратуру говорит о том, что ее хотят поскорее спихнуть к смежникам, чтобы за свое творчество не отвечать. Но я надеюсь, что оно получит свою оценку, потому что нельзя же на официальном бланке выдавать из своих недр недоношенные черновики.

Мы не знаем, является ли этот акт эксцессом исполнителя. Как учил основатель правозащитного движения в Советском Союзе Александр Есенин-Вольпин: "Не ищите смысла там, куда вы его сами не клали". Персонажам абсурдной пьесы не дано знать, что будет дальше, да и смысла там нет - он потерян давно уже, и безголовая машина продолжает вращать колесиками, и бумага идет по инстанциям. Это очень тревожный симптом. Сейчас термин "политическая деятельность" нагрузили совершенно другим смыслом - теперь это любое внятное высказывание на любую значимую тему. В последние годы поплыли и термины "экстремизм" и "терроризм".

В этой обстановке мы пытаемся делать что-то осмысленное. Мы обжаловали сам порядок проведения прокурорских проверок по принципу "Есть чего? А если найду?". Обжаловали порядок проведения прокурорских проверок юридических лиц, потому что он способствует коррупции. И нам удалось выиграть в Конституционном суде - обжаловать Закон о прокуратуре в части проведения прокурорской проверки юридических лиц. Сейчас внесен в Госдуму проект поправок к этому закону - хоть что-то. Но судебная система разваливается. Районные суды относятся к решению Конституционного суда так же, как КС относится к решениям Страсбургского суда.

Или как в истории со штрафом за то, что ярлыком "иностранный агент" были не маркированы материалы не наши, а другой организации. Это как Рабиновичу вменить, что он не нашил желтую звезду не на себя, а на Иванова и Петрова. Вначале эту ересь написал Минюст, перепутав не только нас, но и другие организации. Потом Роскомнадзор написал несколько фраз в том духе, что не имеет значения, о каком юридическом лице речь. Потом суд, в который пришел свидетель и сказал: "Ребята, я был на мероприятии другой организации, к которой правозащитный центр отношения не имеет". Судья выслушал этого свидетеля и, взмахнув ушами, утвердил штраф. Во второй инстанции судья вообще отказался выслушивать свидетелей, сказав, что и так все ясно. Это диагноз нервного заболевания государства - импульс идет без всякой обработки, без всякой обратной связи.

Может быть, просто есть приказ не выносить решения в пользу "Мемориала"? Но такая избирательность разрушительна. Представим себе, что санэпидемстанция или пожарная инспекция вдруг закрывает учреждение по указанию свыше. Но ведь их задача предупреждать бедствия. А такие действия подрывают доверие к ним. И если они закричат "пожар!", "чума!", никто не воспримет это всерьез.

Генерал Паттон говорил, что не может быть двух дисциплин - одной на поле боя, а другой в тылу. Если беззаконие входит в кровь, это обрушивает систему управления. Невозможно даже с врагами народа бороться через разрушение собственных процедур. Происходит то же, что было с Советским Союзом. Он ведь разрушился не потому, что было мало войск и органов санитарной и пожарной безопасности. Просто никто уже не верил, что все это по-настоящему. Все рассыпалось, когда Алиса сказала: "Вы просто колода карт". Так и государственные структуры превращаются в карточный домик, в конструкцию из папье-маше, которая уже не сдерживает напор накопившегося внутри содержимого.

Еще вчера я писал, что с Толстого спросили за Достоевского. То есть одной организации, одному юридическому лицу, вменили тексты другого юридического лица, не маркированные нехорошим словом "иностранный агент", на эту другую организацию составили протоколы и передали в суд. И вот - тадам! - мы проиграли 600 тысяч рублей! Не в казино, как Достоевский, а в суде.

Мы надеялись, что судья "присмотрится к портретам", то есть к юрлицам, отличит Льва Николаевича от Федор Михалыча, то есть Правозащитный центр "Мемориал" от "Международного Мемориала".

Мы надеялись, что свидетельство в суде персонажа одного из вмененных нам текстов, Кирилла Михайловича Великанова, о том, что выступал он в "Международном Мемориале" и по приглашению "Международного Мемориала", тронут ум и сердце судьи Комлева.

Наши ожидания были напрасны. Судья предпочел проштамповать и воспроизвести эту бредятину - точно так же, как ранее госпожа Ольга Чукина из Роскомнадзора поступила с материалами, присланными из Минюста.

Вспомним начало истории. В июне этого года Минюст составил грозные письма в отношении дюжины организаций, включенных в "реестр иностранных агентов". Для каждой из них были выбраны один-два размещенных в интернете материала, не заклейменных меткой "иностранный агент". Однако с нами, с Правозащитным центром, случилось не страшное, а анекдот. Видимо, июньская жара сыграла злую шутку с сотрудниками Минюста: похоже, они, войдя на сайт "Мемориала", выбрали два первых попавшихся материала, скопировали их сетевые адреса и на том успокоились. Не проверили ни принадлежность сайта (какой именно из мемориальских организаций он принадлежит), ни принадлежность материалов (какая именно из организаций их породила и опубликовала). По случайности ими были отловлены два сообщения о мероприятиях "Международного Мемориала", подготовленных и размещенных сотрудниками "Международного Мемориала" на сайте "Международного Мемориала".

В начале июля мы получили соответствующее письмо из Минюста и долго смеялись. Правозащитный центр "Мемориал", внесенный 21 июля 2014 года в «реестр иностранных агентов», не имел отношения ни к этим мероприятиям, ни к этим сообщениям, о чем мы и написали в Минюст.

Однако в начале августа мы получили сходное письмо от Роскомнадзора: тот приглашал для составления административных протоколов на том основании, что мы не поставили агентское клеймо на чужих материалах.

Убедившись в том, что материалы, сайт и мероприятия чужие, Ольга Чукина полтора часа смотрела в монитор, пытаясь найти хоть тень нашей причастности, потом они сутки думали всем Роскомнадзором и в итоге породили пять абзацев, где пытались доказать, что не мы - это почти что мы. Соответствующие протоколы были направлены в суд.

И вот сегодня, 4 сентября, судья Комлев имел возможность разорвать эту цепь. В суд были представлены бумаги из "Международного Мемориала" о принадлежности текстов. И не только это. Кирилл Великанов под присягой рассказал, что Правозащитный центр "Мемориал" ни сном ни духом не причастен к его докладу и соответствующей публикации. Судья Комлев все это выслушал. А затем "согласился" с роскомнадзоровским протоколом и наложил на Правозащитный центр 300-тысячный штраф. И тут же, чтоб два раза не вставать, сделал то же самое по второму протоколу, где фигурировала лекция немецкого историка Александра фон Платте (тоже организованная "Международным Мемориалом").

Теперь, опять-таки по Достоевскому, "все позволено". Можно спрашивать не только за чужие запрещенные тексты (как если бы с Даниэля спросили за Синявского), но и за чужие разрешенные тексты (как если бы с Даниэля спросили за "Кавалера Золотой Звезды" Бабаевского).

Ощущение такое, что в этом нет не просто злого умысла, но и какого-либо умысла вообще. Чуя, с одной стороны, неправовой характер закона об агентах, а с другой - силу развернутой кампании по борьбе с агентами, никто - ни Минюст, ни Роскомнадзор, ни суд - не озабочен смыслом и логикой права: проштампуют любой бред. Здесь действует логика совковой кампании, когда все инстанции "задрав штаны, бегут за комсомолом" и стремятся отметиться в борьбе с коварным врагом.

При гипотетическом обжаловании в любом настоящем суде решение судьи Комлева бесценно, поскольку тут же рассыпается в прах. Только вот пока нам, «Мемориалу», теперь предстоит как-то жить и выживать в этом «скверном анекдоте»..

На простой вопрос "Кто прав - Кадыров или федералы?" придется ответить словами товарища Сталина: оба они хуже.

