Снова мы отметили эту замечательную дату - 30 октября. Это, во-первых, канун Дня всех святых, когда люди не боятся нечистой силы, бросают ей вызов и смеются ей в лицо. И это День борьбы узников с окружающим ГУЛАГом, в котором мы в большей или меньшей степени все находимся. Именно такой День - День политзаключенного - был учрежден 30 октября 1974 года Кронидом Любарским и Алексеем Мурженко в мордовских и пермских лагерях.

Начало конца империи СССР было заложено тогда. Не будь этих прекрасных людей с их голодовками и бойкотами, умелой организацией неповиновения лагерным властям по всему Союзу с требованием уважать права политзаключенных и судить их в соотвествии с международным правом, а не как уголовников, не было бы и августа 1991 года, этой антитоталитарной "революции достоинства" советских времен. Не было бы недолгой оттепели, закончившейся, увы, в конце ХХ века возвращением Лубянки в лице Путина. Не было бы вольницы со свободой слова и еще функционировавшими судами в 90-е, когда многое можно было сказать, доказать и сделать, чтобы не проваливаться назад, в выгребную яму "родного" советского концлагеря.

Леность ума, пофигистское бездействие возобладали тогда и обернулись для нас путинщиной. Унылой, гнусной, нескончаемой. Максимум усилий, на которые оказался способен народ РФ в итоге, - это участие в "умном голосовании", которое очень напоминает "выборы без выбора" при Брежневе и Андропове. Без непримиримого, жесткого противостояния, пример которого мы видели в 70-80-х годах прошлого века, ГУЛАГ будет крепнуть, пожрет любого и не подавится. Пандемия с запретами на собрания ему в помощь. И через десяток-другой лет о нас даже не вспомнят.

Мы наблюдаем, как бесперебойно этот механизм беспамятства и репрессий работает. Выстроена для отвода глаз особая "Стена скорби" по отмашке администрации Кремля - на окраине проспекта Сахарова. 30 октября было благосклонно позволено нести цветы именно туда. У Соловецкого камня на Лубянке, где находится офис ФСБ, скорбящим запрещено показываться. Несколько лет уже камень сторожит бригада "по предотвращению экстремизма", что-то в этом роде написано у них на униформе. В этом году, как и в прошлом, традиционное "Возвращение имен" жертв сталинских репрессий на Лубянке было запрещено из-за пандемии коронавируса, проходило в режиме онлайн в сети.

По данным "Мемориала", в РФ сейчас 421 политзаключeнный, на самом деле их в разы больше. И по сути запрещена сегодня память о борьбе с ГУЛАГом настоящих героев. Мало кто знает, например, про Анатолия Марченко, погибшего в результате голодовки за свободу всех узников совести в СССР. Пикеты за свободу ещe живых пленников Кремля, кем бы они ни были, по факту запрещены. Людей задерживают, штрафуют, возбуждают уголовки. Все кейсы учесть невозможно, так их много. Изредка обсуждаются в СМИ лишь некоторые, из числа нашумевших: дело "Нового величия", дело анархистов "Сети", содержание под арестом 14-летних подростков из Канска, осуждение семидесятилетних ученых-"шпионов" или свидетелей Иеговы всех возрастов. Чуть громче сейчас заговорили о карательной психиатрии на примере бессрочного помещения шамана Александра Габышева в психушку строгого режима. Куда меньше обсуждаются аресты и посадки мусульман РФ и Крыма, обвиненных (по традиции - бездоказательно) в причастности к партии "Хизб ут-тахрир", объявленной террористической.

Солидарность с объединениями родственников политзаключенных ("Крымская солидарность", "Родительская солидарность", "Матери против репрессий") тоже может выйти боком. Денежную помощь нередко квалифицируют как "финансирование экстремизма и терроризма". Мало того, что дают по 20 и более лет мусульманам за религиозную литературу, которую сами и подбрасывают на обыске, теперь преследуют и жен узников "Родительской солидарности", куда бы они ни переезжали. От ФСБ не спрячешься. Допрашивают, запугивают, заводят дела, параллельно добавляя сроки их мужьям, находящимся в неволе (якобы за пропаганду экстремистских идей). Активистов в Крыму сажают за то, что не молчат: рассказывают на камеру в блогах о государственном терроре против крымскотатарского народа, ходят на процессы, стоят в майках с именами узников напротив здания "суда". Крымских адвокатов задерживают вместе с подзащитными, подвергают унизительному досмотру.

Все яростнее и наглее становится силовая система. Недавно были преданы огласке видеофакты, доказывающие систематическое применение истязаний заключенных в качестве обычного метода дознания, шантажа и вербовки по всей территории РФ. Расследование, однако, не ведется. Мы слышали об аресте нескольких садистов - и на этом всё. Пытки - это только "местами", говорят нам, а политпреследуемых у нас вообще нет. Все это авторитетно заявляется родственникам политзаключенных, когда они приходят за помощью к нынешнему "генерал-омбудсмену" РФ Татьяне Москальковой. Неслучайно на такую должность поставлена персона в погонах МВД, вопреки здравому смыслу. Им важно, чтобы ни о какой амнистии, жизненно необходимой в условиях коронавируса, говорить не удавалось. Переполненность следственных изоляторов и бараков на зоне нисколько не подталкивает силовиков к мысли о разгрузке образовавшегося ГУЛАГа. Зачем? Сильнее бояться будут.

