Среди диссидентов коммунистических стран действовал четкий нравственный принцип: если, не выдержав давления, человек отказывался от общественной активности и уходил в философские искания, «нравственное самосовершенствование», частную жизнь (так элегантно называли домашний алкоголизм) - это было понятно и извинительно. Понятно и извинительно было и если избегать лагеря приходилось ценой покаянных самообличений, публичного валяния в грязи - на страницах «Литгазеты» и даже на телеэкране, в перерыве футбольного матча.

Однако недопустимым считалось при «раскаяниях» обличать других, называя их не просто «сбившимися с пути», «обманутыми», но «врагами» и «орудиями враждебных сил». Такой поступок вычеркивал из круга приличных людей.

Я понимаю причины раздражения Лимонова - год назад у него выхватили знамя протеста, который он любовно взлелеял и идейно вдохновил (обрушить на голову наивных либералов их же ностальгический лозунг «Соблюдайте вашу Конституцию» в форме Стратегии-31 - это признак политической гениальности). И с этих пор он окончательно превратился в «Марата» - политического пророка, нещадно бичующего других общественных лидеров, осыпающего их нескончаемыми обвинениями в трусости, нерешительности, предательстве и измене. Подобный «Марат» - необходимая социальная функция для любой уважающей себя революции. Двадцать лет назад в этой роли, например, побывала Валерия Новодворская.

Но тут Эдуард Вениаминович совершил поступок, еще раз для меня подтвердивший мою правоту (в мае 2011 года я призвал к бойкоту всех его общественных начинаний - тогда речь шла о его поддержке палача Сребреницы, генерал-полковника Ратко Младича). Как обычно, яростно обрушиваясь на либералов, 10 декабря 2011 года «сливших протест», Лимонов (возможно, в запале) проговорился о том, что именно он хотел получить год назад на площади Революции. Говоря о событиях 6 мая на Болотной площади, он с удовлетворением отметил: «В тот день события вышли из-под их (по выражению Лимонова, трусливых и коварных "лидеров", испугавшихся протеста) контроля». Но как Эдуард Вениаминович характеризует сами понравившиеся ему события 6 мая? Полностью солидаризуясь с позицией правоохранительных органов и выступая против позиции известных юристов и правозащитников, Лимонов называет их «БЕСПОРЯДКАМИ».

Пусть знают «узники 6 мая» (в том числе и, как принято говорить, «сторонники Эдуарда Лимонова»), их родные и друзья - Лимонов полностью поддержал гособвинение.

Пусть знают те, кто мудро не поверил Лимонову год назад (а также те, кого до сих пор мучают искренние сомнения - не надо ли было тогда попробовать «обострить»), - 10 декабря 2011 года он жаждал «болотных событий». Правда, тогда перепуганная власть могла и сорваться в кровопролитие. И, возможно, в подкрепление правоты карателей мы услышали бы от несостоявшегося вождя новой русской революции - «были беспорядки»…

Комитет 6 мая на Марше свободы 15 декабря организует колонну, посвященную узникам 6 мая. Мы приглашаем присоединиться к колонне всех, кого волнует судьба политзаключенных. Узники 6 мая – это обычные митингующие, точно так же вышедшие на согласованную акцию полгода назад. Сейчас 14 из них находятся в СИЗО. Один уже осужден, над другим идет суд. Судьба остальных решится в ближайшие 3-4 месяца – им грозят сроки до 13 лет. Прямо сейчас этим людям необходима массовая общественная поддержка.

Мы будем рады видеть в колонне как гражданских активистов, так и участников различных партий и движений. Вы найдете нас по баннерам и растяжкам с лозунгами, призывающими освободить узников 6 мая. Всячески приветствуется собственная агитпродукция, посвященная заключенным «Болотного дела». Символику, не связанную с темой, мы просим ограничить до минимума. При желании вы можете взять растяжки, баннеры или портреты узников, которые уже будут в колонне.

Узники 6 мая! За нашу и вашу свободу!