Об эпизоде с убийством при попытке задержания в Грозном Джамбулата Дадаева невозможно говорить, не учитывая контекст (когда это случилось, тут же заговорили о возможной связи с главным подозреваемым по делу об убийстве Немцова - Зауром Дадаевым; однако фамилия не тейповая и весьма распространена).

Дадаева пытались задержать по вполне криминальному делу. В Минводах два бизнесмена, чеченец и дагестанец, вступили в конфликт. В итоге первый прострелил второму руку. Скрылся у себя в республике. Был объявлен в федеральный розыск. Подозреваемого попытались задержать. По официальной версии, он оказал сопротивление, пытался протаранить своим автомобилем машину "федералов", и по нему вынуждены были открыть огонь. В итоге Дадаев был убит. Но... Как говорят те, кто были на его похоронах, в голове у него было отверстие от контрольного выстрела. То есть, мягко говоря, есть повод для проверки действий "федералов".

Но, но, но... Возьмем шире - посмотрим, как вели себя в сходных обстоятельствах чеченские силовики.

Брали недавно в Грозном Беслана Шаванова, фигуранта дела об убийстве Бориса Немцова. В спецоперации участвовали местные силовики. В итоге непонятно - то ли он сам себя взорвал, то ли произошло что-то еще, - но живым его следствие не получило. А Рамзан Кадыров даже одобрительно высказался о его поступке. Это тоже могло бы послужить, но не послужило причиной для разбирательства.

Еще шире возьмем - и по времени, и по географии.

Ноябрь 2006 года, Москва, Ленинский проспект, 32. Попытка задержать Мовлади Байсарова, подполковника ФСБ, бывшего командира спецгруппы ФСБ "Горец", а ранее - известного бандита и похитителя людей. Задерживали его не как преступника, не как подозреваемого, но лишь в качестве свидетеля, для доставления на допрос. В итоге, по официальной версии, у него в руках было то ли два пистолета и одна граната, то ли наоборот - две гранаты и один пистолет, - но его нашпиговали свинцом. Оружие, из которого его убили, принадлежало известному Адаму "Золотой пистолет" Делимханову, ныне депутату Госдумы, а тогда - командиру "Нефтеполка". Полка охраны объектов нефтяной инфраструктуры. То есть не оперативного подразделения. Однако, вместо того чтобы ходить с берданкой туда-сюда вдоль нефтяной трубы, он со товарищи оказался в Москве и так удачно (или неудачно) задерживал "свидетеля Байсарова". Никаких последствий проверки этого эпизода не было: убили и убили.

Да и если говорить о самой Чечне, то "задержание со смертельным исходом" Дадаева в Грозном, по поводу которого чеченский СУ СК так возбудился, - лишь один эпизод в череде, мягко говоря, сомнительных операций силовиков. В Чечне в последние несколько лет действуют в основном местные силовики. С 2009 года - практически только силовики, подконтрольные местному руководству, Рамзану Кадырову. В этой нелегкой работе им обеспечена практически полная безнаказанность. Об этом могут рассказать правозащитники из Сводной мобильной группы, которые под руководством Игоря Каляпина безуспешно пытались добиться расследования массы таких дел.

А государственные структуры - пытались ли они эффективно расследовать деяния подчиненных Кадырова? Да, пытались.

Два таких дела даже довели до суда в 2006-2007 годах - так называемые дела "АТЦшников" и "ППСников", связанные с фальсификациями борьбы с терроризмом. Дела эти расследовали структуры федерального подчинения, в том числе неподконтрольное республиканскому МВД Оперативно-розыскное бюро № 2.

Но больше такого безобразия с расследованиями не было. Почему?

Примерно тогда же, в 2006-2008 годах, Рамзан Кадыров озаботился защитой прав человека и под этим лозунгом повел борьбу с федеральными структурами, оные права нарушавшими.

В 2006 году Кадыров справедливо возмущался нарушениями прав человека со стороны бойцов спецгруппы ФСБ "Горец", которой командовал вышеупомянутый Байсаров. Кадыров говорил об исчезновениях похищенных этой структурой людей. В итоге "спецгруппу" распустили, Байсаров выехал в Москву, где несколько месяцев скрывался. Тогда, в ноябре 2006-го, его должны были задержать и допросить как свидетеля по делу о похищении и убийстве семьи Мусаевых. Байсаров был убит. К чему же пришло расследование? Выяснилось, что к преступлению причастен только покойный, который сам, в личном качестве, в свободное от основной работы время похищал, держал в зиндане, убивал и закапывал. Плюс некие "неустановленные лица", которые так и остались неустановленными. А бойцы Байсарова были влиты в структуры чеченского МВД, подконтрольного Кадырову.

В 2007 году - снова под лозунгом борьбы за права человека - Кадыров пошел на Оперативно-розыскное бюро № 2, которое похищало и пытало людей. А что, разве ОРБ-2 не похищало и не пытало? Еще как! Через полгода сменили начальника. Новый начальник заявил о лояльности республиканскому руководству. Заведение продолжило свою работу, но претензий к нему уже не было.

В 2008 году оказалось, что права человека нарушал батальон спецназа ГРУ Генштаба российской армии "Восток" под командованием Сулима Ямадаева. Батальон был распущен, равно как и другой батальон, "Запад".

В 2009-м в Чечне не оставалось неподконтрольных республиканской власти силовых структур, укомплектованных этническими чеченцами и способных вести оперативно-розыскную деятельность: они теперь были либо лояльны, либо ликвидированы.

А Сулима Ямадаева даже застрелили в Дубае. Застрелили из золотого пистолета, который привез туда Делимханов. Непосредственный исполнитель - конюх Кадырова, иранец Махди Лорния - был арестован и осужден. Но потом помилован по просьбе Исы Ямадаева по причине примирения сторон. Дело было в Объединенных Арабских Эмиратах, где действуют законы шариата, согласно которым убийство есть дело не публичного, а частного обвинения. Это и дало возможность закрыть дело об убийстве по примирению сторон, а Делимханов в итоге был исключен из списка международного розыска.

Были и другое громкие акции за пределами Чечни.

В 2008 году на Краснопресненской набережной в Москве убили Руслана Ямадаева. Исполнителей осудили, а организатора, Шаа Турлаева, не поймали. Называлась в ходе расследования и более известная фамилия, но следствие постаралось не упоминать ее в обвинительном заключении. В 2009 году было совершено неудачное покушение на Ису Ямадаева - собственно, после этого он и пошел на примирение…

Но не везде обходилось без проблем, как в Москве или в Эмиратах. В Вене в январе 2009 года убили Умара Исраилова, бывшего охранника Кадырова, который бежал, попросил политического убежища и обратился в Страсбургский суд. В Вене иные нравы, нежели в Москве: особенно австрийских бюргеров поразило, что за жертвой бежали бородатые люди в дорогих костюмах и брюки у них были заправлены в белые носки - в Австрии так не носят. А еще в Австрии исправно работают и следователи, и камеры наблюдения Поэтому преступление раскрыли по горячим следам, пособников посадили, но Леча Богатыров, которого австрийское следствие считало непосредственным исполнителем, успел вернуться в Чечню, прошел по ковровой дорожке и возглавил там одно из местных силовых подразделений.

Примеров достаточно. Мы видим, что силовики из некоторых регионов России действуют за пределами этих регионов и не всегда предупреждают местные власти.

Почему чеченские силовики получили такие полномочия?

К концу 2002 года вторая чеченская война зашла в тупик. Чеченское вооруженное подполье не победили. Наоборот, террористы добрались до Москвы. Стало ясно, что беспредел федералов - зачистки и тактика эскадронов смерти - лишь усиливает мобилизационную базу террористического подполья. Возникла светлая идея "чеченизации": делегировать полномочия местным силовикам, этническим чеченцам. Были созданы структуры из местных: та же группа "Горец", батальоны "Запад", "Восток", разнообразные структуры Кадырова, в которых легализовывались вчерашние боевики. В итоге к 2007 году Чечня уже была не первым среди регионов Кавказа по уровню насилия - это место заняли Ингушетия, затем Дагестан. Но это, казалось бы, решение проблемы чеченского сепаратизма само стало проблемой. С 2009 года в Чечне не осталось никаких сдержек и противовесов.

