Приговор солдату Виталию Маркиву, вынесенный 12 июля итальянским судом, потряс Украину. Бойца Нацгвардии объявили виновным в убийстве итальянского фоторепортера Андреа Рокелли и его российского переводчика Андрея Миронова. Они погибли под Славянском в мае 2014-го. Маркив получил 24 года тюрьмы - на 7 лет больше, чем просил прокурор. Приговор будет обжалован.

В этой трагической истории очевидны параллели с российским уголовным делом Надежды Савченко. Как и Савченко, Маркив, украинский военнослужащий, был обвинен в убийстве журналистов во время военных действий в Луганской области. И точно так же в итоге его признали виновным не в прямом убийстве, а в "пособничестве" - наведении минометного огня на группу журналистов. Гибель Андреа Рокелли, Андрея Миронова и ранение Уильяма Роглона произошли почти на месяц раньше (24 мая 2014 года), чем смерть журналистов ВГТРК Антона Волошина и Игоря Корнелюка (17 июня), но дело против Маркива было раскручено значительно позднее, а суд начался лишь в июле 2018-го.

Если дело Савченко слушалось тройкой судей на юге России, то в итальянском городе Павия (провинция Ломбардия) дело Маркива рассматривал суд присяжных. Приговор Надежде Савченко - 22 года заключения - большинством международных правозащитных организаций был признан несправедливым и политически ангажированным. "Глубоко политизированный приговор должен быть пересмотрен", - заявляла Amnesty International в марте 2016-го. На вынесение еще более сурового приговора Маркиву та же организация отреагировала "c глубоким удовлетворением".

Политический смысл дела Савченко был очевиден: оно было раскручено пропагандой Кремля на фоне агрессии против двинувшейся в Европу Украины, а погибшие российские телевизионщики были орудием этой агрессии.

С делом Маркива все гораздо сложнее. Андрей Миронов - советский политзаключенный, правозащитник, мемориалец, занимавшийся в 90-е фиксацией преступлений российской армии в Чечне, участник оппозиционных митингов. Я был знаком с Андреем и могу подтвердить, что был он совершенно независимой личностью, любовь к истине и права человека, собственно, и были его "политикой". Интересно, что европейская пресса и правозащитники, с которыми многие годы сотрудничал Андрей, уделяют ему гораздо меньше внимания, чем не слишком известному фотографу Андреа Рокелли.

Андрей Миронов (слева) и Андреа (Энди) Рокелли

По словам главы итальянского отделения "Эмнисти", Рокелли "работал над докладом о страданиях мирного населения в Донбассе". Однако как бывший фоторепортер я уверен, что призвание настоящего "фотаря" такое же, как и правозащитника, - рассказывать правду без прикрас. А Рокелли был хорошим фотографом.

Большинство международных правозащитников и "Мемориал" пока никак не комментируют эту историю. Те же, кто комментирует и участвует в ней, не жалеют эпитетов.

Итальянская пресса с самого начала обрушила на Маркива массу обвинений, называя его еще до приговора "убийцей, криминальным элементом, националистом", а приходящих на суд в вышиванках украинцев - "бритоголовыми нацистами с круглыми лицами". Активно участвовали в обвинительной кампании Ломбардская aссоциация журналистов и FNSI (Национальная федерация итальянской прессы), получившие в итоге по 5000 евро компенсации.

И можно было бы вновь сравнить это дело с откровенно заказным делом Савченко. Но все же европейская пресса не столь "подкаблучна", как российская, скорее имеет свои интересы.

Показательно, что изначально судья отказал обвинению в признании политических мотивов убийства исходя из того, что украинский военный не мог издали определить принадлежность погибших к прессе. Присяжные отнеслись к подсудимому гораздо жестче и при вынесении приговора тоже отказали прокурору - в признании смягчающих обстоятельств, в результате чего Маркив получил на 7 лет больше, чем запрашивало обвинение. Судья же, Аннамария Гатто, судившая в свое время Сильвио Берлускони, по мнению некоторых наблюдателей, как раз стремилась к тщательному соблюдению процедуры. Впрочем, по опыту российских судов нам отлично известно, что видимостью процедурной законности можно прикрывать полнейший беспредел.

"Если бы на месте Виталия был американский или российский солдат, он был бы оправдан", - сказал после суда адвокат Маркива Рафаэле Делла Валле. Однако адвокат Савченко Илья Новиков указывал на принципиальную разницу в подходах российских и итальянских следователей: "Русские с самого начала отчитывались количеством. Массово объявляли в розыск украинских генералов, политиков, олигархов. Так нельзя выйти на конкретного исполнителя. У итальянцев же был один эпизод, по которому они могли вести конкретную работу".

Политическая обстановка за это время тоже изменилась. Россия победоносно вернулась в ПАСЕ и успешно раскалывает общеевропейский фронт. Итальянские правые выступают ее надежными союзниками. А вынесение приговора Маркиву совпало с публикацией записи секретных переговоров доверенного лица Маттео Сальвини о российском финансировании партии Лига. Джанлука Савоини, который вел эти переговоры в московском "Метрополе", возглавляет ассоциацию "Ломбардия - Россия".

