Актер Михаил Ефремов подписал открытку для Дмитрия Дашкевича, непреклонного лидера белорусского «Молодого фронта», уже более 10 месяцев находящегося в тюрьме. Михаил пожелал Дмитрию свободы, здоровья и любви, а также выразил поддержку всем белорусам, находящимся в заключении по политическим причинам (ВИДЕО).

За день до президентских выборов Дмитрия похитили неизвестные. Позже он был обнаружен в тюрьме, где ему предъявили обвинение в хулиганстве (якобы Дима напал на случайных прохожих). Суд, на котором «потерпевшие» даже не показались, приговорил Дмитрия к двум годам заключения. Для отбывания наказания он был этапирован в колонию в Горках.

Там начались основные пытки. Я уже писал раньше об этом, вкратце: фактически все это время Дмитрий провел в штрафном изоляторе. ШИЗО - это когда температура в камере близка к нулю, все вещи (в том числе личную одежду) забирают, а единственную мебель - койку - пристегивают на день к стене. Из-за холода нельзя спать, нельзя сидеть, нельзя читать. И так несколько месяцев. На протяжении долгого времени к Дмитрию не пускали адвоката. Когда защитник все-таки смог пробиться в колонию, Дима рассказал ему о нечеловеческих условиях и заявил, что объявляет голодовку, требуя всего двух вещей: чтобы ему позволили ночью накрываться одеялом (одеяло тоже отобрали) и читать Библию.

Когда это стало известно, прокуратура связалась с Настей Положанко, невестой Дмитрия, и сообщила, что все проблемы будут решены в кратчайшие сроки.

Однако получилось наоборот. Через несколько дней, 19 сентября, сама Настя попала в тюрьму на 11 суток (до сих пор мы точно не знаем, за что именно, так как телефоны были отобраны, а в адвокате было отказано), и в этот же день Дмитрий написал страшное письмо. Выдержки: «К лучшему измениться ситуация в Горках не захотела. Совсем наоборот. Сказать, что изменилась она к худшему, - не сказать ничего... наверное, уже и не выберусь... Чудесный город, чудесное здание, чудесные комнатки. Спал за 2 суток 1,5 часа и ел 0,5 раза...»

28 сентября прошла пресс-конференция, на которой Ирина Халип передала слова своего мужа, кандидата в президенты Андрея Санникова. Андрей увидел Дашкевича в камере, когда их обоих этапировали:
«Андрей сказал, что Дашкевич чудовищно выглядит... очень худой... это его месседж: "Спасите Дашкевича любыми путями, вплоть до написания прошений о помиловании всем белорусским народом. Иначе он не выживет"».

Сейчас Дима находится в колонии города Глубокое. Благодаря Санникову, которого самого подвергают страшному давлению, мы узнали, что Дашкевичу постоянно угрожают избиениями и даже убийством. Количество провокаций против него возросло; в них участвуют как сотрудники колоний и тюрем, так и работающие на них заключенные (так называемые «суки»).

Очевидно, предпринимается попытка уничтожить Дмитрия если не физически, то психически.
Нужно спасти его. Каждый из нас может попытаться изменить судьбу Димы.
Что можно сделать:

Напишите письмо в Департамент исполнения наказаний Республики Беларусь. Напомните им, что все незаконные действия в отношении заключенных - это ответственность государства (независимо от того, чьим руками это делается: самой администрации или заключенных). Пусть не думают, что, совершая преступления руками сук, они смогут избежать ответственности.
Адрес ДИН: 220006, г. Минск, ул. Аранская, 1 Республика Беларусь

Напишите Диме письмо или телеграмму со словами поддержки. Это ему сейчас очень, очень нужно. Ему очень важно сейчас помнить, что он не один.
Адрес: Исправительная колония N13 211791, Витебская область, г. Глубокое, ул. Советская, 205, Дашкевичу Дмитрию Вячеславовичу (гражданам Беларуси можно послать телеграмму на короткий номер 166)

Если вы верующий - молитесь за Диму! Мы, христиане, хорошо знаем силу молитвенной поддержки. Наши жизни в руках Бога. И если Он поставит свою защиту, ни одного волоса с головы не упадет, как бы враг ни старался.