Мое выступление на благотворительном вечере в Дубне в поддержку узников 6 мая

Нашим ребятам очень нужна поддержка. Любая поддержка, в любом виде. Им важно знать, что они не одни, что их не бросили, что их помнят. И я обязательно передам своему сыну Денису Луцкевичу, когда будет свидание, что я была в городе Дубне и там есть люди, которые поддерживают, которые что-то пытаются делать для того, чтобы они чувствовали себя не брошенными.

Вы знаете, страшнее, чем когда у тебя отнимают сына, наверное, ничего нет. И так было, когда моего сына сначала зверски избили, а потом, нарушая все права человека, нарушая закон, задержали. Все знают, что протоколы тогда были написаны заранее, что выписывали одни, а задерживали другие. Об этом уже говорили очень много раз, поэтому я расскажу о том, что происходит с моим сыном сейчас.

Тогда, с 8 на 9 июня, когда был обыск дома и его задержали, я по наивности думала, что поймут, что он невиновен, и отпустят его домой. Но не тут-то было. Получилось то, что получилось. Я в шоке от того, что происходит, потому что я вижу, как следователи штампуют свои дела, как "потерпевшие" отрабатывают свои полученные квартиры. Ведь не был задержан ни один провокатор тогда. А наши ребята до сих пор сидят за решеткой.

Я сама была свидетельницей этому, когда ходила к следователю получать разрешение на свидание. Пока я писала просьбу о разрешении, за соседним столиком следователи опрашивали омоновца по делу другого задержанного - Полиховича. И я слышала, как омоновец пишет под диктовку следователя портрет Полиховича. И когда дошло до лица, следователь говорит: "Пиши "круглое", нет, пиши "пухлое", хотя нет, наверное, уже не пухлое, уже, наверное, весь высох там, в СИЗО". И начали смеяться. Я, естественно, не выдержала, повернулась и говорю: "Ребята, вам не стыдно? Вы радуетесь тому, что они там сидят в СИЗО, невиновные наши ребята, и сохнут там?" Они, правда, ничего не ответили. После этого омоновец - видно, у него совесть проснулась или еще что - спросил у него, у следователя: "Вы будете опрашивать наше начальство?" Он говорит: "Зачем, коллега, будем опрашивать ваше начальство? Нам хватает ваших показаний". А тот ответил: "Ну нам же давали приказ. Мы просто выполняли приказ".

Наш адвокат написал большое ходатайство в Следственный комитет о проведении следственных мероприятий. Там было больше двадцати вопросов. И он дал мне прочитать ответ из СК. Там под каждым вопросом было написано: "Считаю нецелесообразным проводить". То есть получается, что они совершенно ничего не делают. Обвинить обвинили человека, а никаких доказательств не хотят. Я спросила у следователя: "Почему вы не проводите хотя бы очную ставку? Хотя бы проверьте на полиграфе. Мы согласны". На что следователь начал на меня давить: мол, лучше пойти на сделку со следствием, лучше признать свою вину, так будет лучше, ему дадут условный срок, вы поймите... В общем, начал свое.

Я читала показания нашего "потерпевшего". А потом он дал интервью журналу Esquire, где говорит, что вообще ничего не помнит, что там происходило на митинге, потому что толпа, стресс. Мы написали заявление о том, что "потерпевший" дает заведомо ложные показания, а также заявление на омоновцев, которые избили Дениса.

Недавно ему продлевали арест. На этом заседании адвокат привел очень много доводов в пользу невиновности Дениса. Была еще куча характеристик - отовсюду, где Денис учился, от соседей, от участковых, что он ни разу нигде не задерживался... Он у меня действительно очень хороший человек... Когда учителя писали характеристику, директор школы и учителя там все плакали. Служил он в десантно-штурмовом батальоне морской пехоты Балтийского флота, то есть в элитных войсках. Он там прошел, кстати, специальную подготовку. Если бы он хотел оказать сопротивление, я думаю, что там омоновцам тоже досталось бы от него. Но он просто себя защищал. Накрыл руками и защищал себя... Он прошел по Красной площади в знаменной группе 9 мая 2010 года. Вернулся он в звании младшего сержанта. Сразу пошел в институт заочно учиться и работать. Чтобы себя содержать и чтобы мне помогать.

