Я бываю очень недоволен собой, когда сильные чувства негативного свойства начинают доминировать над разумом. Когда вместо того, чтобы попытаться по возможности спокойно и непредвзято описать и проанализировать происходящее, ты просто выкрикиваешь в бездушное пространство обсценную идиому. Вот и вчера, когда я узнал о судебном решении продлить срок в камере трем девчонкам из Pussy Riot, я не сумел найти ничего более адекватного, чем довольно громко произнести слово "суки", причем как минимум с тремя восклицательными знаками.

Понятно, что адресовалось это не к девочкам. И даже не к судьям. Какие судьи? Вы о чем?

Только что я написал о том, что одним из основных приемов нынешнего агитпропа служит оксюморон. Но есть и еще одна лингвистическая особенность российской общественной и политической жизни. Это омонимия - когда одинаковыми словами обозначаются разные предметы. Если вы, например, услышите или прочитаете слово "лук" вне контекста, вы ведь не поймете, о том ли луке идет речь, из которого стреляют, или о том, который едят.

Омонимы, чье значение не вполне очевидно, часто вводят в заблуждение. И лишь когда ты ясно понимаешь, что в нашей стране "партии", "парламент" и "выборы" означают вовсе не партии, парламент и выборы, а нечто совсем иное, хотя пишутся и произносятся так же, то жить становится не то чтобы легче и веселее, но хотя бы как-то понятнее.

То же и с "судом". Слово "суд" при сложившейся у нас имитационной системе может означать все что угодно, но только не суд. А потому и оценивать работу судей с точки зрения разумности или справедливости их вердиктов не более адекватно, чем оценивать работу печатного станка с точки зрения формы и содержания текстов.

Нет, и не к судьям адресовался мой "вердикт". А к тем, кто сознательно и целенаправленно отравляет и без того не самую стерильную общественную атмосферу миазмами тупой злобы, старинных суеверий, сладострастного бесстыдства, тошнотворного неприкрытого лицемерия. К тем, кто отравляет воздух и стравливает людей. Да и понятно: удерживаться у властных корыт, тереть свои терки, откатывать свои откаты, пилить своими пилами, грести своими граблями и вершить все прочие свои великие дела во славу Великой России они могут только в этом зловонном тумане. Все правильно сказала девушка Надя, выходя из зала суда.

И особенно мне нравится, что на фоне всего этого беснования, по форме и содержанию сильно напоминающего тяжелый гриппозный бред, продолжаются как ни в чем не бывало вальяжные споры о том, хорошо или все же дурно поступили девочки. Красиво или некрасиво. Надо было так делать или не надо. В общем, плохо, конечно, что девушку изнасиловали и убили. Но зря все-таки она носила такую короткую юбку. Или, допустим, репортер, сообщающий о дорожной аварии, посчитает нелишним отметить, что сбитый насмерть пешеход был одет ужасно безвкусно.

История, подобная этой, история, сумевшая спровоцировать столь бурные страсти и столь неадекватное возбуждение церковно-карательного механизма, в любой цивилизованной стране могла бы прослужить информационным поводом не дольше чем пару-тройку дней. И я уже в который раз задаюсь вопросом: где мы живем? И, главное, когда, в каком веке?

Совсем недавно я был в Австрии и Германии, где буквально все, с кем мне приходилось общаться, включая и бывших соотечественников, спрашивали меня одно и то же: "Что же это у вас там такое происходит? Неужели ТАКОЕ возможно в наши дни?" "Как видите, возможно, - приходилось отвечать мне, - у нас там все возможно". А в памяти всплывал припев дурашливой, задорной, как тогда говорили, песенки из 60-х годов: "Возможно, возможно, конечно, возможно. У нас ничего невозможного нет". И дальше, конечно же, "Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! Ля-ля-ля!". Веселая, в общем, песенка.

Елена Волкова, Ирина Карацуба

С 21 февраля, когда состоялся панк-молебен в храме Христа Спасителя, прошло два месяца, которые стали непростым и чрезвычайно показательным испытанием и для участниц акции, и для православного сообщества, и для российского общества в целом. Совпадение этого испытания со временем Великого поста, конечно, только подчеркивает смысловую глубину и мистическую значимость события. А состоит оно, на наш взгляд, в том, что одновременно идут два похожих, но по сути и нравственному смыслу противоположных процесса — страшный суд государственно-церковных властей над Pussy Riot, и Страшный Суд Pussy Riot над этой церковью, этим государством и обществом. «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат» - и вдребезги летят святейшие и честные репутации, исчезает видимость законности в действиях властей, сквозь христианнейшие личины проступает самое что ни на есть дьявольское мурло, а в рассуждениях о кощунстве, богохульстве и «грехе страшнее убийства» явственно слышатся два до боли знакомых крика - «не друг ты кесарю» и «распни его, распни!».