Дополнительная информация: +375-29-554-3459 (Минск), +7-905-550-8415 (Москва), [email protected]

Официальное введение санкций для заключенных, объявляющих голодовку, было прогнозируемо. Еще в бурятском СИЗО мне говорили: «Лечение тут бесплатное. Но! Если сами будете резаться – взыщем стоимость врача, бинтов там и так далее». В тот раз голодовки у меня не было, но вопрос уже заинтересовал. Ведь от членовредительства она отличается мало, значит, чего-то взыскивать нужно и за голодовку. Но меня рассмешила мелочность нашего правосудия. С людей, отправленных в ад, лишенных дома и прежнего статуса, оно не стыдится взыскивать стоимость поднятого врачебного зада и куска бинта! А если, не дай бог, повесишься на разорванной простыне – взыщут за простыню. Сдерите лучше кожу с человека, чем так мелочиться.

В читинском изоляторе я прошла голодовку, и единственным издевательством по этой части были ласковые предложения компота (впрочем, это немного компенсировалось мучениями в больнице). Однако проходит несколько месяцев – и жесткий законопроект запрещает, и грозит не деньгами, а физически. Запрещает что: взывать к системе или бороться с ней?

В этом читинском изоляторе они уговаривали нас подать жалобу в прокуратуру, но не голодать, намеком предлагали деньги на возвращение домой после выхода. А я отвечала: мы не собираемся подавать в прокуратуру; ничего, доберемся сами. Как они хотели, чтобы мы «обратили на себя внимание»... только бы системным способом! Тюремщики уговаривали заключенных жаловаться на самих себя! Лишь бы только не голодовка, не выход за флажки.

Я считаю, что для тех, кто действительно пытается призвать власти на помощь, новый законопроект очень суров, но цели не достигнет. Голодающий, слабый человек, которого они вдобавок заморят в карцере или изобьют, в итоге окажется в еще более опасной для жизни ситуации, чем просто при голодовке, и тем самым все равно создаст им ЧП. Но если идейный борец против легавых уже встал на путь голодовки, когда его никто не трогал, то прессинг лишь укрепит его мужество.

Счет за голодовку, счет за веревку... В сущности, силовики только затруднят себе задачу ломки самых стойких. Раньше можно было «залезть в душу с мылом» и уговорить выпить компотику, убедив, что менты тоже люди. А теперь они будут вынуждены игнорировать собственные правила, чтобы окончательно не ожесточать непокорного зэка. В противном случае его придется устранять, поскольку такого счета он не простит государству до конца жизни.

В качестве выхода я могу предложить только одно: обогнать пытки своей смертью. Проще говоря, выбирать сухую голодовку. Она либо заставит обратить на себя экстренное внимание и даже заставит администрацию отказаться от санкций, либо причинит смерть и избавит от любых наказаний. Для последовательно защищающих свои убеждения рекомендую другие способы – отказ от работы, от вставания перед надзирателями либо от всякого с ними общения. Считаю, что эти действия, не чреватые смертью, носят в чем-то даже более принципиальный характер, хотя и меньше напугают администрацию пресловутым ЧП, чем умирание от голода. Кстати, такие методы тоже могут привести к улучшению положения заключенного. Меня, во всяком случае, за невставание вызвали к оперу по особо важным делам, и не чтобы угрожать мне, а с осторожными вопросами – не оскорбил ли меня кто-нибудь?