В Москве, где сейчас действует санитарный "режим ПГ", мы провели в День заключенного несколько пикетов. Вспоминалась оруэлловская фраза: "Быть честным и остаться в живых - это почти невозможно".

Я хочу сказать литовцам, что на самом деле бороться против незаконных мигрантов очень просто. Для этого надо просто всего лишь каждого нарушителя-нелегала, перешедшего границу, посадить не в тюрьму, бога ради, просто в какое-то место, обнесенное заборчиком, давать ему булку хлеба, два литра воды и каждого добавочного сажать туда же. Когда количество задержанных превысит 10 человек на квадратный метр, а количество еды в виде хлеба и воды останется прежним, то все, кто не может вспомнить, откуда они приехали и как их зовут, - все эти прекрасные люди сами немедленно выразят желание вернуться на родину. А новые таинственным образом перестанут поступать.

Ссылка

(О возможности посещения Алексея Навального)

Ну, приеду, увижу больного, нездорового, отощавшего человека - и что? Это пахнет дешевым пиаром. Мы и так представляем, что там происходит. Пока совершенно не планируем (посещать Навального. - Ред.).

Я сейчас говорю как обыватель, не как врач: если состояние здоровья его ухудшилось от того, что он не ест, то что скажет врач? Надо есть.

Он требует, чтоб пришли какие-то другие врачи. Я напомню, его возили, когда начались проблемы со спиной, его возили во владимирскую больницу, делали МРТ, там был целый консилиум, вполне профессиональные врачи. Теперь он говорит, что надо других врачей. Я пытался понять вместе с коллегами, по каким инструкциям и правилам можно сделать такой визит. Сделать, конечно, можно, но вообще-то, если лечить осужденного невозможно в колонии, его везут в какую-то другую больницу.

Ссылка

Навального лечили в больнице поблизости от того места, где он отбывает наказание. И, насколько я понимаю, он больше не жалуется... А что насчет британских заключенных? Разве у вас заключенным полагается личный врач?

...У меня нет последней информации о его личном враче, но я с трудом представляю себе, чтобы в местах заключения, будь то в России, в США или где угодно... Но у нас в Америке есть несколько заключенных (российских граждан. - Ред.), и ни разу к ним не пускали личного врача. В каждой тюрьме есть свои правила - и тут, и в России. Он (Навальный. - Ред.) получил необходимую медицинскую помощь. И поверьте мне, мы позаботимся о его лечении.

...Ему, конечно, не позволят умереть в тюрьме. Но я могу сказать, что господин Навальный ведет себя как хулиган. Абсолютно! Он старается нарушить любое существующее правило. Цель всего этого - привлечь к нему внимание. Сегодня у него левая рука болит, завтра нога, и все в таком духе...

Все это (сообщения о пытках лишением сна. - Ред.) основано на слухах... Он нарушил условия судебного надзора и поэтому получил срок. И я должен сказать, что Джулиан Ассанж был арестован британской полицией, потому что он тоже нарушил условия надзора.

...Если он (Навальный. - Ред.) будет нормально себя вести, он получит шанс на досрочное освобождение.

Ссылка

Когда наступает День политзаключенного - 30 октября, - выясняется, что даже самые "продвинутые" так и не знают ничего про эту дату. Ее давно уже как бы обнулили и забыли.

Про чтение имен жертв сталинского ГУЛАГа - да, у нас знают, приходят 29 октября к Соловецкому камню на Лубянке по приглашению правозащитных ВИПов (в этом году акция проводится онлайн. - Ред.). Что ж, дело праведное - помянуть уничтоженных в ходе "строительства коммунизма в отдельно взятой стране". Что и делается исправно каждый год. Но вот 30 октября, когда надо бы о современной зоне наконец заговорить, поддержать политзаключенных, которые находятся в убийственных условиях путинского ГУЛАГа, у Соловецкого камня никого нет. Мы видим только возложенные цветы и лампадки. Нас приходит человек десять максимум. Ради живых политзеков.

С горечью приходится констатировать: так плохо и безнадежно с правами человека не обстояло дело даже во времена позднего СССР.

По итогам путинского правления пенитенциарная система РФ стала окончательно и бесповоротно карательной для любого, в ее паутину угодившего. Особенно для диссидентов, конечно же. ФСИН словно соревнуется в жестокости с худшими образцами из истории "исправления виновных" в нацистских и советских концлагерях - с избиениями, пытками, убийствами заключенных, двузначными сроками, грубо сляпанными обвинениями. Невозможностью защититься по политическим делам. При брежневском застое мягче было: больше практиковались психушки для "вялотекущих шизофреников", а не "двадцаточки" для псевдотеррористов из "Хизб ут-тахрир" или анархистов дела "Сеть", как сейчас. Выходит, со времен гуманной "двушечки" для Pussy Riot жестокость и демонстративная несправедливость обвинений усилились десятикратно.

