Осуждение епископа Диомида Архиерейским собором Московской патриархии изумило всех "басманным" отношением к законности. Все информационные агентства объявили, что еп. Диомид лишен сана. Но это неверно! Ведь если он покается до ближайшего заседания Синода (а это не одна неделя), сан останется при нем. Это неслыханная новация. Все равно что причастить человека условно: мол, если вечером вынесешь ведро, ты сейчас причащаешься Христу, а если не вынесешь, ты сейчас просто хлеб сжевал и вином запил.

Новация вдохновляется не милосердием, а желанием создать видимость законности. Ведь законы (каноны) православия запрещают заочный суд, а суд Архиерейского собора был заочным. Вот и пытаются, словно нашкодившие дети, представить дело так, что Диомид сам себя отлучит, коли не покается. "Не виноватая я, он сам". Так в дешевых боевиках злодеи привязывают веревку от спускового крючка к пальцу узника – дернется, сам себя застрелит.

Возможно, светская власть России возьмет это на вооружение – смертная казнь под мораторием, а вот таким манером вполне можно решить проблему, натянув нос Европе.

Осуждение показало, что у архиереев Московской патриархии на часах пора "между волком и собакой". Время сумерек, когда еще видно, что кто-то бежит, но уже не видно, собака или волк. Еще сохранились остатки какой-то гласности от 1990-х годов, но уже ничего путного из этих остатков не выходит. Расправа с Диомидом – третий звонок: начинается окончательная брежневщина. Либералам заткнули рот пятнадцать лет назад, теперь правым приказано молчать и бояться. Патриархия здесь идет след в след за Кремлем.

Полезно помнить, однако, слова Максима Горького: "Не всякий, кто бит нагайками, революционер". Как ни жалко Диомида, но все же он-то скорее волк, тогда как осудившие его существа скорее прирученные Теми, Кому Надо. В реакции прессы и просто людей отчетливо сквозит сочувствие к пострадавшему владыке - и действительно, жалко. Как лимоновцев жалко, посаженных за попытку добиться приема у президента и прочие безобидные и законные деяния.

Это часть более широкого вопроса об отношении к врагу своего врага. В России вероятность того, что враг Кремля любит свободу, составляет не 50, а 10 процентов. Большинство отечественных врагов деспотизма – сторонники еще большего деспотизма. Деспотизм их отсекает, чтобы удержаться от власти. Так Гитлер укрепил свою власть, уничтожив ремовских боевиков, Сталин – уничтожив троцкистов.

Поведение врага деспотизма может быть свободным, а это именно то, что дорого сердцу свободолюбца. В этом отношении нацболы, современные коммунисты и т.п. куда демократичнее многих (не всех!) идейных демократов.

Смотреть, однако, надо и на принципы. Применительно к светской политике это означает, что в борьбе с чекистской деспотией не следует опираться на сторонников деспотии большевистской или марксистской. Какая разница, кто собрался дирижировать, если не хочешь играть в оркестре!

Если же говорить о церковной политике, то большинство противников Московской патриархии враждебнее свободе, чем она. Еп. Диомид и его сторонники заслуживают уважения как люди, не желающие подчиняться торговцам благодатью. Между тем Московская патриархия как организация строится сейчас именно как колоссальная франшиза, сеть закусочных, куда всякий может забежать и на определенных, не очень обременительных условиях получить порцию уверенности в своем спасении, не принимая на себя никаких обязательств и уж подавно без зачисления в штат сотрудников столовой.

Тем не менее идеи еп. Диомида куда хуже идей лидеров Московской патриархии. У тех одна идея – власть и собственное благополучие. У еп. Диомида и подобных ему – власть и благополучие других. Если бы Гитлер радел о своем благополучии, не было бы миллионов жертв – но он радел о других.

Бояться этих радикалов не следует. Любить их можно и нужно, как и всех врагов свободы. Только надо четко понимать, что из любви следует, а что нет. Иисус говорит, что любовь к врагам похожа на отношение Бога к грешникам: Бог разрешает солнцу светить на всех. Иисус показывает Свою любовь к врагам, когда не зовет небесные воинства, чтобы те защитили от врагов, и когда уже на кресте этих врагов прощает.

