В связи с приговором киберактивисту Соколовскому слышны утверждения, что репрессии ничего не дадут, а на место павшего борца встанут тысячи новых. Практика скорее показывает, что тысячи новых борцов появляются, когда всем видно, что за пакостничество ничего не будет - и отчего не воровать, коли некому унять. Если же за пакостничество делают больно, новых охотников не находится. Прошло пять лет после концертирования дам в храме - и сколько нашлось желающих повторить этот творческий акт?

Максим Соколов, публицист

- Чего, шерсть на носу, касаешься? - прохрипел он, глядя Кандиду в ноги. - Один вот тоже, шерсть на носу, касался, так его взяли за руки за ноги и на дерево закинули, там он до сих пор висит, а когда снимут, так больше уже касаться не будет, шерсть на носу... Вон стоит, шерсть на носу, глаз вылупил, а сам слепой, как пятка, шерсть на носу... Один вот так стоял, дали ему в глаз, больше не стоит, шерсть на носу... пошли лучше сегодня вечером, а то вот так один ждал-ждал, а как ему дали по ушам, так он и ждать перестал, и до сих пор не ждет...

Аркадий и Борис Стругацкие. "Улитка на склоне"

И все же не могу себе представить, что, допустим, в Пензе, Нижнем Новгороде, Красноярске, Благовещенске, Владимире, любом ином нестоличном городе в православный храм с визгом и гиканьем врываются исполнительницы "странных" плясок и начинают свое "действо" прямо перед алтарем; а потом земляки им горячо аплодируют, выражают одобрение и восхищение.
Обычно вижу воочию совершенно другое: вот поднимается со своего места, чтобы о чем-то спросить, миловидная, скромно и опрятно одетая женщина; она похожа на добрую земскую учительницу XIX века. А вот степенно, со знанием дела задает вопрос высокий, широкоплечий, русоволосый гражданин - вылитый купец первой гильдии. Дай ему волю, он такой город-сад отгрохает, весь мир обзавидуется!

Никита Михалков, кинематографист. "Глубинный источник"

Стамбул отрекся от пророка;
В нем правду древнего Востока
Лукавый Запад омрачил -
Стамбул для сладостей порока
Мольбе и сабле изменил.
Стамбул отвык от поту битвы
И пьет вино в часы молитвы.

Там веры чистый луч потух:
Там жены по базару ходят,
На перекрестки шлют старух,
А те мужчин в харемы вводят,
И спит подкупленный евнух.

Но не таков Арзрум нагорный,
Многодорожный наш Арзрум:
Не спим мы в роскоши позорной,
Не черплем чашей непокорной
В вине разврат, огонь и шум.

Постимся мы: струею трезвой
Одни фонтаны нас поят;
Толпой неистовой и резвой
Джигиты наши в бой летят.
Мы к женам, как орлы, ревнивы,
Харемы наши молчаливы,
Непроницаемы стоят.

Александр Пушкин. "Стамбул гяуры нынче славят..."

Это я так неуклюже соединила плач и катарсис - в плаксарсис, потому что проплакала почти весь фильм. И вместо того чтобы осмыслить увиденное, все пытаюсь понять, почему ревела, о чем была эта очередная лужа слез Алисы в стране чудес.

Жестокость

Плакать я начала, когда на экране появилась клетка с Надей, Машей и Катей в зале суда. Клетка, собака, Сырова сурова, и Октябристовна (адвокат обвинения Лариса Павлова) с лицом школьного завуча. С очень знакомым лицом, будто я хорошо ее знала с детства, когда меня отчитывали в кабинете директора школы. Холодная жестокость, непререкаемая правда лжи, уверенность в собственной безнаказанности. Октябристовна - это символ масс: ее голосом тогда, в 2012-13 гг., со мной говорили родственники и друзья, коллеги и ученики, а я каменела от их менторской жестокости, и рвала отношения.

Я плакала вместе с Наташей Алехиной, которая сжалась до точки в первом ряду, с Герой и Филиппом, у которых отняли мам. С теми, кто стоял у судов и пытался остановить истерию жестокости, не зная тогда, что это цунами начнет вскоре уничтожать людей в Украине и Сирии, гнать в суды и тюрьмы за стихи, карикатуры, письмо в Швецию, комментарий в сети, одиночные пикеты. За любой чих на лысину власти. Каждый день приносит новость о новых арестах.

"Выступления без наказания". Выступления прокурора, адвокатов обвинения, судьи, Гундяева на площади у ХХС и сотен озлобленных, требующих жестокой расправы над "кощунницами", так и остались без наказания, даже без широкого общественного осуждения. Эти голоса с тех пор переключились на новых врагов, налились кровью украинцев и сирийцев и с новой силой высасывают из людей разум.

В фильме, представленном на Артдокфесте, показано, как в 2012-м Pussy Riot возмутило то, что патриарх призвал голосовать за Путина, "исправившего кривизну истории", а сегодня уже некому прокричать в храме о крови, пролитой за русский мир, сеющий войну.

Бессилие

Я, наверное, не имею права хвалить этот фильм, потому что сама там рассказываю о юродстве как традиции религиозной контркультуры, о пророках, обличавших людей, о боярыне Морозовой и ее сторонницах, противостоящих царю и патриарху, о том, как поражение восставших оборачивается их победой. Я смотрела на себя с отвращением. Знаете почему? Потому что все, что я могла тогда, это рассуждать и анализировать, сознавая, что до бунтарок этих мне никогда не дорасти. Что нет у меня ни их легкости, ни смелости, что я выросла и жила в среде октябристовны, что вылупилась, как птенец, и беспомощно зачирикала, вдохновленная акциями Pussy Riot. Бессильная им помочь.

Я и три года назад плакала от бессилия, особенно после суда, где чувствовала себя зрителем, купившим билет на казнь. Кричать - выведут. Даже за улыбку выводили. Ну и пусть бы вывели! Бессилие тоже разрослось за последние три года до паралича. А с ним и самоотвращение.

Благодарность

Это были и слезы благодарности.

Группе Pussy Riot - за смелость и талант, правду и стойкость, за тех, кого разоблачили, и тех, кого пробудили, за то, что не принимаете свои акции всерьез, не бронзовеете, не стонете жертвой (мне бы так!), за тех, кого смогли вытащить из тюрьмы или поддержать в ней.

Всем, кто защищал Pussy Riot: я увидела ваши лица в фильме, в оккупай-суде, в акциях и пикетах, в зале шоу-расправы, и поняла, как было здорово быть одной из вас тогда, как я вас всех люблю, как жаль, что нас разнесло...

Режиссеру, актеру и художнику Евгению Митте - за то, что взялся за эту тему, не торопился, а сделал вдумчивый фильм, не о мифе, а о живых людях, где все пятеро участниц панк-молебна говорят о своих акциях по-разному, где есть аналогия с Малевичем, серьезный разговор об акционизме, выдержана авторская дистанция, хорошее чувства кадра и цвета. За великолепный монолог Олега Кулика "Вот вам Бог!".

"Это человек, который не боится бросаться на встречную волну, не боится обстоятельств, не боится показаться нелепым или смешным, всегда готовый пойти на риск". Так Евгений Митта описал Кулика в 2008 году, когда вместе с оператором Игорем Малаховым сделал фильм "Олег Кулик: вызов и провокация", которым они открыли цикл "Антология современного искусства". Потом был фильм о Виноградове и Дубосарском. Картина о Pussy Riot стала органичным продолжением проекта. Игорь Малахов, кроме того, известен пронзительными фильмами "Чернобыль", о детях, родившихся в день катастрофы, и "Своя доля. Сон", об истории Украины 1910-30-х гг.