Воистину, панк-молебницам удалось не только сказать, но и доказать, что «се, оставляется вам дом ваш пуст». Храм ваш срам, потому что нет в нем Истины, зато полно вранья и фарисейства. Потому что христиане вы (мы) только по самоназванию, а не по делам. Выгнав из храма разноцветных скоморошиц, изгнали Христа воскресшего. Шут, дурак, юродивый, как и положено в классической древней традиции, стал Судией, его духовная нагота и карнавальная личина посрамила фальшивый блеск белых клобуков, разукрашенных митр и срочно розданных к Благовещению крестов с украшениями. Да и само Благовещение с его благочестивым обычаем выпускать птиц из неволи на сей раз очень ярко оттенило пребывание во узах матерей маленьких детей и других политических заключенных. Какое сказочное лицемерие — птичек жалко, птичек выпускаем!

Но Суд (не басманный, хамовнический или таганский, разумеется) дает возможность очищения и преображения. Нужно только услышать, что Суд идет, и признать свою вину, а не творить пагубную расправу, прикрываясь именем Христа. «Смерть можно будет побороть усильем воскресенья». Воспользуемся ли мы этой возможностью?

Публичная акция, устроенная панк-группой «Pussy Riot» в Храме Христа Спасителя 21 февраля, уже почти два месяца находится в центре общественных дискуссий.

Это связано не столько с содержанием акции, сколько с ее формой, в еще большей мере - с неадекватной реакцией властей, как церковных, так и светских.

Правозащитный Центр «Мемориал» не одобряет вторжение политического протеста или художественного самовыражения в пространство церкви, тем более если это происходит в чуждых для современной религиозной практики формах. Такие действия неизбежно воспринимаются прежде всего как оскорбление чувств верующих. Реальные же мотивы – будь то неприятие воинствующего клерикализма или претензии к словам и поступкам конкретных иерархов церкви – просто не будут замечены большинством.

Однако осуждение поступка участниц «Pussy Riot» с точки зрения морали и целесообразности не может быть основанием для их уголовного преследования.

Уголовное преследование за ненасильственное выражение критического мнения о политических или церковных деятелях нарушает фундаментальные правовые принципы, закрепленные как в Конституции РФ, так и в международных актах, подписанных Российской Федерацией.

Тем не менее, в марте Таганский суд Москвы принял решение об аресте предполагаемых участниц группы Марии Алехиной, Екатерины Самуцевич и Надежды Толоконниковой, и Мосгорсуд оставил это решение в силе.

Однако по нашему мнению, для такой меры пресечения, как и для уголовного преследования, нет никаких правовых оснований.

При всем неодобрительном отношении к акции "Pussy Riot" их действия не могут быть квалифицированы строже, чем административное правонарушение - поскольку не имеется никаких признаков применения или угрозы насилия, нанесения материального ущерба, применения оружия или использования предметов в качестве такового.

Сам факт уголовного преследования Алехиной, Самуцевич и Толоконниковой, абсолютно неадекватная и необоснованная мера пресечения, многочисленные публичные высказывания различных должностных лиц, включая высших, - все это в совокупности дает основания считать уголовное преследование участниц группы "Pussy Riot" политическим, а их самих - политическими заключенными.

Правозащитный центр «Мемориал» требует прекращения уголовного преследования Алехиной, Самуцевич и Толоконниковой и их немедленного освобождения.

Справка на политзаключенных Алехину, Самуцевич и Толоконникову

Список лиц, признанных ПЦ "Мемориал" политзаключенными

Как это все-таки здорово случилось. Что вся наша «болотная» фауна в едином порыве вовлеклась в травлю церкви и Патриарха. Люди, на первый взгляд совсем разные, разных сословий, национальностей, политических окрасов, мановением чьей-то воли сбились в сплоченную стаю воинствующих сектантов, атеистов и педерастов неопределенной сексуально-политической ориентации. Это, очевидно, такой специфический бесовский способ переживания Великого поста. Все на самом деле вполне естественно, правильно, можно сказать, промыслительно. Потому что для человека верующего присутствие князя тьмы и его бесов столь же естественно, как и присутствие Господа... Христос Воскресе! С праздником всех!