20 мая 2011 года глава Республики Ингушетия встретился в республиканском представительстве в Москве с журналистом Александром Буртиным и со мной. Предметом встречи было дело о пытках Зелимхана Читигова, который был задержан в апреле 2010 года и, выдержав страшные муки, все же не взял на себя ни одного из навязываемых ему преступлений. Тогда в помещении промжилбазы в Карабулаке, где жила семья Зелимхана, покинувшая Чеченскую Республику во время военных действий, был проведен обыск и якобы обнаружено взрывное устройство. Устройство, как следует из протокола, было найдено в пеленках двухмесячной дочери Зелимхана и немедленно уничтожено без всякого исследования, потому что могло вот-вот взорваться. По факту хранения этого устройства было возбуждено уголовное дело, по которому Зелимхан был привлечен как подозреваемый. Но состояние подозреваемого было таким, что его из зала суда, где решался вопрос об избрании меры пресечения, немедленно пришлось госпитализировать. По факту пыток было также возбуждено уголовное дело и привлечены сотрудники МВД Ингушетии.

В январе 2011 года 21-летнего Зелимхана привезли в Москву в инвалидной коляске с диагнозом, из которого следовало, что он никогда из нее не поднимется. Травма позвоночника, ушиб спинного мозга, посттравматическая киста головного мозга, перфорация барабанной перепонки и гнойный отит, тревожно-фобический синдром – и это не весь список последствий четырех дней общения молодого чеченца с нашей правоохранительной системой. «У больного отсутствует разговорная речь, и больной не может самостоятельно передвигаться» - гласила последняя фраза медицинского заключения ингушских врачей от июня 2010 года.

Случилось чудо – менее чем за месяц врачи московской больницы имени Боткина поставили Зелимхана на ноги. Его речь и интеллектуальные способности полностью восстановились, но острое постстрессовое состояние сохранилось, поэтому для дальнейшего лечения Зелимхана положили в клинику неврозов. Два следователя - по делу о пытках и по обвинению Читигова в хранении взрывного устройства – хотели, чтобы он вернулся в Ингушетию для допроса.

Но врачи никак не могли допустить его возвращения даже на несколько дней. Мы настаивали на том, чтобы допрос Читигова проходил в Москве и ему не пришлось снова погружаться в обстановку, в которой все лечение могло пойти насмарку.

Президент Ингушетии сообщил нам о ходе дела о пытках, обещал взять под контроль расследование обвинения Зелима в хранении взрывного устройства. Однако никак не соглашался верить в полную невиновность нашего подопечного. «Я не могу не доверять правоохранительным органам» - говорил он.

Мы договорились о том, что вскоре я приеду в Ингушетию и Юнус-Бек Евкуров представит мне доказательства того, что Зелимхан был связан с вооруженным подпольем. Его заверили в этом следователи, и он обещал позвать их, чтобы они и меня убедили, что это правда.

(Встреча с Евкуровым и дело Зелимхана)

Бывший кандидат в президенты Белоруссии Алесь Михалевич, которого 19 февраля выпустили из тюрьмы КГБ, сегодня сделал заявление о том, что в тюрьме его пытали и заставили подписать заявление о сотрудничестве с КГБ.

Ниже помещено его заявление в переводе на русский.
То, что написал Алесь, конечно, ужасно.
Но еще страшнее, что в тюрьме КГБ все еще находятся Андрей Санников, Николай Статкевич, Павел Северинец, которые в отличие от Алеся являются радикальными противниками диктатуры и реальными лидерами оппозиции. И если Михалевича пытали потому, что отказывался поступать подло, то находящихся там же Северинца, Статкевича и Санникова будут пытать только потому, что они Северинец, Статкевич и Санников. Я однажды видел, как после задержания избивали полковника Николая Статкевича только за то, что он Статкевич.
И Бог знает, что делают с ними прямо сейчас.


ЗАЯВЛЕНИЕ.