Думать и думать

При всем общественном резонансе, акция эта еще не осмыслена должным образом в России, в то время как на Западе растет число академических исследований:

- о ее связи с диссидентским движением;
- о новом образе Богородицы;
- об эпидемии дел о кощунстве в разных странах;
- о "крестовом походе" фундаментализма против феминизма;
- об отличии российской и западной рецепции;
- о церковной поддержке политических репрессий;
- о калейдоскопе как многогранности смыслов и реакций;
- о панк-молебне как лакмусовой бумаге, проявившей реальное состояние церкви и религиозного сознания, государства и судов, тюрем и правозащиты, всех нас.

В фильме Надя Толоконникова рассказывает, что когда их вывели из ХХС, не дав спеть молебен, они решили, что акция не удалась и выкладывать ее в сеть не имеет смысла. Из каких неудач рождается успех! Обрыдаешься.

Смотрел на «Дожде» передачу, в которой Лена Волкова с Ирой Карацубой обсуждали налет о. Димитрия Смирнова с архаровцами на какой-то концерт. Александр Архангельской там сказал, что знает хороших епископов, открытых людей, и что священник не обязан обличать, а может жить своей духовной жизнью, не вникая в то, что происходит от имени церкви, потому что дело священника - спасать души.

И вспомнил я опять 2012 год, когда по храмам Москвы с благословения патриарха Кирилла в Неделю Крестопоклонную было настоятелями зачитано «Обращение к прокурору», требующее ужесточить наказание для девочек из Pussy Riot. Настоятели принуждали своих прихожан подписывать это обращение. Девочки получили «двушечку». Тогда я сказал себе: «Мое пребывание в РПЦ закончилось». Церковь, сажающая людей, а тем более - совсем невиновных, перестает быть церковью. Я пришел мальчишкой в церковь гонимую, надеялся послужить в церкви свободной и милосердной, а оказался среди безжалостных гонителей. Сажать людей именем Христа - вот что настоящее кощунство! По той же причине, что и я, ушел тогда из церкви о. Сергий Баранов.

Когда Наде Толоконниковой и Маше Алехиной угрожали в лагере, когда их жизнь была в опасности, я думал: А ведь не лагерное начальство над ними издевается. Это издевается над ними наша церковь и мы все, посадившие их!

Где тогда были хорошие батюшки и архиереи Александра Архангельского? Зачитывали «Обращение к прокурору» с амвона? Благословляли «молитвенное стояние» у ХХС против «кощунниц и гонительниц церкви», которые тогда уже сидели в тюрьме? Рассказывали в проповеди, что сами бы их выпороли или распяли? Или тайно сочувствовали, но при этом кланялись разгневанным епископам и подписывали «чего изволите»?

Как они могли после этого совершать литургию? Посадив невинных женщин, у которых дома остались маленькие дети? Уму непостижимо! Как у Престола Божия, сотворив такое, стоять? Какие души спасет такой человек?

Церковь, не поднимающая свой голос в защиту невинных узников 6 мая, арестованной Светланы Давыдовой и многих других бессудно посаженных, сажающая в тюрьму своего собрата о. Глеба Якунина, преследующая о. Павла Адельгейма, затравившая стольких добрых пастырей и мирян, порой до самой смерти! Когда-то будет написана история новой церкви-гонительницы.

Кто-нибудь из добрых открытых пастырей встал на защиту хотя бы своих собратьев? Если уж им, спасающим души, нет дела до внешних. Не слышал я, чтобы кто-то громко защищал в церкви оо. Глеба Якунина и Павла Адельгейма. Может быть, они открыты горю их вдов и детей? Если Архангельский хвалит открытых епископов? Открытых чему? Горю вдовьему? Материнскому? Беде тех, чьи родные оклеветаны и посажены в лагерь? Или убиты? Где народ православный? Почему молчит? Не печалится о невинно осужденных. Даже о погибших в Украине братьях своих не плачет и не рыдает.

Я много думал о причине церковного равнодушия к страданиям людей. И вот к чему я пришел. И св. Игнатий Брянчанинов, и оптинские старцы, и св. Иоанн Кронштадтский, и современные, вроде о. Кирилла (Павлова), учат людей, что главное в церкви - это причастие, на службу нужно ходить каждое воскресенье и праздники, а пропустишь - то «ужасный грех». Кайтесь.

А то, что люди своим присутствием в церкви и участием в таинствах соучаствуют в преступлениях, совершаемых этой церковью, их не волнует! Они даже об этом не задумываются. Сколько раз я слышал от прихожан: а какое мне дело до того, какой священник или патриарх? А мне все равно. Это их грехи, не мои. Да и критиковать их грешно. Мое дело - молитва и таинства. А таинство действенно в любом случае, кто бы его ни совершал. Люди бегут от ответственности, бегут от Христа, который с болью обличал книжников и фарисеев и сам был оболган и осужден ими.

Помните, как выбирали, что надеть на протестные акции 2011-2013 гг.? Зимой доставали из шкафа летние белые брюки, покупали белые шарфы и цветы. Помню, как на Страстном бульваре нам навстречу из ресторана выкатился богатырь "весь в белом", с букетом снежных хризантем в руках и с розовым клювом стерха на носу. В легком опьянении, блаженно улыбаясь, он сложил для нас пару бумажных клювиков, и мы присоединились к потешной стае непокорных.

С какой ностальгией сегодня мы смотрим на белые куртки, штаны и шарфы, которые были нашей одеждой протеста! Понурые, они висят на вешалках, усталые и разочарованные, лежат на полках, вспоминая дни карнавальной славы, когда у них появился свой голос и они не просто облачали тело, а - страшно подумать - разоблачали власть.

Художница из Петербурга с детским псевдонимом Глюкля (Наталья Першина-Якиманская) воспринимает платье как живое существо. Анна Толстова отмечает, что «самое обыкновенное платье - хрупкий, бросовый, никчемный, смешной и несерьезный материал, с каким в перформансах, видео и инсталляциях работает ФНО, - было осмыслено как некая общечеловеческая универсалия, вырастающая из повседневности и врастающая в культуру. Платье - это и хранитель памяти тела с его интимными переживаниями, и летопись жизни маленького человека, и запись культурных и субкультурных кодов, и политический манифест, и орудие сопротивления гендерным и социальным стереотипам».

Платье живет своей жизнью, путешествует, марширует с курсантами, уходит в затвор, ныряет с аквалангом, может даже вслед за «бедной Лизой» прыгнуть в Лебяжью канавку, а может пойти на марш против фальсификаций на выборах. Инсталляция Глюкли на Венецианской биеннале так и называется - «Одежда для демонстрации против фальсификационных выборов Владимира Путина 2011–2015».

Глюкля особенно любит белые платья и не любит новых, у которых нет своей личной истории. В творческом дуэте с Цаплей (Ольгой Егоровой) они создали ФНО - «Фабрику найденных одежд», которая существовала до 2014 г. Я же люблю Андрея Белого и его метафизику белого цвета, а потому сразу назвала художницу для себя Белой Глюклей, тем более что одна из инсталляций дуэта Глюкли и Цапли называлась «Психотерапевтический кабинет Белых» (2003).

Любовь к белому старому платью как нельзя лучше соответствует теме белоленточного движения, которое очень быстро кануло в прошлое и одновременно живет в акциях и репрессиях настоящего.

Надежды, связанные с ним, сменились апатией и отчаянием; Болотное дело стало новым торжеством беззакония и усилило чувство безнадежности. Тема протеста - во многом травматическая: на улицу тогда вышли жертвы несправедливости и насилия, которые вскоре стали жертвами нового насилия, переросшего в кровавую бойню на украинской земле.

У белоленточного протеста много историй, лиц, сюжетов и образов, что представляет богатый нарратив для искусства. В том числе - для искусства репрезентации политических практик, которое Петр Павленский называет искусством о политике, противопоставляя его политическому акционизму как искусству прямого действия.

В интервью «Радио Свобода» Глюкля сказала, что в инсталляции «есть доля амбивалентности, без которой, на мой взгляд, искусство не существует. Но одновременно мне было очень важно остаться "черно-белой" в смысле позиции. И это была невероятно сложная задача. На это ушли все силы». Большие усилия создали многие смыслы.