P.S. О любви и прощении. Есть такое, на мой взгляд, дикое заблуждение о том, что Христос призывал прощать всех. «Возлюби врага своего», – речь идет о личных врагах, которые тебе лично сделали зло, и ты имеешь право и христианский долг их прощать. Никакого права прощать врагов Отечества и врагов Господа и рода человеческого ты не имеешь.

Ссылка

Уважаемая Валерия Ильинична Новодворская решила вдруг поведать общественности о своих этических и эстетических расхождениях с группой Pussi Riot – никакого другого обоснования, почему им нужно отказать в статусе узников совести, преследуемых по политическим мотивам, я в ее статье не нашел.

Валерия Ильинична сразу оговаривается, что несмотря на ее оценку «пусей» «девушки должны быть освобождены немедленно, уголовное дело надо закрыть». Я тоже сразу оговорюсь: она, конечно, имеет полное право на свое мнение и уж тем более на свои вкусовые пристрастия; ее литературоведческий экскурс о футуристах очень интересен, но – виноват – нельзя ли было подождать, пока девочек все-таки освободят, а потом уже начинать высокоинтеллектуальную дискуссию?

Трудно придумать большего подарка тем самым, как Валерия Ильинична их именует, «озверевшим инквизиторам», чем подобная поддержка со стороны диссидента советской еще закалки, заклятого оппонента нынешнего режима, который она иначе как кровавым не называет. А делаемые ею оговорки нисколько эту неожиданную поддержку не нивелируют, тем более что «инквизиторы» эти оговорки попросту пропустят мимо ушей.

Валерия Ильинична, признавая, что «и РПЦ плохая, и патриарх далек от идеалов Христа», задается вопросом: за что было проявлено «неуважение к богомольному народу», за что были обижены рядовые верующие, посещающие храм Христа Спасителя? Если бы я был верующим человеком, меня гораздо более, чем эта необычная по форме молитва «пусей», оскорбило бы абсолютное нравственное падение нынешней РПЦ, поддержка ею – поддержка априори – любых мерзостей режима; меня чрезвычайно оскорбляло бы, что патриарх, призывающий меня к духовности и стойкости к искушениям современного мира (читай – дьявола), сам алчен до необузданности, не гнушается с помощью ручных судов осуществлять рейдерские захваты чужой собственности и попросту, как сейчас выяснилось, лжет не моргнув глазом. А для подтверждения этой лжи еще и выставляет в Сеть подложное фото (его подчиненные выставили).

Кстати, все это стало предметом обсуждения общественностью – и активно и массово обсуждается уже второй месяц – именно благодаря акции Pussy Riot. Верно заметил Лев Рубинштейн: «...получилось так, что им каким-то образом удалось ткнуть палкой даже не в муравейник – в осиное гнездо. Прямое попадание в болевые точки общественной жизни – одна из фундаментальных задач искусства». Вольно или невольно, но «пуси» так высветили неблаговидную роль РПЦ на нынешнем этапе российской истории, как до сих пор не удавалось всем правозащитникам, вместе взятым. Вольно или невольно, но именно их акция вывела Кирилла и Ко за ушко да на солнышко, и они предстали перед нами во всей своей неприглядной красе.

Да, в свое время предметом обсуждения стали патриаршии часы Breguet, но это скорее выглядело пусть ярким, но эпизодом. Сейчас же ему вспомнили все, начиная с его табачно-алкогольного бизнеса; достоянием широкой огласки стали факты, о которых мало кому было известно. Так, судебная история с квартирой Юрия Шевченко в «Доме на набережной» началась, как выяснилось, еще в 2010 году, и только сейчас она стала предметом широкого обсуждения. И патриарх в ответ на вытаскиваемые одно за другим явно не богоугодные деяния, стал совершать ошибки, которые еще более выпукло показали публике, чтó на самом деле представляют из себя их пастыри.

Валерия Ильинична сама признает, что акция «пусей» заслуживает «не более чем 15 суток за хулиганство, причем мелкое». А их держат под стражей уже почти два месяца, и им грозит до 7 лет лишения свободы (столько сегодня в России дают насильникам и убийцам). Уже сама неадекватность наказания говорит о политической подоплеке дела. Которая состоит вот в этом: «...Мы, равно как и миллионы христиан, были тяжело опечалены тем, что вы (патриарх Кирилл. – В.З.) позволили Церкви стать орудием в грязных предвыборных интригах, призвали верующих отдать свой голос за человека, поступки которого бесконечно далеки от Божией Правды» (это из их ответа предстоятелю).

