Фото: фсин.рф

На мой взгляд, никакого наследия ГУЛАГа в нашей системе сегодня нет. Те времена давно канули в Лету. Если понимать под сутью ГУЛАГа массовое нарушение прав человека, массовые репрессии, неправосудные приговоры, расстрелы, пытки, выбивания показаний, то как это можно соотнести с сегодняшней ситуацией? Мне такое сравнение вообще кажется некорректным.

А если кто-то из наших сотрудников бьет заключенного, это не наследие ГУЛАГа, это, простите за выражение, мозгов нет у конкретного работника, который работать не хочет, или ему терпения не хватает. Мы с этим боремся жестко, бескомпромиссно избавляемся от таких горе-работников.

Ссылка

Все чаще вспоминаются мне последнее время строки Юрия Кукина:

И мне нельзя ни вправо и ни влево -
Лишь прямо, улыбаясь сжатым ртом.
Как говорила в сказке Королева:
"Сначала казнь, а приговор потом..."

Не то что приговора не вынесено - еще и обвинения не было предъявлено 64-летнему Сергею Мохнаткину, а уже тяжелобольного, со сломанным позвоночником, отбывшего свой немалый срок, нуждающегося в незамедлительном лечении - отправили снова в тюрьму. Как во времена позднего застоя, когда политзаключенных перестали уже выпускать на свободу по концу срока, фабрикуя новые уголовные дела. Даже статью для этого специальную в Уголовный кодекс ввели, по которой нарушения тюремного или лагерного режима, за которые отбыл уже наказание в карцерах заключенный, награждались новым сроком.

Приговор потом, а сначала пытки, застенки, выбивание признаний и самооговоров, и это не 1937-й, а сейчас и сегодня... Хотите этому возразить, людей защитить? А вот вам пожалуйста - 25 суток 77-летнему правозащитнику только за то, что попытался защитить совсем еще молодых людей, подвергшихся в ФСБ жесточайшим пыткам.

В нынешнем Уголовном кодексе для Мохнаткина нашлась статья - "дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества" (часть 2 статьи 321). Что же дезорганизовал Мохнаткин? Да ничего!

Для Льва Александровича Пономарева в Административном кодексе нашлась часть 8 статьи 20.2 - "повторное нарушение порядка организации митинга, демонстрации, пикетирования". Тоже новоиспеченная статья, предполагающая до 30 суток ареста. Что же повторно нарушил Пономарев? Да ничего! И первый раз ничего не нарушал этот скрупулезно законопослушный человек. Ну не было на Лубянской площади 28 октября ни митинга, ни пикета, ни демонстрации. А был народный сход, не требующий никакого согласования. И был он там потому, что префектура отказала в официально поданной заявке на шествие и митинг а защиту фигурантов дел "Сети" и "Нового величия". А Лев Пономарев как раз призвал ничего не нарушать и наглядную агитацию на народный сход не приносить...

Обвинение Сергею Мохнаткину предъявили, но уже после того как отправили в СИЗО на два месяца. Ни на суд, ни на предъявление обвинения не пустили защитника Мохнаткина и вообще никого не пустили, кроме "своего" адвоката - из тех, кто вопреки адвокатской этике помогает следователю и прокурору.

Число политзаключенных растет у нас сегодня с пугающей скоростью. И сопровождающая этот процесс риторика напоминает время Большого Террора с его ключевыми штампами. Так, универсальным было словечко "троцкист", которое приклеивали в постановлениях и приговорах всем подряд. Известен случай, когда женщина, получив свое обвинение, клялась, что в глаза никакого трактора не видела: ни с чем иным у нее, необразованной домохозяйки, слово "троцкист" не ассоциировалось.

Ключевые словечки сегодняшних политических репрессий - "террорист" и "экстремист". При том что большинство узников никакого отношения к террору в помине не имеет, а что такое "экстремист", даже эксперты толком определить не могут. Хоть масштабы не сталинские еще, конечно, но вот на сайте Росфинмониторинга красуется "Перечень террористов и экстремистов". Количество имен в нем стремительно подходит уже к 9 тысячам (в начале лета было еще 6 тысяч). Что же это за террористы и экстремисты?

Ну вот, например, Виктор Владимирович Корб из Омска. На него заведено уголовное дело, он под подпиской о невыезде, но Финмониторинг уже назвал его "террористом и экстремистом". На самом деле Виктор Корб - гражданский активист и журналист, который остался неравнодушен к бесконечно долгому заключению Бориса Стомахина. Ну не согласен он с тем, что человека можно держать в пыточных условиях неволи только за то, что подпись его стоит под очень резкими текстами, которые следователи выискивают на малопосещаемых сайтах. Когда на Бориса Стомахина завели третье уголовное дело, не выпустив по окончании очередного срока, Виктор Корб внимательно следил за ходом процесса и освещал его в интернете. Вот за это-то на него самого завели уголовное дело, обвинив в публикации последнего слова Стомахина на суде. Процесс открытый, публикация последнего слова подсудимого - это не более чем информация о судебном процессе. За что будут судить Виктора Корба? Суда еще не было, возможности защитить себя и доказать полную свою невиновность у Корба тоже пока что не было, однако Финмониторинг уже называет его "террористом и экстремистом" - как будто не существует в действующем Уголовно-процессуальном кодексе статьи, утверждающей принцип презумпции невиновности.

А ведь внесение в этот список означает блокировку банковских счетов, которыми уже более полугода Виктор Корб не может воспользоваться для оплаты, например, работы адвоката. А значит, он ограничен в возможности защищать себя от этого абсурдного обвинения. Сразу же после внесения в список не только Виктору Корбу, но даже его сыну заблокировали банковские счета.