Несмотря на то что я, Алесь Михалевич, экс-кандидат в президенты Республики Беларусь, связан подпиской о неразглашении тайны следствия, я считаю, что должен рассказать о том, что происходит с заключенными в СИЗО КГБ; Главная «тайна следствия» - это методы, применяемые для того, чтобы заставить людей подписать требуемые от них показания и декларации. Я считаю, что противозаконные действия, которые нарушают не только белорусское законодательство, но и международные соглашения, такие как Международная конвенция против пыток, нельзя прикрывать «тайной следствия».

Как вам известно, я был одним из семи кандидатов, задержанных спецслужбами после событий 19 декабря, и одним из нескольких десятков демократических активистов, которые попали под содержание под стражей в СИЗО КГБ.

Я отказался зачитать для ТВ заявление с осуждением других кандидатов. Вызовы к сотрудникам КГБ начались с первых часов задержания, велись без адвоката, протокола, с нарушением всех процессуальных норм. Приблизительно с 26 декабря по отношению ко мне начали применяться действия, которые являются пыткой.

При выходе из СИЗО КГБ у меня конфисковали дневник, который я там вел ежедневно, но то, что произошло, невозможно стереть из памяти. Отдельные факты перечислены в документе ниже.

Из отрывков фраз, услышанных из-за двери, я понял, что подобные действия проделывают и с другими активистами, которые отказываются давать требуемые от них показания; Адвокатов не допускают только потому, чтобы заключенные не могли сообщить о фактах пыток. Я беспокоюсь о судьбе всех заключенных, особенно тех, которые не имели встреч с адвокатами с конца прошлого года. Я понимал, что то, что с нами делают, направлено на ломку оппозиционных лидеров. Для меня выбор был между двумя вариантами: либо остаться под стражей до суда, либо сделать вид, что я согласен выполнять требования сотрудников КГБ.

Условием моего освобождения стало подписание договора о сотрудничестве. Я сознательно пошел на этот шаг, и это было продиктовано не давлением и пыткой, но желанием донести информацию о том, что происходит с заключенными.

Я открыто заявляю, что никогда не был и не буду агентом Комитета государственной безопасности! Своим публичным заявлением я снимаю с себя обязательство, которое было указано в бумаге.

Я понимаю, что уже к концу этого дня я могу попасть обратно в СИЗО и что отношение ко мне на этот раз будет непомерно более жестким. Но я хочу сделать все возможное, чтобы спасти тех, кто еще остается за решеткой, чтобы облегчить судьбу этих людей, чтобы остановить пытки. Я хочу чтобы у них была возможность выйти на свободу несломленными, не ставшими на путь сотрудничества и прежде всего просто живыми.

В своем выступлении я специально не раскрываю имен сотрудников и других обстоятельств следствия. Но все незаконные действия в отношении меня, вместе с указанием конкретных фактов, я изложил в заявлении, которое направляю в прокуратуру, а также в форме, которая будет направлена спецдокладчику ООН по проблеме пыток.

Считаю, что прокуратура должна провести проверку и прекратить зверства.

Вместе с тем я сделал подробное описание всего, что со мной происходило, и направил на хранение в надежное место. Эти свидетельства появятся в публичном пространстве, в случае если меня снова задержат и поместят под стражу;

Я сделаю все возможное, чтобы исчез концлагерь в центре Минска.

Способы издевательств. «Американка».

1. 10 января "охранники охранников" - люди в черных масках без опознавательных знаков - выволокли меня из камеры, силой надели наручники сзади, подняли их так, чтобы опустить лицом к бетонному полу. Спустили по винтовой лестнице в подвальное помещение. Сказали, выворачивая руки за спиной максимально высоко вверх, пока не начали хрустеть суставы, что я должен выполнять все, что от меня требуют.

Держали руки подвешенными за наручники долго и поднимали выше и выше, пока не сказал, что буду выполнять все. Сотрудников изолятора при этом не было даже в коридорах.

