Меня снова, как и в октябре, задержали на съемке акции. Я снимал акцию против Олимпиады у здания Олимпийского комитета России в Лужниках. Восемь человек прикрепили к забору растяжку "Сочи - пир во время чумы", зажгли файеры, прокричали "Долой олимпиаду в полицейском государстве!" Потом стали разбегаться.

Внезапно появились охранники и стали задерживать активистов. Схватили двоих, и меня заодно. Я говорил им, что я журналист, показывал удостоверение, требовал представиться. Мягко намекал, что они даже не полиция и не имеют права меня задерживать. В ответ охранники с матом и угрозами засунули меня в автомобиль с надписью "ООО ЧОП "Стронг Охрана".

Нас троих вместе со снятой с забора растяжкой привезли сначала в ОВД при "Лужниках", а потом в ОВД "Хамовники". Я зашел в ОВД с висящей на груди пресс- картой "Граней". Первый же встреченный полицейский сказал: "О! Грани-ТВ! И как вы везде поспеваете?" Оказалось, он смотрит наше видео. Девять лет работал на Красной площади и стал политически грамотным. Спрашивает меня: "А где же Сотник (журналист "Политвестника". - Ред.)? Он такое не снимает?"

Политически грамотный полицейский взял у меня ксерокопию паспорта и очень обрадовался, увидев, что у меня нет регистрации. Побежал оформлять протокол по нарушению паспортного режима. Полицейские, так же как ранее охранники, не представлялись и не показывали своих удостоверений. Перевозили меня из ОВД в ОВД, водили из кабинета в кабинет и говорили друг другу: "Вот, журналиста привели." То есть у них не вызывало сомнений, что я журналист. Но при этом они меня не отпускали. Я рассказал полицейским про 144-ю статью Уголовного кодекса - "Воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналистов". Про наличие такой статьи сотрудники ОВД "Хамовники" не знали.

Сначала сотрудники по-дружески просили меня "дать посмотреть" снятое на камеру видео. Я отказывался: "Вот когда опубликуем на сайте, тогда и посмотрите." Тон полицейских становился все более агрессивным: "Мы сейчас вас обыщем и изымем камеру как предмет совершения правонарушения!" Я не мог допустить, чтобы у полиции оказалась моя камера и исходники видео акции. Я решил покинуть ОВД. Тем более что формально я не был задержан.

Я подождал, когда все полицейские, занимающиеся нашим "делом", отойдут. Спокойно спустился на первый этаж ОВД. Выходя, я сказал полицейскому у дверей "До свидания." Он мне: "Постойте! Подождите! Вас отпустили?" Я: "Да. Там наверху сказали уходить". Он крикнул за стекло дежурной части: "Позвони наверх. Спроси, можно ли выпускать?" Но невидимому для меня сотруднику в "дежурке", видимо, было лень звонить наверх. Он крикнул в ответ: "Да, отпускают!" - и полицейский у дверей сказал мне: "До свидания".

Дворик ОВД я прошел спокойным шагом. Завернул за угол и побежал. Не останавливался, пока не сел в поезд метро. В ОВД "Хамовники" остались моя пресс-карта и ксерокопия паспорта. Двое задержанных вместе со мной активистов отдали полицейским оригиналы своих паспортов, поэтому покинуть ОВД тем же способом, что и я, они не могли. А я оригинал паспорта с собой никогда не ношу, что и всем советую.

Акция против Олимпиады в Сочи

Друг говорит: "Скоро всем выдадут удостоверения личности. Такие пластиковые карточки. И не надо будет всегда носить с собой паспорт". Я пытаюсь ему объяснить, что в России нет закона, обязывающего гражданина всегда носить с собой паспорт. Но мои доводы оказываются тщетными. Мой друг будет выходить из дома только с паспортом в кармане. И будет ждать, когда ему выдадут "удостоверение личности".

Меня везет таксист. Говорит: "Раньше все косили от армии. Взятки давали. А теперь взятку дают, чтобы признали годным и отправили служить. Потому что сейчас служить год, а через два года примут закон - и будешь служить четыре года. И уже без никаких отсрочек и болезней". Таксист рассказывал мне это два года назад. И другие люди пересказывали мне тогда похожие слухи. Интересно, почему не стали распускать слух, что будет возвращена рекрутчина на 25 лет, как при Николае I?