Призраки на ходулях

Несколько десятков высоких деревянных Т-образных шестов с верхними перекладинами стоят у стены. На них висит «говорящая» одежда с лозунгами, которые изящно вышиты красным по белому подолу («Россия будет свободной»), написаны черным по белому или оранжевому («Вы нас даже не представляете», «НЕТ», «Власть миллионам, а не миллионерам», «Америка дала мне 10 $ и попросила тут постоять», «Русское - это православное?» на спецжилетке РЖД, и др.), красным - по черному («Вор должен сидеть в тюрьме»).

Будто шеренга призраков явилась из небытия напомнить нам о недавних протестных шествиях. Привидения выглядят как восставшие духи протеста. Одноногие, они напоминают и клоунов на ходулях, что передает карнавальную атмосферу первых маршей и митингов. Ассоциации с призраками и клоунами добавляют восприятию множество визуальных и литературных перекличек.

Тау-кресты

Простой шест с верхней перекладиной использовался в южных и восточных частях Римской империи в качестве виселицы, на которой распинали преступников. У такого креста много названий: тау-крест - по букве греческого алфавита, Антониевский крест, Crux сommissa и др. Вполне вероятно, что именно на таком кресте был распят Иешуа из Назарета. Есть и длинная белая рубаха - обожженное «позорное рубище», в котором преступников водили по городу, - напоминающая ризы Христа.

Стена «крестовоздвижения» отсылает к христианским образам распятия, и шире - к типологии экзекуций. Кажется, что художница создала собирательный образ смертной казни: штаны без верха и рубашка без брюк выглядят как расчлененное тело, платья на шестах - как обезглавленные, повешенные, или распятые, кроме того - они все приставлены к стенке, будто перед расстрелом.

Можно, конечно, увидеть в этом строе распятых гиперболу репрессий или ожидание массовых расправ над протестующими, но сегодня, когда полиции собираются дать право стрелять в людных местах, в том числе и в женщин, инсталляция Глюкли выглядит как новостной репортаж.

Женское тело

Висит белое девичье платье, отороченное кровавой строкой; балетная пачка с ржавой открывашкой «серп-и-молот» вместо головы (яркий образ нашей культуры); на спине плаща - фигура девушки, которую омоновцы тащат под руки в автозак; на летнем платьице нарисована привязанная к столбу «ведьма» в огне.

Тема женщины-жертвы отсылает зрителя к истории Pussy Riot, вызвавшей кровожадные фантазии и призывы к самым жестоким видам наказания. Есть в экспозиции и голова-рукавица, стилизованная под балаклаву. Не прямо, амбивалентно, как намек.

Гендерное насилие - одна из сквозных тем трагического парада платьев. Кажется неслучайным, что почти одновременно с венецианской экспозицией Глюкли в Косово на стадионе Приштины открылась инсталляция Алкеты Джафа-Мрипа (Alketa Xhafa-Mripa родом из Косово, живет в Великобритании) «Думаю о тебе»: несколько тысяч платьев и юбок, развешанных на бельевых веревках, свидетельствуют о массовом сексуальном насилии во время вооруженного конфликта в Косово 1998–1999 годов.

Дресс-код

В повести Людмилы Улицкой «Веселые похороны» владелец «Погребального дома» прозорливый Робинс-Рабинович «не смог сразу определить имущественного ценза клиента», на похороны которого наряду с евреями пришли негры, индейцы, богатые англосаксы и "русские разных сортов"». Можно ли определить социальный статус по одежде протеста? Здесь тоже собрались люди разных сортов: офисные клерки в жилетке, хиппи-панки-готы, солидные женщины и бедные лизы, балерины и ловеласы. Их платье - тело их души - истрепано и в опасности. К ним обращен укор Глюкли: «Неужели мы все как эта рваная тряпочка?»

Юридическая норма - просто текст на бумаге. Ее значение выражается в том, как она толкуется или применяется государственными органами. В случае с осуждением Надежды Толоконниковой и Марии Алехиной статья Уголовного кодекса о хулиганстве была применена так, что ограничивала право на выражение критического мнения.

Мы с Толоконниковой подали жалобу в Конституционный суд, позднее к жалобе присоединится и Алехина. Дело Pussy Riot уже коммуницировано ЕСПЧ, и мы бы хотели инициировать как можно больше способов их правовой защиты. Однако главный смысл нашей жалобы не в этом: нам важно получить от КС официальные разъяснения конституционно-правового смысла 213 статьи УК РФ.

Как полагает суд, выносивший решение по делу Pussy Riot, мнение, которое было выражено участницами панк-молебна в храме Христа Спасителя, не было одобрено большинством. Это стало квалифицирующим признаком нарушения общественного порядка и хулиганства. Критерием правовой оценки деяния было мнение большинства, что, с нашей точки зрения, недопустимо: судят не за то, что я задумал и сделал, а за то, как другие обо мне подумали.

Кроме того, Толоконникова и Алёхина привлечены к ответственности не за нарушение светских правовых актов, а за нарушение религиозных норм. Мы полагаем, что такое истолкование статьи 213, когда под нарушением общественного порядка понимают нарушение религиозных обрядов и традиций, не должно иметь места. Конституция РФ закрепляет разделение церкви и государства, следствие и суд не могут руководствоваться нормами религии.

Наши положительные ожидания заключаются в том, что Конституционный суд разъяснит конституционно-правовой смысл 213-й статьи. В последнее время статья 213 наряду со статьей 282 (возбуждение ненависти либо вражды по национальному и другим признакам) начала очень активно применяться к гражданским активистам, которые совершают уличные перформансы, выражают общественную позицию. Это напоминает советский период: что-то сказал не так, как рекомендует партия, - и становишься хулиганом.

Хулиганство - это хулиганство. Хулиган - человек, который дебоширит, избивает людей на улице. А у нас эту статью применяют к кому ни попадя.

Как отреагирует КС? Не знаю, я не экстрасенс. Сначала жалобу будут проверять по формальным основаниям, потом судьи решат, будут ли рассматривать жалобу или ограничатся определением. Опять же неизвестно, будет ли это определение формальной отпиской или раскроет хотя бы частично смысл статьи о хулиганстве и ограничит ее применение.

...вас спрашивали о человеке, который убил собственного ребенка девятимесячного... И вот в этот же момент была история с панк-молебном… Вы сказали, что в принципе то, что случилось в храме Христа Спасителя, - это гораздо страшнее, чем убийство этой девятимесячной девочки...

Для христианина лучше умереть, чем отдать на поругание свои святыни. Лучше выйти на войну, чем дать возможность кому-то лишить твоих ближних, твой народ святынь и истинной веры. Неслучайно наши воины воевали в первую очередь за веру и во вторую очередь - за отечество и за царя... Мы должны защищать свои святыни и свои чувства, особенно святыни, даже с оружием в руках... Да, они (люди, применяющие насилие в защиту веры. - Ред.) должны это делать. К этому их призывает Бог. Это прежде всего слово Бога. Он говорит, что они должны действовать так... Спасибо, всем мира, радости, помощи Божией в добрых делах.

Всеволод Чаплин, протоиерей, председатель Синодального отдела Московского патриархата по взаимодействию церкви и общества

...И между теми-то козаками... отборнее всех был один полк, и полком тем предводил Тарас Бульба. Все давало ему перевес пред другими: и преклонные лета, и опытность, и уменье двигать своим войском, и сильнейшая всех ненависть к врагам. Даже самим козакам казалась чрезмерною его беспощадная свирепость и жестокость. Только огонь да виселицу определяла седая голова его, и совет его в войсковом совете дышал только одним истреблением... Известно, какова в Русской земле война, поднятая за веру: нет силы сильнее веры… В летописных страницах изображено подробно, как бежали польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы-жиды...

Николай Гоголь. "Тарас Бульба"

И прошло, может, триста лет, а у нас в груди закипает от желания, я извиняюсь, ударить в рожу этой преподобной личности. Разные святые слова: "Христос воскрес", "святый боже", а сами сколько прекрасного народу пережгли на своих поповских кострах. Ради, так сказать, чистоты христианского учения. Вот уж, можно сказать, башмак стоптался по ноге. Крапивное семя!