Новодворская посылает «пусей» «бороться с Путиным в Кремль или к нему же на госдачу». Это, надо понимать, было бы достойно. А в чем принципиальная разница между этими местами – Кремлем, госдачей Путина и ХХС? В том, что Путин «живет» не в храме, а в Кремле или на госдаче? Ну так в молитве наравне с Путиным фигурировал и Кирилл, а где же сказать о позорной роли нынешней РПЦ, как не в храме?

Гарри Каспаров еще в марте предположил, что если бы в тексте молитвы вместо «Богородица-Дева, Путина прогони» было «Боже, Путина храни. Сильный, державный, царствуй», то никто и не заикнулся бы ни о каком кощунстве и оскорблении святынь. Эта гипотеза блестяще подтвердилась сейчас, когда стало известно о таком же по форме выступлении Филиппа Киркорова в храме Пророка Илии. Никто не грозит Филиппу Бедросовичу анафемой, никто не спешит арестовывать его за осквернение святынь. А Валерия Ильинична толкует нам, что Христос был диссидентом и узником совести, потому что у него в багаже было Евангелие, а «пуси» таковыми не являются, потому что у них в багаже лишь «глупые вирши». Вирши, может, и глупые, но с каких это пор качество виршей стало служить критерием того, является человек узником совести или просто узником?

И зря г-жа Новодворская изо всех сил пытается выставить "пусей" пустоголовыми девчонками и ругается на их «послания из тюрьмы». Вот еще одна цитата из их ответа Кириллу: «Вы говорите, что мы верим в пропаганду, в СМИ, в ложь и клевету, в деньги и оружие, – но ничего этого и в помине нет у нас, как нет у нас и веры в эти сущности, с которыми сегодня тождественна власть того царя Ирода, за которого вы призывали голосовать и молиться, с именем которого вы связываете процветание русской земли. Всепроникающая и лживая пропаганда на государственном телевидении сперва вырвала у народа победу для Путина, а теперь при помощи откровенной неправды очерняет оппозицию и пытается хоть кого-то уверить в том, что девушек с маленькими детьми "за нарушение храмовых законов" необходимо содержать в крепости под стражей. Так на чьей стороне пропаганда, СМИ, ложь и клевета? На чьей стороне вера в деньги? На стороне ли солисток Pussy Riot, чья жизнь близка к аскетизму, необходимому для всякого творческого осмысления? Или же вера в деньги на стороне тех, кто возвел небывалую государственную роскошь в канон поведения для любого высокопоставленного мужа?».

Написано и весьма толково, и по делу. Не в бровь, а в глаз. Не хуже, чем это умеет делать сама Валерия Ильинична. Таково же и последнее их письмо, где они сравнивают реакцию всей православной и правящей рати на свое выступление и выступление Филиппа Киркорова. Это совсем не «пустые вирши».

И держатся они хорошо. Ведь давно могли покаяться, признать свою акцию кощунственной – мол, бес попутал, – и их, пожурив, отпустили бы. «Узницы без совести» так бы себя и повели. А они держатся - и обосновывают свою позицию. И говорят о том же, о чем говорили люди на Болотной и Сахарова. И вызывают еще большую ответную ярость режима. Почему же им надо отказывать в праве «стать в ряды защищающих свободу»? Они несут расплату не только за свою акцию, но и за стойкость после нее, а Новодворская подозревает их в геростратовом тщеславии.

Да уж не ревнует ли к ним Валерия Ильинична? Именно к их диссидентскому успеху?

Кто-то должен появиться на русской земле, чтобы уже без надрыва спасительных мер, в спокойном созидании, продолжать самоутверждение России как, действительно, центра спасения всего мира. Я абсолютно уверен: именно России уготована эта участь. Я видел много одинаковых стран, а другой такой страны, как наша, нет. У нас тоже много чего происходило, но почитание Государя - это российская традиция. Все революционные потрясения у нас происходили в эпоху слабого правления. И при Николае II, и при Горбачеве... Потом пришел Путин и спас страну от гибели. Поэтому я думаю, что провидение Господне также снизойдет к нам через сильную личность в лице совестливого и талантливого человека. Для России - это потребность.

Ссылка

11 апреля в квартире руководителя Молодежной правозащитной группы Республики Карелия Максима Ефимова прошел обыск. Рано утром в квартиру правозащитника под угрозой взлома двери проник следователь Воронин и на основании еще не вступившего в силу судебного решения провел обыск и изъял компьютер.

Максиму Ефимову вменяется ч.1 ст 282 Уголовного кодекса. Поводом послужил следующая небольшая заметка («Карелия устала от попов»), размещенная в газеты «Час ноль» 31 декабря 2011 года.

