Митинг на Новом Арбате собрал тысяч двадцать несогласных взамен заявленных пятидесяти - и это не провал, но скорее удача. Могло быть и хуже. Поскольку выборы прошли, и все, что о них следовало сказать, уже сказано. Сказано громко, внятно, с использованием всей сокровищницы родного языка и звукоусиливающей аппаратуры, но - безнадежно глухому собеседнику, к тому же вооруженному до зубов. А при такой экипировке он может позволить себе отмахиваться от многотысячных митингов как от назойливых мух. И собравшиеся расходятся, потому что им не с кем разговаривать.

"Путин - вор!" - "Умремте ж под Москвой!". Вот и вся беседа. На крайний случай до мая еще функционирует Медведев, который способен послать запрос в Генпрокуратуру, чтобы там ему объяснили наконец на пальцах, почему сидит Ходорковский, и ему объяснят, и он пойдет рокироваться. Напоследок вздохнув так тяжело, что его супруга опять отправится отдыхать куда-нибудь подальше от московских холмов - к всечеловеческим, яснеющим в Тоскане.

Собственно, это главное достижение путинского режима: бессмысленность диалога между властью и оппозицией. Главное личное достижение Путина. Главный итог его первого, растянувшегося на 12 лет царствования. Российское общество лишено возможности всерьез дискутировать с Кремлем и всерьез влиять на политику. И когда отвращение к этой власти доходит уже до горла, вдруг выясняется, что реальных механизмов воздействия на элиты у народа нет. Ни партий в парламенте, ни единомышленников в исполнительных структурах. А только митинги, число участников которых уменьшается параллельно с улучшением скверной московской погоды.

Да и сами эти митинги, после первоначального раздражения и страха, вызывают ныне у начальства чувство глубокого удовлетворения и злорадства. Приятно же наблюдать раскол в рядах протестующих. Приятно слышать свист, которым зрители встречают многих ораторов. Приятно отслеживать оппозиционные речи, основной тренд которых сводится к тому, что "мы принципиально не занимаемся политикой, но Путин пусть уходит". Лично Владимир Владимирович, я думаю, в эти минуты убеждается в том, что он хорошо поработал.

Он и вправду неплохо потрудился на своих галерах. Сперва были уничтожены независимые телеканалы с многомиллионным охватом публики, чтобы ничто не мешало духовному созреванию коллективной Светы из Иванова. Потом, под предлогом борьбы с олигархией, была зачищена политическая поляна. Одновременно успешно применялись невиданные в мирной жизни массовые чекистские технологии - с подставными шлюхами и гаишниками, взломами ЖЖ, сливом телефонных прослушек, так что к сегодняшнему дню в стране не осталось почти ни одного незамаранного несогласного. В результате протест есть, а лидеров нет, и очень трудно представить, как и откуда они появятся в течение ближайших шести лет.

Собственно, ничего нового, совсем уж невиданного в стране не происходит. Сам автор этих строк в юности собирался прожить долгую, довольно счастливую жизнь, но умереть при Брежневе, в лучшем случае при Черненко. И когда явился великий Горби, это поначалу воспринималось с полнейшим недоверием, а потом - как незаслуженное чудо. Однако чудеса случаются редко, и, сравнивая эти две эпохи, особенно ясно понимаешь, чем живая политика отличается от полумертвого безвременья.

Тогда была ясная цель: демократия и свержение коммунистов. Политически активные граждане, исчислявшиеся миллионами, защищали перестройку - сперва от партократов, потом от самого Михаила Сергеевича. Не было недостатка в лидерах, бичевавших воровскую власть, и у нынешнего Навального тогда имелись десятки имен, включая напрочь позабытого впоследствии Травкина, на которого возлагались огромные надежды. И все эти надежды, что интересно, сбылись, разве что карта выпала Ельцину. И народ, простоявший три дня и две ночи в Августе, точно знал, чего он хочет и за кого голосовал, голосует и будет голосовать.

Конечно, можно смеяться над нами, тогдашними, и над иллюзиями, которым мы предавались, но беда нынешняя заключается в том, что не осталось и иллюзий. Советское, незрелое, детское общество изо всех сил рвалось на волю. Российский, очень взрослый, во всем разуверившийся социум забрел в тупик, и ухода Путина десятки миллионов боятся так же, как сотни тысяч мечтают однажды проснуться в России без Путина. И даже таинственный Навальный не рвется выступать перед редеющей на глазах публикой, полагая, что его время еще не пришло, и догадываясь, вероятно, о том, что стрелки на этом циферблате, прибитые гвоздями к стене, застыли надолго.