2. Систематически - по 5-6 раз в сутки - выводили «на обыск» - на личный досмотр. Во время этого ставили голыми «на растяжку», подсекая ноги почти до полного шпагата. Когда подсекали ноги, чувствовалось, как рвутся связки. Ставили голыми на расстоянии около метра от стены, заставляя опереть руки на стену, в помещении, где температура не превышала 10 градусов. Держали так по 40 минут, пока не отекали руки. Несколько раз требовали, чтобы ставил руки на стену ладонями наружу и так стоял.

3. Во время так называемого личного досмотра всех выгоняли в холодное помещение раздетыми догола и заставляли выполнять резкие приседания по несколько десятков раз. Узникам со слабым здоровьем во время этого становилось плохо, но людей в масках это не останавливало.

4. На ночь не выключали дневной свет, требовали ложиться лицом под лампу, запрещали накрывать лицо платком, «чтобы видеть лицо». В результате начало портиться зрение. Приказывали спать, повернувшись лицом к «глазку» в двери, за этим следили непрерывно - когда ты поворачивался во сне, заходили и будили, заставляя лечь как предписано. Фактически это являлось пыткой отсутствием сна.

5. Красили пол в камере краской на ацетоне и требовали находиться в помещении, которое фактически не проветривалось, до полного высыхания краски. Такое воздействие продолжалось более сорока часов подряд.

6. В самих камерах температура не превышала 10 градусов, обогрева практически не было. На стене была черная плесень, которая разрасталась, когда закрывали форточку.

Сообщили, что моя камера должна ходить к врачу только по четвергам (вместо прописанной в правилах возможности посетить по потребности). Во время измерения давления врач запрещал узнику смотреть на аппарат, чтобы тот меряют давление не видел показания. Записывал историю болезни в журнал, закрывая его бумажкой. Выгоняли на прогулку в мороз всех, даже тех, кто записался к врачу, не говоря уже о тех, у кого не было теплых вещей.

Не пускали адвоката, хотя свободные помещения всегда были - мы видели пустые кабинеты по дороге на собственные допросы. (Никто из нас не получил возможности встретиться с адвокатом один на один. Это было сделано специально, чтобы лишить возможности рассказать о пытках.)

Из камер забрали «Правила внутреннего распорядка», так как администрация нарушала этот документ в десяти пунктах. «Люди в масках» предупредили, что в случае жалоб опять «подвесят за наручники». В период активного давления меня выводили на так называемый обыск по 8 раз в день.

Гражданин Афганистана, который сидел в одной камере со мной и имел опыт пребывания в плену у талибов, сказал, что там нет такой модернизации (показывая на постель и нары), но обращаются с людьми там намного лучше.

«Володарка», куда меня перевели для того, чтобы спугнуть (так сказали охранники в масках в «американке»):

В прокуренной камере на 8 спальных мест 15 человек. Спали по очереди. Если смена спать приходилось днем, то приходилось выбирать между сном и прогулкой. Во время обыска выводили на час всех 15 человек в карцер площадью 5 квадратов, где некоторые теряли сознание. С моим появлением такие обыски начали проводить каждый день, чтобы настроить камеру против меня.

21 февраля в 12-00 в Музее и общественном центре им. А.Д. Сахарова состоится показ документального фильма «Иркутское СИЗО. Территория пыток». Этот фильм о пытках в СИЗО-1 города Иркутска был создан коллективом правозащитников и адвокатов. Основу сюжета составили материалы расследовавшихся в Иркутской области уголовных дел о наиболее резонансных преступлениях, интервью адвокатов, бывших и нынешних узников СИЗО, а также их родственников.

В следственном изоляторе Иркутска практически узаконены всевозможные истязания и пытки с целью принуждения обвиняемых к даче признательных показаний по уголовным делам. Герои фильма рассказали о том, что в результате совершаемых практически безнаказанно пыток несколько подследственных погибли. Жертвами пыток стали мэры, депутаты выборных органов власти, политические деятели, бывшие и действующие чиновники правоохранительных органов, а также простые люди, на которых пало подозрение в преступлении. В результате применения «нетрадиционных» средств и методов дознания Иркутская область вышла в пятерку лучших регионов по раскрываемости тяжких и особо тяжких преступлений(!)