«В столице Карелии наблюдается рост антицерковных настроений. Ничего удивительного в этом нет. Мыслящая часть общества понимает, что церковь – это тоже партия власти. РПЦ так же, как и ЕР, дурачит народ сказками о том, как хорошо мы живем, при этом гребя под себя деньги. Тотальная коррупция, олигархия и всевластие спецслужб напрямую связаны с возрождением Русской православной церкви (РПЦ). За бюджетные деньги, которых нет на самое необходимое, в Карелии строятся храмы, РПЦ получает в пользование помещения детских садов, которых катастрофически не хватает. Ряженые бородачи – нынешние секретари по идеологии – заполонили собой экраны телевизоров. Попы рассуждают обо всем, начиная от канализации и заканчивая модернизацией. Все это вызывает рвотный рефлекс у нормальных людей, которые, не будучи способны повлиять на это засилье «попографии», выражают свое отношение к провинциальным чиновникам РПЦ через надписи на стенах зданий, где кучкуется православное отродье. «Pay and pray» (Плати и молись), «Christ is dead» (Бог умер) – на стенах Православного центра в Петрозаводске (ул. Лыжная, 4 – бывший детский сад)».

Максим Ефимов является последовательным противником введения курса «Основы православной культуры» в школе, выступает против строительства православных церквей за счет государственного бюджета в Карелии. Он подал заявление в суд на Законодательное собрание Республики Карелия за выделение средств из бюджета на строительство храма Св. Пантелеймона.

Обыск и возбуждение уголовного дела в отношении себя Максим связывает именно с тем, что он выступал с критикой по адресу православной церкви.

Накануне обыска Максим Ефимов сообщил о попытке следователя и сотрудника ФСБ проникнуть в его жилище «поговорить».

«Сегодня утром, 10 апреля, в мою квартиру пытались попасть сотрудник ФСБ Константин Спогар и следователь Следственного комитета при прокуратуре Александр Воронин. В течение часа они звонили и барабанили в дверь. Эти сотрудники отключили в моей квартире электроснабжение.

Позже я позвонил Воронину, который мне сказал, что ему очень надо побывать в моей квартире. Зачем, не объяснил. Я сказал, что смогу с ним встретиться только в его кабинете, если мне будет направлена официальная повестка. Он мне ответил, что ждет меня сегодня, а по повестке еще успеет меня вызвать. Попросил пустить его сегодня в квартиру в 17 часов.

После этого я позвонил сотруднику ФСБ Спогару, который сказал мне, что знает о нашем разговоре с Ворониным (телефон, видимо, прослушивается) и что поскольку я человек, с подозрением относящийся к деятельности правоохранительных органов, то они хотели со мной поговорить. (Разумеется, вызвав тем самым еще больше подозрений. Вместо того чтобы прислать повестку, как это положено по закону, сотрудники действуют по своему усмотрению.)

Повестку они все это время не позаботились мне вручить, а теперь ссылаются на то, что их поджимают сроки, и поэтому они хотели сегодня мне лично вручить повестку, о чем в разговоре с Ворониным ничего не говорилось. Да и в почтовом ящике никакой повестки не было. Сотрудники ФСБ и СК никак не хотят действовать по закону и отправить мне повестку. Вместо этого на меня оказывается психологическое давление.

Меня предупредили люди, знающие не понаслышке о карельских органах дознания, чтобы я без повестки никуда не ходил, так как никто не сможет потом доказать, что мне отбили почки именно сотрудники правоохранительных органов.

Я считаю необходимым обнародовать эти обстоятельства, так как уверен в том, что силовики пытаются психологически воздействовать на меня после моих критических и нелицеприятных публикаций о деятельности уполномоченного по правам человека в Карелии, бывшего сотрудника КГБ В. Шмыкова, о работе военкомата, о деятельности главы Карелии А. Нелидова, выступлений в защиту политического заключенного М. Ходорковского».

Молодежная правозащитная группа, которую возглавляет Максим Ефимов, много лет является партнером организации "Солдатские матери Санкт-Петербурга".

8 апреля, в Вербное воскресение, в старинном московском храме Пророка Илии в Обыденном переулке, что прямо через дорогу от храма Христа Спасителя, произошел неслабый переполох - на амвоне и перед открытыми царскими вратами в храме состоялось выступление народного артиста России Филиппа Бедросовича Киркорова.



Однако об этом переполохе ничего не скажет патриарх Московский и всея Руси, за него не извинится ни Путин, ни три федеральных министра, и ему не будет посвящен специальный суровый циркуляр, который Высший церковный совет обяжет прочитать во всех храмах страны во время очередной воскресной проповеди.