Михаил Зощенко. "Голубая книга"

ГРАЖДАНСКАЯ САМООБОРОНА

На сайтe change.org появилась петиция с требованием лишить Марию Алехину и Надежду Толоконникову российского гражданства. Петиция анонимная: автор в советском стиле выдает себя за глас народа (его ник - «Народные новости»). Гражданская самооборона, так сказать.

Новостью нужно, видимо, считать то, что к оскорблению религиозных чувств добавили «антироссийскую деятельность». Но это не ново, потому что впервые обвинение в «возбуждении вражды и ненависти на религиозной и национальной почве» прозвучало в заявлении Высшего Церковного совета РПЦ 17 августа 2012 года, в день объявления приговора. Совет тоже, кстати, коллективный и безымянный. Если что, начнут кивать друг на друга: заставили, не знал, не подписывал.

Конституция - 6.3

Анонимность автора петиции с лихвой восполняют более чем 14 тысяч подписей. Комментарии гневные и решительные: «не место таким в стране», «позорят нас как единую нацию», «не нужны они России, а она им!» и пр. «Отечества достойные сыны», похоже, не знают, что совершают антиконституционный поступок: глава 6, пункт 3 Конституции гласит: «Гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства или права изменить его».

Но Конституция давно отправлена на покой, даже неловко к ней апеллировать, как и к иным отечественным и международным законам. Это звучит сегодня как знак гражданской незрелости. То ли дело средневековые церковные соборы, или советское право. Закон о гражданстве СССР 1978 года, например, позволял лишать человека гражданского статуса за «действия, порочащие высокое знание гражданина СССР и наносящие ущерб престижу или государственной безопасности СССР». Ну, пока суд да дело, за время сбора подписей этот закон три раза прочтут и вернут. Технический вопрос, не более того. Напомню, что еще летом 2013 года кубанские пенсионеры собирали подписи под требованием лишить гражданства и выслать из страны Навального, Немцова, Каспарова, Касьянова, Пономарева, Удальцова и Митрохина. И что советская компания лишенцев состояла из знаменитых людей: Солженицын, Вишневская, Владимов, Войнович, Аксенов, Копелев, Чалидзе, Корчной и другие. Да и Ходорковского, если не де-юре, то де-факто лишили покуда права гражданина жить в своей стране.

Язык террора

Оскорбленные граждане, клир, мир и творческая элита с самого начала истории Pussy Riot показывают презрение к праву и склонность к жестокому, порой варварскому, самосуду. На этом фоне требование о лишении гражданства звучит даже вегетариански, поскольку хотя бы не призывает к физической расправе. Текст петиции, однако, представляет яркий образец языка террора.

«Небольшой срок лишения свободы не пошел им на пользу, и в настоящий момент участницы группы занимаются откровенной антироссийской деятельностью.
Только мы, все вместе, сможем остановить эту парочку амнистированных!»

Два года рабского труда в бесчеловечных условиях, унижения, угрозы и голодовки кажутся автору и его единомышленникам «небольшим сроком». Они готовы вновь посадить невинных людей. Уничижительно-уменьшительное «парочка амнистированных» (явно стилизовано под «двушечку») звучит как сожаление о том, что Надежда и Мария оказались на свободе. Интересно, анонимный автор обращения в Государственную думу и его единомышленники провели хоть день своей жизни в застенках? Представляют себе, что это такое? Знают ли историю Магнитского?

Pussy Riot как защитники россиян и крымчан

Петиция содержит откровенную ложь, утверждая, что для Толоконниковой и Алехиной «ухудшение уровня жизни рядовых россиян - единственный шанс на смену власти в России» и что их «высказывания являются прямыми призывами к нанесению вреда гражданам России». Напротив, в Европарламенте они заявили , что «санкции не должны касаться населения России», «в санкционный лист должны входить лишь члены путинских элит, ответственных за агрессию в Крыму и разворовывание России», что они «за упрощение визового режима с ЕС для простых граждан России - у них должен быть шанс посетить Европу и увидеть все собственными глазами, не полагаясь на пропаганду». Более того, они выступили в защиту жителей Крыма, которые, по их мнению, «попали в сложную правовую ситуацию в связи с переходом региона под российский контроль и могут столкнуться с проблемами при получении виз в страны Европы. Но если Евросоюз отвернется от них, то Крым останется один на один с путинскими олигархами и ворами из санкционного списка ЕС, которые будут на заповедных территориях побережья Крыма строить недвижимость и бросать в тюрьму тех, кто выступит против такого обращения с природой Крыма».

Кто есть гражданин?

Какими качествами он должен обладать? Алексей Слободник из Сургута, подписавший петицию, считает, что Мария и Надежда «оскверняют все те идеалы, которые Россия воспитывает в нас еще с раннего детства». Не зная его возраста, я решила посмотреть, какой идеал гражданина включен в программы современного школьного воспитания. Привожу цитаты из методических разработок уроков по обществознанию:

• Гражданин - это личность самостоятельная, творческая, социально ответственная и конструктивно вооруженная, способная оказывать позитивное воздействие на свою жизнь и окружающий мир.

• Гражданин - это только тот, для кого общее важнее частного.

• Гражданин - это личность нравственно свободная.

• Гражданин - это человек, обладающий гражданским мужеством и гражданским достоинством, готовый встать на защиту основополагающих ценностей демократического общества и при необходимости за них сражаться.

• Гражданин - это человек, который любит свою Родину, переживает ее беды и трудности как свои собственные, действует на благо своей страны и не может быть равнодушным, потому что только активные действия граждан сделают свою Родину процветающей!

Для меня очевидно, что эти определения гражданина вкупе точно и разносторонне характеризуют личностные особенности, ценностные установки и высокие цели панк-правозащитниц. Гражданину школьные учителя противопоставляют обывателя, которого предлагают детям описать по негативному принципу: «ему нет дела до», «его не волнует», «он ничего не делает для». Наверное, эту петицию и мой урок вернее было бы назвать «Оборона обывателя».

ШПАНА

Шпана преследует команду Pussy Riot (по команде ФСБ, кто б сомневался) везде: на улице, в поезде, в кафе, гостинице, везде. Шпана стала национальным символом, кремлевским брендом-трендом, она носит символы Великой Традиции - казачью нагайку и георгиевскую ленту. Знаки насилия и победы, величия страны, которая чтит Большой Террор и Великую Победу.

Шпана пришла к власти давно, еще в 1917-м, и свою победу тоже назвала Великой (Октябрьской). Основав ГУЛАГ, шпана бесчинствовала там вместе с уголовниками, объявив их социально близким элементом. С тех пор опера, прокурора, а то и адвоката, трудно отличить от бандита, у них часто одно лицо, один язык, одна цель - держать всех в страхе, обобрать, покалечить, убить. И замести следы.

Сегодня они не скрывают своего единства: шпану сопровождает полиция, которая следит, чтобы казаки или мальцы "народного патруля" выполнили задание и спокойно ушли с места преступления. Никто не скрывает своих лиц, действуют открыто, демонстративно, зная, что им не грозит наказание, что следствие будет затяжным и со временем заглохнет. Если бы казаков, напавших на Pussy Riot в Сочи, осудили так же быстро, как задержанных на Болотной и Тверской, нижегородские пацаны не решились бы брызгать в лицо зеленкой и бросать банки в голову.

Те из "зеленой шпаны", кто попал в объектив камеры, совсем молоды и не похожи на бандитов. Кто они? Одураченные пропагандой? Работающие за деньги? Наркоманы на крючке? Почему они выкрикивают лишь грязные оскорбления, а объяснить, чем они недовольны, не могут? Не знают, что "Зона права" приехала в Нижний Новгород, чтобы защитить заключенных? Или не хотят ничего знать, потому что выполняют задание, порученное им взрослым дядей из центра "Э", которого они боятся? Почему они так быстро, как актеры, переходят от деланного гнева к спокойной позе за кулисами сцены. На улицу выходят расслабленной походкой, с чувством выполненного долга.