И было бы логично, как мне кажется, 30 октября заявить о таких тенденциях у Соловецкого камня на Лубянке. Есть подходящий для этого день!

День политзаключенного был учрежден "антисоветчиком" Кронидом Любарским и "террористом" Алексеем Мурженко в мордовских лагерях в далеком 1974 году. Мурженко проходил по делу о попытке угона самолета для побега из СССР в цивилизованный мир. Об этом не любят говорить наши праведные правозащитники. А мы вот напоминаем: борьба с режимом бывает именно такой - решительной, опасной для жизни, "незаконной", "несогласованной".

Мурженко и Любарский выработали "кодекс чести" для политзека, требующий активного противостояния системе ГУЛАГа: неповиновения, забастовок, голодовок, страданий и риска - в борьбе за особый статус инакомыслящего в советских лагерях. В борьбе за свободу и человеческое достоинство, за разрушение бездушной лживой системы. Ведь в законах СССР не было предусмотрено наказания для политических оппонентов Советов. Таковых в природе якобы не существовало. Из этого вытекало, что и политзаключенных не было. Сидят, мол, одни уголовники.

Той же фальшивой концепции придерживается сегодня и "оперуполномоченный" по правам человека, генерал-майор МВД Татьяна Москалькова. В Уголовном кодексе РФ нет наказаний для инакомыслящих. Значит, таковых и не существует. Эту же идею до нее высказывал и Путин. Эта же "аксиома" нагло транслируется и нам, чтобы мы понимали рамки дозволенного и не болтали лишнего про какие-то там права, подобно Мурженко и Любарскому.

Мы не предлагаем каких-то рецептов, просто невозможно стоять в сторонке и молчать. Крымским и российским мусульманам установлена "норма" сроков - от 12 до 24 лет за несуществующий терроризм, за якобы попытки госпереворота, в чем их регулярно обвиняют и бездоказательно сажают. Почти столь же сурово теперь расправляются и с немусульманами - иеговистами, анархистами и просто студентами (дела "Сеть" и "Новое величие"). Эти люди невиновны, и их нужно освобождать.

Cамооговор узников, полученный под пытками, не может быть доказательством вины. И не могут признаваться террористами безоружные люди, не совершавшие и не планировавшие никаких терактов. Почему, спрашивается, военным трибуналом судят и приговаривают гражданских лиц? И как вообще появилось на свет это решениие Верховного суда РФ от 14 февраля 2003 года о признании "Хизб ут-тахрир" террористической организацией? Оно нигде не было опубликовано в окончательной редакции, в связи с чем его нельзя даже оспорить в суде.

Мы требуем отменить этот фальшивый и преступный закон, а также провести амнистию для всех, кто осужден по политическим мотивам и за ненасильственные преступления.

Свободу узникам путинского ГУЛАГа!

Вчера мы стали свидетелями чудовищного судебного решения по делу "уфимской двадцатки".

Окончательный приговор группе политзеков по поводу их якобы причастности к политической партии "Хизб ут-тахрир" шокировал всех, кто присутствовал на апелляции: суммарно - 329 лет лагерей на 21 человека. Таких сроков не дают в РФ даже маньякам за серийные убийства.

Этот приговор, на мой взгляд, трагическое свидетельство полного отсутствия диалога общества с теми, кто называет себя властью. Мы наблюдаем демонстративное презрение, глумление над людьми. Многие скажут - заслуженное презрение, так как мы видим двадцатилетнее беспрепятственное пребывание на троне в Кремле одного и того же лица, за которое "вроде бы" голосовало большинство. Вот оно-то, это лицо, сделало всесилие ФСБ и всех его подразделений законом. И тем самым отменило закон окончательно.

21 сентября в Верховном "суде" РФ в Малом Харитоньевском смачно плюнули в физиономию всем, кто пытался помочь узникам: их родным, сочувствующим, немногочисленным журналистам, хоть как-то освещавшим эту тему - не просто непопулярную, а очевидно запретную. Все помнят, что статья 205.2 - это "оправдание терроризма", и боятся, видимо, под нее попасть. Плюнули в лицо адвокатам, которые добросовестно выполнили свою работу и доказали, что их подзащитные не совершали никаких преступлений, а просто посещали мечеть, вели разговоры о религии и вместе молились. По Конституции имеют полное на это право.

Мы видим, как с каждым годом все больше арестовывают и сажают именно мусульман, так как они якобы то и дело занимаются каким-то "экстремизмом и терроризмом". При этом никаких терактов нет, а вот "преступники" откуда-то все время берутся и арестовываются. Очевидно, что "раскрываемость" таких дел очень хорошая. Эфэсбешники и цэпээшники готовят великолепные отчеты по поимке и обезвреживанию "преступных групп", ничем не рискуя. Получают звездочки на погоны, поощрения, влияние, дальнейшее финансирование.