Когда Кадыров апеллирует к риторике вроде "федералы понаехали и учинили беспредел", он находит благодатную аудиторию - есть что вспомнить. Ясно, что насилие, которое чинили федералы во время второй чеченской кампании, не прошло бесследно, осталось в памяти. Когда российские силовики приезжают куда-либо, например в Грозный, то ли на танках, то ли на бронетранспортерах, то ли просто так и там появляются трупы с отверстиями в головах от контрольных выстрелов, это надо расследовать.

Но вообще-то генерал майор российской полиции Рамзан Кадыров должен знать, что полномочия его силовиков основаны как раз на том, что они сотрудники МВД России, а Чечня - часть этой самой России и МВД России может действовать в Чечне. При этом нет таких документов, имеющих силу закона, по которым федералы должны действовать в Чечне исключительно по согласованию с местными.

"По понятиям" Кадыров прав: если с ним не согласовывают действия, значит не уважают, пацаны недоумевают.

Но если по закону... Тогда расследование дела об убийстве Дадаева должно быть поставлено в очередь за расследованием убийства Беслана Шаванова и многих других подобных эпизодов.

Рамзан Кадыров очень уместно поднял разговор о соблюдении закона - но есть вопросы и к его подчиненным.

Заявление Международного общества «Мемориал»

В ночь с 27 на 28 февраля 2015 года в центре Москвы, в сотне метров от Кремля, застрелен Борис Немцов. Это - политическое убийство.

В последние годы и месяцы власть России и служащие ей средства массовой информации создали атмосферу ненависти к любому инакомыслию. Государственная пропаганда не только «высвечивает», подобно прожектору, мишень для убийц, но и создает у них ощущение безнаказанности. Оппозиционных и просто независимых общественных и политических активистов называют вражескими агентами, по сути объявляя их «разрешенной целью». Так, на 1 марта на канале НТВ был объявлен показ очередной серии «Анатомии протеста», где Борису Немцову отведена роль одного из главных «врагов».

Но пропагандой дело уже не ограничивается: с подачи власти создан «Антимайдан» - отряды штурмовиков, открыто провозглашающие своей целью силовое, за рамками закона, подавление оппозиции. Эти силы тесно связаны с «ополченцами», воюющими на востоке Украины, откуда в Россию возвращаются люди, имеющие опыт прямого и безнаказанного вооруженного насилия.

Сегодня мы еще не знаем имен исполнителей, организаторов, заказчиков преступления. Но мы можем определенно утверждать: именно российская власть создала все предпосылки для убийства Бориса Немцова.

Заявление Правозащитного центра «Мемориал» и Российского общества «Мемориал»

10 октября в передаче НТВ «Чрезвычайное происшествие» прошел сюжет, содержавший ложь злонамеренную и ложь безграмотную.

Злонамеренная ложь относилась к описанию деятельности Правозащитного центра «Мемориал», который якобы уличили в поддержке экстремистов и террористов. Безграмотная же ложь заключалась в утверждении, будто в связи с этим Министерство юстиции подало иск о ликвидации ПЦ «Мемориал».

В действительности Министерство юстиции подало в Верховный суд РФ иск о ликвидации не Правозащитного центра «Мемориал», а другой организации - Российского историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал».

Российское общество «Мемориал» было зарегистрировано Минюстом еще в 1992 году и до сих пор объединяет различные «мемориальские» организации, действующие в разных регионах России и занимающиеся правозащитной, благотворительной и историко-просветительской работой.

В 2012 году, спустя 20 лет после первой регистрации, у Минюста вдруг появились сомнения в общероссийском статусе «Мемориала» - при том, что в общество по-прежнему входят практически те же самые региональные организации, а законодательство в этом вопросе нисколько не изменилось.

Изменилась позиция Минюста, который решил вновь насаждать «демократический централизм», вроде бы утративший актуальность после отмены руководящей роли КПСС. Сегодня Минюст заявляет, что структурными подразделениями «Российского Мемориала» могут считаться только те общественные объединения, у которых в названии есть слова «отделение Российского историко-просветительского, благотворительного и правозащитного общества «Мемориал».

Мало того, требование закона о том, что общероссийский статус организации предполагает наличие ее структурных подразделений более чем в половине субъектов Федерации, Минюст теперь трактует как требование, чтобы эти подразделения непременно имели формальный статус региональных. С сегодняшней точки зрения чиновников, наличие в каком-либо регионе городских и районных отделений организации не является подтверждением ее деятельности на территории региона.

Претензии Минюста совершенно беспочвенны - не случайно в ответ на наше недоумение мы так и не смогли получить никаких ссылок на нормы закона. Нам представляется недопустимой сама ситуация, когда Минюст противозаконно пытается ограничивать конституционное право граждан на объединение. Именно поэтому Российское общество «Мемориал» еще в 2012 году решило обратиться в суд.

Но ссылок на закон мы не получили и при обжаловании требований Минюста в Замоскворецком районном и Московском городском судах в ходе судебных разбирательств в 2013 году, которые - вполне предсказуемо - встали на сторону Минюста.

Поэтому в ближайшее время «Российский Мемориал» направит жалобу в Конституционный суд. Что касается иска Минюста, то мы надеемся, что при его рассмотрении Верховный суд проявит большее уважение к закону и Конституции, чем нижестоящие судебные инстанции.

Заявление правления Международного общества «Мемориал»

75 лет назад, 23 августа 1939 года, в Москве гитлеровской Германией и сталинским СССР был подписан договор о ненападении, включавший в себя секретный протокол о разделе «сфер влияния» в Восточной Европе. Этот договор, известный как «пакт Риббентропа-Молотова», развязал Гитлеру руки для агрессии в Европе и стал прелюдией к 1 сентября 1939 года - началу Второй мировой войны.

Непосредственным результатом пакта Риббентропа-Молотова стало вторжение 17 сентября 1939 года Красной Армии в Польшу, аннексия Советским Союзом трех независимых балтийских государств, а также Бессарабии и Северной Буковины летом 1940 года. Все присоединенные территории подверглись социально-политическим и национальным чисткам: незамедлительно начались аресты и массовые депортации населения.

Подписание пакта между СССР и гитлеровской Германией навсегда поставило рядом имена Гитлера и Сталина.

Соглашение двух диктаторов о разделе между собой целого региона было и остается ярчайшим образцом аморальной и циничной политики, символом преступлений, совершенных обоими тоталитарными режимами совместно и порознь. Не случайно Европейский парламент в 2009 году предложил отмечать 23 августа как День памяти жертв тоталитарных режимов.

Увы, и сегодня российское общество, а тем более российские власти не готовы дать адекватную оценку событиям 1939-1941 годов.

Многие российские статусные политики по-прежнему оправдывают советское вторжение в Польшу 17 сентября 1939 года, осуществленное в полном согласии и в координации с гитлеровцами, и если не называют его вслед за сталинской пропагандой «освободительным походом», то обосновывают «заботой о братских народах» и соображениями «защиты населения». Если дошло до того, что официозный политолог оправдывает «собирание немецких земель» Гитлером, то стоит ли ждать осуждения Сталина, который, с точки зрения квасных патриотов, занялся собиранием русских земель такими же методами, что и Гитлер? Отвратительны и жалки сегодняшние попытки этих «патриотов» уйти от обсуждения последствий пакта Молотова-Риббентропа под предлогом, что это якобы оскорбляет память советских солдат, погибших в борьбе с фашизмом. Как раз наоборот: память павших требует однозначно осудить возглавлявших СССР преступников, пошедших на сговор с Гитлером.