В фильме использованы съемки скрытой камерой в зале судебного заседания и съемки пыток в камере следственного изолятора.

Авторы фильма и российские правозащитники задают чиновникам такие вопросы:

- имеют ли попавшие в следственный изолятор право на защиту и личную безопасность? Если да, то почему ни один из случаев смерти в СИЗО-1 Иркутска не расследован и не установлен ни один виновный в смерти обвиняемых?

- имеют ли право обвиняемые, находясь под стражей, пользоваться своим конституционным правом отказа от дачи показаний и иметь свою позицию по уголовному делу, расходящуюся с позицией следствия?

После просмотра фильма состоится дискуссия о возможности ликвидации пыток в пенитенциарной системе. В ней примут участие правозащитники Людмила Алексеева, Валерий Борщев, Сергей Ковалев, Генри Резник, Лев Пономарев, адвокат Сергей Беляк, а также один из создателей фильма, прибывший из Иркутска, – адвокат, эксперт движения «За права человека» Д. Дмитриев. Также на дискуссию приглашены В. Базунов (начальник отдела аппарата уполномоченного по правам человека в РФ), представители Генпрокуратуры, Минюста и ФСИН.

Адрес: ст. метро «Курская», «Чкаловская», ул. Земляной вал, 57, стр.6

Получить группу инвалидности в местах лишения свободы сложно, а порой невозможно. Тяжело больной человек вполне может получить заключение врачей о том, что показаний для инвалидности нет. При этом трудно понять, чем же руководствуются медицинские работники бюро МСЭ.

Александр Семихвостов попал в места лишения свободы в 1999 году, являясь инвалидом третьей группы по зрению. За десятилетие в тюремных застенках Мордовии пришлось не только многое пережить, но и, согласно официальной медицинской документации, поправить пошатнувшееся на воле здоровье – группу инвалидности ему сняли. Санаторий да и только!

Только в реальности все по-другому. В 2003 году Александр, находясь в заключении, получил травму позвоночника, у него парализованы нижние конечности и, как следствие, нарушены функции тазовых органов (недержание). Осужденный утверждает, что это результат избиений. Но ему прямо говорят: попробуешь пожаловаться, при каких обстоятельствах получил травму, - не доживешь до освобождения.

Кроме того, находясь на «санаторно-курортном лечении», он, как и полагается большинству заключенных, «честно заработал» туберкулез, в нагрузку – острый вирусный гепатит «С», сердечную аритмию, хронический гастрит, колит. За время нахождения в колонии Александр «подлечил» и свое и без того плохое зрение: то есть полностью ослеп на левый глаз и приобрел астигматизм правого. И это на фоне эпилепсии с частыми припадками.

Но по документам он не инвалид.

Человек не может самостоятельно передвигаться, обслуживать себя. Очевидно, что он должен иметь статус инвалида - это хоть как-то облегчит его существование. Он сможет получать государственную социальную поддержку, иметь послабления в режиме содержания. Также с его личного счета не будут удерживать за содержание в колонии, что позволит использовать эти деньги их на лекарства и улучшенное питание.

Всем понятно, что в нашей стране без бумажки ты никто. Вот и осужденный Александр без бумажки об инвалидности является здоровым и трудоспособным человеком, которого наравне со всеми другими осужденными можно заставить маршировать и петь песни, а если откажется, то и водворить в ШИЗО – ведь закон запрещает водворять в ШИЗО только инвалидов.

Согласно последнему заключению бюро медико-социальной экспертизы по Республике Мордовия (сентябрь 2009 г.), у осужденного Александра Семихвостова признаков инвалидности по-прежнему нет. Как нет у осматривавших его врачей признаков сострадания и человечности.