Судья вроде бы так внимательно рассматривал все, что было предъявлено, все доказательства невиновности... Было такое впечатление, что сейчас его отпустят под подписку о невыезде или хотя бы под домашний арест. Динзе, адвокат, задал вопрос: "Мой подзащитный сидит пять месяцев. Вы за пять месяцев не провели ни одного следственного мероприятия, не было ни одного совершенно. Что вы собираетесь делать, скажите конкретно, в течение еще четырех месяцев, на которые вы просите ему продлить содержание пол стражей?" Но потом судья вышел совсем уже с другим лицом. Понятно было, что ему как будто откуда-то позвонили и сказали: все оставить без изменений, то есть продлить до 6 марта. Он прочитал и ушел. После этого следователь вышел и сказал адвокату, что, мол, мы будем проводить любые следственные мероприятия, какие вы захотите. Через неделю звонит, говорит: "Нам приказ пришел предъявить Денису окончательное обвинение". Я читала это обвинение, встречалась с адвокатом. Я спросила, как Денис себя вел, когда он читал, на что адвокат мне сказал, что он просто смеялся. Потому что там такой, извините, бред написан... Обвиняют человека в том, чего он не делал совершенно.

И я уже не знаю сейчас, как жить дальше, что делать дальше, чего ожидать. Мы работаем, адвокаты у нас хорошие, мы постараемся... Я вот не пойму только одного: на этом митинге было столько людей, около ста тысяч человек, по-моему. Я не вижу поддержки наших ребят. Все же люди должны, мне кажется, понимать, что на место моего сына могли попасть они сами. Сто тысяч человек - это же много людей. А почему-то забывают.

Типичный зальчик суда - две-три скамейки, вмещает не больше 20 человек. Первым делом смотришь, кто приходит на заседание. Вот Коля Кавказский - активист всевозможных движений, правозащитник, у него на суде пестро: и левые, и феминистки, и ЛГБТ. Косенко - человек сторонний для "политических" и нелюдим по природе, друзей нет. Поэтому в зале, кроме двух-трех постоянно пишущих о "болотниках" журналистов, в основном знакомые лица тех немногих "уличных" активистов, которые можно встретить буквально повсюду.

Удивило и обрадовало присутствие нескольких молодых и бодрых другороссов. Сидя на заседании, мы читаем в новостях, что по Москве идут облавы на членов их партии и проверки, в частности, на причастность к событиям 6 мая. А я уж подумал, что власть на время позабыла про них! Сестра Ксения постоянно в деле, став официальным представителем Михаила после психиатрической экспертизы, признавшей его невменяемым. Мамы нет, Ксения старается, чтобы та не покидала деревню, где живет сейчас. "Однажды она приезжала, посмотрела на все это. Так я боялась, что помрет просто. Пусть уж лучше там, подальше..."

Михаил не особо обращает внимание на людей в зале. Заметно, что ему вообще трудно. Ни разу не видел и тени улыбки на его лице. Он очень сосредоточен и старается внимательно следить за процессом, быстро и точно реагировать на все.

Адвокатов аж целых пять, очень разные люди. Известные в "политических" делах Шухардин и Липцер, тихий и вкрадчивый Айвазян, Ржанов от "Общественного вердикта". Пока не очень понятно, как они распределили свои роли. Судья чувствует себя уверенно, порой позволяет себе снисходительно напоминать адвокатам законы, которых, по ее мнению, они не знают.

Большую часть дня разбирали ходатайства адвокатов, в основном - чисто технические. Судья в основном отказывала. В какой-то момент взорвался Шухардин. Еще до начала заседания судебный пристав, постоянно мешавший общению адвоката с подсудимым, внезапно вырвал из рук Косенко какой-то документ, который ему показывал Шухардин, и начал его изучать. На заседании адвокат потребовал от судьи призвать приставов к порядку, но та ответила чем-то маловразумительным. Шухардин в сердцах потребовал отвода судьи. Естественно, судья не нашла мотивов для собственного отстранения.

