Чем занят при авторитарной власти честный писатель? Он пишет в стол: романы, повести, сатирические пьесы, лирические восьмистишия. А для заработка трудится в каком-нибудь издательстве, редактируя писателей нечестных, или, если уж совсем бескомпромиссен и запрещен, подметает литинститутский дворик либо сторожит шарашку. Причем бывают времена, когда в дворники и сторожа уходит целое поколение.

А чем занят при авторитарной власти честный режиссер, к примеру, документалист? Да ничем не занят, если не обнаружил склонность к разумному компромиссу в рамках существующих возможностей. Но тогда он снимает не то, что хочет, а то, что разрешают или удается выбить в изматывающих дискуссиях с нечестными редакторами, чиновниками из Госкино и прочей цензурой.

Ибо писательство - дело одинокое. Купил на последние деньги пишущую машинку, разжился бумагой у нечестного писателя - и твори. А режиссерский труд подразумевает немалые бюджетные расходы, причем государственные: камеру, пленку, труд монтажера. А если ты, не дай бог, снимаешь художественные фильмы, то надо еще набрать десяток-другой актеров-диссидентов, которым надоела благополучная жизнь. Короче, довольно хорошо быть писателем при тоталитарном или авторитарном строе, если не поймают и не посадят. Режиссером быть совсем плохо.

Так обстояли дела до недавних пор.

ХХI век с его фантастическими достижениями в области технического прогресса, пожрав писательские тиражи, весьма облагодетельствовал киношников. Снимать можно хоть скрытой камерой, какие раньше имелись лишь у спецслужб. Монтировать - дома, на коленке у подруги, пристроив туда лэптоп. И если художественное кино по-прежнему остается уделом немногих, то документалистику сегодня может снимать любой. И выкладывать в Сеть, чем и занимаются миллионы, включая профессионалов.

У профессионала-документалиста в авторитарной стране жизнь тоже заметно упростилась. Он может снимать что хочет, и не беда, что на его телеканале это кино не покажут. Имеется рабочая или личная камера, два-три приятеля-энтузиаста, микрофон, "Ютьюб". Сайт в интернете в конце концов, и миллионы соотечественников и зарубежных друзей обязательно увидят твою работу.

Фильм будет называться, допустим, "Срок". Выкладывать его авторы будут по частям, пока готова лишь первая, краткий эпизод. Но эти три с небольшим минуты из жизни российской оппозиции стоит посмотреть.

И речь тут не только о том, что в кадре один из лидеров российской оппозиции Алексей Навальный на Болотной площади и эти несколько минут - мощнейшее свидетельство обвинения против власти. Хотя в любом нормальном суде такая запись, на которой человека ни за что арестовывают и, выламывая руки до крика, затаскивают в здание какого-то "Специализированного батальона ДПС ГИБДД на спецтрассе", произвела бы сильнейшее впечатление и на председательствующего, и на прокуроров. И не Навальный в эти дни отбывал бы свои 15 суток, а садисты в форме присаживались бы на скамью подсудимых в ожидании иного Срока, с большой буквы, не иллюзорного. Не говоря уж о том, что в нормальном государстве суд остро заинтересовался бы личностями тех больших начальников, которые 6 мая отдали приказ: не пускать на трибуну лидеров оппозиции и винтить их с предельной жестокостью.

Речь о другом. О том, что среди создателей фильма известный тележурналист Алексей Пивоваров, ведущий программы "Сегодня" и документалист, работающий на знаменитом НТВ. То есть буквально по соседству с теми ребятами, которые снимают документалку совсем иного рода. Про Лужкова там, про Лукашенко, про кого скажут, в том числе и про ту же оппозицию - в рамках спецпроекта "Анатомия протеста". И выходит, что, работая под началом орденоносца Кулистикова и ежедневно встречая в коридорах полный комплект профессионалов из "высурковскойпропаганды", можно оставаться приличным человеком. На службе с фирменной парфеновской улыбочкой зачитывать новости. В свободное от работы самое рабочее время запечатлевать для Истории реальную жизнь.

А мастерство не прогуляешь, и мы видим все, а с микрофона, закрепленного на одежде Алексея Навального, мы все слышим.

Его глаза, в которых в течение секунд отражаются самые разные чувства: страх, решимость идти до конца, обреченность, злость. Его голос: "Дайте мне мегафон". Мы видим полицейских, внезапно преградивших ему путь со словами: "Забираем!" Его искренне удивленный и раздраженный голос: "Куда забираем, я же еще ничего не сделал?!" Он готов к аресту, но к полнейшему беспределу при аресте - не готов. И все, что случится дальше, мы тоже видим и слышим. Как Навальный пытается взобраться на трибуну, чтобы хоть что-то успеть сделать. Как его стаскивают. Как он кричит и тяжело дышит, предупреждая полицейского: "Руку сломаешь!". И еще этот потрясающий диалог: "Брат, не дергайся, я сломаю руку на фиг, понял?" - "Посажу потом", - после чего обидевшийся правоохранитель делает ему очень больно. И так до самого конца, покуда Алексей не скрывается за дверями конторы на спецтрассе и кто-то там сдает его с рук на руки, удовлетворенно подводя итог: "Еще один".

Кино в самом начале. Фильм цветной, но почему-то кажется, что на картинке представлены лишь два цвета - черный и белый. Должно быть, это цвета путинской эпохи, которая в своей световой гамме становится все определенней. Впрочем, авторы пока "далеки от ответов" на главные вопросы российского бытия и призывают зрителей "взглянуть на героев этого фильма непредвзято... понять их. Когда вам покажется, что поняли, - это и будет Срок. Нам останется только смонтировать фильм".

На мой взгляд, все уже давно ясно, но это не означает, что пришло время монтажа. Такое время наступает, когда эпоха кончается. А ей конца не видно, как и бессрочной работе документалиста в новом тысячелетии. В стол, в Сеть, для беспомощных современников и благодарных потомков.