К слову о человечности. На прошлой неделе к нам поступила информация о том, что Александр уже неделю не принимает пищу. Как выяснилось, это происходит вовсе не по его собственному желанию. Дело в том, что территория исправительной колонии не оборудована пандусами и инвалиды-колясочники, каковым фактически является Александр, не имеют возможности преодолевать пороги и посещать столовую. Раньше Александру приносили пищу прямо в отряд учреждения другие осужденные, с которыми он расплачивался сигаретами. Так было до 9 ноября, пока у него не закончились сигареты, а вместе с ними и питание. Попытки осужденного обратить внимание администрации колонии на проблему остались безрезультатны.

Фонд «В защиту прав заключенных», как только стало известно о происшедшем, довел эту информацию до сведения ФСИН РФ, а те, в свою очередь, до УФСИН по Республике Мордовия. В этот же день в колонию прибыл Александр Парышев, начальник медицинского отдела УФСИН, обещал, что будет выделен отдельный сотрудник, обязанный доставлять пищу Александру.

Однако по состоянию на 17 ноября сотрудник так и не был выделен. Лишь последние несколько дней какой-то сердобольный заключенный стал приносить Александру поесть. Более недели человек был лишен пищи.

Вызывает горечь равнодушие к жизни пусть и оступившегося и понесшего наказание человека. Равнодушие сотрудников колонии, знавших, что тяжело больной человек вот уже неделю ничего не ест, и не принявших никаких мер к разрешению проблемы. Равнодушие врачей бюро медико-социальной экспертизы, обследовавших парализованного, фактически слепого человека и упорно твердивших: признаков инвалидности не установлено.

Мы поставили в известность ФСИН России, прокуратуру, УФСИН и Дубравную прокуратуру по надзору за исправительными учреждениями по Республике Мордовия о сложившейся ситуации с осужденным Семихвостовым. Мы надеемся, что в ближайшее время проблемы будут устранены, а виновные должностные лица будут привлечены к ответственности, поскольку своими действиями (бездействием) они фактически поставили жизнь осужденного под угрозу.

Как-то уж очень дружно вся мразота вписалась на защиту Бычкова: от Холмогорова до Данилина, от Андрея Малахова до Сергея Стиллавина. В какую мусорную кучу палкой ни ткни - обязательно попадешь в защитника Бычкова.

Очень умиляет основной аргумент защитников ройзмановского садиста: дескать он пытал наркоманов по просьбе их родителей. Часто эти же люди бывают противниками абортов (right-wing, как-никак). То есть по их логике сделать аборт - это грех, а вот пытать взрослого человека (пусть даже он больной мудак) по разрешению его родителей - это святое дело, благодеяние практически.

Что касается его возможного положения в лагере, Ройзман и Адольфыч высказывают противоположные точки зрения.
Я был в тюрьме был совсем недолго и на экспертное мнение не претендую, но с людьми немного пообщался, с разными.
Могу сказать, что барыг в тюрьме действительно не любят. Как не любят, например, сутенеров.
Но не любят их скорее классовой ненавистью, как проклятых капиталистов. Потому что все так или иначе пользуются их услугами, а они, суки, наживаются на бедных людях, кровь из них пьют и некачественным товаром травят. Правильная и разумная позиция, вполне разделяю.

У нас существенная часть камеры сидела за наркоту, а многие из тех, кто сидел за кражу, были наркоманами. Так это общий режим, большинство по первому разу. Среди тех, кто на строгом (пересекался в ИВС и на боксах), наркоманов гораздо больше, один себе в медпункте кровь сам брал из паха, врач вену никак не мог найти.