Заявление Правозащитного центра "Мемориал"

22 апреля 2014 г. в Бутырском суде г.Москвы был оглашен приговор радикальному публицисту Борису Стомахину: шесть с половиной лет лишения свободы в лагере строгого режима. Стомахин был признан виновным по статьям УК РФ: ч.1 ст.205.2 («публичное оправдание терроризма»), ч.1 ст.280 («публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности»), ч.1 ст.282 («возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства») и ч.1 ст.30 ч.2 ст.205.2 («приготовление к публичному оправданию терроризма с использованием СМИ»). Ранее Стомахин уже получил по двум из этих статей максимальное наказание - пять лет лишения свободы, которые отбыл в 2006-2011 гг.

Поражает несоответствие наказания инкриминируемым деяниям. Многим пользователям интернета известны тексты Стомахина на различные политические темы. По нашему мнению, они заслуживают серьезного порицания, поскольку содержат призывы к насилию, - именно поэтому мы не сочли возможным признать Бориса Стомахина политическим заключенным. Однако эти тексты, по некоторым формальным признакам подпадающие под указанные статьи Уголовного кодекса, на деле способны вызвать ненависть (или, напротив, сострадание) лишь по отношению к их автору. Они не имели никакого реального влияния и не могли усилить террористическую угрозу для нашего общества и нашего государства. Это косвенно признает и обвинительное заключение, где указано, что сведений о потерпевших от деятельности Стомахина не имеется.

Кроме жестокости, отметим и другие странности в позиции суда. Судебные экспертные заключения по 282-й и подобным статьям УК часто становятся предметом общественной критики, но в случае Стомахина они похожи на дурной анекдот. В нарушение УПК РФ психолого-лингвистические экспертизы были назначены и проведены без участия Стомахина и его защиты. В итоге ему, воспитанному в СССР, вменяются, среди прочего: «умысел на публичное оправдание деятельности террористов, убивших Александра Второго»; умысел повлиять на террористическую деятельность Шамиля Басаева (в 2012 году - через шесть лет после гибели последнего!); такие заведомо неисполнимые аудиторией статей «призывы» (а в действительности - экспрессивные риторические формулы, выражающие степень негодования автора по тем или иным поводам), как «Эта страна должна быть… ядерными бомбами стерта с карты мира», и многие другие абсурдные обвинения. Привлеченные судом эксперты, а затем и сам суд фактически отмахнулись от необходимости изучить мотивационную составляющую вмененных Стомахину деяний, равно как и прочих обстоятельств, связанных с его личностью, ограничившись констатацией его психической вменяемости и поверхностным опросом нескольких соседей.

Очевидно, что в отношении Стомахина происходит показательная судебная расправа, по жестокости сопоставимая (если не превышающая) с наказаниями, которые зачастую получают в нашей стране виновные в насильственных преступлениях разной тяжести. По-видимому, для такой суровости нет никаких причин, кроме политических. Каково бы ни было наше отношение к публицистике Стомахина, необходимо признать: его преследуют не столько за человеконенавистническое содержание текстов, сколько за их противовластную направленность. Таким образом, Правозащитный центр "Мемориал" вынужден констатировать, что отмеченное многочисленными нарушениями уголовное преследование Бориса Стомахина и вынесенный ему приговор в значительной степени обусловлены политическими мотивами.

Мы требуем пересмотра дела Стомахина. В случае признания его виновным к нему не должно быть применено наказание, связанное с лишением свободы, - как к человеку, не представляющему реальной опасности для общества, единственному сыну пожилой матери-инвалида и уже отбывшему в СИЗО значительно больше времени, чем того требовала следственная необходимость. Наконец, мы просим проявить и милосердие к этому человеку, для которого длительный срок заключения не может иметь никаких позитивных последствий, но только еще более десоциализирует, озлобит и надломит его, а возможно - убьет.

Из-за возмутительности исповедуемых Стомахиным взглядов он практически лишен общественной поддержки, потребной всякому преследуемому по политическим мотивам. Правозащитный центр «Мемориал» подчеркивает свое категорическое неприятие творчества Бориса Стомахина как по форме, так и по духу и, тем не менее, призывает гражданское общество в России проявить особое внимание к этому делу как политически мотивированному и отмеченному серьезными нарушениями прав человека, подвергнутого уголовному преследованию.

Заявление председателя Совета Правозащитного центра «Мемориал»

Вчера, 21 мая 2014 г., суд в Дагестане приговорил члена общественной организации «Правозащита» Зарему Багавутдинову к пяти годам лишения свободы. Правозащитный центр «Мемориал» считает этот приговор политически мотивированным, а уголовное дело - фальсифицированным.

18 декабря 2013 года, когда начался суд над Заремой Багавутдиновой, мы признали ее политической заключенной. Уже тогда было очевидно, что истинной причиной преследования подсудимой является ее правозащитная деятельность.

По версии обвинения, Багавутдинова с октября по декабрь 2011 года уговаривала своего знакомого Мамму Далгатова вступить в ряды незаконного вооруженного формирования (НВФ), обещая после этого выйти за него замуж. Далгатов был убит в конце сентября 2013 года в ходе контртеррористической операции.

Весь ход судебного процесса доказал нашу правоту.

Суд начался с грубого нарушения прав подсудимой. Государственный обвинитель А.П. Абдуллаев заявил, что проведение процесса в открытом режиме «может привести к разглашению тайны оперативно-розыскной деятельности, кроме того, должны быть опрошены засекреченные свидетели». Судья Н.А. Вагидов, вместо того чтобы сделать закрытыми некоторые судебные заседания, без каких-либо законных оснований постановил провести в закрытом режиме весь суд. Это, несомненно, было сделано, чтобы скрыть от общественности фальсификацию уголовного дела, которая неизбежно стала бы очевидна в ходе открытых судебных заседаний.

Но информация о происходящем в зале суда все равно просачивалась.

Дело начало разваливаться.

Обвинение строилось на показаниях четырех засекреченных свидетелей. Один из них в суде отказался от своих показаний, которые давал на предварительном следствии. Он заявил, что дать показания его вынудили, что они не соответствуют действительности.

Другой секретный свидетель (содержится в СИЗО по обвинению в участии в НВФ) дал крайне невнятные показания. На предварительном следствии он сообщил, что якобы слышал, как Багавутдинова убеждала Далгатова «выйти на джихад и вступить в ряды моджахедов». В ходе судебного заседания свидетель не смог вспомнить содержание того разговора и попросил зачитать его показания, данные в ходе предварительного следствия.

Третий засекреченный свидетель, проходящий под вымышленным именем и дававший показания из-за ширмы, смог сообщить лишь, что «по его информации, подсудимая завербовала в члены НВФ какого-то жителя Дагестана», имени которого он не помнит. При этом «свидетель» не смог описать внешность ни этого завербованного мужчины, ни даже самой Заремы Багавутдиновой.

Допрошенные в суде родственники и знакомые Долгатова показали, что уже задолго до своих предполагаемых разговоров с обвиняемой тот придерживался радикальных взглядов и поддерживал НВФ. Вербовать его в ряды боевиков нужды не было.

Другие свидетели защиты рассказали, что у Багавутдиновой в связи с ее работой были плохие отношения с местными правоохранительными органами. Были приведены примеры того, как представители местного отдела полиции препятствовали ее правозащитной деятельности.

Понимая, что «доказательства» обвинения совершенно неубедительны, в марте 2014 г. прокуратура ходатайствовала о допросе сотрудника полиции. Тот сообщил, что с лета 2011 года Далгатов был поставлен на оперативный учет полиции как приверженец салафизма. Однако, по утверждению этого свидетеля, у Далгатова «стали проявляться признаки экстремизма» лишь после того, как тот стал общаться с Багавутдиновой.

При исследовании письменных доказательств, имеющихся в деле, был оглашен документ из прокуратуры, который подтверждал, что Далгатов состоял на учете в правоохранительных органах как лицо, склонное к экстремизму. Его систематически приглашали в отдел для проверки его причастности к преступлениям, совершенным на территории Буйнакска. «Защита в очередной раз подтвердила, что Далгатов не нуждался ни в каких уговорах, чтобы вступить в ряды НВФ - он и так уже к октябрю 2011 года, согласно данным МВД, придерживался радикальных взглядов и подозревался в пособничестве НВФ», - заметил после судебного заседания З. Увайсов, адвокат Багавутдиновой.