Вскоре после Корба в "Список террористов и экстремистов" был внесен Сергей Рыжов, который уже второй год сидит под следствием в Лефортовской тюрьме. Что же это за экстремист? А это гражданский активист из Саратова, который был одним из заявителей хорошо запомнившейся акции 26 марта 2017 года. Никого на самой акции в Саратове не задержали, а вот после того как протестное шествие празднично прошло по улицам, ровным счетом ничего не нарушив, заявителей похватали в разных концах города, продержали сутки в отделении и на следующий день в суде впаяли штраф по статье 20.2 КоАп. Заодно к административному аресту приговорили тех, кто попытался выразить возмущение задержанием Сергея Рыжова и его товарищей.

После этого в течение лета 2017 Сергей Рыжов неоднократно был заявителем митингов и пикетов в Саратове, действуя исключительно по закону, однако каждый раз его противозаконно задерживали, выискивая, к чему бы придраться. Последний раз его судили по этой пресловутой части 8 статьи 20.2 КоАП в конце октября прошлого года и приговорили к обязательным работам. Но, абсолютно уверенный в том, что он вообще ничего не нарушал (и доказавший, между прочим, это в суде), Рыжов отправился на другие работы - помогать заготавливать лозу знакомому инвалиду, занимающемуся народными промыслами. На его квартире Рыжова и взяли, взломав дверь поутру без попытки позвонить или постучаться, разбив окно и забросив через него дымовую шашку в квартиру.

Молодым людям заломили руки за спину, уложили лицами вниз на пол и накрыли подушками, а когда подняли на ноги с завязанными сзади руками, то предъявили бутылки с зажигательной смесью и прочие атрибуты якобы готовившегося теракта - да вот только ничего этого, как тут же заявил Сергей Рыжов, в квартире не было, все это элементарно подбросили вторгшиеся в квартиру "правоохранители". Однако же следователь заявил: Рыжов, мол, собирался 5 ноября идти делать взрыв - то ли на Театральной площади Саратова, то ли еще где-то (версии менялись), а кроме этих бутылок с горючим, на которых экспертиза в конечном итоге никаких следов Рыжова не нашла, не предъявил ничего. Ну вообще никаких доказательств!

Но суд арестовал Рыжова, вскоре его этапировали в Лефортово, и до сих пор он находится там. Последний раз срок содержания под стражей Сергею Рыжову продлил Мосгорсуд в конце октября. На суде был оглашен перечень материалов дела, среди которых, опять же, ни одного доказательства предполагаемой вины Сергея Рыжова. Но срок продлен до 2 февраля 2019-го.

Заметим, что Сергей Рыжов, физик-теоретик, окончивший с красным дипломом Саратовский университет, ни сном, ни духом не сторонник террора. Летом 2017 года он провел серию трансляций "Островок свободы" с обсуждением насущных общественно-политических проблем, причем с такой мягкой и сдержанной критикой режима, что в комментариях шли упреки в беззубости, в недостатке едкости и остроты критики. Но между тем - "террорист и экстремист".

Не только Финмониторинг игнорирует принцип презумпции невиновности. Игнорируют его и прокуроры, призванные следить за соблюдением законности. Когда 26 июля в Мосгорсуде решалась судьба Анны Павликовой, самой юной фигурантки дела "Нового величия", прокурор хладнокровно произнес, что она организовывала конституционный переворот и свержение действующей власти. Кто, вот эта девочка с двумя косичками за решеткой на экране монитора? Но прокурор без всякого суда все уже установил и Анну Павликову оставили в тот день под стражей. После этого, правда, был марш материнского сострадания, было движение множества неравнодушных людей и перевод Ани под домашний арест. Но молодые люди, ее подельники, фигуранты этого заведомо сфабрикованного уголовного дела, остались под стражей, и угроза суда и лагерного срока по-прежнему над этой девушкой висит.

Льва Пономарева отправили на 25 суток за то, что активно выступил в их защиту. А в тот день, когда Мосгорсуд оставил Льва Пономарева под арестом, лишь символически снизив срок, Анне Павликовой и Марии Дубовик Дорогомиловский суд Москвы продлил домашний арест еще на три месяца.

Юрий Кукин, конечно, совсем о другом пел, и не осознавал он зловеще-провидческий смысл своих строк о канатоходце. Между тем сегодняшняя наша жизнь все больше похожа на страшную сказку, в которой пока что хороший конец не предвидится.

Сначала я хотел бы принести извинения гражданину Макарову... Попросить прощения за то, что наши сотрудники, пусть даже и бывшие, это совершили. Мне стыдно за этих сотрудников. Стыдно за то, что они творили. Это недопустимо, конечно... Все, кто в этом участвовали, будут уволены... Позиция директора ФСИН, как и всего руководства, - что наша служба должна быть открытой, мы не собираемся выгораживать честь мундира. И если есть сотрудники, которые сами стали преступниками, мы от них должны незамедлительно освободиться.

Валерий Максименко, замдиректора ФСИН

Неожиданно нашелся следователь Столбунский, названный в его книге, - кто-то из читателей сообщил: жив, здоров, живет в проезде Серова. Горбатов потребовал, чтобы человек, вымогавший у него побоями ложные признания, был наказан. Конечно, к уголовной ответственности его не привлекли, даже пенсии не лишили. Но, человек не мстительный, Горбатов побывал все же на собрании в жэке, где Столбунского исключали из партии. Тот, смертельно испуганный, повторял как заведенный: "Горбатова я пальцем не тронул, пальцем не тронул..."

Владимир Лакшин (1933-1993), критик и мемуарист. "Открытая дверь. Воспоминания и портреты"

Когда стало известно о бессрочной голодовке Олега Сенцова, несколько десятков людей, знающих его - лично ли, по судам ли, по письмам или книгам - вздрогнули и проглотили большой ком. Это очень серьезно.