У нас камере никто не ширялся, правда. В тюрьме смотрящий (бывший героинщик) стал сторонником здорового образа жизни и отказывался помогать приобретению тяжелых наркотиков. В то же время ничего не имел против травки, хоть она к нам в камеру ни разу и не попала.
В других же хатах, особенно на строгом режиме, кололись очень многие. Диабетик в тюрьме на вес золота: ему можно иметь настоящий шприц на легальной основе. А вообще импровизируют всячески: как правило, делают шприцы из ручек - технологию не знаю, не сталкивался.
На ИВС был колоритный парень, который, по его рассказам, просыпался с винтом и засыпал с героином. Его начинало ломать у меня на глазах: со стороны похоже на сильное похмелье, по потолку не ползал и с мертвыми младенцами не говорил. Ждал, когда отправят в СИЗО, чтобы наконец-то уколоться.
Думаю, что на зоне с наркотиками еще проще, больше пространства для маневра.

Так вот, возвращаясь к Бычкову: даже "сторонники здорового образа жизни" наподобие нашего смотрящего вряд ли отнеслись бы благосклонно к человеку сотрудничавшему на воле с ментами и помогавшему сажать людей, пусть и барыг. А фонд, надо заметить, сдавал ментам не только барыг, но и покупателей. А это уже не капиталисты-кровопийцы, это "социально близкие".

Так что с людьми Бычкову в заключении общаться не светит.
Только лишь с козлами: с заключенными работающими на администрацию.
Следить за его безопасностью будут тщательно, отсидит скорее всего без больших потерь и выйдет героем, причем выйдет скоро - слишком уж рьяно за него все впрягаются.
Эдакий Робин Гуд в глазах своих поклонников.

Их совершенно не смущает, что настоящие робингуды в своей борьбе за правду не сотрудничают с шерифами. И уж тем более не "ломают жизни" студентам с гашишем, для того чтобы потешить собственные садистские наклонности.
Подумалось только что: если бы майор Евсюков устроил стрельбу не в магазине, а в каком-нибудь месте сбора безобидных торчков, он бы мигом стал героем для той же публики, которая сейчас молится на Бычкова.

Кстати, Гаскаров и Солопов все еще сидят в тюрьме. И гном с айпадом не заступается за них, как в случае с Бычковым, а напротив, требует сажать все больше и больше людей, давая ментам карт-бланш на пытки, похищения и выбивание показаний. Это так, для расстановки приоритетов.

Гибель каждого человека уникальна, это ЧП. Слава богу, смерть Веры Трифоновой прозвучала как ЧП, вплоть до того, что президент высказался по этому поводу. Но, зная эту систему, в то же время я могу сказать, что это не уникальный случай. И после смерти Сергея Магнитского люди продолжают погибать, и после смерти Веры Трифоновой.

(Дальше...)

14 молодых антифашистов незаконно задержали омоновцы, допрашивали и пытали сотрудники центра «Э»

1 мая в Нижнем Новгороде стал праздником настоящего полицейского садизма.

(Подробности)

В последнее время сообщения о пытках и жестоком обращении со стороны сотрудников правоохранительных органов стали регулярно появляться в средствах массовой информации. Как правило, в этих сообщениях говорится либо о произошедшем преступлении, либо о возбуждении уголовного дела в отношении правоохранителя, либо уже о ходе и результатах судебного разбирательства. Но за рамками информационных сообщений зачастую остается вся кухня расследования жалоб на пытки. Организации, которые помогают пострадавшим от этого грубейшего нарушения прав человека восстановить нарушенные права и привлечь к ответственности виновных, через практический опыт знают, насколько это сложная работа – сначала добиться начала расследования, затем его эффективности.

Опыт показывает, что сотрудники милиции нередко не только не признаются виновными за применение пыток и жестокого обращения, но даже не становятся подозреваемыми в совершении этого преступления. Все предпринимаемые заявителем - человеком, который жалуется на пытки и жестокое обращение, - усилия по доказательству вины сотрудников правоохранительных органов зачастую не приводят к ощутимым результатам.

Проблема носит системный характер. Ее анализу и посвящен обзор "Эффективное расследование жалоб на пытки: как право работает для граждан, находящихся под следствием", подготовленный Фондом "Общественный вердикт" и Межрегиональным Комитетом против пыток. (Подробнее об этой работе)