Адвокат ходатайствовал об истребовании из Информационного центра МВД по РД дела оперативного учета на Далгатова. Изучение этих материалов могло бы позволить суду получить важнейшие дополнительные сведения и установить, когда же именно Далгатов реально вступил во взаимоотношения с НВФ. Эти материалы дали бы важные дополнительные аргументы либо защите, либо обвинению, но прокурор почему-то возражал против их истребования, а судья Вагидов отказал в удовлетворении ходатайства адвоката. Суд лишний раз показал, что не заинтересован в выяснении обстоятельств дела.

Сама подсудимая и на предварительном следствии, и в ходе суда полностью отрицала свою вину.

Теперь, несмотря на очевидную несостоятельность обвинения, суд вынес обвинительный приговор.

Правозащитный центр «Мемориал» будет оказывать помощь в восстановлении справедливости в деле правозащитницы Заремы Багавутдиновой.

Мы призываем коллег-правозащитников из России и других стран, журналистов. широкую общественность обратить пристальное внимание на это дело.

Заявление Международного общества «Мемориал»

16 мая 2014 года руководство Крыма издало указ о запрете любых массовых мероприятий в Крыму до 6 июня. Мотивами объявлены «устранение возможных провокаций со стороны экстремистов» и возможный «срыв курортного сезона».

Однако совершенно очевидно, что подлинной и единственной причиной является нежелание допустить митинг крымскотатарского народа, намеченный на 18 мая.

18-20 мая 1944 года все крымские татары, проживавшие в Крыму, - более 180 тысяч человек, главным образом, женщины, старики и дети (большинство мужчин в этот момент были на фронте) - под дулами автоматов были согнаны в эшелоны и депортированы в Среднюю Азию. Многие погибли в пути и на спецпоселении.

Депортация крымских татар - тяжелейшее преступление сталинского режима.

В 1989 году тридцатипятилетняя борьба крымскотатарских активистов за возвращение в Крым завершилась победой, и народ начал возвращаться на свою родину.

С начала 1990-х каждый год 18 мая крымские татары проводят публичные митинги, посвященные памяти о самом трагическом эпизоде своей национальной истории.

Сегодня этот ставший традицией митинг впервые запрещен.

И это не единственное оскорбление, нанесенное новой властью крымскотатарскому народу.

В начале мая был запрещен въезд в Крым Мустафе Джемилеву - одному из самых авторитетных крымскотатарских лидеров, при cоветской власти много раз арестовывавшемуся, проведшему около 15 лет в лагерях и ссылках за деятельность, направленную на возвращение крымских татар на родину.

Известны и другие сегодняшние несправедливости в отношении крымских татар.

Так выглядят на деле «дружба народов» и «межнациональное согласие», которые еще месяц-два назад сулили Крыму политические силы в Москве и Симферополе.

Кажется, что над крымскотатарским народом нависла угроза новых преследований, что власти делают все, чтобы спровоцировать столкновения и разжечь на полуострове межнациональную вражду. Это может кончиться трагически и для крымских татар, и для всего региона.

Мы требуем соблюдения прав крымских татар.

Мы требуем отменить запрет на проведение траурного митинга крымскотатарского народа 18 мая в Симферополе.

Мы требуем снять запрещение на въезд в Крым Мустафе Джемилеву.

Правление Международного общества «Мемориал»

Заявление "Международного Мемориала"

Неправосудный приговор, вынесенный в Замоскворецком суде по «Болотному делу», не вызывает удивления.

Но этот приговор обязывает нас кое о чем напомнить.

Власти - о том, что ее попытки такими средствами заглушить и разрушить общественный протест контрпродуктивны. События на Украине - пример того, к чему может привести последовательное игнорирование общественного мнения.

Исполнителям - о том, что, помимо ответственности заказчиков, существует их собственная ответственность. Те, кто взялся исполнять заказ власти, делали это не под угрозой расстрела, им, скорее всего, не грозил даже запрет на профессию. Следователи и судьи, сфабриковавшие «Болотное дело», совершили преступление против правосудия.

Правление Международного общества «Мемориал»

Заявление председателя Совета Правозащитного центра "Мемориал"

Пока проект постановления "Об объявлении амнистии в связи с 20-летием принятия Конституции Российской Федерации" не был обнародован, правозащитники, а с ними и значительная часть российского общества, надеялись, что она, во-первых, будет действительно широкой, и во-вторых, обеспечит освобождение политических заключенных. Все это способствовало бы снижению социальной и политической напряженности в стране.

И вот президент внес в Государственную думу проект совсем другой амнистии: она коснется лишь небольшой части людей, находящихся в местах лишения свободы, а значительная часть политических заключенных останется в тюрьмах и колониях.

Выяснилось еще одно обстоятельство: на свободе могут оказаться виновные в совершении насильственных преступлений при исполнении служебных обязанностей. В отдельную категорию подлежащих амнистии вынесены сотрудники органов внутренних дел, принимавшие участие в боевых действиях, а в число статей, к которым амнистия не применяется, не включена часть 3 статьи 286 Уголовного кодекса Российской Федерации - «превышение должностных полномочий с применением насилия». То есть - пытки. Между тем сотрудники полиции, принимавшие участие в боевых действиях, нередко склонны применять «незаконные методы дознания». Это доказывают результаты повседневной работы наших коллег-правозащитников, добивавшихся наказания виновных в пытках полицейских. Последние теперь, надо полагать, будут амнистированы.

Такая амнистия вызывает недоумение и разочарование.

В последнее время в обществе и СМИ широко обсуждается предполагаемая амнистия к 20-летию Российской Конституции. Предлагаются самые разные варианты амнистии, звучат - по счастью, редко - и сомнения в ее целесообразности.

Многолетнее изучение истории политических репрессий в Советском Союзе, равно как и опыт защиты прав человека в странах, возникших на постсоветском пространстве, убеждают нас в необходимости этого шага.

Мы считаем, что полноценная амнистия - это не только акт милосердия и не только символический жест, декларирующий верность гуманистическим принципам, которые лежат в основе российской Конституции, но и важная акция, способствующая решению острых социально-политических задач.

Возражения против амнистии часто связаны с тем, что люди опасаются одновременного выхода на свободу большого числа лиц, совершивших тяжкие уголовные преступления. Люди опасаются за безопасность свою и своих близких.

При определении границ применимости амнистии следует, вероятно, учитывать и эти опасения. Конституция провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью - и амнистия не должна распространяться на тех, кто был осужден за тяжкие преступления, сопряженные с насилием над личностью, умышленным причинением тяжкого вреда жизни или здоровью граждан, грубым ущемлением их прав и свобод. В частности, не должны подлежать амнистии должностные лица, совершившие преступления против правосудия, - будь то сотрудники правоохранительных органов или работники судебной системы, фальсифицировавшие дела против невиновных или помогавшие преступникам уйти от ответственности.

Во всех же остальных случаях амнистия должна быть максимально широкой. Мы считаем, что лучше выпустить на свободу какое-то число людей, быть может, не заслуживших ее (но все же заслуживающих милосердия, ибо и они люди), чем оставить в заключении хоть одного человека, которого, по справедливости и по совести, следовало бы освободить.

Такая амнистия может дать целый ряд важных общественно значимых результатов. И дело не только в том, что амнистированные меньше склонны к рецидиву, чем те, кто отбыл наказание полностью.

На протяжении многих лет предпринимаются безуспешные попытки избавиться от наследия советской правовой системы - чрезмерной суровости и жестокости наказаний, зачастую не соответствующих тяжести и общественной опасности совершенных правонарушений, наказаний, которые способствуют не возвращению человека к нормальной жизни, а приобщению его к уголовному миру.

Широкая амнистия позволит хотя бы отчасти решить эту проблему. Широкая амнистия в состоянии смягчить последствия значительной части судебных ошибок и сознательно вынесенных неправосудных приговоров, связанных как со злоупотреблениями на стадии дознания и следствия, так и с несовершенством судопроизводства, коррумпированностью или ангажированностью судебных органов.