Но здесь все же возникает вопрос: а для чего дают так много лет случайно попавшим под их каток? Ответ один: ради хорошей карьеры, ради зарплат, а также ради глумления от полной безнаказанности. Наконец, для нагнетания страха в обществе. Люди все больше боятся сесть без причины, просто по доносу, как при Сталине. И опасаются оппонировать любому начальству. Обвинители - а это в первую очередь спецслужбы - осознают себя особой кастой, которой обеспечена вседозволенность. Что бы они ни вытворяли с людьми, как бы их ни пытали, ни уничтожали, ни терроризировали, выдавая это за правосудие и "борьбу с терроризмом", им в ответ ничего не прилетает. Ни от кремлевской правящей группировки, ни от (тем более) запуганного и обнищавшего населения, ни от "наших западных партнеров", которые только и могут, что выразить озабоченность и ввести не шибко болезненные санкции.

В данном конкретном случае приговоры на сроки 20, 22, 24 года - это по сути пожизненные, если не смертные приговоры для молодых (в большинстве своем) людей. Ведь так долго выживать в ужасных условиях путинского ГУЛАГа невозможно. Показательно, что имевшиеся доказательства - записи допросов, вещдоки и их описания, свидетельства, полученные на очных ставках, при прослушках и т.п., долго хранившиеся на дисках и других носителях, - странным образом куда-то запропастились. Получается, люди сидят по шесть лет в СИЗО просто так, даже без наличия собранных на них ранее, плохо сляпанных, но все же каких-то имевшихся в деле материалов. Теперь их нет. Есть только показания тайных свидетелей, о которых известно, что они заключенные, на которых следствие оказывает давление.

Ринат Нурлыгаянов. Ему впаяли 24 года.

Адвокату Дмитрию Сотникову довелось изучить несколько книг из числа подброшенных силовиками на обысках фигурантам дела (это главный инструмент фабрикации дел - якобы найденные в их домах "запрещенные" книги). В них он не нашел ни строчки с призывами устроить в РФ халифат путем насильственного свержения власти. И вообще никаких призывов к насилию не нашел. Так где же они, доказательства вины? Это вопросы и к "экспертам", объявившим подброшенные мусльманам "двадцатки" книги "террористическими". Известно, что в уставе партии "Хизб ут-тахрир"- только ненасильственные методы распространения ислама, оружие брать в руки им запрещено. Причем формулировка о "создании халифата" имеет отношение исключительно к странам, исконно являющимся мусульманскими, к которым РФ не относится. Еще Дмитрий Сотников уточнил, что в партиях обычно фиксированное членство, существует уплата членских взносов, партийные билеты. Ничего из этих признаков причастности к каким-либо партиям у фигурантов найдено не было. Как не было найдено взрывчатки, оружия, патронов. А также каких-либо других улик, свидетельствующих о "террористической" деятельности.

Очевидно, что применять 205-ю статью за разговоры - это преследование за религию. Адвокат Каринна Москаленко, участвовавшая в процессе по видеосвязи из Страсбурга, отмечает, что в деле ее подзащитных нарушена не только 6-я статья Декларации об основополагающих правах человека (т.е. право на справедливый суд), но также целый ряд последующих статей. Адвокаты "уфимской двадцатки" расходились во мнениях только по одному вопросу: следует ли отправить это дело на пересмотр ради последующей отмены приговора либо надо было освободить узников прямо в зале "суда". Каринна Москаленко так и сказала: "Приговор "двадцатке" должен быть один: с вещами - на выход"!

Однако этого не произошло. Пока не произошло. Предстоит большая работа. Чтобы освободить "уфимских", "казанских", "стерлитамакских", "тольяттинских", "московских", "бахчисарайских" - всех невинно осужденных.

Мы считаем необходимым требовать отмены решения Верховного "суда" РФ от 2003 года о признании "Хизб ут-тахрир" террористической организацией. Каринна Москаленко говорит, что это решение не было нигде опубликовано как закон, то есть оно какое-то странное, но на него ссылаются все дела по "хизбам". Специально изобрели такое решение для удобных посадок. Мы проводим пикеты за его отмену. Это решило бы множество проблем.

Пятница, вечер. У администрации президента, как всегда, одиночный пикет, только людей на этот раз очень мало, потому что все на Лубянке.

Выходит из перехода женщина, подходит к девушке с плакатом и спрашивает, как пройти на Лубянку. Никогда не участвовала в пикетах, но тут - не может уже молчать.

Подходят несколько молодых людей, один с плакатом, девушка сворачивает плакат и уступает ему место - все в порядке, пустовать эта площадка и сегодня не будет.

От администрации президента до Лубянки - пять минут ходьбы. Длинная очередь к тому центральному входу, перед которым проходит непрерывно сменяющийся одиночный пикет, тянется вдоль здания и заворачивает за угол - как же отчетливо напоминает эта картина события 30 октября 1989 года, когда по всему периметру здания КГБ на Лубянке встали люди со свечами в руках.

