Показанный по Первому каналу "Тихий Дон" больше всего смахивает на "мыльную оперу" вроде "Просто Марии". И для "мыла" он снят просто великолепно - мексиканские да бразильские сериалы ни таких актеров, ни такого бюджета сроду не имели. А для серьезного кино фильм снят просто никак. О прежнем Сергее Бондарчуке заставляют вспомнить лишь панорамные съемки Вешенской да сцены кавалерийских атак. Но для этого фильма они не более чем красивые иллюстрации, да и вся картина - какая-то лубочная мелодрама, в которой все историко-эпические ставки смотрятся инородным телом. Актерам все равно не веришь. "Мыло" оно и есть "мыло", и смешно пытаться вытягивать его до эпических высот. Только зачем для очередной "мыльной оперы" был взят "Тихий Дон", ценный-то как раз изображением "жизни народной"!

Провал начался на уровне кастинга. Британская гей-икона Руперт Эверетт сам был немало удивлен, когда ему предложили сыграть Григория Мелехова. "У нас нет ничего общего. Я был, вероятно, самым странным выбором для этой роли, - признавался актер в одном из интервью. - Я понимаю, что это роль-мечта для любого актера, но это в то же время и кошмарная роль. Прочитав роман, причем не один раз, я все равно смог приблизиться к этой роли очень ограниченно". Это удивление на лице Эверетт благополучно сохранил на протяжении всего фильма. Пусть он никогда не слыхал про донских казаков, но объяснить, что надо сыграть крестьянского парня, режиссер, наверное, мог бы. А так получилось, что актер с огорченно-удивленным лицом британского джентльмена отстраненно взирает на происходящее в этой дикой России! Да еще вяло и неубедительно пытается изобразить страсть к Аксинье. А ведь многие актеры-геи замечательно играют героев-любовников. В данном же случае и Эверетт особо не напрягался, да и режиссер не слишком-то старался с ним работать.

Не лучше Григория и Аксинья. Француженка Дельфин Форест играет не донскую казачку, а кокотку с Монмартра, причем опять-таки без большого вдохновения. Да и вообще практически ни один актер в типаж не попадает. И это касается не только иностранных, но и русских участников картины. Борис Щербаков слишком интеллигентен для Степана, а Наталья Андрейченко играет Дарью со слишком большим надрывом, акцентируя у героини какие-то патологические черты. Тем же надрывом страдает и Ф. Мюррей Абрахам в роли Пантелея Прокофьевича, хотя в целом, пожалуй, это наиболее удачная роль в фильме. Владимир Гостюхин больше смахивает на председателя колхоза, а не на Петра Мелехова. Ему бы Макара Нагульнова в "Поднятой целине" сыграть!

В рецензиях на фильм сейчас принято всю вину сваливать на итальянских продюсеров. Тут сказывается давняя русская привычка в собственных бедах винить иноземцев. Дескать, это они навязали Бондарчуку иностранных звезд на главные роли. Пусть так. Но неужели Бондарчук не мог указать продюсерам, что вот эта звезда на данную конкретную роль никак не подходит, что она может вызвать провал картины, и давайте, мол, поищем другую звезду, пусть и непременно нерусскую?

И какие продюсеры, извините, могли навязать Сергею Федоровичу его собственную жену Ирину Скобцеву на роль Ильиничны и его родную дочь Алену на одну из главных ролей - Натальи? Скобцева для Ильиничны чересчур уж вяловата, а про Алену Бондарчук и говорить неудобно. В неприлично положительной рецензии Павел Басинский смело утверждает, что она переиграла саму Зинаиду Кириенко, что снималась в старом, герасимовском фильме. Имеющий глаза зритель по достоинству оценит этот пассаж. Г-жа Бондарчук вообще напоминает непрофессиональную актрису, девочку с улицы, которую вдруг позвали сниматься на главную роль и она старается - без какого-либо, впрочем, успеха. Да и по возрасту дочка Бондарчука оказывается раза в полтора старше Аксиньи, тогда как в романе - наоборот. Она отнюдь не 18-летняя как у Шолохова (или Крюкова), а, цитируя того же Шолохова, "честная девка лет сорока", засидевшаяся в богатых невестах. Неудивительно, что Григорий гуляет от нее к 26-летней Форест.