Широкая амнистия в состоянии избавить сотни тысяч людей от страданий, не предусмотренных в судебных приговорах, но неизбежных из-за не преодоленного и по сей день бедственного и архаического состояния российских мест заключения, все еще несущих на себе печать сталинского ГУЛАГа.

Широкая амнистия ослабила бы социальную и даже политическую напряженность в стране, раздираемой спорами и сомнениями по поводу качества нашего правосудия и его независимости.

И самое главное - такая амнистия заметно уменьшила бы сумму людских страданий в России.

Но для этого нормы закона об амнистии и механизмы его применения должны иметь строго правовые основания и быть свободны от влияния субъективных факторов.

В частности, вопрос о применении амнистии не может быть отдан на откуп администрации мест лишения свободы и поставлен в зависимость от оценки ею "поведения" заключенного, поскольку это открыло бы возможность для всякого рода несправедливостей и злоупотреблений.

Кроме того, опыт советской истории показывает: у власти, ставящей политику выше права, может возникнуть соблазн тем или иным способом исключить из амнистии лиц, участвовавших в оппозиционных политических выступлениях (например, тех, кто был арестован по "делу 6-го мая") или в действиях, хотя и не имеющих политической направленности, но воспринятых властью как брошенный государству вызов (например, дело "арктической тридцатки").

Подобные произвольные изъятия из амнистии отдельных лиц и деяний, подпадающих под общее ее направление, свели бы на нет гуманистическое содержание этого акта, подорвали бы уважение к праву, и так не слишком высокое в России, продемонстрировали бы российской и мировой общественности корыстную избирательность действий российской власти.

Характер амнистии, объявляемой в ознаменование двадцатилетия Конституции, покажет, в какой мере Россия сумела за эти двадцать лет реализовать принципы, заложенные в Конституции 1993 года, и в каком направлении она собирается двигаться дальше.

Правление Общества "Мемориал"

Заявление правозащитников

10 лет назад группа спецназа захватила в новосибирском аэропорту главу нефтяной копании «ЮКОС» Михаила Ходорковского, летевшего в Иркутск для выступления на семинаре «Бизнес. Власть. Общество». Через два дня Ходорковский должен был участвовать в Конференции гражданских организаций в Москве, что могло стать началом нового этапа в отношениях бизнеса с гражданским обществом. Вместо этого Ходорковский был арестован Басманным судом. Родилось понятие «басманное правосудие».

Этому предшествовали аресты по сфабрикованным обвинениям Алексея Пичугина и Платона Лебедева.

С арестом Ходорковского политический режим вступил в новую фазу. Не только потому, что последовали массовые аресты «юкосовцев»: борьба с «ЮКОСом», вообще с либерально настроенными, держащими себя независимо представителями бизнеса, стала идеологией режима. Бизнес утратил политическую самостоятельность. Практически полностью прекратилась поддержка российским бизнесом независимого от властей гражданского общества. Пошел поток рейдерских дел: «дело "ЮКОСа"» было растиражировано в тысячах копий - с помощью фабрикации обвинений у предпринимателей стали вымогать имущество, отнимать созданный ими бизнес, а многие предприниматели оказались за решеткой.

Два процесса Ходорковского разложили судебную систему. По многим позициям она стала хуже управляемой советской. Захват собственности в результате фальсифицированных обвинений привел к появлению слоя «предпринимателей в погонах». На поток были поставлены шпионские процессы, жертвой которых стали известные ученые, а международному научному обмену был нанесен большой урон.

За прошедшие годы «чекистская олигархия», сращивание бизнеса с бюрократией, в первую очередь, силовой, привели к невиданному социальному расслоению, всепроникающей коррупции, краху правосудия как института, бегству капиталов, массовой эмиграции «среднего класса», экономической стагнации.

Стремительно растет число политзаключенных. «Дело Pussy Riot», «Болотное дело», шпионские процессы против ученых, дело краснодарских экологов, дело «арктической тридцатки» показывают готовность власти вызывающе игнорировать элементарные нормы права.

Страна оказалась в очевидном тупике. В обществе нарастает агрессия, и недавние этнические погромы лишь первые ее симптомы.

Найдет ли власть в себе силы заново выстроить отношения с гражданским обществом? Наилучшим средством для выхода из тупика стала бы широкая амнистия, которая обязательно включала бы в себя всех преследуемых по политическим и рейдерским делам, всех, кто с высокой вероятностью мог стать жертвой карательной юстиции. Среди них, безусловно, все «юкосовцы», все «гринписовцы», все «узники 6 мая».

Такая широкая амнистия является последней возможностью повернуть российское общество к гражданскому миру и реальному диалогу с властью.

Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы
Валерий Борщев, член Московской Хельсинкской группы
Светлана Ганнушкина, председатель комитета «Гражданское содействие»
Сергей Ковалев, председатель Российского общества «Мемориал»
Олег Орлов, член Совета Правозащитного центра «Мемориал»
Лев Пономарев, исполнительный директор Общероссийского движения «За права человека»
Александр Черкасов, председатель Совета Правозащитного центра «Мемориал»
Эрнст Черный, ответственный секретарь Общественного комитета в защиту ученых
отец Глеб Якунин, член Московской Хельсинкской группы

Александр Павлович Лавут был родом из того, ныне уходящего со сцены поколения интеллигенции, из которого вышли «диссиденты» 1960-1980-х. (термин крайне неудачен, но другого не придумали). К диссидентам первого призыва принадлежал и Александр Павлович.

В диссиденты шла сравнительно небольшая часть советской интеллигенции. За редкими исключениями эти люди не ставили перед собой политических задач, укладывающихся в обозримое время. Существо их жизненной позиции, при всем разнообразии взглядов, состояло в категорической и открытой несовместимости с тоталитарной системой, навязанными фальшивыми ценностями, унизительным двойным сознанием. В этом нравственном противостоянии лицемерию советской жизни Александр Лавут занимал особое место.

Внешне, событийно, его биография мало отличалась от других в ту эпоху и в том круге лиц.

Он был очень хорошим математиком - как, впрочем, многие.

Он вошел в состав первой независимой правозащитной организации в СССР, Инициативной группы защиты прав человека, и его подпись стоит под первым обращением этой группы в ООН с жалобой на собственное правительство. Как, впрочем, и подписи 14 других членов Инициативной группы.

Он участвовал в издании Хроники текущих событий, самого важного тогда общественного дела. Он многое внес в стиль и характер этого информационного бюллетеня правозащитников, – как, впрочем, каждый ее сотрудник.

Как и многие, он очень достойно отсидел свои два срока – лагерный и ссыльный.

Когда наступили новые времена, Лавут не рванулся в большую политику. Его общественный темперамент, как и прежде, вполне удовлетворялся гражданской работой. Подобно многим людям его поколения и его судьбы, он нашел свое место в гражданских организациях - в «Мемориале», в Сахаровском центре. Когда его просили, он, вместе с другими, безотказно выезжал в «горячие точки» в составе наблюдательных миссий правозащитных организаций.

Александр Павлович был человеком глубокого, точного, незаурядного ума. Но и в этом он не был уникален в своем кругу.

Но одним талантом он был одарен сверх меры, в исключительной и самой совершенной, эталонной, если можно так сказать, форме. Это редкостный нравственный дар, гармоничное сочетание скромности и доброты. Он был лишен капли тщеславия. Возбужденная патетика никогда не затемняла его мысли. Непомерную свою доброту, теплое дружелюбие, он умел делать ненавязчивыми, уместными и потому тактичными. Саша был благороден и прост. Он ничего не хвалил ради того, чтобы быть приятным, и потому его одобрение дорогого стоило. Но и спорил доброжелательно, не обижая оппонента.

Рядом с ним становились лучше и добрее те, кто имел счастье знать его. Он непрерывно дарил нам свою доброту и свое благородство.

Дай нам всем Бог суметь принять эти дары и достойно ими владеть.

