Несколько лет у Алексея Сладких, брата Александра Сладких, застрелившегося члена знаменитой "банды приморских партизан", заняло получение статуса политического беженца во Франции. Сегодня этот статус был ему предоставлен, хотя ситуация была далеко не простой. Французские власти обязаны отсеивать случаи, связанные с обычной уголовкой, от политического преследования. Родство с членом "коммандос" (как деликатно называли группу партизан судьи Национального суда по праву на политическое убежище) само по себе политические мотивы преследования не проясняло.

Алексей Сладких предоставил суду фотографии следов пыток. Суд счел доказанным, что его избивали в полиции в Находке, стремясь "пристегнуть" к отряду партизан. В период действий отряда Алексей жил в городе Находка, работал сначала таксистом, затем инкассатором и не знал, чем занимался его брат в поселке Кировский. Александр между тем дезертировал из части спецназа ГРУ и присоединился к группе борцов с полицейскими, которые, как заявили партизаны в своем видеообращении, "крышуют наркотрафик и воруют лес".

Во время судебного заседания, которое прошло в начале марта, иногда казалось, что издеваются судьи, иногда - сам Алексей. Например, судьи спрашивали, как так получилось, что Алексей был не в курсе намерений брата поучаствовать в "коммандос", в какой момент он "упустил" своего брата, неужели семья не собиралась и не пила чай по выходным? Они бы еще спросили, "куда смотрел папа". Алексей не упоминает отца, только маму.

Неизвестно, смогли ли судьи, заваленные досье соискателей убежища из Сирии, Китая, Бангладеш и чеченскими делами, вообще понять, в чем была суть дела приморских партизан. Все-таки российские власти обвинили их в банальном грабеже с целью завладеть оружием стражей порядка. А может быть, им было неинтересно.

Журналист Виталий Камышев делал репортажи из Приморья. Он написал во французский суд письмо о том, что менты-наркоторговцы заинтересованы в нейтрализации всех свидетелей их деятельности, в том числе членов семей "приморских партизан". "Это действительно было основным мотивом. Наркотики продают чуть ли не в отделении", - уверяет сам Алексей.

Но до этого момента судьи даже не дошли - во всяком случае в ходе публичного заседания. Когда говорят "коррупция", французы представляют себе лишний круговой перекресток, который построила местная мэрия и умыкнула половину стоимости, или фиктивные должности в мэрии и парламенте. Кто интересуется тем, что соседняя Испания объявила в международный розыск замглавы теперь уже расформированной ФСКН как активного члена тамбовско-малышевской ОПГ? Это же из серии "очевидное-невероятное". В общем, кросс-культурных знаний явно не хватало.

Судьи спрашивали Алексея, что именно он делал в Чечне, где воевал как призывник. А о пытках в Чечне французским судьям известно гораздо больше, чем россиянам. Соискатель лепетал, что ему нравилось смотреть на горы. Тут казалось, что издевается он. Алексея пытались исключить из категории имеющих право на убежище как участника военных преступлений в Чечне, пояснили французские правозащитники.

Года полтора назад мне позвонила дама из французской ассоциации "Убежище для россиян" (уже есть и такая!) и изложила проблему: власти Франции сочли доказанным, что Алексей Сладких подвергался пыткам, однако он отказался отвечать на вопросы о службе в Чечне, сославшись на подписку о неразглашении, - и это совсем не понравилось сотрудникам Службы беженцев.

За дело взялся чеченский правозащитник Ахмед Гисаев, ныне живущий как политбеженец в Норвегии. Он написал в суд возмущенное письмо: Франция не постеснялась наградить орденом Почетного легиона бывшего командующего российской группировкой в Чечне Анатолия Квашнина - почему тогда вопросы возникли к срочнику? К чему это лицемерие? Гисаев сообщил, что его и самого пытали на российской базе в Ханкале, и этим занимались офицеры, унижавшие и срочников.

Я показала Алексею книгу журналиста Дмитрия Флорина "Кого воюем?" - о том, как он служил в Чечне солдатом. Флорин пишет о том, как ехал "освобождать мирных жителей от террористов", но на месте выяснилось, что практически все население желает от России отделиться. А непокорных срочников сажали в ямы с водой, применяли к ним другие зверские наказания.

Алексей заметил, что он сам после такой ямы получил воспаление легких. Еще он рассказал, как однажды его с товарищами как "ненужных свидетелей" отправили на не отмеченное на карте минное поле. "Вы хотите узнать, как я отношусь к руководству российской армии в Чечне? Я их презираю", - процедил он однажды. Однако он до сих пор убежден, что за границей надо сохранять некую долю патриотизма и не слишком критиковать Россию, поэтому время подробного разговора еще не пришло.