Почему Pussy Riot не сопротивляются? Почему продолжают свое дело, зная, что на них идет охота госшпаны? Только не надо говорить о постановочных атаках. Это подло. Те, кто поддается искушению перевести стрелки на панк-правозащитниц и обвинить их в инсценировке и пиаре, принимают участие в новом витке травли, поддаются моде на презрение к настоящему противостоянию, не на живот, а на смерть.

Поездка в Сочи и в женские лагеря напоминает мне давнюю акцию Марины Абрамович, той самой "бабушки перформанса", которая радушно встретила своих "внучек" в Америке и прониклась их желанием защитить узников 6 мая. В 1974 году Абрамович позволила зрителям выбрать любой из 72 предметов, расположенных на столе, и произвести любую манипуляцию с ее телом. Среди предметов были и хлыст, и нож, и пистолет. Перформанс провоцировал людей на насилие, на встречу со зверем в самом себе. Художница вспоминала: ""Полученный мной опыт говорит о том, что если оставлять решение за публикой, тебя могут убить... Я чувствовала реальное насилие: они резали мою одежду, втыкали шипы розы в живот, один взял пистолет и прицелился мне в голову, но другой забрал оружие. Воцарилась атмосфера агрессии. Через шесть часов, как и планировалось, я встала и пошла по направлению к публике. Все кинулись прочь, спасаясь от реального противостояния".

Абрамович - сербка из Югославии, знавшая не понаслышке о диктатуре насилия. Она ставила людям диагноз, выявляла в их душе вирус жестокости, делая свое тело полем борьбы между зверем и человеком. Ее непротивление злу приводило к эффекту саморазоблачения зрителя, который на глазах превращался из эстета в шпану. Что-то подобное произошло с нашей страной, которая заразила этой язвой и другие народы.

Pussy Riot не сопротивлялись ни охранникам в ХХС, ни казакам в Сочи, ни юнцам в Нижнем Новгороде. Их тело становится объектом агрессии, которая за два прошедших года привела к саморазоблачению не только отдельных людей и так называемой элиты (призывавших выпороть протестных художников и даже посадить их на кол), но и целых институтов власти, в первую очередь - церкви. Pussy Riot продолжают свой опасный перформанс. Не только ради женщин в лагере, но ради всех нас, живущих в большой лагерной зоне, не сознавая того. Шпана, нападающая на них, это мы, наша власть и агрессивное большинство. Шпана из титушек нападает на Майдан и Крым, шпана готова прикрываться женщинами и детьми, шпана изворотлива и коварна. Большинство боится шпаны. А Pussy Riot идут против нее с открытым забралом.

Мне очень хочется крикнуть Марии, Надежде, Петру, Таисии, Лусинэ и Алексею: "Остановитесь! Сохраните себя! Вы нужны нам!". Но я не кричу. Я знаю, что не остановятся. И знаю, что в их убежденности и бесстрашии - их сила. Я только переживаю, трясусь за них, зная, что на столе Марины Абрамович был не только хлыст и нож.

РАСКОЛ

Несколько дней назад в сети появилось открытое письмо анонимных участниц группы Pussy Riot «Так услышьте же нас наконец!», в котором они сначала благодарят всех, кто поддерживал группу; провозглашают 23 декабря «Днем освобождения Узниц совести и настоящей Победой всей кампании освобождения Pussy Riot»; выражают надежду, что 21 февраля 2014 года незаконный приговор будет отменен и справедливость восторжествует в полной мере; восхищаются стойкостью Марии Алехиной и Надежды Толоконниковой и их «решимостью во что бы то ни стало продолжить борьбу». На этом, правда, благодарственная часть письма заканчивается, а начинаются жалобы и претензии.

Анонимка

Письмо это подписано шестью псевдонимами, или никами, членов группы: Гараджа, Фара, Шайба, Кот, Серафима и Шумахер, идентифицировать которых в принципе невозможно, потому что, как неоднократно заявляли члены группы, они не только выступают анонимно, но и периодически обмениваются своими никами. Это одновременно авторские и актерские псевдонимы, потому что акции Pussy Riot - результат коллективного творчества. Анонимный образ в эстетике Pussy Riot - это художественный персонаж, аллегория любого, каждого, голоса народа. Так это было задумано с самого начала. Может ли художественный персонаж подписывать письма? Может, если это письмо - часть произведения, как письмо Татьяны Онегину, например. Но открытые письма от имени Татьяны Лариной или Родиона Раскольникова, Серафимы или Шумахера - это политический театр абсурда (которого в нашей жизни и без того достаточно) или анонимка, цель которой - дискредитация друзей.

Конформизм или радикализм

Авторы анонимки сожалеют, что Мария и Надежда «настолько увлеклись проблемами в российских тюрьмах, что начисто забыли о стремлениях и идеалах нашей группы: феминизм, сепаратистское сопротивление, борьба против авторитаризма и культа личности, из-за которых они, собственно, и получили свое несправедливое наказание». Потрясающее заявление! Во-первых, оно звучит бесчеловечно по отношению к тем замученным, избитым, замороженным до смерти, изнасилованным женщинам, которых бросились защищать Маша и Надя. Во-вторых, где же логика? Разве феминизм и борьба против политического диктата не предполагают активной защиты женщин в тюрьмах? Кому нужны идеалы, если они остаются абстрактными лозунгами и не имеют никакого отношения ни к страдающим женщинам, ни к пирующей власти?

Правозащита противопоставляется в письме протестному акционизму, как институциональная конформистская деятельность - свободному радикализму. Но позвольте, дорогие мои, неужели вы не видите, что Надежда и Мария начали свою правозащитную деятельность наперекор тюремным правилам, бросив радикальный вызов не только лагерной, но и всей политической системе? О каком конформизме может идти речь, когда они показывают совершенно новый тип правозащитника, бесстрашного и бескомпромиссного, который только зарождается на наших глазах?

Эту борьбу они ведут при полном безмолвии тех членов группы, которые остались на свободе. Если для вас, анонимные жалобщики, единственной деятельностью, достойной звания Pussy Riot, является акционизм, то почему вы не создали ни одной акции за столь длительное время? Песни «Как в красной тюрьме» вы не приняли. Что же остается? Одно выступление 17 августа 2012 года «Путин зажигает костры революции»? И все? Я понимаю, что опасно и страшно было выходить на улицу, но тогда не требуйте от других того, чего не сделали сами. Прошло лишь полтора месяца, как Надя и Маша вышли на свободу. А у вас было полтора года на свободе, чтобы создать акцию, которую, если бы она удалась, услышал бы весь мир. Адресуйте ваши претензии самим себе, воплотите ваши принципы в творчестве, поддержите художественным жестом женщин в тюрьмах и больницах, узников 6 мая в СИЗО, детей в детдомах и психлечебницах, и выразите тем самым солидарность со своими подругами, вместо того чтобы обижать их необоснованными претензиями. Грустно читать вашу анонимку. Очень грустно.

Фактические ошибки

Утверждение, что Надя и Маша "практически в каждом интервью повторяют то, что они вышли из группы, они больше не представляют Pussy Riot", не соответствует действительности. Мария по крайней мере дважды говорила, что правозащитная деятельность не противоречит художественной протестной, а напротив, хорошо сочетается с ней. Надежда на пресс-конференции в Амстердаме сказала: «Когда мы были Pussy Riot, никто не знал, что мы были Pussy Riot. Возможно, что-то похожее происходит и сейчас».

Возмущение тем, что Надя и Маша выступили на легальной и дорогой концертной площадке в Нью-Йорке (что противоречит нелегальной и некоммерческой стратегии группы), совершенно необоснованно. Они не выступали с концертным номером, не делали акции, они напрямую обратились к залу с призывом поддержать узников 6 мая и зачитали выдержки из их последнего слова на суде. Вы поддержали кого-нибудь из заключенных нелегальной некоммерческой радикальной акцией? Не помню такого.