Политзаключенные и гражданские активисты в России часто объявляют голодовки. В том числе бессрочные и с самыми широкими требованиями. Но бессрочная смертельная голодовка у одного человека может быть только одна. Конечно, если требования выполнены, можно начать следующую с другими требованиями, но такого никогда не было. Не стыдно сдаться и прекратить такую голодовку. Важно не объявлять по несколько смертельных голодовок в год: заканчивать одну, как только ухудшилось здоровье, и вскоре начинать другую. Это приводит к девальвации серьезнейшей формы протеста. При всем сочувствии к людям, которые вынуждены привлекать таким образом внимание к своим проблемам, кажется, будто они не до конца понимают, что такое голодовка.

Есть все основания думать, что Сенцов понимает. Он не голодал ни разу за четыре года. Никогда не злоупотреблял общественным вниманием, не стремился к скандалам, громким заявлениям. Сенцов не принял импульсивное решение, а готовился к голодовке полтора месяца, постепенно уменьшая рацион. Он высчитал время так, чтобы его состояние здоровья стало критическим к чемпионату мира по футболу. Четыре года назад он выдержал пытки при задержании и не стал признавать вину - это исключение из общего правила. Он пережил две зимы на Крайнем Севере, хотя с детства не переносит мороз. Не подавал прошения о помиловании. Все четыре года он неизменно отказывается от свиданий с детьми, потому что боится за свое душевное состояние. Наконец, объявив голодовку, он потребовал освобождения 64 украинцев, но не включил в список себя.

Мы знаем Сенцова как очень стойкого человека, предельно серьeзно относящегося к своим словам и поступкам. Это и пугает.

И мне кажется, я понимаю, почему он решился на отчаянный шаг именно сейчас. Внимание к политзаключeнным в России снижается, хотя их становится всe больше. Это касается и Сенцова - самого известного украинского заложника. Несколько раз перед ним маячил призрак обмена, но ничего не происходило. Вместо Украины он оказался сначала в Якутске, а потом в Лабытнанги, недалеко от того места, где Обь впадает в Северный Ледовитый океан. Об обмене стали упоминать все реже. Россия тем временем скатывается в международную изоляцию. Вероятнее всего, чемпионат мира по футболу будет последним большим мирным международным событием. После этого шансы быть услышанным будут стремиться к нулю.

За что осужден Олег Сенцов? По приговору суда он террорист. Осталось только понять, что Россия вкладывает в это слово.

Весной 2014 года, через месяц после того как Россия легитимизировала (в своих же собственных глазах) стремительную аннексию Крыма на "референдуме", в Симферополе произошли два ночных поджога. Сначала загорелась дверь офиса "Русского единства". Дверь заменили за 30 тысяч рублей. Затем - подоконник в офисе, который переходил от украинской Партии регионов к "Единой России". ЕР оценила ущерб в 200 тысяч рублей, правда, не принесла в суд документы, подтверждающие траты. Собственно, и весь ущерб. Люди не пострадали. Ночью обычно несложно заметить, что в офисе никого нет.

В обоих поджогах участвовали Геннадий Афанасьев, помилованный Владимиром Путиным в 2016 году, и Алексей Чирний, отбывающий сейчас семилетний срок в России. Во втором случае к ним присоединился Александр Кольченко, получивший за это десять лет колонии. Ещe несколько поджигателей успели покинуть Крым до ареста.

После этого Чирний решил взорвать памятник Ленину. Он обратился к другу-химику, но химик доложил в ФСБ и далее "вел" Чирния, записывая все разговоры с ним на скрытую камеру. Из этих разговоров мы знаем много подробностей, которые почему-то проигнорировал суд. Например, Чирний решил порвать отношения со всеми, кто ходил с ним на поджоги, и действовать в одиночку (а значит, "устойчивой террористической группы" не существовало, а Афанасьев не передавал ему указаний Сенцова и не контролировал подготовку бомб). Он также поделился своими планами с двумя друзьями детства, но и они его предали: сначала провоцировали взрывать железную дорогу, линии электропередачи, а потом стали свидетелями обвинения. В ночь с 8 на 9 мая, когда Чирний извлекал из тайника муляжи бомб (он думал, что настоящие), его задержали сотрудники ФСБ.

Вот и все дело. Два поджога и одна попытка взрыва памятника названы террористическими актами. По иронии судьбы аресты санкционировала Наталья Поклонская, на тот момент прокурор Крыма, хотя, судя по тому, как она боготворит Николая II, она должна была впереди Чирния бежать взрывать Ленина.

Вы не ошиблись, Сенцов не участвовал ни в одной из этих акций.

События развивались стремительно. Чирний дал показания сначала против Афанасьева, а потом против Сенцова. Афанасьева задержали и, по его словам, подвергли жестоким пыткам: электрическим током и противогазом. Он вынужден был подписать нужные показания, от которых публично отказался через год. Сенцов рассказывает, что его схватили 10 мая, избивали и пытали несколько часов, душили пакетом так, что он несколько раз терял сознание, но поскольку переломить его волю не удалось, ему предложили выбор: 7 лет колонии, если он признает вину и даст показания против лидеров Майдана, или 20 лет за организацию террористического сообщества, если он этого не сделает. Последним задержали Кольченко. Его, как он утверждает, побили, но не пытали: выбивать из него показания уже не было необходимости.

Суд приговорил Сенцова ровно к тому сроку, который назвал ему следователь ФСБ в самый первый день: 20 лет строгого режима. Все доказательства его организаторской роли сводились к показаниям зависимых от следствия Чирния и Афанасьева, при том что последний ещe и отказался эти показания в суде подтвердить.

Наконец, четыре года Сенцов и Кольченко говорят, что они граждане Украины, а Россия утверждает, что это ее граждане. Все жители Крыма получали российское гражданство автоматически, если не написали заявление об отказе в течение месяца после "референдума". Но противники аннексии не считали нормальным подавать российским властям заявления. Следом за Сенцовым и Кольченко ездят российские паспорта, но без их подписей. Российский Минюст, в свою очередь, заявляет, что проводить обмен или экстрадицию в их отношении не будет, поскольку это граждане России.