Наконец, обвинение зачитало свое заключение. Весьма кратко. Известная уже по многочисленным судам по продлению ареста "болотников" фабула так и не обросла новыми подробностями и аргументами. Группа лиц подстрекала к массовым беспорядкам, они произошли и повлекли за собой разрушения, поджоги и пострадавших ("53 человека - служащих и гражданских". Это значит 51 полицейский и двое случайно пострадавших от камней и единственной брошенной бутылки с неизвестной горючей смесью. Пострадавших от действий полиции в деле нет.) Косенко, поддавшись подстрекательствам, "принял решение принять в них участие". Совместно с Лузяниным и неустановленными лицами сорвал амуницию с бойца ОМОН, повалил того на землю и удерживал, в то время как другие наносили удары и пробили ему голову. А Косенко "нанес как минимум один удар рукой и один ногой". Как это происходило в реальности, мы уже показывали на раскадровке видео.

По этому тексту есть масса мелких вопросов. Когда, почему и с какими мотивами решил Косенко "участвовать в массовых беспорядках"? Почему время конкретного эпизода с омоновцем описано столь неопределенно - с 17:10 до 20:00? Да и место - между Болотной улицей и Болотной набережной. Почему наличие у сотрудников милиции формы должно было заставить Косенко подчиняться им, а нарушение ими правил (отсутствие нагрудных знаков, предупреждений, объявлений об отмене митинга и пр.) он должен был игнорировать? И т.д. и т.п. Возможно, представляя доказательства, обвинение будет поубедительнее...

На главный вопрос, интересовавший сегодня журналистов, - чем объяснить то, что у Косенко оказалась самая строгая из всех участников - 2-я часть 318-й статьи (нападение на представителя власти с применением опасного для здоровья вреда), - ответа мы тоже не получили. Между тем Лузянину, действия которого ясно подтверждаются и видеокадрами, и собственным признанием, вменили лишь 1-ю часть.

Пока же самым неожиданным оказалось выступление самого Косенко. Вместо возражений на обвинение этот "ненормальный, опасный для общества" обвиняемый с волнением начал описывать предысторию Болотной и ход событий. "Вы уже даете показания?" - насмешливо спрашивает его судья. "Нет, просто у меня много возражений!" - отвечает Косенко и продолжает.

Обычному человеку трудно привыкнуть к строгому и сухому регламенту судебного процесса, где все в свое время. Хочется высказать сразу все, кажется, что стоит лишь описать, как оно было на самом деле, и весь этот кошмар закончится. Поэтому это больше походит на последнее слово, чем на "замечания к обвинению". Наверное, с точки зрения стратегии защиты ему стоило быть сдержаннее. Подумать о формулировках. Да он и готовился к выступлению, частично читает его. Но только сказать стремился не то, что было бы выгодно, а то, над чем явно думал и в чем всерьез уверен. "Люди имеют право собираться там, где хотят, а не где им указывают. Люди стали оказывать сопротивление полиции, потому что у них возникло чувство собственного достоинства", - говорил он. "Сперва следствие сделало политические выводы, а уж потом стало собирать под них доказательства. Оно изначально исходило из вины демонстрантов. В деле нет показаний участников митинга, и никто их не опрашивал". Вот полная запись его речи.

Кстати, Михиал зачитывает первичные показания свидетеля-омоновца из дела. В них нет упоминания Косенко, но, судя по видеозаписям, они вполне реально описывают других участников эпизода. Что же заставило бойца затем вспомнить и Михаила?

Похоже, несмотря на массу неувязок в обвинении, дело будет очень трудным для защиты. "Они могут пойти на компромисс и согласиться на 1-ю часть 318-й. Но от 212-й (массовые беспорядки) им никто не позволит отказаться", - говорит Шухардин.

Для того чтобы ответить на вопрос "что это было?" (или "были ли массовые беспорядки"), нужно обладать той простодушной прямотой, которой обладает (по верному замечанию независимого эксперта) этот "ненормальный" Косенко. Нужно просто называть вещи своими именами. Власть уже утратила эту способность в силу своей паранойи. А общество, боюсь, еще не избавилось от закомплексованности, страхов и ложных надежд...

