Все-таки странно: чего так прицепились к полковнику? Отчего люди с либеральными убеждениями, добрые и гуманные по натуре, желают зла этому несчастному парню? Почему любая новость, связанная с возможной переменой участи Юрия Буданова, вызывает такой взрыв эмоций в недобитом нашем гражданском обществе и в Чечне?

Беда полковника в том, что он – символ. Живой, злой, отчаявшийся символ современной эпохи, которую потомки по справедливости назовут путинской. Символ путинской войны и военных преступлений. Символ лицемерия, которое власть, заставив Буданова расплатиться за всех его начальников и подчиненных, демонстрирует стране и миру. Символ неуправляемости для управляемых кремлевских чеченцев: оттого так сурово реагировал на слухи об освобождении Буданова покойный Ахмад Кадыров, а теперь - его сын. Наконец, символ сопротивления для российских либералов: покуда сидит Буданов, сохраняется еще иллюзия, что судить можно и саму войну.

Порой кажется, что зона под Ульяновском, где отбывает срок танкист с крепкими пальцами, – последний бастион законности в России. Если Буданов выйдет на волю, да еще в прежнем звании и с орденом Мужества, как предлагают гуманисты из ульяновской комиссии по помилованию, тогда уж, кажется, совсем край. Никаких символов не останется. Эпоха разнуздается окончательно.

Вот и сидим и ловим сигналы. Вчера главный наш контртеррорист Козак сказал, что как миловали боевиков, так теперь, может, и Буданова помилуем. Сигнал скверный, поскольку Козак тесно приближен к телу главного нашего милостивца. Зато Владимир Лукин на днях выразил по поводу помиловки недоумение – тоже сигнал, причем хороший. Кто победит – гадаем. Играем в Буданова.

Увы, дело Буданова – мелочь в туповатых, но масштабных играх наших политиков – со своим народом и с мировым сообществом. И если уж говорить о роли символов в судьбе танкиста, так это символы терроризма, которые вечно творят зло, вечно желая добра полковнику. Вспомним: едва грянуло 11 сентября, как российские психиатры прописали Буданову состояние аффекта в момент совершения убийства; это был благожелательный диагноз от бен Ладена. Случился "Норд-Ост" – и всем стало ясно, как прав был танкист, убивая свою "снайпершу", и куда-то задевалась очередная экспертиза вменяемости полковника, и суд, собравшийся чуть ли не в новогоднюю ночь, признал его невменяемым... Тут явно постарался Мовсар Бараев. А в эти дни узнику пришел подарок от "Полковника", чье имя у замгенпрокурора Колесникова и у Шамиля Басаева звучит по-разному, но равно обнадеживающе для Буданова. Страшный теракт в Беслане опять приоткрыл ему тюремные запоры.

Разумеется, генерал-губернатор Шаманов, зверствоваший в Чечни почище Буданова, а ныне руководящий Ульяновской областью, помиловку ему подписал - для того и собирал комиссию. И дело остается за малым по имени Путин, у которого сегодня хватает подобных дел. Вводить смертную казнь по просьбам трудящихся – или обождать. Рвать с Западом – или снова мириться. Освобождать Буданова на радость армии – или пока отказать в помиловании. Вещи одного порядка.

В сущности уже и неважно, выйдет он на волю с чистой от рождения, закаленной в боях совестью – или еще посидит. Он и так давно на свободе, ежели увлечься политической символикой. Неважно, захочет Путин послать обществу свой новый обнадеживающий сигнал – или пошлет, как уже стало привычным в последнее время, сигнал иной, пробуждающий рвотные инстинкты. С этим полковником, к сожалению, как и с теми двумя, уже давно все ясно. Милует он или казнит, бомбит или огорчается итогам своих бомбардировок, штурмует заложников всерьез или имитирует запоздалый штурм, просит прощения у погибших или не просит. Обращать внимание на символы, вдохновляться ими или приходить в уныние – это было счастливой привилегией либералов в прежнюю эпоху загогулин и рокировочек, с ее метаниями, отражавшими непростой, понимаешь, характер первого президента России. Новые символы нового времени либо врут, как в деле Буданова, либо говорят правду, как почти во всех остальных случаях. С этой правдой жить – как минимум до 2008 года.