Из 65 украинских заложников России 28 - крымские мусульмане, объявленные террористами за принадлежность к "Хизб ут-тахрир", организации легальной как на Украине, так и в большинстве западных стран. Почти все они крымские татары. А еще Нариман Мемедеминов, арестованный за поддержку "Хизб ут-тахрир", а на самом деле за освещение политических процессов. А еще "диверсанты", которые подвергались пыткам и дали признания еще более масштабные и красочные, чем подельники Сенцова. А еще Владимир Балух, осужденный по делу о хранении боеприпасов, а на самом деле за украинский флаг в Крыму (он третий месяц держит частичную голодовку в симферопольском СИЗО). А еще "правосеки", то есть люди, названные российским следствием членами "Правого сектора", - среди них есть и украинские военные, и люди, не принимавшие участия в боевых действиях. Один из них - Александр Шумков - 23 мая объявил голодовку в знак солидарности с Олегом Сенцовым.

В 1986 году советский диссидент Анатолий Марченко в колонии объявил голодовку за освобождение всех советских политзаключeнных. Он держал еe 117 дней, больше двух месяцев его насильно кормили через трубку. В конце ноября он прекратил голодовку, но восстановиться не смог: через 10 дней он умер. После его смерти Михаил Горбачeв начал освобождать политзаключeнных.

Не хочется верить, что Сенцов будет вынужден принести себя в жертву, чтобы добиться резонанса. Сегодня 11-й день его голодовки.

Текст видеообращения, записанного во время свидания в ИК-10 Пермского края 18 июля

Вот перевели меня наконец, с пятой попытки, на режим "крытой тюрьмы". Сейчас дождусь апелляции. Где-то к концу году, к зиме, наверное, меня вывезут отсюда - сначала на СИЗО, в Пермь, а потом уже на саму "крытку". Событие очень мрачное - не то чтобы я сильно дорожил своей жизнью, но все-таки хотелось бы род смерти выбрать по собственному усмотрению. Я не уверен, что я выживу там, не уверен, что меня не замордуют.

Все "крытки" - это пыточные тюрьмы, как известно, где людей бьют, пытают и мучают. Тем более с такой статьей, как у меня, я подведомственен ФСБ. Именно ФСБ здесь, в пермском лагере номер 10, настаивала на том, чтобы меня прессовать, держать постоянно в закрытой камере, в полной изоляции, в жестких условиях. И, как я понял, именно ФСБ настаивала на переводе меня в крытую тюрьму - со своей территории, из Пермского края, меня убрать куда-нибудь в другое место, потому что пятая попытка все-таки о чем-то говорит. Один раз не удалось, другой раз не удалось, но они добились с пятого раза.

Это примечательное событие для нашего времени, потому что, я не хочу хвастаться, но как-никак я первый политзаключенный с времен очень отдаленных, с конца восьмидесятых, когда Горбачев выпустил политзеков советских времен, - вот именно с того времени никого из политзаключенных еще на крытую тюрьму не сажали. То есть мне предстоит пройти героическим путем, которым уже прошли до меня такие выдающиеся люди, как Сергей Иванович Григорьянц, как Кирилл Подрабинек, как Владимир Буковский, как Анатолий Марченко, который погиб, держа голодовку в чистопольской тюрьме в 86-м году. Это, может, и почетно - как на кресте, что называется, висеть. Но я, конечно, предпочел бы все равно без этого обойтись. Мне бы очень не хотелось туда попасть, но, видимо, придется...

Я думаю, что это событие не только для одного меня - это событие и для всего так называемого гражданского общества в России. Если предположить, конечно, что оно у нас есть, я в этом очень сильно сомневаюсь. Я думаю, что мой пример - это другим наука, что называется. Остальные пойдут за мной следом. Потому что, никого не хочу обвинять, но получается так, что защитой Стомахина так называемая правозащитная тусовка пренебрегла в значительной степени. Не такая уж и активная защита была. Александр Пинхосович Подрабинек еще в 2012 году писал, что "Стомахина защищали вяло, что объясняется характером его публицистики" (это еще о сроке с 2006 по 2011 годы). Я не знаю, понимают ли люди, которые не хотят защищать тех, чья публицистика им не нравится, понимают ли они, что после этого придут и за ними, обкатают на Стомахине, а потом возьмутся и за остальных... Я думаю, что это неизбежно. И, я думаю, что защищать Стомахина сейчас - в интересах всех, даже тех, кто далеко не разделяет мои взгляды и придерживается этих самых фундаментальных принципов ненасилия, "соблюдайте собственную Конституцию" и прочее, и прочее. Хотя больше всего к этому можно отнести известную фразу Крылова "а Васька слушает да ест".

Буду я жив, не буду - не знаю. Мне, в общем-то, нечего терять, я свое пожил. Но придут и за остальными. Я думаю, что нужна была бы какая-то огласка, какое-то внимание. Я прекрасно вижу, как, например, "Новая газета", которую я здесь читаю, она защищает всех кого угодно, она не то чтобы именно защищает, но пишет даже о Тесаке, о Горячеве, который был организатором убийства Маркелова и Бабуровой. Она активно освещает дело убийц Немцова. Она пишет обо всех. Огласка, как ни крути, это тоже защита, это тоже форма привлечения общественного внимания. Я не знаю, неужели этим господам, так называемым левым либералам из "Новой газеты" Тесак или Горячев ближе, чем я. Думаю, что я все-таки им больше единомышленник, чем Тесак. Тем не менее о нем они пишут, а обо мне они слова не промолвили. Единственное только, они не посмели вычеркнуть из интервью Горбаневской, когда она еще была жива, она меня упомянула один раз мимоходом - вот это они не вымарали. Слава богу, на это совести хватило - оставили мою фамилию. Большего я от них не видел, да и ни от кого...

"Мемориал" отказался вносить меня в список политзаключенных. Издал два персональных заявления, но в список так и не внес (Давидис обосновал это тем, что больше сочувствия к Стомахину это вызовет, но меньше к политзекам в целом). По-моему, это позорная и просто иезуитскаяя формула, и такой человек не может называться правозащитником - кто защищает только тех, кто ему нравится и кого не опасно и допустимо защищать.