Спор с приставом:

В зале - сестра Михаила Ксения:

Завтра суд по делу Михаила Косенко. С того времени, когда я с ним учился в старших классах в 548-й школе, прошло более 10 лет, даже больше 15. Миша - обычный необычный ботан, немного чудной. Для нас, для обычных, «без закидонов», средненьких, но думающих. На уроках мы над ним шутили: нелюдимый, на парте все время Espania писал, пиво не пил вместо уроков, не дрался. Если бы мультик про чувака в "аляске" с вечно надетым капюшоном в те времена смотрели - ну точно, Миха.

Очень личное дело стало.

В уголовном деле только одно видео. На нем Михаил оказался в центре свалки. ОМОН лупит и выдергивает людей, Миша стоит. Кто-то дает сдачи омоновцу. ОМОН отвечает, человек падает на Мишу, тот его поддерживает. Потом выскакивает человек в маске, валит омоновца. Все.

На начальном этапе следствия Михаил был обвинен в мифических массовых беспорядках. Люди разбирающиеся знают: в Москве это было лишь однажды, когда наши футболисты проиграли японской сборной. Тогда околофутбольное быдло переворачивало скорые, загоняло азиатов в "Макдоналдс" - там, кстати, людей укрывали и стадо погромщиков не пускали. Больше массовых беспорядков, в юридическом смысле, в моем городе не было. Тем не менее, Миша, согласно обвинению, самый крутой участник. Мало того, изначально он обвинялся по ч.1 ст.318 ("применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти... наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей... либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет".).

Самое интересное - в суд Косенко пришел уже со второй частью 318-й статьи. А это уже 10 лет (насилие, опасное для жизни представителя власти)... Посмотрите видео "Граней": Михаил в красной рубашке и кожаной куртке, такой вот «профессор Хачикян» из «Мимино». Где он там бьет хоть кого-то? Потерпевший омоновец рассказывает (вдруг вспомнил): Косенко нанес ему не менее одного удара ногой и рукой...

Из материалов уголовного дела: "Действуя совместно с Лузяниным ..." В общем, не просто так в отдельное производство выделили, не просто так особый порядок Лузянину посоветовали... Следствие постаралось. В итоге Лузянин получил 4,5 лет, а Михаилу нарисовали параноидальную шизофрению и опасность для общества. Врачи института им. Сербского за пять минут поменяли диагноз - человек жил, ходил к врачу, никто на него не жаловался, жил, как получалось, со своей болезнью. И вот следствие решило - он же опасный псих, маньяк. На Свету из Иванова рассчитано.

Очень личное дело стало. Можно сколько угодно морщиться от демшизовых эпитетов, от креативности навальных и компании. Но Косенко - это как раз пример честного человека, человека обыкновенного, который пошел на митинг, просто чтобы выразить свое мнение, свое несогласие с той мерзостью, которая есть в нашей стране, в нашем городе. Я думаю, что Миша самый нормальный из нас всех. Спасибо ему, что напомнил.

Зима 2012/2013 года - разгар процессов по «Болотному делу». В связи с приговором Максиму Лузянину возникают опасения, что остальным узникам планируется давать еще большие сроки.

Сейчас помочь узникам 6 мая может только значительная общественная поддержка. Поэтому Комитет 6 мая обращается к Координационному cовету оппозиции с предложением: использовать заявления КС, а также личные блоги членов КС, которые являются достаточно известными людьми, для информирования людей о судах над узниками «Болотного дела» и акциях в их поддержку. Также просим призывать людей, особенно тех, кто был 6 мая на Болотной площади, приходить на суды и акции.

В частности, предлагаем в заявлении КС, которое должно выйти после собрания 24 ноября, опубликовать призыв приходить на суд Михаила Косенко, который состоится 28 ноября в 11.00 по адресу: ул. Татарская, д.1. Массовая международная акция в поддержку узников 6 мая состоится 1 декабря. Точное время и место проведения акции в настоящий момент определяются. О них будет сообщено дополнительно на сайте Комитета 6 мая.