Правление Общества «Мемориал»

Сергей Ковалев
Александр Даниэль
Арсений Рогинский
Александр Черкасов
Ян Рачинский
Светлана Ганнушкина
Елена Жемкова
Олег Орлов
Сергей Кривенко
Борис Беленкин
Мустафа Джемилев
Наталья Горбаневская
Павел Литвинов
Екатерина Великанова
Вера Лашкова
Александр Грибанов
Габриэль Суперфин
Людмила Алексеева
Ирина Кристи
Юлий Ким
Татьяна Хромова
Вячеслав Бахмин
Арина Гинзбург
Вера и Игорь Коганы
Феликс Серебров
Иван Рудаков
Юлиус Телесин
Юлия Вишневская
Андрей Григоренко
Владимир Гершович
Сергей Дедюлин
Юрий Фрейдин
Елена Сморгунова
Иван Ковалев
Татьяна Осипова
Галина Салова
Владимир Тольц
Леонид Вуль
Борис Смушкевич
Виктор Коган-Ясный
Вольфганг Айхведе
Геннадий Кузовкин
Алена Козлова
Ирина Островская
Павел Марченко
Сергей Лукашевский
Ольга Блинкина
Наталья Кравченко
Сигитас Тамкявичус
Пятрас Плумпа
Антанас Терляцкас
Ниёле Садунайте
Аримантас Рашкинис
Ионас Волонгявичус
Алексей Ю. Семенов
Евгений Сыроечковский
Нина Литвинова

Переговоры Координационного Совета оппозиции с властями Москвы о проведении марша 15 декабря не увенчались успехом. Шествие отменено.

Между тем из средств массовой информации и интернета нам стало известно, что ряд граждан заявили о намерении в этот день прийти и возложить цветы к Соловецкому камню, установленному «Мемориалом» на Лубянской площади в 1990 году в память о жертвах коммунистического террора.

Мы опасаемся эксцессов и актов насилия у места, которое напоминает всем нам: политическое насилие неизбежно ведет страну в пропасть.

Мы призываем власти Москвы и органы правопорядка не препятствовать свободному проходу граждан к Соловецкому камню.

Мы призываем всех граждан воздержаться от любых действий, которые могут помешать спокойному и мирному возложению цветов к памятнику жертвам политических репрессий.

Правление общества «Московский Мемориал»

Вроде бы что-то произошло в субботу в центре города, никто ни от кого этого не прятал, все знали, все могли знать. Непосредственно это могло коснуться нескольких десятков тысяч человек – тех, кто был на Болотной площади, или тех шести-семи сотен, которые были задержаны 6 мая. Ведь те, кто был в итоге арестован и сейчас проходит по уголовному делу, в общем, жертвы некоторой лотереи. Выбирали наугад, иногда тех, кто на Болотной и не был.

Ощущают ли те люди, которые, выйдя 6 мая на демонстрацию, могли в итоге оказаться в тюрьме, что это могло быть с любым и что теперешний уголовный процесс и возможное осуждение и сидение с тюрьме касаются каждого из них? Я не знаю. Но я считаю, что все это, коснувшееся полутора десятков человек, касается каждого из ста с чем-то миллионов наших соотечественников.

В ArteFAQ совершенно о другом – не о тюрьме, не о митинге, а о войне – говорили люди, которые понимают, что только через озарение можно понять, что это касается тебя. Можно это понять и через действия человека талантливого. Александр Филиппенко – талантливый человек, и когда он читает «Гамлета», ты понимаешь, что «быть или не быть?» - это про тебя и про каждого. Если бы Александр Филиппенко читал «Гамлета» в чуть более широкой аудитории, было бы лучше.

Но есть и более простой результат этой встречи: нужны деньги на адвокатов, нужна элементарная юридическая и неюридическая помощь тем, кто сидит. Пришедшие в ArteFAQ люди внесли что-то от себя для решения этой вполне практической задачи. Хорошо бы, чтобы это делало большее количество людей. Потому что бригада из более чем 150 следователей, которая занимается «Болотным делом», вряд ли остановится на таком маленьком количестве арестованных – для них это плохие показатели.

Каждый, кто был задержан 6 мая, не может быть спокоен за себя – за то, что он не станет объектом доследственной проверки, уголовного преследования. Вообще говоря, в Москве, где все друг друга знают, у каждого из нас может среди знакомых оказаться сидящий человек. И лучше помогать сейчас, чем потом, когда этот маховик раскрутится.

Есть в Германии один хороший город – Веймар. Отличный город для мемориальца: там полгорода Шиллер, полгорода Гете – архивы, музеи, библиотеки, туристы, все остальное. И немцы там такие культурные. И есть там объект рядом с городом. Все подразделения этого объекта есть в телефонном городском справочнике – все-таки порядок немецкий. Сам объект – на склоне горы, на другом склоне – деревня. И из этой деревни все в подробностях видно. А немцы-веймарцы говорили: «Нет, мы не знали, что там происходит». Объект этот назывался Бухенвальд. Как можно жить рядом с Бухенвальдом в городе Шиллера и Гете и не замечать того, что там происходит?

Как можно жить в Москве 2012 года и не знать, что в шестом женском СИЗО сидят Pussy Riot, а в «Водниках», «Медведе», «Бутырке» – узники Болотной? Это происходит здесь и сейчас, в настоящем, которое имеет к нам отношение. И встреча в ArteFAQ дала людям возможность почувствовать это.

6 июля Татьяне Кудрявцевой, защищавшейся от насильника, предъявлено обвинение в умышленном убийстве. Суд отказал следователю Михайловой и не взял обвиняемую под стражу, однако прокуратура намерена обжаловать это постановление суда.

1 июля Татьяна Рюриковна Кудрявцева нанесла смертельное ранение напавшему на нее Н.Г. Назарову.

Видео Дмитрия Борко:

Москвичка Татьяна Кудрявцева возвращалась из похода за грибами. На спине у нее был тяжелый рюкзак, в руках - корзина с грибами и сумка с резиновыми сапогами. Около 16.40 неподалеку от платформы Радищево (Солнечногорский р-н Московской обл., Ленинградское направление железной дороги) на нее неожиданно напал и пытался изнасиловать некто Назаров, ранее ей незнакомый.

Назаров не только грубо и недвусмысленно высказывал Кудрявцевой свои намерения, но хватал ее за запястья, за грудь, пытался эти намерения осуществить. Назаров не только на словах угрожал жизни и здоровью Татьяны Кудрявцевой при отказе вступить в ним с связь. Дорога была безлюдна, позвать на помощь было некого. Назаров решил, что Татьяна по своим физическим данным не в силах оказать сопротивление - миниатюрная брюнетка, весит около сорока килограммов, выглядит как девушка-подросток. Он попытался уволочь Кудрявцеву в прилегающий к дороге лес. Угроза насилия и физической расправы была вполне реальна. Плач и уговоры оставить в покое Назаров не воспринимал. Он тащил ее вниз по склону, в овраг. Освободив правую руку, Татьяна сумела выхватить нож, с которым она ходила за грибами, и один раз ударить Назарова в бок. После этого оба скатились вниз. Назаров придавил Татьяну сверху весом своего тела и еще несколько минут пытался задушить, говоря, что убьет.

Однако единственный нанесенный Татьяной наугад удар подействовал: Назаров ослабил хватку и скатился вбок. Освободившись, Кудрявцева немедленно вызвала по мобильному телефону наряд скорой помощи. Она пыталась привлечь внимание проходящих вверху, по дороге, людей для оказания помощи раненому. Однако в момент, когда «cкорая» прибыла на место, Назаров скончался.

Следственный отдел по г. Солнечногорску Главного следственного управления Следственного сомитета РФ по Московской области возбудил уголовное дело № 131417 по признакам преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 105 УК РФ, - умышленное убийство. Ведет дело старший следователь Михайлова А.О.

6 июля Кудрявцевой было предъявлено обвинение по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Следователь передала в суд материалы для избрания ей меры пресечения в виде заключения под стражу.