Может ли мужчина стать Pussy Rioter?

Может, как бы ни огорчал вас изображенный на афише концерта мужчина в балаклаве. Не нужно переписывать правила по ходу игры, как это делают малые дети. В открытом письме изначальное определение «феминистская панк-группа» подменено новым - «сепаратистский женский коллектив». Что-то новенькое. В чем различие? Феминистами на Западе могут быть и мужчины. Более того, мужчина, который не разделяет базовые принципы феминизма (равные социальные права для всех женщин, дискриминируемых по признаку пола, расы, ориентации, возраста, этнической принадлежности, социального статуса), неизбежно вызовет критику в свой адрес. Сепаратистский феминизм - глубокая архаика движения за права женщин, поскольку, ратуя за права женского пола, он приводит к дискриминации мужского населения.

Принцип женского сепаратизма нарушает гораздо более возвышенную и объединительную стратегию абсолютной открытости группы, провозглашенную ее участниками с самого начала. Каждый может стать Pussy Rioter: достаточно надеть балаклаву, сочинить текст, найти символическое место, соответствующее содержанию акции, и выполнить задуманное. Этот принцип позволил тысячам мужчин, женщин и детей участвовать во всемирном балаклавинге в поддержку Pussy Riot в десятках стран.

Так что же сегодня означает Pussy Riot?

Сегодня балаклава - столь же всемирно известный символ России, как икра и матрешка. Этот образ к тому же делает нам честь, потому что символизирует сопротивление полицейскому режиму, агрессивной религиозной идеологии, защиту презираемых и преследуемых, лишенных свободы выбора и слова женщин, детей, геев и политических активистов. Pussy Riot - это для всего мира еще и мужественное противостояние в многочисленных судах, яркие развернутые речи из «аквариума» (шедевры ораторского искусства!), милость к падшим лжесвидетелям, пронзительные письма de profundis, разоблачения рабской системы труда в колониях, прошитые пальцы рук, голодовки, угрозы со стороны администрации, одиночки, ШИЗО, желание сделать тюрьмы прозрачными для международного контроля и многое другое. Это постоянное ежедневное стояние в борьбе за других. И невероятное мужество.

Мы как страна недостойны этого символа. Он дан нам авансом, заработанным двумя хрупкими и необычайно сильными женщинами. Сначала их было трое. Жаль, если одна из них, Екатерина Самуцевич, ушла в раскол, который, как обычно, в России защищает что-то отжившее, ушедшее в прошлое.

Балаклавы были сорваны с Марии Алехиной и Надежды Толоконниковой 21 февраля 2012 года, а 3 марта мир узнал их имена. Они больше не могут быть анонимными Pussy Riot, но именно они, под своими реальными именами, наполнили этот символ такими высокими смыслами, которые оказалось не под силу оценить их соотечественникам, но которые вызвали широкую поддержку на Западе. Я счастлива видеть, как им рукоплещут сегодня в разных странах люди, для которых свобода и борьба за нее - не хулиганство, а подвижничество.

Меня всегда поражало и великодушие обеих, их готовность простить гонителей и даже понять тех, кто оклеветал их. Я не могу представить ни Надежду, ни Марию в высокомерной позе, утверждающими, что никто, кроме них, не имеет права на имя Pussy Riot. Они, наоборот, всегда широко раскрывают руки миру и открыты к любому доброжелательному сотрудничеству.

Не пора ли анонимным участникам группы снять маски и поговорить с нами напрямую? Ради правды и справедливости. И солидарности, которой нам всем так не хватает. Акций-то все равно нет. К чему анонимность? Ведь свобода слова, за которую вы боретесь, предполагает и ответственность за него. Именную.

Женщины и дети

Каждый раз, когда Марии и Надежде в последние дни задают вопрос, почему они не поехали сразу к своим детям, я вижу в их глазах удивление. Им кажется, что ответ настолько очевиден, что всякому человеку это должно быть ясно. А если не ясно, то и объяснить такому человеку трудно. И с трудом подбирают слова, размышляя по ходу речи, какие аргументы могут быть понятны спросившему такое.

Спрашивающие, видимо, не знают, с кем разговаривают, кто эти мамы и откуда они вышли, с чем столкнулись в лагерях и какой вызов бросили современной системе рабства, бесправия, избиения, пыток и убийств заключенных. Скольких людей увлекли за собой в борьбу с лагерной администрацией за свои права к тому моменту, когда вдруг покинули лагерь. Что будет с теми, кто поверил им и, преодолевая ужас перед расправой, свидетельствовал вслед за ними о непосильном труде, унижениях, пытках, самоубийствах и убийствах?

«Что говорят в лагере об амнистии?» - спросила я Машу по телефону за пару недель до освобождения. «С людьми невозможно ни о чем разговаривать. Все говорят только об амнистии. Смотрят телевизор и всему верят. Они как дети». Невежественные и испуганные дети, не знающие ни своих прав, ни законов, нарушаемых администрацией лагеря, наказанные за чтение этих законов с Надеждой или Марией, посаженные в ШИЗО, получившие отказ в УДО, замороженные в локалке, избитые и отчаявшиеся, они, наверное, кричали в сердцах вслед уходящим защитницам: «На кого вы нас оставили? Мы поверили вам, а вы сейчас окажетесь в теплом семейном гнездышке и забудете о нас? А мы не выдержим здесь, нас замучают или доведут до самоубийства, и своих детей мы не увидим никогда!»

В своих разоблачительных открытых письмах из лагерей Надежда и Мария много писали о тревоге за тех, кто отважился поднять свой голос за них. Я составила тогда список тех женщин и опубликовала на своей странице в фейсбуке. Люди публиковали список и спрашивали, как помочь этим женщинам, что мы можем сделать для них. Мы не знали что, а Мария и Надежда знают и чувствуют свою колоссальную ответственность перед теми, кто доверился им и пошел за ними. Поэтому «пятки горят», как сказала Надя, и нужно действовать: послать в лагеря адвокатов, объявить на весь мир, что они не оставят своей борьбы за лагерных пленниц, что они помнят о них и сделают все, что могут, для их спасения.

А церковным хулителям хорошо бы иногда заглядывать в Евангелие, а то и Христос покажется плохим сыном, и Богородица - плохой матерью. «Когда же Он еще говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф. 12:46-50).

Надежда и Мария эту волю Божью исполнили: повели себя в лагере как добрый самарянин - бросились на помощь замученным, униженным, избитым. Что сделала церковь? Поддержала добрых самарян? Воззвала лагерную администрацию к милосердию, к соблюдению закона? Церковь же теперь хорошо знает законы и любит обращаться в суд для защиты прав верующих. Нет, священник Александр Пелин, якобы духовно окормляющий мордовские лагеря, встал на сторону беззакония, отвернулся от несчастных женщин и обвинил Надежду Толоконникову в клевете. Не поменял своего мнения даже после того, как многие женщины, прошедшие через мордовские лагеря, подтвердили ее свидетельство. А должен был бы первым проявить отцовскую (или материнскую?) заботу о страдалицах, об отвергнутых и беззащитных «детях» Гулага.

Мария Алехина большую часть своего последнего слова на суде посвятила положению детей в детских домах и неврологических приютах, в которых она провела много времени. А затем из лагеря писала о невыносимых условиях, в которых этапируют женщин с грудными детьми. Мать Мария - всем детям мать.

«Современные институты образования учат людей с детства жить автоматически. Не ставить ключевых вопросов с учетом возраста. Прививают жестокость и неприятие инакомыслия. Уже с детства человек забывает свою свободу. 

У меня есть опыт посещения психиатрического стационара для несовершеннолетних. И я с уверенностью говорю, что в таком месте может оказаться любой подросток, более или менее активно проявляющий инакомыслие. Часть детей, находящихся там, из детских домов. 