Комитет 6 мая выражает надежду, что члены КС оппозиции, многие из которых участвовали 6 мая в митинге на Болотной площади, а некоторые даже были его организаторами, не останутся равнодушны к судьбе узников.

С уважением,
Комитет 6 мая.

Бутырка постепенно переполняется. Сейчас в ней уже 1904 человека при лимите в 1847. Но нас уверяют: спальных мест хватит всем. В ряде камер верхние полки начали срезать, чтоб подогнать метраж к европейским стандартам, но срезали не все, так что все будет в порядке.

Узники 6 мая. Николай Кавказский. Он всегда собран, деловит и в меру оптимистичен. У него два политических сообщения. Во-первых, он благодарит всех, кто голосовал за него на выборах в КС, и со сдержанной иронией комментирует участие в выборах МММщиков. Во-вторых, Николай возмущен нападением фашистов на антифашистское шествие 4 ноября и считает, что это произошло во многом из-за того, что власть не смогла обеспечить безопасность. Николай узнал, что судебно-психиатрическая экспертиза признала его вменяемым. Николая обвиняют только по 212-й статье, ему инкриминируется эпизод, когда омоновец его ударил, а Кавказский в ответ махнул ногой. Хотя некий свидетель уверяет, что и рукой. Потерпевший омоновец, впрочем, так и не найден - на видео он в шлеме.

Николай говорит: с нашего визита месяц назад, когда ему обещали заменить испорченный матрас, матрас так и не заменили. Сотрудник говорит: как не заменили? Ты в камере был с утра? Николай говорит: нет, был с адвокатами. Сотрудник: вот придешь - увидишь новый матрас. Может, и заменили. Надо было дожидаться нашего следующего визита.

В камере, по словам Николая, не жарко. Бывает тепло, а бывает и холодно. Одеяло одно. Вот пододеяльник, переданный родственниками, не отдают - не положен в тюрьме пододеяльник. Пресса приходит. Давно не приходит человек из спортзала. Николай охотно бы воспользовался услугами этого спортзала, деньги на лицевом счету есть. Руководитель делает пометку.

Андрей Барабанов. Сидит уже пять с половиной месяцев. Последние следственные действия были две недели назад - знакомили с экспертизами других людей по делу. Андрея обвиняют по 212 и ч. 1 318 УК РФ. По 318 Андрей свою вину признает. На митинг пришел, чтоб выразить свою гражданскую позицию. А судят за что - так не за что, а для чего. Чтоб люди боялись на митинги ходить. В экспертизе отмечено, что потерпевший от действий Барабанова не пострадал - касание было произведено по бронежилету.

Скучает без писем. Говорит: отвечает на все, а вот на свои - ответов не получает почти никогда. Грустно - как будто напишут, грех с души снимут, а отвечать уже и сил нет. Только девушка Андрея отвечает. Пока Андрею человек десять написало, а он с удовольствием получал бы еще. Не отказался б от передачки с овощами, фруктами и сладким. Андрей вообще не ест тюремную пищу, даже если в ней нет мяса (он вегетарианец) - организм привык к раздельному питанию, так что вегетарианские продукты ему нужны.

В камере дует иногда из окна. А обогреватель получить с воли нельзя. Руководитель объясняет: тюрьма старая, коммуникации не выдержат обогревателей во всех камерах, а исключение кому-то делать некрасиво.

Книги пока есть. Впрочем, "Фаланстер", вроде, обещал собрать и передать книжек. Матрас сносный, газеты спасают. Если их под матрас насовать. О приговоре Лузянину Андрей читал... надеется, конечно, что дадут меньше. А пока передает всем привет и что не падает духом.

Алексей Полихович. Не рад, что не выводят в спортзал, что библиотекаря не видел месяц, а появился он аккурат перед нашим приходом, принес стопку книг, не тех, который Алексей просил, а просто. Алексей давно не видел прессы, только с декабря удалось ее переадресовать из четвертого СИЗО, откуда Полихович попал в Бутырку. В хождении электронных писем был перерыв, сейчас приходят снова. Ответов на свои пока не получил.