Я думаю, что это событие для всех. И я прошу общественной поддержки и защиты. Иначе плохо будет всем, а не только мне. Придут и за вами, господа!

Загвоздка в том, что период с 23 июня... Кирилл Афанасьевич [Мерецков] провел в стенах Лубянки и Лефортова. На второй день войны его, заместителя наркома обороны, генерала армии, Героя Советского Союза, буквально возле приемной кабинета Сталина остановили чекисты и настоятельно попросили следовать с ними к ожидавшему у подъезда черному ЗИСу... зачем это нужно было главе государства и по совместительству верховному главнокомандующему? Тут логика подсказывает лишь одну непротиворечивую версию: требовалось во что бы то ни стало выяснить, насколько лоялен Мерецков государственному руководству, нет ли у него тайного намерения пособничать врагу (именно это в первую очередь инкриминировалось Тухачевскому, Уборевичу и многим другим репрессированным военачальникам), можно ли впредь поручать Кириллу Афанасьевичу чрезвычайно сложные, особо ответственные задания. Такая "проверка" несет на себе печать чрезмерной жестокости и, скажем так, избыточной подозрительности, однако на планомерное принуждение к самооговору - со всеми вытекающими отсюда последствиями - она явно не походит. Когда на Лубянке убедились, что арестованный генерал не повинен ни в сговоре с "врагами народа", ни в сотрудничестве с фашистами, ни в каком другом злодеянии-вредительстве, позволили ему отправить Сталину личное письменное ходатайство, а через некоторое время выпустили на свободу.

Игорь Немчинов, обозреватель газеты "Культура"

Тогда же я узнал, как делали "врагом народа" Мерецкова. Он тоже собственноручно написал показания, в которых признавался, что является английским шпионом, врагом народа и прочее... Берия еще при жизни Сталина рассказывал об истории ареста Мерецкова и ставил освобождение его себе в заслугу: "Я пришел к товарищу Сталину и говорю: "Товарищ Сталин, Мерецков сидит как английский шпион. Какой он шпион? Он честный человек. Война идет, а он сидит. Мог бы командовать. Он вовсе не английский шпион"... "И вот, - продолжает Берия, - Сталин сказал: "Верно. Вызовите Мерецкова и поговорите с ним". Я вызвал его и говорю: "Мерецков, ты же глупости написал, ты не шпион. Ты честный человек, ты русский человек, как ты можешь быть английским шпионом? Зачем тебе Англия? Ты русский, ты честный человек". Мерецков смотрит на меня и отвечает: "Я все сказал. Я собственноручно написал, что я английский шпион. Больше добавить ничего не могу и не знаю, зачем вы меня опять вызвали на допрос". "Не допрос. Я тебе хочу сказать, что ты не шпион. Ступай в камеру, посиди еще, подумай, поспи, я тебя вызову". Его снова увели в камеру. Потом, на второй день, я вызвал Мерецкова и спрашиваю: "Ну что, подумал?" Он стал плакать: "Как я мог быть шпионом? Я русский человек, люблю свой народ и верю в свой народ". Его выпустили из тюрьмы, одели в генеральскую форму, и он пошел командовать на фронт". А теперь, когда я видел Мерецкова в последний раз, это был уже не Мерецков, а его тень. Раньше он был молодой генерал, физически крепкий, сильный человек, а теперь он еле ходит, "скрипит"... Но здоровье-то отнял у него Сталин, и он из честного человека был превращен во "врага народа", в английского шпиона, спасся чудом...

Никита Хрущев. "Время. Люди. Власть. Воспоминания"

Несколько лет у Алексея Сладких, брата Александра Сладких, застрелившегося члена знаменитой "банды приморских партизан", заняло получение статуса политического беженца во Франции. Сегодня этот статус был ему предоставлен, хотя ситуация была далеко не простой. Французские власти обязаны отсеивать случаи, связанные с обычной уголовкой, от политического преследования. Родство с членом "коммандос" (как деликатно называли группу партизан судьи Национального суда по праву на политическое убежище) само по себе политические мотивы преследования не проясняло.

Алексей Сладких предоставил суду фотографии следов пыток. Суд счел доказанным, что его избивали в полиции в Находке, стремясь "пристегнуть" к отряду партизан. В период действий отряда Алексей жил в городе Находка, работал сначала таксистом, затем инкассатором и не знал, чем занимался его брат в поселке Кировский. Александр между тем дезертировал из части спецназа ГРУ и присоединился к группе борцов с полицейскими, которые, как заявили партизаны в своем видеообращении, "крышуют наркотрафик и воруют лес".

Во время судебного заседания, которое прошло в начале марта, иногда казалось, что издеваются судьи, иногда - сам Алексей. Например, судьи спрашивали, как так получилось, что Алексей был не в курсе намерений брата поучаствовать в "коммандос", в какой момент он "упустил" своего брата, неужели семья не собиралась и не пила чай по выходным? Они бы еще спросили, "куда смотрел папа". Алексей не упоминает отца, только маму.

Неизвестно, смогли ли судьи, заваленные досье соискателей убежища из Сирии, Китая, Бангладеш и чеченскими делами, вообще понять, в чем была суть дела приморских партизан. Все-таки российские власти обвинили их в банальном грабеже с целью завладеть оружием стражей порядка. А может быть, им было неинтересно.

Журналист Виталий Камышев делал репортажи из Приморья. Он написал во французский суд письмо о том, что менты-наркоторговцы заинтересованы в нейтрализации всех свидетелей их деятельности, в том числе членов семей "приморских партизан". "Это действительно было основным мотивом. Наркотики продают чуть ли не в отделении", - уверяет сам Алексей.