Очень многих из тех, кто стоит в этой очереди сегодня, тогда еще не были на свете, или они были малы, но достаточно и тех, кто мог запомнить тот день. Я встречаю в этой очереди не только тех, кто часто выходит на пикеты и бывает на политических процессах в судах, но и тех, кого совсем не ожидала здесь встретить.

"Болевой порог достигнут" - написано на одном из плакатов.

За углом по центру серого здания идет еще один пикет, и к нему тоже выстроилась очередь. И по углам этого здания тоже молодые люди с плакатами.

Полиция не вмешивается. Двое полицейских фотографируют у центрального входа людей с плакатами, стараясь не мешать фотокорреспондентам.

Да, пытки и методы следствия - из 1937-го. Жестокость приговоров - из сталинских лет, хладнокровная неумолимость следствия и суда - из "застойной" эпохи, сила гражданского протеста - из перестроечных лет, но это - не 37-й, не 65-й и не 89-й. Это - наше время, когда может пробудиться гражданское общество и выйти с протестом к Лубянке - и в это же время могут кого-то пытать под следствием или в зоне.

Остается только надеяться, что если не смолкнет этот протест, то хотя бы ребят из вымышленной и сфабрикованной этой "Сети" спасти удастся.

Фото автора

Семь человек осуждены военным судом в Пензе по сфабрикованному пыточному делу. Что это значит, и как мы до этого дошли?

10 февраля 2020 года был оглашен приговор по так называемому делу "Сети": семерых молодых людей, сторонников анархистской и антифашистской идеологии, приговорили к срокам от 6 до 18 лет лишения свободы за создание террористического сообщества или участие в нем, а также хранение оружия или боеприпасов.

Обвинение, а затем и приговор были построены на признательных показаниях, которые суд вообще-то должен был отвергнуть - хотя бы потому, что получены они были под пытками. Некоторых фигурантов дела пытали после фактического задержания, но до его оформления, когда они временно "исчезали" из правового поля; пытки продолжались и далее, до получения показаний, соответствующих заранее сфабрикованной фабуле обвинения. "Сеть", очевидно, была создана на бумаге, по материалам "оперативного учета" левых активистов, а потом малознакомых или вовсе незнакомых между собой людей заставили признаться в участии в одной "террористической организации".

Ее "участников" не обвиняют в каких-то совершенных действиях, не предъявляют им конкретные планы - лишь неопределенные намерения, то, что они "в неустановленном месте в неустановленное время при неустановленных следствием обстоятельствах, совместно с неустановленными лицами, руководствуясь анархической идеологией, планировали" нечто преступное. Утверждается, что "Сеть" имела устав и проводила съезды. "Съездами" следствие объявило разные открытые собрания - в том числе и обычные встречи в компании, где присутствовал кто-либо из осужденных, или случайно встретился с другим (ведь большинство членов "Сети" даже не были между собой знакомы). Как показала экспертиза, "устав" анархической группы (что было бы смешно само по себе!) появился на компьютере после его изъятия, когда владелец был в СИЗО, и затем редактировался неустановленными лицами. На якобы обнаруженном скудном арсенале, на оружии и боеприпасах, отсутствуют отпечатки пальцев или иные биологически следы фигурантов дела, при этом следствие даже не пыталось установить обстоятельства приобретения этого оружия. Давление оказывали не только на обвиняемых, но и на свидетелей - многие заявили об этом и отказались от первоначально данных показаний. Такая очевидно слабая "доказательная база" была подкреплена показаниями "секретных свидетелей".

Во время суда стало очевидно: объявленная террористической и запрещенная в России организация "Сеть" на самом деле не существовала.

Напомним, Правозащитный центр "Мемориал" признал фигурантов дела «Сети» политическими заключенными (см. у нас на сайте досье пензенского и петербургского дел).

Приговор по делу "Сети" уже называют "беспрецедентным", однако примеров такого рода за последние двадцать лет было более чем достаточно.

С самого начала "контртеррористической операции" на Северном Кавказе российские федеральные силовые структуры и спецслужбы широко применяли похищения, незаконные задержания и жестокие пытки - и к подозреваемым в "террористических" преступлениях, и к людям заведомо непричастным.

В последующие годы эта практика распространилась и на другие регионы России, и на другие категории дел, отнюдь не только на дела об "исламском терроризме".

Так, украинцы Николай Карпюк и Станислав Клых по сфабрикованному делу о якобы участии в событиях Первой чеченской войны тоже во всем сознались на следствии под чудовищными пытками. Обвинительное заключение представляло собой ненаучную фантастику. Но это не помешало приговорить их в 2016 году к 20 и 22 годам.

Пятнадцать человек, приговоренных в 2016 году к срокам до 13 лет за якобы подготовку теракта в московском кинотеатре "Киргизия", объединяло лишь то, что они, строители, будучи в большинстве друг с другом незнакомы, в разное время снимали койки в одном и том же хостеле. Пытками от них добились признания в участии в "террористической ячейке".

Осужденные по этим делам были признаны "Мемориалом" политическими заключенными. Список можно продолжать.