Мне самому приходилось работать репортером в горячих точках. Конечно, в идеале противоборствующие стороны одинаково бережно относятся к журналистам, а те не превращаются в комбатантов, стремясь к объективности и помня, что в конечно итоге зло - любая война. Но это утопия, тем более в современных "гибридных" условиях. И всегда встает моральный выбор: либо ты работаешь под прикрытием одной из сторон, обеспечивая себе безопасность за счет серьезных информационных ограничений, либо стремишься к самостоятельности, рискуя огрести с обеих сторон. Кроме всего прочего, бронежилет и белая каска с надписью "пресса" серьезно ограничивают твою активность, не прибавляют доверия со стороны населения (простые люди нигде не любят "официальных лиц") и могут превратить тебя в мишень для любого участника конфликта, увидевшего в тебе "информационного бойца" противоположной стороны.

Попавшая под огонь под горой Карачун близ Андреевки журналистская группа работала на свой страх и риск в гражданской одежде на нейтральной полосе. Я их понимаю, я делал так же. С одной стороны, так тебя легче примут за гражданского. С другой - в условиях партизанщины, царившей тогда на востоке Украины, не меньше риск быть принятым за бойца и попасть в передрягу. При расследовании таких трагедий главный вопрос в том, был ли обстрел случайным или стрелявшие знали, что перед ними именно журналист.

Если верить описаниям процесса (которым я, честно говоря, никогда не верю до конца - не потому, что люди обязательно врут, а потому, что часто не замечают или не понимают важных юридических нюансов), то я так и не понял, чем доказывается вина Маркива. Причиной открытия уголовного дела и одновременно главной уликой стала крошечная публикация журналистки Corriere della Sera Иларии Морани, где она приводит сказанные по телефону слова неназванного украинского "капитана": "Здесь не шутки, вы не должны приближаться, это для нас стратегическое место. Обычно мы не стреляем в направлении города и гражданских лиц, но как только мы видим движение, мы заряжаем тяжелую артиллерию. Это случилось с машиной двух журналистов и переводчика. Здесь нет точного фронта, это не такая война, как Ливия".

Впоследствии "капитан" оказался заместителем командира взвода Первого батальона Национальной гвардии Украины им. Кульчицкого, старшим сержантом Виталием Маркивым. Украинский эмигрант с итальянским гражданством уехал защищать Майдан, а затем пошел воевать в АТО. Маркив, прекрасно говорящий на нескольких языках, стал ценным контактом для западных журналистов. Позднее выяснилось, что разговаривала с ним не сама Морани, а ее коллега Марчелло Фаучи. Согласно показаниям Фаучи в суде, в том разговоре Маркив вовсе не признавал участие свое или своей части в обстреле журналистов, а лишь высказывал догадки.

Выступавшие в суде украинские военные отрицали наличие у нацгвардейцев минометов (которые, впрочем, были у регулярной части ВСУ, стоявшей на той же высоте).

В суде исследовалась видеозапись последних минут жизни журналистов, сделанная Рокелли. На ней ясно слышен голос Миронова: "Это перестрелка с двух сторон, мы в середину попали. Снайпер где-то тут сидит и стреляет из чего у него есть. Минометы стреляют. Здесь тоже миномет где-то стоит, кстати". "Здесь" - это на стороне "луганских", потому что украинские части - "там", почти в двух километрах. Я чуть улучшил качество исходного видео, чтобы эти слова были слышнее.

К сожалению, в открытом доступе почему-то отсутствует полная запись - только ее фрагмент. Я не знаю, у кого в руках находится ее оригинал, но если защита имела к ней доступ в суде, то ее публикация могла бы снять многие вопросы. В любом случае на записи хорошо слышно, что выстрелы из легкого оружия раздаются с не очень большого расстояния, а значит, идет полноценная перестрелка. Тем более что с холма, где находятся украинские военные, стрелять на таком расстояние бессмысленно.

Очень странные показания дал единственный свидетель - раненый французский фотограф Уильям Роглон. Кстати, второй свидетель - водитель, привезший журналистов на передовую, - так и не был допрошен.

Роглон несколько раз менял показания. В своих рассказах он не может отличить пулемет от миномета. Он говорит, что получил серьезные ранения ног, хотя мы видим его на следующий день спокойно уходящим из госпиталя. Некоторые свидетельства его коллег заставляют сделать вывод, что француз, мягко говоря, не обладал должным опытом и психологической подготовкой для работы в подобных ситуациях.

В 2017 году Роглон получил материальную компенсацию как журналист, пострадавший в военном конфликте. Он настаивает на расследовании дела во Франции.

По словам Роглона, выбравшись из-под обстрела, он наткнулся неподалеку на 20-30 луганских боевиков, сел в проезжающую машину, вслед которой также раздались выстрелы. Это было уже вне зоны досягаемости украинских военных с холма. Так кто же в него стрелял в тот момент и раньше?

Присутствие рядом боевиков “ЛНР”, взаимная перестрелка, наличие под Славянском мобильных минометных соединений гиркинских бойцов не позволяют нарисовать ясную картину: приехали поснимать журналисты, их на ровном месте обнаружили кровожадные украинские нацгвардейцы и хладнокровно расстреляли из минометов.

Реальную боевую ситуацию подробно проанализировал Аркадий Бабченко, сам побывавший на месте и имеющий богатый опыт. Эмоций в его посте много, но здравого смысла не меньше. Конечно, не мешало бы разобраться в тонкостях итальянской юриспруденции, но, с другой стороны, зачем нужна юриспруденция, если она противоречит здравому смыслу?

Получается, что доказательств против Маркива еще меньше, чем против Савченко, чье дело международные эксперты и правозащитники признали совершенно несостоятельным. И снова никуда не деться от политических вопросов, как бы нам ни хотелось верить в европейское правосудие.