Но до этого момента судьи даже не дошли - во всяком случае в ходе публичного заседания. Когда говорят "коррупция", французы представляют себе лишний круговой перекресток, который построила местная мэрия и умыкнула половину стоимости, или фиктивные должности в мэрии и парламенте. Кто интересуется тем, что соседняя Испания объявила в международный розыск замглавы теперь уже расформированной ФСКН как активного члена тамбовско-малышевской ОПГ? Это же из серии "очевидное-невероятное". В общем, кросс-культурных знаний явно не хватало.

Судьи спрашивали Алексея, что именно он делал в Чечне, где воевал как призывник. А о пытках в Чечне французским судьям известно гораздо больше, чем россиянам. Соискатель лепетал, что ему нравилось смотреть на горы. Тут казалось, что издевается он. Алексея пытались исключить из категории имеющих право на убежище как участника военных преступлений в Чечне, пояснили французские правозащитники.

Года полтора назад мне позвонила дама из французской ассоциации "Убежище для россиян" (уже есть и такая!) и изложила проблему: власти Франции сочли доказанным, что Алексей Сладких подвергался пыткам, однако он отказался отвечать на вопросы о службе в Чечне, сославшись на подписку о неразглашении, - и это совсем не понравилось сотрудникам Службы беженцев.

За дело взялся чеченский правозащитник Ахмед Гисаев, ныне живущий как политбеженец в Норвегии. Он написал в суд возмущенное письмо: Франция не постеснялась наградить орденом Почетного легиона бывшего командующего российской группировкой в Чечне Анатолия Квашнина - почему тогда вопросы возникли к срочнику? К чему это лицемерие? Гисаев сообщил, что его и самого пытали на российской базе в Ханкале, и этим занимались офицеры, унижавшие и срочников.

Я показала Алексею книгу журналиста Дмитрия Флорина "Кого воюем?" - о том, как он служил в Чечне солдатом. Флорин пишет о том, как ехал "освобождать мирных жителей от террористов", но на месте выяснилось, что практически все население желает от России отделиться. А непокорных срочников сажали в ямы с водой, применяли к ним другие зверские наказания.

Алексей заметил, что он сам после такой ямы получил воспаление легких. Еще он рассказал, как однажды его с товарищами как "ненужных свидетелей" отправили на не отмеченное на карте минное поле. "Вы хотите узнать, как я отношусь к руководству российской армии в Чечне? Я их презираю", - процедил он однажды. Однако он до сих пор убежден, что за границей надо сохранять некую долю патриотизма и не слишком критиковать Россию, поэтому время подробного разговора еще не пришло.

В этом ноябре мы, группа московских активистов, провели на улицах Москвы серию пикетов. Против пыток, против репрессий и войн. История с Ильдаром Дадиным всколыхнула мощную волну возмущения. Стали чуть не ежедневно пикетировать за его освобождение. Об этом деле упоминали все СМИ в РФ, даже "нацлидеру" доложили - как о ЧП.

Наконец-то заговорили поподробней о преступной судебной и ФСИН-системе. Мы с друзьями в связи с этим организовали серию пикетов. Сначала - на Лубянке. О других адресах не сообщаю, чтобы не навести провокаторов и полицаев. Хочу отметить, что публика реагировала скорее позитивно. Заранее уже ждешь от зрителей нападения. В общем-то, дискутировать с ними как раз не обязательно.Мы это делаем не для просвещения каких-нибудь агрессивных идиотов на улице. А для последующего распространения видеосюжетов и статей в Сети. Для тех, кто способен их воспринять.

Кампания за освобождение Ильдара дает надежду на то, что он выйдет раньше срока из своего карельского ада.

Мы уверены, что надо сейчас воспользоваться всплеском активности людей, их гневом против палачей, истязающих политзаключенного Дадина, и постараться наконец сформулировать во всеуслышание простую истину. В путинских лагерях, в путинских СИЗО пытки - это популярный, самый обыкновенный и надежный способ получения требуемой информации для составления обвинения. А еще и вид досуга для садистов вроде Коссиева, начальника карельского ИК-7, и его коллег.

Необходимо, чтобы Коссиев и его подельники ответили за свои систематические преступления в системе ФСИН, понесли уголовное наказание, а не просто отделались штрафами, переводом на другую работу или увольнениями. Это создало бы прецедент. На это есть шанс, скандал-то получился большой.

И самое время напомнить о тех, кого особенно зверски мучают российские силовики, взяв их в плен. Об украинцах. О крымских татарах.

Тема войны, оккупации, военнопленных как-то уходит из сферы общественного внимания. В очередной раз требуется погромче заявить, что Крым - не наш, а украинский, крымскотатарский, болгарский, греческий, армянский, - всех тех народов, для которых этот полуостров является родиной. И что теперь новая, навязанная оккупационная власть преследует всех, кто не хочет признавать ее новые порядки, брать российское гражданство. К сожалению, особое мнение, высказанное недавно Михаилом Ходорковским, что Крым - это проблема "второстепенная", важнее выборы и что-то еще другое (так, по крайней мере, он ответил Айдеру Муждабаеву, когда тот решил уточнить его позицию по этому вопросу), не вызывает оптимизма. Вот мы-то как раз считаем, что Крым - это очень важно. И распознать порядочного человека проще всего, услышав от него ответ на вопрос, чей Крым.

Мы хотим напомнить об узниках, за которых срочно нужно впрягаться. Их много сейчас непосредственно в Крыму.

Питерские активисты в одно время с нами выступили в поддержку крымских татар. Инициатива носит название "Стратегия 18" в память о сталинской депортации 18 мая в 1944 года.

В РФ замалчивают издевательства над коренным народом Крыма - постоянные обыски, аресты, похищения людей. По фальшивому обвинению в терроризме взяты под стражу около 20 крымских татар - по делу "Хизб ут-тахрир". Все они признаны правозащитниками "Мемориала" политзаключенными.

Пикет за освобождение крымчан - Сенцова, Кольченко, Чирния - назывался "Нескореним Криму волю" (по аналогии с киевскими акциями).