Можно смеяться над верой в то, что есть какие-то армии, помимо перечисленных в справочниках генштаба. Можно смеяться над словами прощения, которое звучит из уст бессильного умирающего. Нельзя смеяться над самой идеей.

Любовь к врагу - очень трезвая и практичная идея, потому что она не включает в себя идею что-то у врага взять. Любовь к врагу не заключает с врагом союза. Согреть, напоить, накормить - это все от себя к врагу. Простить – это врагу от себя. От врага себе – ничего. Иначе это была бы не любовь к врагу, а предательство себя.

Бороться за освобождение национал-большевиков нужно, объединяться с ними - нет. Бороться за свободу совести для старообрядцев или диомидовцев (а их ждут испытания) нужно, но еще более нужно понимать, что домостроевщина есть явление античеловеческое.

С большинством фундаменталистов-оппозиционеров очень легко и приятно общаться. Они не отравлены ядом парткомовщины, который с каждым годом все глубже проникает в казенную религиозность. Однако они остаются врагами человечности (кстати, среди них очень много священников–евреев и антисемитов, тогда как под патриархом Алексием II даже антисемитизм не поможет еврею стать священником). К чему это ведет, показала история поглощения русской эмигрантской церкви – "карловчан" - Кремлем и его церковью.

История длилась пятнадцать лет, завершилась в 2007 году. Безусловно, воссоединение было хорошо проплачено. Это очень стыдно, очень печально, но это самое смягчающее обстоятельство, которое объясняет, как многолетние антисоветчики – протоиереи, архиереи – полюбили стукачей и их чекистских руководителей. Главная же причина – внутри себя белоэмиграция была того же духа, что красная революция. Митрополит Вениамин (Федченков) отмечал это сразу же после Гражданской войны: с обеих сторон бесновались гордыня, равнодушие к свободе, готовность убивать ради государства российского и его величия. Если бы потомки белоэмигрантов не имели внутри себя червоточины, не ставили Россию выше Христа, величия России выше смирения Христова - никакие деньги или угрозы не привели бы их под десницу недавних противников.

Церковная номенклатура – выхолощенные, бездушные манипуляторы, социальные инженеры, к тому же с квалификацией жэковского сантехника. Но точно такова и светская номенклатура. Это не случайно – это две ветки одной и той же бесплодной смоковницы деспотизма.

В церковной жизни самое опасное не потребительская массовка, не циничная "верхушка варьете", а псевдолибералы, пытающиеся соединить слова о либерализме со вполне фундаменталистским, манипулятивным взглядом на людей и жизнь. Блудословие псевдолиберализма вдыхает подобие жизни в бездушную систему. Так и в светской жизни: если бы умеющие читать и писать люди объявили бойкот лжи, та бы долго не продержалась.

Казус с церковными оппозиционерами, подобными еп. Диомиду, священнику Михаилу Ардову, иеромонаху Григорию (Лурье) - называю известных в СМИ людей, - помогает понять казус со светскими радикалами.

Радикализм церковной "крайней" в том, что она не считает остальных верующих христианами. Это в ее глазах так, попугаи: слова догматов повторяют, подлинной же силы веры не имеют. Сейчас с нами очень благодушно и вежливо общаются, но случись победа – зачистят так, как ни один Путин не зачистит.

Радикализм светской "крайней" в том, что она не считает людьми демократов и прочих своих врагов (а у нее все враги). Объединяться с нами для победы можно, но людьми – взрослыми, ответственными людьми - мы не являемся. Мы материал для воспитания, преобразования, манипуляции, инжиниринга.

Кажется, страшно: выходит, у власти кроме основного парашюта есть еще и запасной – случится что с Московской патриархией, призовут Диомида, или старообрядцев, или старостильников (как призвали взамен марксистов патриархию). Ужас, ужас, ужас и Арканар в глазах?

Да нет, какой там Арканар. Скорее уж Кин-дза-дза. Это даже не развалины империи, это развалины развалин, покрытые толстым слоем глянцевито поблескивающей нефти. Помогать живущим в ней надо, но не надо вместе с ними валяться в грязи, пить, врать и пытаться дворцовыми интригами победить дворцовую психологию. Не мы первые, не мы последние в очереди к свободе. Очередь движется медленно, да еще некоторые норовят нас опередить - и опережают. Может, потому что не обременяют себя сомнительными союзниками.