Двадцать три года из нас насильно пытались сделать украинцев. Пичкали морально устаревшей украинской культурой, насквозь пропитанной упадническим духом крепостничества. Заставляли учить набор сельских диалектов под названием "украинская мова", который пытались преподнести как самый красивый и музыкальный язык в мире. Втемяшивали в наши головы бредни украинских историков, возвеличивавших сомнительных персонажей с бандитскими замашками. Но мы не сломались и сумели отстоять свою русскую идентичность...

Всеволод Непогодин, украинский писатель русского происхождения

- Ну, а ты работаешь все там же? Как у тебя? Все хорошо?
Ресницы взметнулись вверх, девушка перестала улыбаться. В уголках губ появилась презрительная гримаса.
- Ах, и не говори! - сказала она чистым певучим голосом - голос звенел, как струна. - Сил никаких нет. Мучают нас этой выдумкой Ахун-Бабаева, заставляют всех зубрить узбекский язык... грозят, что тех, кто не выучит до конца года, будут сокращать. Иначе разве кого-нибудь заставили бы? Сарты не понимают по-русски, потому, видите ли, мы обязаны говорить с ними на их кошачьем языке.
Она раскрыла книжку. Это был курс узбекского языка.
- Вот видишь, даже в трамвае зубрю: яшасун, якши, уртак, ишак...
Обе расхохотались.
Уртабаев моргал глазами. У него было ощущение, как будто его окатили водой из пожарного рукава... Выручил узбек в замасленной спецовке, молчаливо прислонявшийся к двери.
- Ты, барышня, узбекский народ зачем обижаешь? И хлеб наш ешь, умей разговаривать с дехканином на его языке... Зачем плюешься, сартами узбекский народ обзываешь? Разве я тебя собакой назвал?

Бруно Ясенский. "Человек меняет кожу"