Сейчас проходит международная кампания за освобождение Сенцова и его друзей - так называемых "крымских террористов", признанных политзаключенными. В ней участвуют Pussy Riot, Джонни Дэпп, группа "Океан Эльзы" и многие другие. Надо все-таки оказывать давление на кремлядь, ведь они выпустили Надежду Савченко, а также Афанасьева и Солошенко, художника Павленского. Если ничего не требовать, то ничего и не будет происходить. Приходится снова напоминать: украинских пленников ДНРовцы подвергают нечеловеческим пыткам и издевательствам: кастрируют, выкалывают глаза, отрубают конечности. Надо торопиться с таким обменом! Пока люди живы. Пока их не искалечили.

Клыха и Карпюка, граждан Украины, страшно пытали в чеченском СИЗО, заставляя сознаться в том, чего они не совершали. Другого украинца - Андрея Коломийца - схватили и Кабардино-Балкарии, увезли в Крым и судили за участие в Майдане, подвергли страшным пыткам, заставляя его оговорить себя.

Живем-то при реальном фашизме. Пора вспомнить принцип - менять всех на всех. И добиваться этого.

В том, что болотник Максим Панфилов серьезно болен, следователь Уранов смог убедиться достаточно быстро после его ареста, и, похоже, его это не сильно обрадовало. Сейчас возникает подозрение, что следствие нашло для себя выход из неприятной ситуации, решив поступить с Максимом так же, как в свое время с Михаилом Косенко. Действительно, иметь тяжелобольного обвиняемого слишком хлопотно. Гораздо выгоднее представить очередного болотника опасным психопатом и направить его на принудлечение.

По этическим соображениям я не могу пересказывать все симптомы заболевания Максима. Что такое синдром Туретта, легко понять, набрав это словосочетание в YouTube. Однако страдающие им люди совершенно вменяемы. Они осознают, что с ними происходит, и это делает их муки еще тяжелее. Симптомы этой неврологической болезни могут многократно усиливаться при постоянном пребывании на людях, в обстоятельствах ограниченного пространства и при проявлении агрессии со стороны окружающих. Я не знаю, как сказались на поведении Максима давка и атаки полиции на Болотной. Но в тюрьме он находится в маленькой камере на восемь человек. По его словам, с ним сидят бывшие полицейские - явные антагонисты, учитывая его 318-ю статью.

За последнее время Максим трижды писал обращение к руководству СИЗО-5 с просьбой о медицинской помощи. Пять запросов об оказании помощи передали в медчасть его адвокаты. На два из них получены ответы, что заявления зачем-то переправлены в медчасть ФСИН по Москве. К Максиму за это время врач так и не зашел.

До этого фельдшер передал Максиму неизвестные таблетки, отказавшись сказать, что это такое и от какой болезни. Адвокатам было заявлено, что Максима «лечат достаточно», а феназепам (который он принимал дома) без рецепта специалиста давать в любом случае не будут. Специалист его пока не осмотрел.

Следствие вроде бы все сделало правильно: по ходатайству адвокатов изъяло в Астрахани все медкарты Максима и передало их в медчасть СИЗО под официальную бумагу. Так что теперь за него отвечают медики. Но почему ему не помогают, так до конца и непонятно.

«Своими заявлениями вы только создаете бумажную волокиту и мешаете нам его лечить», - упрекнул защитников начальник медчасти Валерий Иващенко. Но его и не пытались лечить. Видимо, все время уходит на писание ответов.

В среду посетители и журналисты не попали в Мосгорсуде на апелляцию по решению Басманного суда, продлившего арест Панфилова. Сперва мы по непонятной причине почти пять часов прождали начала заседания. А в последний момент нам сообщили, что заседание будет в другом зале, все туда побежали, пристав пропустил адвокатов и тут же закрыл дверь перед носом у остальных, заявив, что заседание уже началось.

Увидеть Максима, участвовавшего в заседании по видеосвязи, смогли только его адвокаты. Они поразились тому, насколько резко ухудшилось его состояние за последние две недели. "Я еще ни разу не видел его таким", - сказал адвокат Сергей Панченко. Возможно, публику и не пустили в зал, чтобы никто не увидел, как Максим в судорогах бьется о прутья решетки. Что происходило с Панфиловым в последнее время в тюрьме и получал ли он какие-то препараты, узнать не удалось.

Больше месяца назад Максима направили на судебно-психиатрическую экспертизу, но до сих пор он остается в СИЗО. В медчасти сказали: это потому что у них нет пробирок, чтобы сделать необходимые для отправки в Центр Сербского анализы. Я думаю, если еще немного помариновать его тюрьмой, «довести до кондиции», спецам из Сербского будет легче поменять ему диагноз на особо опасный психиатрический, как они это сделали с Михаилом Косенко.

Три года назад я писал о Михаиле Косенко:
"Суть происходящего проста: человека с безобидным депрессивным диагнозом обвиняют в опасном для общества преступлении. Для этого ему сперва радикально меняют диагноз. А затем держат в совершенно неприемлемых для его реального диагноза условиях. Изматывают прессингом мучительного ожидания. Чтобы потом сказать: "Вот видите!". Человека методично и последовательно сводят с ума в корыстных целях". Кажется, это становится стандартным приемом в Болотном деле.

Уже давно и регулярно ЕСПЧ признает условия содержания заключенных в российских СИЗО пыточными и противоречащими статье 3 Европейской конвенции о защите прав и основных свобод. Для Максима Панфилова это по определению пытка в связи с его диагнозом.

В Саратове начался новый процесс по обвинению заключенного Сергея Хмелева в «заведомо ложном доносе» на избивших его сотрудников колонии. Напомню, что меньше месяца назад областной суд отменил обвинительный приговор Сергею Хмелеву по этому делу и отправил его в прежний суд на новое рассмотрение. Однако новизной пока что не пахнет. Опять тускло освещенный зал Кировского районного суда, скамья подсудимых в железной клетке с толстыми прутьями, худой до истощения заключенный за решеткой - и мускулистые, хорошо упитанные «потерпевшие» в зале. Прокурор все тот же, Алексей Трофимов. Только судья новый.