В деле "Сети" о пытках и фабрикации было известно с самого начала, с зимы 2018 года. Общественная наблюдательная комиссия Санкт-Петербурга сумела зафиксировать следы пыток, о которых подследственные дали показания. Однако ни широкая огласка, ни обращения в правоохранительные органы не позволили предотвратить фабрикацию дела и обвинительный приговор. Дело, достойное сталинских времен - по абсурдности и бездоказательности обвинения, по методам получения признаний, по тяжести приговора, - было оформлено следствием и судом не в тайне, не в глухом каземате, а по сути публично, при свете софитов.

Последние много лет я занимаюсь (пытаюсь заниматься) правами заключенных, последние три года (с ноября 2016-го по октябрь 2019-го) я в качестве члена ОНК ходила по петербургским тюрьмам, разговаривала с заключенными и сотрудниками и писала об этом.

В 2016 году я формулировала свою задачу на ближайшие три года так: шастать и трепаться. Регулярно ходить в закрытые учреждения и писать о том, что я там вижу. Мне казалось, что реальность внутри тюрем намного хуже реальности снаружи. И что такое возможно только благодаря герметичности, а значит, любое нарушение герметичности улучшит тюремную жизнь.

Наверное, это была правильная идея (и если бы у меня была возможность внести только одно небольшое изменение в правила внутреннего распорядка СИЗО и колоний, я бы добавила именно неотъемлемый доступ заключенных к интернету или хотя бы телефону). Но за три года реальность в стране стала ближе к тюремной. Это, наверное, привело к смене интонации и адресата. Или, во всяком случае, добавлению новых: "если не можете изменить - свидетельствуйте".

Думаю, что переломным моментом здесь (как и во многом другом для меня) стало дело "Сети": тот день-вечер-ночь-утро, когда мы, использовав все имеющиеся возможности, в том числе публичные, не смогли добраться до Игоря Шишкина и остановить его пытки. Мы писали и говорили, а журналисты публиковали следующую несложную мысль: “Мы сегодня в процессе безуспешных поисков Игоря Шишкина снова зашли к Виктору Филинкову. Филинков рассказал, что сотрудники ФСБ 5 часов пытали его в лесу электрошокером. Мы видели следы на теле Виктора. Игорь Шишкин сейчас в руках сотрудников ФСБ, похитивших его накануне во время прогулки с собакой. К нему не удалось попасть ни членам ОНК, ни адвокату. Есть все основания полагать, что его пытают прямо сейчас”.

У заключенных практически нет возможности влиять на действия государства - только самые крайние вроде голодовки (но и то без гарантированного эффекта). Но и у гражданского общества (на свободе) этих возможностей не сильно больше. Поэтому посылать сигналы SOS обществу, которое помочь не может, - не очень-то полезное, а возможно, и вредное занятие.

Мы написали (сначала не понимая, что делаем, и рефлекторно собирая информацию и фиксируя, а потом вдруг поняв и доделав) два заключения о пытках УФСБ: одно про пытки Виктора Филинкова и Игоря Шишкина, второе - про шесть разных дел, в которых сотрудники УФСБ применяли пытки. В заключениях мы постарались аккуратно собрать всю имевшуюся информацию и документы, в том числе подробные рассказы тех, кого пытали.

Мы с Катей Косаревской не первые, кто стал использовать мандат ОНК для этого жанра: челябинские коллеги в 2015 году так озаглавили свой доклад, посвященный пыткам в копейской колонии и подавлению мирной акции протеста заключенных в 2012 году: “Копейск: для будущего Нюрнберга и современных правозащитников".

Мне даже сейчас, спустя полтора года, не до конца понятно, зачем мы составляли те документы о пытках. Хотя уверенность в том, что это именно то, что мне надо (было? будет?) делать, у меня есть. Но, наверное, чтобы делать осмысленное и дальше, полезно было бы понимать точнее.

Пока все объяснения, которые у меня есть, - заемные, прочитанные еще в школе. Вот Виктор Клемперер в своем дневнике, который он вел, живя в Третьем Рейхе, шутит, что он держится за этот дневник так же, как канатаходец держится за палку, с помощью которой балансирует. Вот кто-то из биологов пишет, что крысам, которых бьют током, рекомендуется грызть палочку, чтобы была иллюзия контроля над ситуацией. А вот я читаю дневник Анны Франк и удивляюсь, что она погибла: кажется, что такие тексты защищают.

Может быть, ощущение уверенности возникает от того, что мы участвуем (участвовали?) в механизме, позволяющем человечеству выживать - периодически приходить в себя, ужасаться совершенному, вырабатывать правила, которые должны защитить от повторения варварских актов, возмущающих совесть человечества, и несколько десятков лет, пока ужас не пройдет, действительно их соблюдать (а может быть, и не от этого).

Два года назад Минюст приостановил деятельность "Управленческого центра свидетелей Иеговы в России". Организация была внесена в реестр религиозных объединений, деятельность которых приостановлена "в связи с осуществлением ими экстремистской деятельности".