У Алексея одна статья, 212 УК РФ, видео со своим участием он не видел. А под стражей его оставляют как активного участника объединения деструктивной направленности. Это ЦПЭ постарался, поясняет Алексей. Глупо представить, что я буду давить на омоновцев или уничтожать доказательства, которые сейчас у следствия в сейфе.

Свиданий Алексею не дают. Следователь как бы намекал, что хочет что-то в обмен услышать. Так что Полихович для себя решил, что до суда свиданий не стоит ждать. Передает, что не унывает. Девушке - привет. Главное, чтобы близкие не волновались, у Алексея сейчас много свободного времени, и он рассчитывает его использовать с толком. Хоть с большой радостью сходил бы на сессию.

Приговор Лузянину, считает, не может быть каким-то эталонным, слишком много нюансов. Где-то так Алексей и ожидал. Не удивился бы, если б дали больше, удивился бы, если б дали меньше...

Михаил Косенко. Михаил волнуется - начался суд, он просит не размещать в интернете то, что он думает по этому поводу. Сейчас он содержится в палате на восемь человек. Все признаны невменяемыми, но впечатление невменяемого производит только один. Сам Михаил чувствует себя средне. В тюрьме, говорит, невозможно чувствовать себя хорошо. Читает, отвечает на письма, смотрит телевизор. Михаил говорит, что статью ему переквалифицировали с 1 части ст. 318 на вторую. Его это расстраивает. Еще расстраивают тараканы, которые чувствуют себя в палате как дома - бродят туда-сюда по столу. Газеты и журналы не приходили ни в четвертом СИЗО, ни в Бутырке. Выбор продуктов в интернет-магазине узок по сравнению с четвертым. Да и деньги на лицевой счет оттуда не перевели. Получил два электронных письма, ответил на оба. Ждет еще.

А еще в Бутырке мы повстречались с антифашистами Сутугой Алексеем и Харченко Игорем.

Харченко, впрочем, утверждает, что он вне политики, просто антифашисты знакомые были. Статьи 111 ч.3, 113, 115, 282. В отличие от узников 6 мая, эти ребята сидят в больших камерах, на 22 человека. Харченко говорит, что сам из двухместной попросился в большую - клаустрофобия. Теперь нормально. У Харченко сейчас начались суды. Вину он не признает, но на справедливость в нашей стране не рассчитывает. Говорит: 6-7 лет было бы нормально...

Сутуга сидит 7 месяцев. Сам он из Иркутска. Спит на верхней шконке, уступил свое место больному человеку. Ходит на прогулки. Следователя своего (следователь поменялся) видел один раз, на продленке в августе. Статья 213, хулиганство. А свиданий ему не дают, так как в отношении неизвестных его соучастников ведутся оперативно-розыскные мероприятия. Было дело, приходили оперативники ФСБ и ЦПЭ, проводили беседу, интересовались анархистским движением и людьми из движения. Когда беседа Сутуге надоела, говорит он, он ее сам прекратил...

9 ноября 2012 г. судья Замоскворецкого районного суда г. Москвы Андрей Федин приговорил Максима Лузянина к четырем с половиной годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.

Лузянин получил 3,5 года по ч.2 ст.212 УК РФ и 2 года по ч.1 ст.318 УК РФ, а в итоге - 4,5 года в результате частичного сложения сроков наказания.

Комитет 6 мая выражает решительный протест против приговора Максиму Лузянину. Мы считаем квалификацию событий 6 мая 2012 года как массовых беспорядков по статье 212 УК РФ незаконной и необоснованной. Никаких массовых беспорядков, предусмотренных данной статьей, на Болотной площади не было.

Не было необходимых для такой квалификации случаев насилия, погромов, поджогов, уничтожения имущества, применения демонстрантами огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказания вооруженного сопротивления представителям власти. Что еще важнее, в событиях 6 мая не было той степени общественной опасности, которая характеризует массовые беспорядки: обвиняемые в связи с указанными событиями не прорывались за территорию проведения согласованного с властями мероприятия, не пытались ничего сломать или разрушить, на кого-то напасть, а лишь защищали от полицейской агрессии свое право участия в согласованном публичном мероприятии. Немыслимы массовые беспорядки, заключающиеся исключительно в защите от нападения полиции. Такое понимание событий 6 мая, в частности, высказано уполномоченным по правам человека в РФ В. Лукиным и многими другими высококвалифицированными юристами.

