26 декабря впервые в жизни пошла на митинг. На Пушкинскую. Пошла, потому что и собачьему терпению приходит конец. Громко кричала «Фашизм не пройдет!», «Россия для всех!» и «Маша – молодец!», радостно аплодировала и ловила каждое слово. Видела, как выступавшим порой трудно давалась «площадная» речь, как не любят они «манежи и арены, где миллион меняют по рублю»; понимала, что именно Манежная заставила некоторых из них впервые забраться на трибуну, потому что ни стихи, ни романы, ни фильмы не могут стать массовым ответом на манежный нож. Нужна площадь, толпа единомышленников, улица, запруженная народом. Каждый второй либо сокрушался, что нас было мало, либо радовался, что много, а самый яркий трибун – Дмитрий Быков (читаю и слушаю всегда с наслаждением) – иронически играл цифрами, которые будут сжиматься в ближайшем будущем и разрастаться в отдаленном завтра.

Количество – это важно, не спорю. Но содержание речей важнее. Они были ответным словом на нацистский бунт, который возмутил, потряс, ошарашил, разгневал. Чувства праведные и благородные. Но, слушая речи на Пушкинской, я мысленно откликалась на них с Манежной, невольно моделируя образ неонаци, который бросает свои реплики в ответ на наши аргументы. Не того наци, что засоряет матом Интернет, а идеолога, вожака. Ответы оппонента не дают мне покоя. Пусть выскажется. В нем голоса, рассыпанные по форумам, комментариям и постам. Мы на Пушкинской радовались, что слышим и понимаем друг друга, но главное, чтобы нас поняли там – на Манежной, те – со свастикой, с маленькой россией только для себя. Чтобы хоть что-то услышали. А на каком языке с ними говорить? Вопрос вопросов. Диалог культур, картин мира, идеологий и религий. Попробуем его начать в виде спора.

Пушкинская: «Фашизм не пройдет!»

Манежная: Уже прошел по всей России, вошел в Кремль и оттуда вышел на Манежную.

П: «Гитлер положил десятки миллионов, чтобы завоевать Москву, и не смог, а его последыши теперь в центре Москвы».

М: У Гитлера мы взяли только идею превосходства и единства нации, но не немцев же мы восхваляем, а русских – победивших немцев.

П: Россия будет сильной великой страной!

М: И мы об этом. Ради великой России мы и собираем силы по всей стране.

И т.д. и т.п. Они ведь верят, что нет в фашизме ничего плохого, что в нем солидарность, общность народа, сила нации. Мы на Пушкинской отличаем этическое от этнического, а для них русский этнос – идеал этоса. Да, и этнос мифический (собирательный), и этос сомнительный (отвратительный), но они так думают и так верят. И нужно составлять некую азбуку про это и про этно. Нужно искать язык-посредник, язык-переговорщик, язык-мост между Пушкинской и Манежной, язык, который должен быть простым, как Пу и Ма. Простите, но для начала хорошо бы обойтись без «праздничной сложности», а ограничиться двумерным черно-белым подходом. Главное чтобы на острове Ма по-другому увидели и черное, и белое.

Например: как объяснить нацисту, что разделять людей по национальному признаку нехорошо? Для всех, говорящих на языке Пу, это очевидно. Но как это перевести на язык Ма? Можно, например, сказать, что человека нельзя оценивать по тому, что ему дано от рождения, поскольку человек не выбирает ни цвет, ни форму, ни имя, ни место, ни время. Это все ему дано по воле Бога (природы, судьбы и пр.), а потому не может быть плохим. Оно священно и неприкосновенно, так как неподвластно человеку. Человек может отвечать только за то, что он сделал сам, за свои поступки. Можно создать компьютерную игру, в которой русский превращается в узбека, а чеченец – в англичанина, и выиграть можно, только считая другого лучше себя и помогая ему. Можно создать ролевые игры...

Ясно, что фашизм – это отвратительно и бесчеловечно. Но эту аксиому сегодня нужно доказывать. Терпеливо и убедительно.

Неясно, однако, почему Россия должна непременно быть великой. Если Россия – это сообщество людей, значит, на нее распространяются представления о людских достоинствах и недостатках. Представляете тост на дне рождения вашего ребенка: «Душа моя, не расстраивайся, что ты воруешь, дерешься и материшься. Я верю, что ты станешь сильным и великим человеком». Просто Кифа Мокиевич какой-то. Ясно, что на языке Пу величие и сила России – это ее нравственные, интеллектуальные и художественные достижения (во всяком случае, я так поняла). Но на языке Ма сила и величие понимаются в их физическом и арматурном весе. Так, может, не говорить о силе и величии, раз на соседней площади те же слова означают ровно противоположное? Опять нужен перевод, нужна азбучная простота изложения. Я, например, мечтаю не о великой, а о доброй России, как о хорошем добром человеке, с которым спокойно и легко.

Две площади – два острова, две страны, у каждой из которых свой язык и своя культура. Требуются переводчики с Пу на Ма и с Ма на Пу, составители словарей, азбук и разговорников. Пока в черно-белой печати. Потом будем издавать и с цветными иллюстрациями. Если нас услышат и поймут.