К великому счастью всех поклонников творчества народного артиста России, Филипп Бедросович Киркоров не был, как солистки Pussy Riot, взят под стражу сводной бригадой из 30 бойцов спецназа ФСБ, не был арестован судом и не был, невзирая на наличие малолетней дочери, помещен на время следствия в один из московских СИЗО. Пока ни РПЦ, ни ГУ МВД Москвы не торопятся предъявлять Филиппу Бедросовичу обвинение по статье 213 УК, предусматривающей до 7 лет лишения свободы.



Не нужно никому напоминать, что с формально-юридической точки зрения ровно за то же самое уже более месяца три предполагаемых солистки Pussy Riot заточены в камерах СИЗО-6 "Печатники".

Что же нужно сделать для того, чтобы перед вашим мирским выступлением на амвоне храма перед открытыми царскими вратами священноначалие РПЦ не только не потребовало вашего заточения и распятия, не обвинило вас в "духовном злодеянии", но напротив - заблаговременно распорядилось выгнать простых прихожан из старинного храма, чтобы вашим шоу с амвона наслаждались только VIP-гости храма? В полном каноническом соответствии со странной для владык привычкой говорить ложь и неправду до вечера у входа в храм висела записка о закрытии храма "в связи с проведением технических мероприятий по подготовке к Пасхе".



Какое же "техническое мероприятие по подготовке к Пасхе" потребовало закрытия в праздник старинного храма и солирования Киркорова на амвоне и у царских врат?



Народный артист России помогал храму Илии Пророка приготовиться к Пасхе, проведя там при стечении VIP-гостей и шоубиз-прессы крестины своей маленькой дочки. Скрытый от прихожан обряд крещения дочери самого Филиппа Киркорова духовно очищал храмовое пространство, приготовлял его к Святой Пасхе. Хотя, быть может, крестины недуховно, но по-мирскому, по-материальному приближали храм Илии Пророка к Пасхе - ведь мероприятие маркировано было как "техническое". Вот и проходило оно вполне технично.



Пишут, что прихожане были удалены еще с утра, а охрана зачистила храм:

"На время священного таинства пришлось перенести торжественную службу в храме, а всех прихожан попросту попросить удалиться. «Мы, конечно, понимаем, что в семье у Филиппа сегодня праздник, но он не подумал о том, что его личное торжество совпадает с великим днем для всех православных. Почему мы должны терять время?» - посетовала одна из прихожанок. По словам очевидцев, охрана Филиппа Киркорова приехала за несколько часов до торжества, посетителей попросили уйти еще утром.

Да и как тут не зачистить от мирской черни храм, когда понаблюдать за выступлением Киркорова с амвона во время "технической подготовки к Пасхе" собрались благочестивейшие люди России. Например, бывший владелец Черкизовского рынка олигарх Тельман Исмаилов (отдельно нужно обратить внимание на лица простого православного люда перед Божиим храмом):



Или Алла Борисовна Пугачева с эстрадным юмористом Максимом Галкиным:



Никоим образом нельзя было допустить простых прихожан храма Илии Пророка и до молитвенного стояния рядом с самим Николаем Басковым:



И конечно же, не могли не позвать на выступление Киркорова с амвона одного из ключевых обличителей Pussy Riot на федеральном телевидении, который в эфире "Пусть говорят" заявлял, что дочь Надежды Толоконниковой Гера будет "замаливать грехи мамы". Нет сомнений, что благочестный Андрей Малахов замаливает свои грехи с завидной регулярностью:



Группа Pussy Riot официально заявляет, что мы не выступаем и не считаем себя вправе выступать против проведения VIP-обрядов с VIP-пропусками в православных храмах, с выгоном прихожан перед воскресным праздником, с зачищением старинного храма охраной для спокойствия олигархов и поп-звезд. Если священноначалию Церкви подобное видится допустимым - то ради Бога. Храм - это собственность не русского народа, но РПЦ, и правила поведения в храмах устанавливаются согласно единоличной воле пастыря Кирилла.

Но на грешные уста так и просится вопрос, который вдохновлен развратными идеалами "агрессивного либерализма": почему на выступление Филиппа Киркорова на амвоне перед открытыми царскими вратами и на храм, зачищенный от простого народа в Вербное воскресение для олигархов и поп-звезд, владыки Церкви и государства смотрят с доброй пастырской улыбкой, а в странной молитве Богородице пяти девочек на амвоне те же владыки видят "искушение диавола" и "духовное кощунство"?