Что касается ч.1 ст.318 УК РФ, Комитет считает, что суд проявил явную пристрастность, не учел всех обстоятельств произошедшего 6 мая на Болотной площади, в частности, не учел незаконные и преступные действия сотрудников полиции, необходимой обороной от которых и являлись действия Лузянина и других.

Сотрудничество со следствием, полное признание своей вины и согласие на особый порядок судопроизводства не спасли Максима Лузянина от длительного тюремного срока.

В связи с приговором Максиму Лузянину и в преддверии уголовных процессов по остальным узникам Болотного дела Комитет 6 мая совместно с политическими организациями и гражданскими активистами будет проводить массовые акции протеста. Акции пройдут в рамках закона. Мы призываем всех неравнодушных граждан к ним присоединиться.

Самое сложное было - бегать между вторым и четвертым этажами, где слушались дела Лузянина и Косенко. Зато этот день подарил массу эмоций и укрепил в понимании одной важной вещи .

Отца одного из "болотников" Артема Савелова уже привычно видеть, он посещает практически все суды. Жаль, он - один. Хотя он не такой уж простой "обыватель", каким представляется. Случайно в разговоре выяснил сегодня, что Виктор Иванович в свое время побывал у Белого дома и в августе 91-го, и в октябре 93-го. Особо не геройствовал, но поприсутствовать и увидеть своими глазами считал своим долгом. В 93-м в Останкино не поехал, ушел, говорит, вечером 3-го, а на следующее утро... И странно так смотрит. Потому что на следующее утро в оставшихся стреляли из пушек. И 6 мая не был на Болотной. Зато теперь сидит на "чужих" судах. Такой вот "инженер-дачник"...

Главных кулуарных тем - две. "Кинули" ли Лузянина вот так нагло прямо в зале суда или все же договоренность со следствием соблюдена и его солидный на первый взгляд срок - поблажка по сравнению с тем, что ждет остальных? И вообще кто он такой - Максим Лузянин: жертва, провокатор, подсадная утка?

По-моему, этот вопрос неверен в принципе. Хватит искать провокаторов, "сливших", "сдавших", "не сдюживших", и прочих врагов или предателей! Каждый, кто даже пошел на сделку, каждый проявивший слабость, каждый пойманный на чем-то и завербованный - жертва этой правоохранительной системы. Эта система построена на том, чтобы делать из людей предателей, провокаторов, доносчиков, чтобы заставлять их сдаться, почувствовать свое бессилие перед ней, признать ее верховенство над обществом и личностью.

Человек может проявить слабость. Это для кого-то несимпатично, но простительно. Государство (в лице следователя, прокурора, судьи) не имеет права морального насилия над личностью. Человек может быть аморален с какой-то точки зрения, отвечать за это - ему самому, своей совестью. Инструмент (а государство - не более чем общественный инструмент) аморальным быть не может в принципе, такого права у инструмента нет!

Инструмент, знай свое место!

Мне кажется, что приговор Лузянину - 4,5 года - показал, что многие подозрения в его отношении были напрасны. Он выбрал признание вины и особый порядок, возможно, потому что уже имел уголовный опыт по неполитическому делу, где это вполне естественный способ облегчить участь. Тем более это понятно в его ситуации, когда насильственные действия в отношении полицейских зафиксированы на видеозаписи. Но, вопреки ожиданиям, Лузянин, судя по всему, никого не оговорил, чего наверняка хотело следствие, не дал показаний на придуманных следствием "организаторов", не стал врать, что пришел по чьему-то призыву или за чьи-то деньги. Думаю, столь суровый приговор связан именно с этим. Следствию нужно было не честное признание, а оговор других. Тогда бы он, думаю, получил год, если не меньше. Но Максим Лузянин, к его чести, на это, видимо, не пошел.

Думаю, мы все перед ним чем-то виноваты.