Еще один восторженный отзыв о киносочинении Бондарчука дал режиссер Александр Митта: "Оно полно воздуха, там прекрасные пейзажи, которые не просто украшение, а выражение сути произведения.. Фильм не разрушает наше представление, которое сложилось после знаменитого герасимовского фильма. Это просто другое прочтение, но также уважительное по отношению к автору". Уважительное-то оно уважительное, но только, пожалуй, лишь к одному из двух соавторов великого романа - Федору Крюкову. Шолоховское же из фильма Бондарчука в значительной мере оказалось вымыто - почему, мы скажем дальше. По мнению Митты, "характеры абсолютно соответствуют роману... Мужчины здесь мужественны, а женщины красивы, как и полагается". Что ж, любопытно было бы посмотреть, если бы режиссер нашел для своего фильма сплошь женоподобных мужчин и некрасивых женщин.

И кто, спрашивается, заставлял Бондарчука, которому, по общему мнению, фильм Герасимова не нравился, основные мизансцены заимствовать из того, герасимовского "Тихого Дона"? Тут и сцена свадьбы Григория и Натальи, и расстрел Петра Мелехова, и гибель Штокмана, и многое другое. А Андрей Руденский в роли Евгения Листницкого просто старательно повторяет образ, созданный Игорем Дмитриевым у Герасимова.

По интересному свидетельству Владимира Гостюхина, то, что показал Первый канал, "это вариации на тему фильма Бондарчука... К тому же в картину попал далеко не весь материал, я же вижу. Еще когда участвовал в озвучании, понял, что кое-что пропало. Такое ощущение, что некоторые сцены смонтированы из эпизодов. Набирали картину из лоскутов..."

Конечно, насчет режиссерских талантов Бондарчука-младшего никто не заблуждается, и ляпов тут предостаточно. Некоторые эпизоды возникают вдруг, появление действующих лиц оказывается ничем не мотивированным, и те зрители, которые романа не читали, наверняка временами слабо понимали происходящее на экране. Например, Штокман, как черт из табакерки, сразу же появляется в Татарском ревкоме. И становится непонятно, с чего бы это вдруг его как родного встречают Кошевой и Иван Алексеевич, поскольку вся его дореволюционная деятельность из фильма полностью ушла.

Известно, что из-за ненадлежащего хранения часть пленки погибла, но, во-первых, содержание утраченного можно было хоть частично восполнить авторскими комментариями, а, во-вторых, похоже, здесь была сознательная воля самого Сергея Бондарчука, убравшего из фильма большинство эпизодов, связанных с деятельностью большевиков. Ведь из фильма ушел не только дореволюционный Штокман, но и Бунчук, Подтелков, исчезли убийство Чернецова и его офицеров и казнь подтелковцев. Равным образом выпали из фильма и идейные противники большевиков вроде Каледина, Чернецова, есаула Калмыкова. Да и тот же Евгений Листницкий выступает лишь как любовник Аксиньи, а насчет его участия в мировой и гражданской войне - ни слова.

Для "мыльной" мелодрамы все это было не нужно. Главное же, Бондарчук стремился показать донское казачество как некое единое целое, воплощающее некий идеал русскости, а большевики - это темная сила, стремящаяся казачество порушить. И на сторону большевиков могут встать казаки только самые несимпатичные, которые от своего куреня отбились, вроде злобного клоуна Мишки Кошевого (от романного образа в фильме он весьма далек). Особенно эти мысли проявляются в михалковских комментариях, но отснятый Бондарчуком материал их вполне подтверждает. Сергей Федорович сыграл генерала Краснова, который обращается к своим соратникам и к зрителям с патриотической и антибольшевистской речью, без какой-либо иронии.

Почти не имеющие соответствия в тексте "Тихого Дона" михалковские комментарии напоминают конспект плохого учебника по истории, полный стилистических и исторических ляпов. К последним относится, например, утверждение, будто осенью 1919 года на юге России красные перешли в контрнаступление и погнали белых и британский экспедиционный корпус. Зрители останутся в полной уверенности, что в знаменитом походе Деникина на Москву участвовали британские войска.

Исторических огрехов немало и собственно в фильме. Назову только некоторые из них.

