Анна Ахматова "научила женщин говорить". Лавры великого поэта не дают покоя околокремлевским интеллектуалам, которые хотят навязать нации новый политический язык. Слова Владислава Суркова: "Если мы здесь в России не создадим свой дискурс, свою публичную философию, свою приемлемую хотя бы для большинства, а желательно для всех наших граждан, идеологию... то зачем разговаривать с немым? – с нами и не будут разговаривать... Поэтому задача нашей культуры в широком смысле слова – и художественной ее части, и политической культуры – создать свою систему образов и смыслов".

Свой, с позволения сказать, дискурс в России уже был – язык марксистско-ленинской философии, отчетных докладов генерального секретаря, научного коммунизма, "Краткого курса", наконец. Правда, на этом языке трудно было разговаривать со всем миром, а нация для внутренних "дискурсивных" целей предпочитала использовать русский мат. Никто не считал Советский Союз "немым", но лучше бы уж он помалкивал, чем обращался к городу и миру марксистской скороговоркой.

Публичная философия тоже была, и она тоже существовала внутри марксистской матрицы. Кажется, ни одна национальная школа философии не дала столько первоклассных специалистов по Гегелю. Международные гегелевские конгрессы даже проводились в Москве. Заниматься Гегелем означало не заниматься Марксом, Энгельсом, Лениным, Сталиным. Но звезды отечественной философии всегда были гонимы и всегда мечтали вырваться из матрицы. Некоторых лучших марксистских философов марксизм же своей твердокаменностью и оргвыводами убил. Вспомним хотя бы трагическую судьбу Эвальда Ильенкова, покончившего с собой.

Культура в "художественной ее части" тоже разговаривала с народом на специфическом диалекте социалистического реализма. Все, кто отказывался писать на этом диалекте, выпадали из официального литературного процесса. Их судили по уголовным статьям или выгоняли из страны. Уставший мучить других Александр Фадеев, которого "художественная часть" довела до творческого бесплодия, кстати, тоже покончил с собой. Прямо в тиши и благолепии номенклатурной дачи...

Была и политическая культура, как раз и занимавшаяся созданием своей "системы образов и смыслов". Эту культуру, по удивительному историческому совпадению, тоже ковали, как и сейчас, на Старой площади. Был Михаил Андреевич Суслов с его знаменитой картотекой высказываний Ленина, применявшихся ad hoc, в нужное время в нужном месте. Не завести ли такой же каталог на В.В.Путина и Ивана Ильина? Была стройная система агитпропа, не нуждавшаяся в общении с подведомственными изданиями на эзоповом языке псевдорыночных сделок по купле и продаже газет. Вместо "Газпром-Медиа" был сектор печати. Вместо Алишера Усманова как покупателя "Коммерсанта" - помощники генерального секретаря Голиков и Трапезников. Голиков как-то написал: "По ленинскому учению теперь живут даже в джунглях"...

Словом, если мы хотим нести свет суверенной демократии в джунгли, если мы хотим разговаривать на таком языке, с использованием таких смыслов и образов, такой публичной философии – милости просим в преобразованный по лекалам государственного капитализма и суверенной демократии коммунистический рай. Назад – в будущее!

Уж лучше и в самом деле быть немым, хотя ельцинская администрацияч 1990-х годов вроде как разговаривала с миром на нормальном языке и даже придумала универсальный диалект – ту самую Конституцию, где есть и демократия с подробным описанием ее процедур, и четкое юридическое определение суверенитета.

Кстати, о конституционном праве. На том же мероприятии, где о вопросах смыслоообразования говорил главный идеолог страны, выступил бедный Валерий Дмитриевич Зорькин, меланхолично готовящий вещички для принудительного переезда Конституционного суда в северную столицу. Его попросили защитить суверенную демократию и он, как человек подневольный, что-то невразумительное на эту тему высказал. И несмотря на то что его выступление было вынужденно путанным, Зорькин признал, что ничего большего, чем написано о демократии и суверенитете в Основном законе, сказать невозможно: "Я думаю, что правомерно говорить "суверенная демократия". В современных условиях сочетание демократии и суверенитета мне представляется как верховенство Конституции, в которой выражается государственный суверенитет народа".
Чистая правда, Валерий Дмитриевич!..

Некоторые юристы в защите российского законодательства, полностью соответствующего Конституции РФ, пошли еще дальше. Адвокаты Елена Лукьянова и Вадим Прохоров подали в Генпроркуратуру заявление с просьбой оценить на соответствие закону действия и высказывания Владислава Суркова, который, будучи государственным чиновником, поддерживает только одну политическую партию. В частности, юристы сочли, что замглавы администрации, чиновник категории А, нарушил закон "О государственной гражданской службе РФ", согласно которому "гражданскому служащему запрещается использовать должностные полномочия в интересах политических партий". Помощник генпрокурора А.В. Пухов ответил, что администрация президента, не будучи органом исполнительной и законодательной власти, не является объектом прокурорского надзора.

В связи с этим ответом возникает ряд вопросов. Вообще говоря, адвокаты вели речь о нарушении гражданским служащим закона о гражданской службе и вовсе не требовали от прокуроров осуществления мер прокурорского надзора в отношении столь скромного канцелярского органа, о котором нет ни слова в Конституции РФ, как администрация президента. Вероятно, А.В. Пухов плохо учил формальную логику, которую преподают в первом семестре (модуле) первого курса любого значимого юридического вуза страны. Но вот ведь в чем еще один парадокс: в формально-правовом смысле администрация президента – вообще ноль, ее нет, она бумажки президентские перебирает и занимается делопроизводством.

Но тогда почему делопроизводители управляют страной?!! Почему представитель неконституционного органа, этого невеликого немого, берется за такое деликатное дело, как обучение целого народа новым правилам публичного дискурса?

Что на это может ответить Генеральная прокуратура или тот же Конституционный суд?

Оставьте, наконец, народ в покое. Пусть он говорит то что хочет и так, как хочет. Хоть матом, хоть высоким державинским штилем. Впрочем, в нынешней ситуации о том, что происходит с государственной идеологией, можно говорить только матом.