Три молившихся в храме девушки, как уверен уже весь мир, сидят в тюрьме вовсе не из-за выхода на амвон и не из-за ненадлежащего поведения в храме, а за просьбу к Богородице прогнать Путина. Спасибо популярному эстрадному исполнителю Филиппу Бедросовичу Киркорову и его маленькой дочке за еще одно доказательство того, что не за хулиганство и кощунство, но именно за молитву с упоминанием Путина трех девушек ждет до 7 лет русской тюрьмы.

"Что культура политических дискуссий у нас как-то не слишком, признают практически все". С такой горькой констатации начинается статья Максима Соколова в журнале с гордым названием "Эксперт". В качестве свидетельства упадка приводится критическое замечание Марины Филипповны Ходорковской о нынешнем моральном состоянии Русской православной церкви. Не вступая с ней в спор по существу, обозреватель выражает недовольство тем, что г-жа Ходорковская "никак не будучи дочерью Церкви, рассуждает, к каким людям невозможно прийти на исповедь, поскольку они "чересчур мирские". Г-н Соколов уличает ее в том, что она берется судить о вещах, в которых ничего не смыслит: ей, оказывается, неведомо, что "недостоинство священнослужителя не делает правильно совершенное им таинство недействительным".

Прискорбно, что ревнитель культуры политических дискуссий допустил тут явную передержку. Подлинные слова Марины Филипповны таковы: "...те люди, которые истинно веруют, им легче жить на свете, потому что они на что-то надеются. Но я не представляю, как можно прийти на исповедь к таким людям, как... Не буду называть имена, но некоторые чересчур мирские, чересчур. И рассуждают так, как могут рассуждать только люди в погонах". Как видим, г-жа Ходорковская, не состоя в церкви, вовсе и не претендует на знание православной догматики, не задается вопросом об условиях действительности таинств и не учит верующих, как им вести себя согласно церковным канонам. Она лишь указывает на то, что ее представление о нравственности несовместимо с некоторыми бытующими в РПЦ практиками. А на такое высказывание она имеет полное право, и со столь милой сердцу г-на Соколова культурой дискуссий у нее все в порядке.

Можно предположить, что г-н Соколов на самом деле удручен не столько "невежеством" критиков РПЦ, сколько тем, что упреки по адресу церкви, и в первую очередь ее высшей иерархии, раздаются из нецерковной среды. Видимо, он убежден в том, что если в церковной жизни и есть недостатки, рассуждать о них могут только "инсайдеры", сведущие в Писании, Предании, ну и, наверное, в каких-то менее сакральных вещах. Но такое мнение по меньшей мере спорно. Мы видим и слышим, как представители церкви и ее мирские апологеты энергично высказывают самые резкие мнения о чем угодно - хоть о современном искусстве, хоть о правах сексуальных меньшинств, - зачастую не очень-то разбираясь в этих далеких от них предметах. Никто не может им это запретить (нельзя только внедрять свои взгляды принудительно, как это, увы, бывает). Но справедливость требует, чтобы и церковь была открыта для критики извне. А почему поводов для такой критики так много и становится все больше - это вопрос и к церкви, и к обществу, частью которого она является.

И позволю себе заметить, что призыв отдать обсуждение общественных проблем на откуп узким специалистам звучит несколько неожиданно в устах Максима Соколова - публициста, прославившегося, помимо прочего, исключительной широтой интересов. Можно вспомнить, к примеру, что Максим Юрьевич не раз с завидной смелостью пускался в рассуждения о боевых качествах вооруженных сил США, причем неизменно оценивал эти качества крайне низко. С ним можно было не соглашаться, но никто из оппонентов не апеллировал к тому, что г-н Соколов не обладает личным боевым опытом, а послужить в американской армии даже при желании не мог бы по целому ряду причин. В конце концов, если бы колумнист "Эксперта" последовательно держался в границах своей профессиональной компетенции, ему оставалось бы писать только о нравах столичной прессы, да и то не всей. А это, конечно, очень огорчило бы многочисленных поклонников таланта г-на Соколова. Как сказано у Козьмы Пруткова, "странно ограничивать цель стремлений".

Некоторые наши граждане убеждены, что участниц панк-молебна в храме Христа Спасителя надо покарать по всей строгости закона. Другие считают, что девушки, хотя и должны быть отданы под уголовный суд, не заслуживают сурового наказания. Такой позиции придерживается, судя по сообщению в прессе, и министр юстиции. Посмотрим, как это выглядит с точки зрения законодательства.