Между тем в материалах дела есть заключение судебно-медецинской экспертизы и Справка № 5279, выданная 2 июля 2012 г. врачом Солнечногорской Центральной районной больницы, в которых перечислены повреждения на теле Кудрявцевой: «следы от пальцев рук на шее, на правой половине грудной клетки передней поверхности кровоподтеки 2,0 х 3,0 см, на обоих плечах синяки в количестве 2-3 на каждом, на предплечьях синяки, кровоподтеки размером 2,0 х 1,5 см по всей поверхности предплечий... на внутренней поверхности левого бедра синяк 2,0 х 2,0 см, при пальпации болезненный».

Действия Назарова можно однозначно охарактеризовать как противоправные. Совершенно очевидно, что Татьяна Кудрявцева оказывала сопротивление длящемуся насилию, защищая гарантированное статьей 22 Конституции РФ право на неприкосновенность личности. Личная неприкосновенность предполагает недопустимость какого бы то ни было вмешательства извне в область индивидуальной жизнедеятельности личности и включает в себя физическую неприкосновенность и неприкосновенность психическую. Ее действия были направлены на прекращение общественно опасного посягательства в отношении себя со стороны Назарова, т.е. были совершены в состоянии необходимой обороны.

Кудрявцева нанесла телесные повреждения Назарову, находясь в состоянии необходимой обороны от лица, пытавшегося ее изнасиловать, т. е. при защите своей личности и прав обороняющегося от общественно опасного посягательства, сопряженного с насилием и угрозой применения насилия, опасного для жизни обороняющегося. В этом случае следствие еще могло бы применить ст. 108 ч. 1 УК РФ – «убийство при превышении пределов необходимой обороны». Применение ст. 105 ч. 1 УК РФ – «умышленное убийство» – и тем более требование следователя заключить Татьяну Кудрявцеву под стражу было совершенно недопустимо.

Солнечногорский районный суд отказал следователю Михайловой в этом требовании, оставив Кудрявцеву под подпиской о невыезде. Однако прокуратура намерена обжаловать это решение суда.

Татьяна Рюриковна Кудрявцева – сотрудница Института прав человека, занимается компьютерной версткой.

Назаров Н. Г. – гражданин Узбекистана, законно находившийся на территории Российской Федерации (в доступных материалах дела указаны только его инициалы, при зачтении вслух судья, как и ранее оперативники, называли его имя и отчество нечетко, с очевидными искажениями).

6 мая 2012 года в Москве, в ходе протестных акций, были задержаны более 650 человек, подавляющее большинство – без установленных законом оснований. Их удерживали в ОВД Москвы от суток до двух. Правозащитный центр «Мемориал» принимал активное участие в сборе информации о задержаниях и помощи задержанным.

Многим мы предоставили консультации, некоторым – защиту в судебном заседании.

В качестве представителя ПЦ «Мемориал» юрист Елизавета Приходина выступала защитником Надира Фаттяхетдинова и Евгения Фрумкина в судебном участке мировых судей №100 и Замоскворецком районном суде.

К сожалению, судья участка №100 Сибирев поставил осуждение задержанных на поток, всецело полагаясь на написанные под копирку показания сотрудников полиции, явно лжесвидетельствовавших против доставленных в суд. Сибирев открытым текстом заявил о намерении назначать минимальное наказание тем, кто признает вину и отказывается от защиты, и, наоборот, максимальное - тем, кто будет отстаивать свою невиновность. Фаттяхетдинов и Фрумкин, несмотря на это, сочли необходимым использовать правовые средства защиты и отказались согласиться с оговором, в связи с чем получили по 15 суток ареста по обвинению в неподчинении законным требованиям сотрудников полиции.

Массовый характер носило откровенное пренебрежение процессуальными нормами и при рассмотрении апелляций, как в судебном участке №100, так и в районном суде.

Елизавета Приходина совместно с ПЦ «Мемориал» прилагает усилия для привлечения судей, нарушавших закон, к ответу. Многие индивидуальные и коллективные жалобы уже направлены в квалификационную коллегию судей и вышестоящие суды, многие еще предстоит подать.

Защита участников мероприятия 6 мая – эпизод в постоянной работе ПЦ «Мемориал» по защите гражданских активистов, подвергающихся преследованию.

Публичная акция, устроенная панк-группой «Pussy Riot» в Храме Христа Спасителя 21 февраля, уже почти два месяца находится в центре общественных дискуссий.

Это связано не столько с содержанием акции, сколько с ее формой, в еще большей мере - с неадекватной реакцией властей, как церковных, так и светских.

Правозащитный Центр «Мемориал» не одобряет вторжение политического протеста или художественного самовыражения в пространство церкви, тем более если это происходит в чуждых для современной религиозной практики формах. Такие действия неизбежно воспринимаются прежде всего как оскорбление чувств верующих. Реальные же мотивы – будь то неприятие воинствующего клерикализма или претензии к словам и поступкам конкретных иерархов церкви – просто не будут замечены большинством.

Однако осуждение поступка участниц «Pussy Riot» с точки зрения морали и целесообразности не может быть основанием для их уголовного преследования.

Уголовное преследование за ненасильственное выражение критического мнения о политических или церковных деятелях нарушает фундаментальные правовые принципы, закрепленные как в Конституции РФ, так и в международных актах, подписанных Российской Федерацией.

Тем не менее, в марте Таганский суд Москвы принял решение об аресте предполагаемых участниц группы Марии Алехиной, Екатерины Самуцевич и Надежды Толоконниковой, и Мосгорсуд оставил это решение в силе.

Однако по нашему мнению, для такой меры пресечения, как и для уголовного преследования, нет никаких правовых оснований.

При всем неодобрительном отношении к акции "Pussy Riot" их действия не могут быть квалифицированы строже, чем административное правонарушение - поскольку не имеется никаких признаков применения или угрозы насилия, нанесения материального ущерба, применения оружия или использования предметов в качестве такового.

Сам факт уголовного преследования Алехиной, Самуцевич и Толоконниковой, абсолютно неадекватная и необоснованная мера пресечения, многочисленные публичные высказывания различных должностных лиц, включая высших, - все это в совокупности дает основания считать уголовное преследование участниц группы "Pussy Riot" политическим, а их самих - политическими заключенными.

Правозащитный центр «Мемориал» требует прекращения уголовного преследования Алехиной, Самуцевич и Толоконниковой и их немедленного освобождения.

Справка на политзаключенных Алехину, Самуцевич и Толоконникову

Список лиц, признанных ПЦ "Мемориал" политзаключенными

Ушел Вацлав Гавел.

Ушел драматург, эссеист, политический писатель, чье имя стало для Чехии, России, всей Восточной Европы символом интеллектуального противостояния диктатуре, символом конечной победы свободного разума и свободного слова над государственной ложью и насилием.

Ушел человек, воплощавший в своем творчестве и в своей общественной деятельности дух чешского народа и чешской культуры – дух трезвой разумности и мудрой иронии. Более всего на свете Гавелу был чужд какой бы то ни было пафос, и в особенности – пафос «отца отечества», пафос трибуна и пророка, самодовольный пафос догматической правоты, из чего бы она ни исходила.

Ушел государственный деятель, положивший в основу своей политики ценности, выработанные мыслью и практикой Сопротивления – ценности, названные его погибшим учителем и другом, философом Яном Паточкой, «неполитической политикой». Именно эта неполитическая политика президента Гавела - сегодня ее еще называют «гражданской политикой» - позволила чешскому народу в небывало короткий срок превратить социалистический Абсурдистан гавеловских пьес в страну свободы и устойчивой демократии.

Вацлав Гавел – это редкая, можно сказать, историческая удача, выпавшая на долю чешского народа.

Здесь, в России, на протяжении вот уже двадцати с лишним лет популярна фраза: «Нашей стране не хватает своего Гавела!». Мы повторяли эту фразу и в самые последние дни, когда в Москве и других российских городах прошли массовые митинги в защиту демократии и свободы.

Теперь Гавела будет не хватать всему человечеству.

Международное общество «Мемориал»