Судья Михаил Новиков ведет процесс на удивление тихо. Никакой диктофон из зала уловить его речь не в силах, и остается только надеяться, что сидящая ближе к нему секретарша, ведущая протокол, его слышит. Поэтому уместным было ходатайство адвоката Маргариты Ростошинской об аудиопротоколировании заседания. Она заявила, что протоколы судебных заседаний велись в предыдущем процессе с грубыми искажениями и купюрами. При этом аудиозаписи, сделанные адвокатами, материалами дела не считаются и апелляционным судом не рассматриваются. На официальном сайте суда, заметила адвокат, есть объявление о наличии в Кировском суде шести залов, оснащенных комплексом аудиофиксации.

Судья в ходатайстве отказал.

Неожиданным для судьи стало ходатайство Маргариты Ростошинской о прекращении пытки подсудимого в виде пребывания его в клетке. "Содержание в клетке предусмотрено для животных в зоопарке, но не для людей», - заявила адвокат.

Адвокат объяснила, что помещение подсудимого в клетку оказывает влияет на установку судьи: раз в клетке сидит, значит, виновен. Она сослалась на решения Европейского суда по правам человека, признавшие содержание подсудимых в клетке пыточными условиями.

После отказа адвокат попросила хотя бы оборудовать клетку столиком, чтобы подсудимый мог делать записи, необходимые для его защиты. Прокурор возразил, что в клетке есть столик, но Хмелев показал, что если использовать как столик примыкающую к поперечной стенке доску, то к судье он будет сидеть спиной.

Судья, однако, не разрешил подсудимому сидеть к нему спиной, а в ходатайствах не только отказал, но и категорически отказался приобщать их материалам дела.

Маргарита Ростошинская попросила отразить в протоколе, что расценивает как пытку дальнейшее содержание Сергея Хмелева в клетке, которая не оснащена даже столом для ведения записей.

«Впервые сталкиваюсь с отказом в приобщении письменного ходатайства!», - сказала она позже.

Нисколько не удивило меня и то, что судья отказал Сергею Хмелеву в ходатайстве о привлечении меня в качестве защитника наряду с адвокатом, однако обсудил его подробно и даже поинтересовался наличием у меня диплома юриста. Маргарита Ростошинская заявила аналогичное ходатайство письменно со ссылками на букву закона. Не знаю уж, чем я досадила прокурору и группе лиц, именующихся в этом процессе потерпевшими, или чем напугала их, однако все они решительно высказались против включения меня в процесс.

После того как судья по настоянию прокурора отказал практически во всех ходатайствах подсудимого и его защиты, Сергей Хмелев завил отвод прокурору. Он пояснил, что Алексей Трофимов лично заинтересован в обвинительном приговоре, был обвинителем на предыдущем процессе, является сотрудником Пугачевской районной прокуратуры и находится в давних дружеских связях с сотрудниками пугачевского УФСИНа.

«Это одна большая дружная семья. Он фактически является адвокатом потерпевших», - сказал подсудимый. Маргарита Ростошинская добавила, что прокурор активно препятствует Сергею Хмелеву осуществлять свою защиту.

Для вынесения отказа в этом ходатайстве Михаил Новиков удалялся в совещательную комнату.

Затем началось рассмотрение дела по существу. Прокурор зачитал все то же обвинение: 24 апреля 2015 года осужденный Хмелев, находясь в СИЗО-1 города Саратова, написал заявление о совершении против него тяжкого преступления сотрудниками колонии ИК-17 города Пугачева Эдуардом Зейналовым, Андреем Бовкуненко, Павлом Рыгаловым и Сергеем Александровым. «Реализуя преступный умысел», Сергей Хмелев заявил, что 22 января 2015 года он был жестоко избит сотрудниками колонии. Тем самым, пояснил прокурор, Хмелев «совершил преступление, предусмотренное ч.2 ст.309 УК РФ, - заведомо ложный донос о преступлении, соединенный с обвинением лица в совершении тяжкого преступления».

Судебное следствие началось с допроса потерпевших. Эдуард Зейналов, заместитель начальника колонии, сообщил, что против него выдвигалось обвинение, будто бы он придрался к форме одежды готовящегося к этапу в больницу Сергея Хмелева («одни говорят — к свитеру, другие — к майке» - усмехнулся Зейналов), и отдал своим подчиненным распоряжение Хмелева избить. Тогда как на самом деле Зейналов в тот день видом не видывал Сергея Хмелева.

Адвокат Маргарита Ростошинская начала допрашивать Зейналова, и суть ее вопросов сводилась к тому, что если 22 января Хмелев в плановом порядке был этапирован в больницу и никто его в тот день не избивал, то что может обозначать имеющееся в деле заявление Сергея Хмелева от 22 января 2015 года о том, что никто его не избивал и ни к кому он претензий не имеет. Кто и в связи с чем у него это заявление отобрал.

Однако именно на этом месте, ввиду замешательства Зейналова, судья Новиков прервал процесс, назначив следующее заседание на первую половину дня 24 марта.

От исхода процесса по этому делу зависит не только судьба Сергея Хмелева. Окончательное обвинение по его делу даст зеленый свет тюремному произволу. Сегодняшний ГУЛАГ утверждает право безнаказанно калечить и пытать заключенных, держа их в животном страхе, полностью попирая их права и человеческое достоинство. В условиях, когда судебная система коррумпирована и надломлена, когда принимается множество репрессивных законов, дающих возможность держать за решеткой совершенно не опасных для общества людей, когда увеличивается количество политзаключенных в стране, проблема произвола и беззакония в местах лишения свободы должна тревожить всех.

Как и судьба заключенного Сергея Хмелева.