Иван Демьянюк мертв, и эта новость печальна не только для его родни. И дело не в том, что он ушел из жизни, так и не сознавшись в преступлениях, которые совершал. Все-таки трудно было ожидать покаянных речей от человека, причастного к убийству как минимум 27 900 узников концлагеря Собибор. Ибо серийные палачи - особый тип людей, гвозди бы из них делать, однако цивилизованный суд гуманен, и бывший охранник тихо скончался в доме для престарелых, расположенном в баварском курортном раю Бад-Файльнбахе.

Печальнее всего другое.

"Он мог бы свидетельствовать", - предположил автор "Шпигеля" в большой статье, опубликованной незадолго до начала процесса и целиком посвященной пособникам нацистов на оккупированных территориях и в концлагерях. И хотя таких свидетельств множество, и среди них есть не только рассказы выживших узников, но и показания убийц, все кажется, будто самого главного мы до сих пор не знаем.

Нет, не об индустрии Холокоста, не о селекции или устройстве газовых печей. О человеке и его непостижимом устройстве. О том, что чувствовал он, Джон Николаевич Демьянюк, каждодневно исполняя порученное дело. Как отдыхал после смены. О чем беседовал с сослуживцами и с начальством. Часто ли вспоминал годы, когда служил гастарбайтером. Какие сны видел по ночам в собственном доме под Кливлендом, штат Огайо.

Адольф Эйхман, лично ответственный за гибель шести миллионов, был гораздо словоохотливее. Он приоткрыл завесу над тайной во время суда в Иерусалиме, и мы узнали, что абсолютное зло выглядит почти совсем не страшно. Абсолютное зло предстало в образе жесткого, но туповатого малообразованного трудяги, добросовестно исполнявшего приказы вышестоящего начальства. В нем не замечалось ни малейших признаков отклонения от нормы, и Ханна Арендт, наблюдавшая процесс в зрительном зале, писала о "банальности" абсолютного зла. О его поразительной ничтожности, соединенной с фанатичной преданностью режиму и тошнотворным бахвальством. Абсолютное зло было приговорено к смертной казни и повешено, но загадка все-таки осталась, и проблему пришлось переформулировать. А всякий ли маленький человек, хотелось спросить, при определенных обстоятельствах и ослепленный величием единственно правильной идеологии, может стать людоедом.

На этот вопрос ответ пока получить не удалось нигде - ни в Нюрнберге, ни в Иерусалиме, ни в Мюнхене, где судили Демьянюка - вероятно, последнего из тех, кто был способен приблизить нас к разгадке. Однако не пожелал. Закутанный в плед, чтобы не мерзнуть, в темных очках, чтобы никто не мог заглянуть ему в глаза, он сидел в инвалидном кресле, демонстрируя немощь. Впрочем, в день вынесения приговора Демьянюк сообщил, что ему жарко, полицейские помогли подсудимому освободиться от пледа и очков, и взгляд, которым он одарил публику после вердикта, впечатлительный корреспондент "Бильда" назвал стальным и непоколебимым. Словно из глаз 90-летнего старика, только что осужденного, но по состоянию здоровья освобожденного в зале суда, проглянуло нутро молодого эсэсовца.

Теперь он мертв и похоронен в Германии на средства государства - и в этом можно усмотреть мрачную символику: земля, где зарождался национал-социализм, принимает одного из последних ветеранов Второй мировой войны - пленного красноармейца, курсанта на базе СС "Травники", охранника в лагере смерти. В отличие от своих жертв, развеянных пеплом над Освенцимом, Дахау, Бухенвальдом, Собибором, он похоронен по-человечески, как и положено всякому, кто прошел земной путь до конца. Вне зависимости от того, удалось ему вписать свое имя в историю или пришлось кануть в безвестности. Имя Ивана Демьянюка человечество запомнит.