Уже тогда можно было предположить, что это начало новой волны репрессий в отношении представителей мирной и уж никоим образом не "экстремистской" религиозной конфессии. Но с какой скоростью и жестокостью развернутся репрессии, предположить тогда было невозможно.

Сегодня уже около 100 человек из числа свидетелей Иеговы подвергаются уголовному преследованию исключительно за исповедание веры, многие из них находятся под стражей в следственных изоляторах. В Орле вынесен запредельно жестокий приговор датчанину Деннису Кристенсену, в Кабардино-Балкарии осужден 70-летний Аркадя Акопян. А из Сургута в феврале пришли вести о чудовищных пытках, примененных к свидетелям Иеговы в одном из местных следственных отделений. От верующих пытались добиться самооговора и оговора братьев по вере.

Общины свидетелей Иеговы запрещены по всей стране. Сообщения об обысках, задержаниях, допросах и арестах иеговистов из разных уголков страны стали уже чуть ли не ежедневными. Не говоря уже о повсеместной массовой конфискации имущества общин верующих, созданного многолетними трудами. Следует вспомнить, что комплекс зданий управленческого центра свидетелей Иеговы в Петербурге, в который был вложен безвозмездный труд Денниса Кристенсена как строителя, также конфискован в пользу государства.

На прошедших недавно в "Мемориале" Четвертых Якунинских чтениях вспоминали о том, что и гитлеровский фашизм, и сталинский тоталитаризм отличались гонениями на свидетелей Иеговы и жестокими преследованиями членов этой мирной конфессии. Во времена андроповско-брежневских репрессий имена свидетелей Иеговы тоже пополняли списки политзаключенных СССР. В годы перестройки все они были реабилитированы, однако новые гонения, хоть и не в столь жестких формах, начались на свидетелей Иеговы еще в 1990-х. Сегодня, когда столько свидетелей Иеговы находится в заключении, можно говорить о перерождении авторитарного режима в нашей стране в тоталитарный.

В концентрационных лагерях нацистской Германии заключенных cвидетелей Иеговы помечали нашивкой - фиолетовый треугольник на одежде. Именно такие треугольники решили мы надеть на себя 23 марта, когда вышли с одиночными пикетами к воротам Минюста в двухлетнюю годовщину злополучного постановления, давшего старт сегодняшним репрессиям.

День был субботний, в министерстве выходной, и серия наших пикетов носила скорее символический характер. Однако сотрудники полиции заинтересовались нами, проверяли и переписывали документы, фотографировали плакаты: "Свидетели Иеговы: 2017 г. - запрет, 2018-2019 гг. - массовые репрессии, пытки", "Сегодня сажают и пытают "свидетелей". Кто следующий?"

Когда я держала этот плакат, мимо проходила пожилая женщина простоватого вида. Она долго рассматривала плакат, а потом спросила, не иеговистка ли я. Я сказала, что нет, я православная, но я против того, чтобы людей сажали и пытали за их веру.

- А кого пытают - иеговистов?

- Да.

- Ну, так им и надо...

И пошла дальше.

Не исключено, что эта женщина посещает православные службы. По внешнему виду - очень было похоже. Но все же я уверена, что это был голос не народа, а лишь самой непросвещенной и забитой его части. Без существования которой, впрочем, невозможны были бы и репрессии.

Более яркая акция в защиту свидетелей Иеговы прошла в эту годовщину на Невском проспекте в Петербурге.

Движение "Христианское действие", в рамках которого мы провели эту акцию одновременно с петербуржцами, должно было бы сосредоточиться прежде всего на благотворительных делах, но в силу нашей сегодняшней специфики нам все чаще приходится выходить то к Минюсту, то к прокуратуре в защиту людей, преследуемых по политическим и религиозным мотивам. Или писать письма политзаключенным. Или посещать судебные заседания...

Вчера в Сахаровском центре в Москве были "общественные слушания" по делу "Cети". И я впервые за 7 лет публичной деятельности назвала то, что сделал человек, подлостью.

Я готова повторить. То, как позволил себе поступить Дмитрий Динзе, - это подлость.

И это не имеет отношения ни к профессиональным обязанностям, ни к этой вашей чертовой адвокатской этике.

Теперь по порядку, чтобы было понятно. Чуть больше года назад было возбуждено дело в Пензе, а позднее - в Питере против антифашистов и анархистов. Их обвинили в том, что ребята создали "террористическое сообщество" под грозным названием "Сеть". Всех арестованных жестоко пытали, били, подключали электрический ток. Все дали показания под пытками.

В деле были внедренный сотрудник, подкинутое оружие и парень, которого отпустили в обмен на дачу показаний.

Это очень страшно, но таких дел против активистов самых разных направлений возбуждают довольно много. О многих не становится известно даже узкой прослойке. Часть людей идет на досудебное соглашение, чьи-то дела идут в особом порядке. И никто об этом не говорит. Но с делом "Сети" получилось иначе. Это дело стало очень резонансным. Во многом благодаря тому, что в Питере оказались члены ОНК, которым было не все равно. И которые видели свою задачу в фиксации и обнародовании случаев пыток там, где у них была возможность дотянуться. На этом информационном фоне и соглашение не могло остаться незамеченным.