Степан Астахов возвращается из германского плена еще до Февральской революции, а не в 1918 году, как у Шолохова (сама Февральская революция из фильма полностью выпала). Григорий говорит есаулу Листницкому "Ваше превосходительство", хотя так обращаться положено было лишь к лицам в генеральских чинах. Генерал Краснов произносит свою речь не в конце 1918 года, как это было в романе и в истории, а весной 1919 года, уже во время Вешенского восстания, когда настоящий Краснов уже был отставлен с поста донского атамана.

А вот сцена с пленными музыкантами-красноармейцами, непонятно, зачем взявшаяся. В романе с ними разбирается Григорий и, хотя горит желанием отомстить за брата Петра, все-таки решает не пускать их в расход. В фильме же место Григория занимает безымянный казачий сотник, у которого на шее... орден Св. Георгия 1-й степени, который в царской России жаловался только генерал-фельдмаршалам и монаршим особам. А в следующем эпизоде этот же крест перекочевывает на шею генерала Секретева. Тому он тоже не по чину, но зачем же реквизиту зря пропадать.

Тем более что играет Секретева иностранная звезда Бен Газзара, как не сделать ему приятное. Правда, играет он какого-то шута, что совершенно не совпадает с романным образом, где он дан негативно, но не карикатурно. Зато никак не подчеркивается его принадлежность к казачеству (хотя реальный генерал-лейтенант Александр Степанович Секретев был самым настоящим донским казаком, который, кстати, в 1922 году поддался большевистским посулам и вернулся на Родину, где в 1930 году был благополучно расстрелян; не исключено, что это предательство казачьего дела и вызвало негативное отношение к нему Шолохова). Герой Бена Газзары предстает именно неказачьим белым генералом, который своими глупыми речами вызывает у Григория разочарование в белом движении.

Думаю, такое смещение акцентов неслучайно. В фильме Бондарчука казачество дано носителем почти исключительно положительных качеств, народного духа. В том числе и поэтому из картины ушли и расправа над Чернецовым, и казнь подтелковцев - ведь там казаки убивали казаков. Вообще, "брутальность" шолоховского реализма из фильма почти полностью ушла. Остались только сцена расправы Дарьи над Иваном Алексеевичем (здесь жестокость списывается на взбалмошность и невменяемость вечно пьяной вдовы Петра) да расстрел Петра Михаилом Кошевым. Но тот в фильме вообще показан каким-то выродком, с него и взятки гладки. А вот убийство Штокмана в идеологию фильма вполне ложится - ни сам Осип Давыдович, ни его палачи к казачеству отношения не имеют.

Смазана в фильме и заключительная книга романа. Григорий бежит из хутора под угрозой ареста, а уже в следующем кадре оказывается в рядах непонятно какого войска - то ли красных, то ли белых, то ли зеленых. И лаконичный комментарий Михалкова: "Григорий самовольно оставил полк". Не читавший роман зритель может остаться в убеждении, что, спасаясь от злодея Кошевого, Григорий примкнул к какому-то красному полку, а затем почему-то его оставил. И только из последующего рассказа Аксиньи, что Григория на хуторе называют бандитом, начинаешь догадываться, что Мелехов был вовсе не у красных.

Характерно, что в фильме Бондарчука сохранены главным образом те эпизоды "Тихого Дона", которые скорее всего восходят к крюковскому субстрату текста. Орловский исследователь Владимир Самарин в своей книги "Страсти по "Тихому Дону" (М.: АИРО-XX, 2005), проведя текстологический анализ рукописей ранней редакции "Тихого Дона", убедительно доказал, что самый ранний слой текста как минимум первой книги романа был переписан Шолоховым или его сестрой с протографа, написанного Федором Крюковым. По всей вероятности, Крюкову принадлежит значительная часть первых двух книг и какие-то куски третьей части романа.

Другое дело, что и роль Шолохова весьма велика - именно он привнес в "Тихий Дон" "брутальный реализм", обнаженную жестокость, трагические метания Григория между противоборствующими лагерями, все то, что делает "Тихий Дон" великим романом XX века. Ведь и сам Шолохов был человек сложный - подлость и сервильность сочетались в нем с подлинным мужеством (вспомним его письма Сталину о голоде на Дону). Зато у Крюкова было доскональное знание казачьего быта, любовь к казачеству как к единому народному телу. Этот мотив, помимо чистой мелодрамы, присутствует и у Бондарчука. Думаю, что он вполне устраивает и нынешнюю власть, заигрывающую с казачеством.