Участницы панк-молебна привлечены к уголовной ответственности за хулиганство, то есть "грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу". Необходимо понять, какой именно "порядок" нарушили девушки - является ли этот порядок "общественным", защищает ли его уголовный закон. Если же участницы панк-молебна нарушили какой-то иной порядок, который нельзя считать общественным, то надо понять, каким образом можно защитить религиозные чувства людей, оскорбленных их акцией.

Общественным порядок есть тот порядок, который принят всем обществом и представление о котором разделяют все его члены. Поэтому государство в состоянии регулировать такой порядок и может определять, нарушен ли он, а если нарушен, то насколько серьезно.

В свободном обществе граждане вправе создавать организации, имеющие собственный внутренний порядок, обязательный только для их членов. Этот внутренний порядок налагает на членов организации дополнительные обязательства, подчас достаточно обременительные. Однако человек берет на себя эти обязательства добровольно: из организации можно выйти и освободиться от них.

Внутренний порядок религиозных организаций особенно сложен. Государство не вмешивается в него, даже если он отличается от «общественного» порядка: например, согласно Конституции мужчина и женщина имеют равные права и равные возможности для их реализации. В православной церкви существуют другие внутренние правила, но государство не считает для себя возможным как-либо оценивать эти внутренние церковные правила с точки зрения «общественного» порядка.

Государство не устанавливает внутренний порядок религиозных организаций, и оно не вправе оценивать этот порядок и определять ни сам факт, ни тем более степень серьезности его нарушения. А поскольку это не «общественный порядок», контролируемый и поддерживаемый государством, то и его нарушение не образует состава преступления «хулиганство».

Более того, если государство решит, что оно компетентно устанавливать, нарушен ли внутренний порядок, установленный в церкви, и насколько серьезно он нарушен, то следующим шагом со стороны государства будет признание своего права этот порядок не только защищать, но и поддерживать и регулировать как порядок «общественный». Таким образом, государство перестанет быть светским, а церковь станет частью государства.

Каким бы мягким ни был приговор в отношении участниц панк-молебна, само осуждение их по статье «хулиганство» означает шаг к слиянию церкви и государства. Мягкий приговор призван всего лишь скрыть этот шаг.

Теперь об оскорблении религиозных чувств. Этот термин крайне неудачен с точки зрения права, потому что «оскорбление чувств» не поддается объективному описанию и не может быть объективно установлено.

Министр юстиции сказал: "Было неприятно, что несколько молодых тетенек устроили шабаш в главном храме страны". Будучи практикующим православным христианином, он ничего не сказал об оскорблении своих религиозных чувств: "было неприятно" и "оскорбление религиозных чувств" - разные вещи. Это означает одно: каждый член церкви сам оценивает происшедшее с точки зрения своих религиозных чувств – чувства относятся к внутренней сфере человека, и суд не может установить, насколько они оскорблены. Государство не может установить, повлияло ли на чувства верующих то, что панк-молебен устроили именно "молодые тетеньки", а не, например, «пожилые мужчины», хотя для кого-нибудь из верующих и это, вероятно, имеет значение. Государство не может также оценивать, сколько именно верующих сочли свои чувства оскорбленными. Поэтому закон должен описывать конкретные действия, которые государство считает противоправными, а не отсылать к чувствам людей. Иначе можно зайти очень далеко: чьи-то чувства может оскорбить научная теория, художественное произведение или стиль одежды.

Мы обсуждаем оскорбление религиозных чувств» верующих, а не «оскорбление церкви” - у нас в уголовном законодательстве нет главы "преступление против церкви", что свидетельствует о светском характере нашего государства.

Любая общественная организация - и церковь, естественно, в том числе - имеет право на самозащиту: молящиеся имели полное право выгнать участниц панк-молебна из храма и решительно пресечь нарушение церковного порядка. Церковь, несомненно, озабочена тем, чтобы подобные действия не повторялись в будущем. Для их предотвращения надо понять, чем был вызван панк-молебен, ответом на чьи действия он послужил. Выяснение всего этого не имеет никакого отношения к уголовному законодательству. Наоборот, переведение всей проблемы в уголовную сферу препятствует выяснению того, что же произошло на самом деле.

Признание действий участниц панк-молебна "хулиганством", то есть "нарушением общественного порядка", есть не что иное, как придание внутрицерковному порядку статуса "общественного", а значит, представляет собой первый шаг к объединению церкви и государства. Боюсь, что большинство как верующих, так и неверующих не осознает этого. С другой стороны, возможно, что кто-нибудь как раз к этому и стремится. В любом случае главное – называть вещи своими именами.