У нас в стране считается нормой попытавшегося сбежать из детдома ребенка положить в психбольницу и осуществлять лечение сильнейшими успокоительными, такими, как, например, аминазин, который использовался еще для усмирения советских диссидентов в 70-е годы. 

Это особенно травматично при общем карательном уклоне и отсутствии психологической помощи как таковой. Все общение там построено на эксплуатации чувства страха и вынужденном подчинении этих детей. И как следствие, уровень их жестокости опять же вырастает в разы. Многие дети там безграмотные. Но никто не делает попыток бороться с этим. Напротив, отбивается последняя капля мотивации к развитию. Человек замыкается, перестает доверять миру». 

В заключенных женщинах она увидела тех же детей. Сомневаюсь, что кто-либо из обвиняющих сегодня Надежду и Марию в отсутствии материнских чувств переживал за Филиппа и Геру, когда их лишили матерей, поднимал свой голос за детей в детских домах и психлечебницах, за бесправных женщин в лагерях. Уверена, что им дела нет ни до кого из них. Просто история Pussy Riot пошла по второму кругу, и нерастраченная злоба нашла новый повод для самоутверждения. Главный урок пройденной всеми нами школы Pussy Riot заключается в том, что мы как общество ничему не научились.

А Филя и Гера - удивительно талантливые дети. Они, в отличие от задающих глупые вопросы, любят своих мам. И поймут. И будут гордиться ими.

День 7 ноября - это не только «красный день календаря», годовщина трагедии большевистского переворота. Это и день памяти Валентина Соколова (Зэка) - легендарного лагерного поэта, арестованного в 20 лет за стихи, да так и оставшегося вечным политзэком.

Особо трагичными были последние годы его жизни: за несколько дней до окончания своего третьего лагерного срока он написал заявление об отказе от советского гражданства, за что был признан невменяемым и отправлен в Черняховскую спецпсихбольницу - одну из самых страшных в Советском Союзе. Там он пробыл пять лет и умер через несколько месяцев после того, как был переведен в психбольницу обычного типа в свой Новошахтинск, - 7 ноября 1982 года, в возрасте 55 лет.

Когда-нибудь (я надеюсь) его стихи в день его памяти, совпавший с днем начала кровавой трагедии века, будут звучать в эфире радиостанций и с телеэкранов на центральных каналах.

А пока одно из его стихотворений, написанное еще в юности, в 1949 году, на втором году заключения, хочется вспомнить в связи с еще одной сегодняшней датой - днем рождения Надежды Толоконниковой, которая находится сейчас на этапе, в полной изоляции от внешнего мира.

В Евангелии сказано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13). Именно этот подвиг и совершила Надя, обрекшая себя на страдания, муки, злобную месть бесчеловечной системы - ради того, чтобы облегчить участь других заключенных.

Надежду Толоконникову, осужденную за «оскорбление чувств верующих», можно с уверенностью назвать сегодня настоящей христианкой.

Где, в какой пересыльной тюрьме прячут ее сегодня тюремщики?

Мы не знаем этого.

И потому у нас нет возможности написать ей письмо.

Но если бы она была, я бы послала ей к сегодняшнему дню вот эти тюремные строки поэта Валентина Зэка:

Вы сойдите, Христос, с позолоченной рамы.
Вы побудьте со мной эту ночь до утра.
Будьте, милый Христос, вместо папы и мамы,
Вместо тех, кто остался в далеком вчера.

Наши головы никнут, как подсолнухи в поле...
И глаза голубые, большие глаза,
То горят, то померкнут от страха и боли
То хотят, но не могут о многом сказать.

Вы сойдите, Христос, с позолоченной рамы.
Мое сердце, как голубь, взмахнуло крылом.
Будьте, милый Христос, вместо папы и мамы,
Вместо тех, кто остались в далеком былом.

Дорогие Маша и Надя!

Я с вами всем сердцем и душой. Молюсь о вашем освобождении, молюсь за ваших детей. Скорблю, что не могу посетить вас в лагере по своей немощи. Христос сказал, что если посетил человек узника, то посетил он Его самого. Вы - узницы во Христе. И Христос с вами.

Укрепи вас Господь.

С любовью и благословением,
протоиерей Вячеслав Винников

В преддверии "дней политзека" - серии акций перед 30 октября - меня особенно интересует вопрос: оппозиция, проявившая гуттаперчевость по отношению к ксенофобским высказываниям "русофила" Навального (лишь бы против Путина), сможет ли так же безоговорочно включить в единый список политзеков "русофоба" Бориса Стомахина? Он-то ведь, в отличие от Навального, за свою нелюбовь к Путину сидит отнюдь не условно. Единый список - это значит не так, чтобы сначала ходить маршем за освобождение узников Болотной, потом читать у Соловецкого камня возвращенные имена жертв сталинских репрессий, а после уже тихонечко упомянуть Стомахина, очередное заседание суда над которым назначено, что символично, на сам День политических заключенных - 30 октября.

А теперь поделюсь своими впечатлениями от заседания, прошедшего 22 октября в Бутырском районном суде Москвы. Придя на это судилище, я поймал себя на мысли, что мне всегда психологически трудно участвовать в таких событиях - ведь поневоле становишься соучастником. Это почти то же самое, что ходить на публичную смертную казнь. У невиновного человека отнимают свободу, а ты не можешь этому помешать, ты там заведомо - зевака, даже если сердце разрывается от боли... Да даже если человек сидит в клетке "за дело", все равно на это невозможно спокойно смотреть, как невозможно спокойно слушать плач ребенка. И, впрочем, любой плач. Что уж говорить о тех, кто сидит за публично высказанную правду.

Прийти в суд над близким тебе человеком - это значит расписаться в собственной слабости. Но когда-то же надо признать ее. Честность перед самим собой - именно к ней призывает нас Борис в своей такой неудобной, такой колючей публицистике, за которую и сидит уже год, по второму кругу, после пятилетней отсидки в 2006-2011 годах.

Последний раз мы виделись с Борисом у Таганского суда, куда привезли девушек из Pussy Riot. Он пришел поддержать этих святых, юродивых нашего времени, сказавших правду о власти и церкви, и дал мне интервью для портала Credo.Ru. Борис ничуть не изменился со времен пикетов против еще первой войны в Чечне, на которых мы с ним и познакомились. Он был из тех гражданских активистов, кто не только приветствовал наше, буддийских монахов, участие в антивоенных акциях, но и всегда с радостью сам, будучи атеистом и сторонником вооруженного сопротивления, принимал участие в молитвенных стояниях и сидениях, которые проводили мы, призывая к мирным переговорам и ненасильственной сатьяграхе, по примеру Махатмы Ганди. На уровне логики противоречие было кричащим: мы - и этот прямой, как стрела, молодой человек с плакатом "Басаева в президенты России" (не ручаюсь за точность цитаты, по духу что-то вроде этого). Но на уровне сердца, бунтующего против несвободы и несправедливости, мы были едины. В этом парадоксе и крылся самый что ни на есть буддийский дзэн. А может быть, и не было никакого парадокса. Просто мы говорили на одном языке, на котором геноцид чеченского народа всегда назывался именно геноцидом, безо всяких кивков в сторону борьбы с терроризмом или в сторону территориальной целостности РФ. Территориальной, а может, и "террористической целостности", как оговорилась по Фрейду прокурор, зачитывавшая обвинение Борису Стомахину в Бутырском суде. Разве может быть более точное определение метода, с помощью которого поддерживается целостность этого государства?