Яна Теплицкая и Екатерина Косаревская смогли зафиксировать пытки. Благодаря им тема пыток ФСБ впервые стала настолько широко освещаемой и звучащей. Дмитрий Пчелинцев, Илья Шакурский, Арман Сагынбаев и Виктор Филинков заявили о пытках и отказались от показаний. Причем после первого заявления о пытках Дмитрия пытали снова. А позже, при предъявлении обвинения, тому же Дмитрию Пчелинцеву следователь принес два готовых варианта на выбор: один с обвинением в организации "Сети", а второй - в участии в ней. Разница в сроках - в два раза. Чтобы получить "участие", надо было только не отказываться от показаний и не заявлять о пытках. Дмитрий отказался.

А Игорь Шишкин решил иначе. Он решил пойти на досудебное соглашение, признав вину и не отказываясь от показаний, данных под пытками. Считая (не то чтобы без оснований), что выбитые под пытками показания записаны. Несмотря на отказ от показаний, суд будет их учитывать.

Я не считаю, что человек не имеет права защищать себя и обязан быть героем. Более того, мне кажется намного более разумной стратегией при наличии организации договариваться о том, что все дают показания в случае признания этой организации террористической или экстремистской и посадки ее членов. Поэтому я защищала право Игоря и тех, кто в разное время раздумывал о сделке, и считала (и продолжаю считать) невозможным и аморальным склонять людей к героическим поступкам.

Но, само собой, если человек подвиг совершил, то нет ничего важнее, чем его в этом поддержать.

21 января был вынесен приговор Игорю Шишкину. Без рассмотрения доказательств, в одно заседание - в особом порядке. 3,5 года.

Адвокатом у Игоря был ранее пользовавшийся огромным доверием - в частности, у левой, анархо-, антифа и т.п. тусовки - Дмитрий Динзе.

Наняла Дмитрия семья. И сперва все шло нормально. Дмитрий хорошо и качественно вел сделку. Довел ее до суда. Получил решение. Вроде немного хуже обещанного, но все равно хорошо. И апелляция впереди. Мало ли что там еще.

Но потом процесс закончился, Дмитрий вышел к прессе и сказал Слово. Вернее, несколько. После слов в прессе был еще пост в Фейсбуке.

Это уже не суд, здесь закончилась его работа как адвоката. Это публичное поле, в котором мы отвечаем не только за то, что сказано, но и за то, как воспринято.

В этом деле важны несколько пунктов. Для простоты будем говорить только о том, что написал сам Дмитрий Динзе.

1. Я умею читать и понимаю, что в этом посте нигде не написано, что имеющиеся в деле доказательства собраны законным путем, не подброшены и не сфальсифицированы.

Однако создается впечатление, что адвокат Динзе верит этим обвинениям (я уж не говорю о том, что если не верит, то поддерживает своего подзащитного в самооговоре). Я повторюсь: это сказано не в зале суда, не для подзащитного, а в публичном поле.

Есть люди в бегах, например. Есть те, кто ждет убежища. И отношение к делу хорошо известного адвоката, ассоциирующегося в мире с правозащитной деятельностью, может стоить этим людям жизни, свободы и здоровья. И подвергать их такому риску - подлость.

2. На мой взгляд, не менее важное. Я не очень языко-чувствительна. Мне по хрену, какие используются слова и насколько они похожи на государственную риторику. Но употребить слова о "подсылании" членов ОНК и представителей правозащитных организаций (будь они хоть могущественные, хоть известные) - значит оскорбить подвиг тех, кто на него решился и пошел. И это подлость.

3. И последнее: Дмитрий, как он сам пишет в фейсбуке ("в связи с тем, что некоторые правозащитные и общественные деятели подсылали своих адвокатов к фигурантам уголовного дела, чтобы просить их написать заявление о пытках (если такие были)"), настраивал Игоря против адвокатов правозащитных организаций, которые потенциально могли посетить его в СИЗО. Таким образом Динзе зачем-то лишал Игоря Шишкина общения с теми, кому он мог заявить о пытках, если передумает (по причинам, которые я сейчас не могу озвучить, члены ОНК Санкт-Петербурга были лишены возможности посещать Игоря Шишкина).

Мало того, чтобы Игорь не передумал, Динзе еще и взял с него опрос о том, что пыток не было. О чем он также пишет в своем посте. Хотя конечно, Дмитрий Динзе не мог не знать, что пытки были.

Человек имеет право не только на принятие решения. Но и на то, чтобы менять его. И ограничивать его в этом праве - подлость.

Бывают моменты в жизни человека и профессионала, когда происходит перелом в карьере. Играл всю жизнь Гамлетов с Королями Лирами, а вдруг раз - сыграл поросенка, и удачно сыграл. Хорошо так, достоверно. И всю жизнь теперь играть поросят с утятами.