Слушая цитаты, вырванные прокурором из статей Бориса, опубликованных на заблокированном ныне сайте http://soprotivlenie.marsho.net/, но по-прежнему доступных на сайте http://stomahin.info/, я думал о том, что инкриминируемые ему "призывы" физически уничтожать сотрудников правоохранительных органов, работающих на преступное государство, и мирное население, молчаливо поддерживающее их, в устах Бориса Стомахина никакими призывами не являются не только потому, что не доказано ни одной прямой связи с "исполнителями" этих "призывов". Прежде всего это всего лишь очень острая фигура речи, точно такая же, как у японского буддийского святого XIII века Нитирэна. Тот призывал рубить головы священникам, которые извратили истинные слова Будды, срослись с властью и были в тогдашней Японии чем-то вроде РПЦ МП в нынешней России. Нитирэн был наказан за эти слова так же, как и Борис. Однако те, кто почти убили Нитирэна, были вооружены до зубов, а он - безоружен. И точно так же безоружен Борис перед стократно превосходящей его государственной машиной. Эта машина на самом деле "мочит в сортире" направо и налево как мирных, так и немирных граждан, а Борис - да если бы он действительно "призывал", то давно бы присоединился к боевикам, как это сделали уже многие русские - но он всего лишь отзеркаливает позицию власти, показывает то, как следовало бы ей отвечать по законам военного времени. Да, порой от его статей прошибает холодный пот. Но в них есть своя логика. Его самиздатовская "Радикальная политика" становилась все более радикальной по мере того, как рос градус государственного террора в России. Но это всего лишь логика противостояния этому террору. И если уж пытаться что-то противопоставить ей, то следовало бы делать это с помощью аргументов. А коль скоро государственная машина просто сажает Бориса в тюрьму, это значит, что у нее нет никаких аргументов, кроме грубой силы, и значит Борис, как это ни страшно, прав?

Я призываю всех оппозиционеров и правозащитников не присоединяться к позиции государства - и разговаривать с Борисом, дискутировать и спорить с ним. Но для этого сначала нужно вызволить его из тюрьмы, налечь на его освобождение всем миром, собирать за него подписи и устраивать акции точно так же, как и за всех других политических заключенных. Ведь не делаете же вы исключение для тех узников Болотной, чьи взгляды не соответствуют вашим!

А когда он выйдет на свободу - не гоните его со своих митингов и пикетов, как стали делать это в 2000-х, испугавшись "запачкаться" и сесть в тюрьму. Но в тюрьму-то сел - он.

Возможно, подсознательно Борис Стомахин сам шел к тюрьме, желая хоть как-то не на словах, а на деле разделить нелегкую участь чеченцев. Потому и провоцировал власти своими статьями. И в своем сострадании он превзошел тех, кто остался "чистыми".

Для меня остается только одна карьера – карьера свободы, которая по-испански зовется libertad, а в ней не имеют смысла титулы, как бы громки они ни были.
Михаил Лунин

Тот грубый, зачастую граничащий с ханжеским метод, которым руководствуется власть колонийская, проводя так называемую воспитательную работу, является одним из проявлений общего вектора власти государственной.

Вектор путинской политики построен на страхе. Отсюда его показательное равнодушие, вытеснение социально-культурного слоя и милитаристская доминанта в публичном пространстве.

Вопрос в следующем: почему и как мы пришли к моменту, когда все самое замечательное и в тюрьме, и в стране существует вопреки? Вопреки привычному порядку вещей, вопреки опасности, вопреки власти? Я имею в виду честь и честность, смелость, страсть. Да и саму жизнь осмысляемую, которая загоняется современными институтами в самый дальний угол, существуя там, удивляясь самой себе?

Лев Рубинштейн назвал в числе ключевых понятий современной России – сопротивление. В моем понимании сопротивление Процессу, выведение мысли из области побочного, из периферии в центр, в суть, в сердце жизни человека – есть образ и способ современного действия.

Условия тюрьмы предполагают ускоренный курс осознания порядка вещей в России и собственного нравственного выбора.

Итак, в первую очередь важно изменить именно направление вектора. Притом что за последние 12 лет символический капитал власти пришел к состоянию отсутствия, а интеллектуальные потуги в обретении центральной идеи оказались тщетны.

Доверие к Путину потеряно, и потеряно давно, его власть держится на инертности и равнодушии населения. Можно тратить 30% бюджета на оборону, можно заплатить за написание новой истории – попроще, можно бесконечно черпать из котла пропаганды СССР темы вроде внешних врагов, но это не работает на массовом уровне, потому что населению неинтересно. Я подчеркиваю - населению, в которое превратила существующая власть граждан, неинтересно и смешно. Даже в тюрьме смеются над властью, и делают это в таких выражениях, которых Путину никогда не услышать ни на одном из протестных митингов.

Николай Заболоцкий в своих воспоминаниях приводит примеры, когда представители интеллигенции, будучи арестованными, ломались, сдавали всех, в том числе и тех, о ком знать не знали, и напротив, отдельные люди из криминальной среды демонстрировали удивительную последовательность и стойкость.

Глупо умножать количество политических заключенных, но это не первая и не последняя глупость, инициируемая властью.

На субъективном уровне – это испытание, а человеку мыслящему испытания необходимы. Я благодарна тем, с кем мне довелось прожить эти полтора года, и благодарна тем, кто этому способствовал.

Думаю, что те действия и усилия, которые регулярно предпринимались мной для обеспечения большей прозрачности, открытости исправительных учреждений, принесли пользу обществу, особенно той его части, что является чиновным аппаратом ФСИН.

На сегодняшний день моя подруга Надя Толоконникова дала обстоятельный и страшный портрет одного из самых диких мест России – мордовской колонии.
Возможно, кто-то подумает, что это точечный перегиб. В таком случае я хочу вас расстроить – это система. И на мой взгляд, попадание в нее исключительного элемента способно высветить и обличить изнутри тот ужас, с которым ежедневно на протяжении многих лет сталкиваются наши сограждане, от которых общество требует исправления.

Как можно побудить осужденного изменить отношение к закону, если в качестве наказания для него выбран массовый пошив полицейской формы. Дармовой пошив с пытками в качестве профилактики.

Давайте внимательнее посмотрим на тех, кого исполнители полагают достойными освободиться досрочно, – так называемый актив.

Люди, в которых последовательно развивается способность к беспрекословному подчинению, которых ежечасно растаптывают в ничто, заставляя лгать, предавать, завидовать, доносить и ненавидеть.

Не один человек (в данном случае должностное лицо) из недостойных побуждений демонстрирует этот цинизм, нет! – вся система цинична насквозь, она выдавливает из себя все чужеродное – сострадание, милосердие, индивидуальность, право выбора.

Здесь я замечала моменты, когда человек принимает для себя решение – перестать лгать самому себе про исправление и слушать байки про УДО - и, зная о том, что с ним поступили подло, начинает действовать. Именно такие люди в результате и приобретают уважение, потому что внутренняя свобода – самый яркий светильник.

Да, это не слишком популярно. На воле люди боятся тюрьмы, в тюрьме они боятся карцера или ШИЗО, люди боятся поставить свой статус и положение под угрозу. В 28-й колонии я просидела в БМ (безопасном месте, то есть камере ШИЗО. - Ред.) 5 месяцев, что есть не слишком здорово по тюремным традициям; так вот, уже на третий месяц моего там пребывания все осужденные, кого я встречала, хотели быть на этом месте, внезапно забыв про все статусы.

В колонийских правилах есть пункт, согласно которому осужденный обязан давать объяснения по любому пришедшему администрации в голову поводу. И у вас есть выбор: либо писать бумажки с заголовком «объяснительная» о том, почему вы не застегнули пуговицу, встали на 15 минут позже положенного, не надели платочек, или сказать "нет".

Сказать такое "нет" здесь – это выйти на площадь. Это посметь.

Обращаясь к узникам Болотной, я хочу сказать, что на суде у вас есть выбор: выбор ждать окончания процесса, опустив руки, или сказать этому "нет" и тем самым разрушить процесс.

Когда вы сидите дома на диване, у вас есть выбор, и спектр тех "нет", которые вы можете сказать, невероятно широк.

Труба, вышка, забор не существуют, если вы отказываете им в праве существовать.

Приговор, постановление, решение не существуют, если вы так для себя решили.

Поэтому, произнося слова о том, что стены рухнут, я знаю – это происходит сейчас.



Источник