Полиция разгоняет шествие пастафариан. Задерживают всех, у кого пачка макарон в руках или дуршлаг на голове. Один из участников шествия уверенно говорит товарищам: "Если больше пяти человек собирается - это уже митинг. Надо разрешение просить". Более юридически грамотные участники акции пытаются ему возразить: "По 54-му федеральному закону, митинг - это когда есть звукоусиление, плакаты и так далее". Но им не удается переубедить чересчур законопослушного пастафарианина.

На улице ко мне подходит девушка с фотоаппаратом: "Можно я вас сфотографирую?" Я отвечаю: "Вы можете не спрашивать разрешения. В публичном месте вы можете снимать что угодно и кого угодно".

Я думаю, что в нашей стране ничего не изменится к лучшему, пока многие наши сограждане верят в наличие каких-то невидимых, секретных запретов. Пока они подчиняются несуществующим законам. Пока они верят, что нельзя выходить из дома без паспорта, собираться в одном месте больше пяти человек или фотографировать на улице без специального разрешения.

Коллеги-журналисты, почему вы называете строящуюся гостиницу в Новокосине "гостиницей для мигрантов"? Это будет просто дешевая гостиница, в которую скорее всего будут селить и мигрантов, и рабочих-россиян из провинции. Это не будет какая-то специальная гостиница исключительно для мигрантов. По такой логике и трассу через Химкинский лес можно было назвать "трассой для мигрантов".

Другое дело, что гостиницу планируют разместить в густо застроенном районе, в котором практически отсутствует социальная инфраструктура. И возмущение местных жителей понятно.

Также понятно, почему националисты, участвующие в протестах, называют эту гостиницу "гостиницей для мигрантов". Непонятно, почему журналисты ее так называют.

Между тем правые постепенно вытесняют левых из низовых, локальных протестов в Москве. Пять лет назад помогать местным жителям останавливать уплотнительную застройку приезжал неугомонный Удальцов с толпой леваков. Сейчас останавливать стройку приезжают ребята с имперками на лонсдейле.

Насколько я знаю, в Киеве несколько лет назад "Свобода" и "автономные националисты" также вытеснили левых из локальных протестов. Это одна из причин того, что сейчас на улицах Киева доминируют ультраправые. Если ничего не изменится, в Москве будет так же. Одна из причин этого - репрессии в отношении левых. Удальцов посажен, часть его соратников также сидит, часть за границей. Левый фронт фактически разгромлен. Другая причина - московские левые теперь предпочитают не ездить на скучные митинги на окраину, а сидеть на семинарах "Сартр-Хуяртр и философия первого сезона мультсериала 'Смешарики'" на "Фабрике", "Винзаводе" или в "Циолковском".

Я выхожу из "Пражской" минут за тридцать до заявленного начала акции "Наш ответ Курбан-байраму". На выходе из метро полиция проверяет документы, обыскивает и задерживает молодых людей. И русских, и нерусских. Несмотря на это, скоро у закрытого торгового центра "Пражский пассаж" собирается несколько сот человек. Молодежь фанатского вида.

Ровно в 19 часов начинают скандировать "Россия для русских! Москва для москвичей!", и толпа движется в сторону Бирюлева. Средний возраст идущих - примерно 15 лет. Школьники кричат "Зиг хайль! Рудольф Гесс, гитлерюгенд, СС!" и идут по улице Подольских Курсантов, названной в честь курсантов Подольского военного училища, защищавших Москву от фашистов в 1941 году. Затем кто-то командует "Направо! Во дворы!" - и толпа с криком "Русские вперед!" бежит внутрь жилого района.

Нацисты идут по дворам. Бьют машины, причем только дешевые. На моих глазах разбивают старые "жигули". Припаркованные иномарки не трогают. У машин тоже есть национальность. Черный значит бедный. Бедняки ездят на дешевых авто.

Услышав полицейскую сирену, погромщики разбегаются. Потом долго ищут друг друга по дворам.

Гоняются за нерусскими. Немолодой мужчина славянской внешности в спецовке дворника направляет погромщиков: "Вон шахид за угол побежал! Ловите его!"

Мама с ребенком со страхом смотрит на толпу нацистов, громящих машину. "Не бойся, нас не тронут", - успокаивает ее женщина постарше. Спрашиваю женщину: "Вы уверены, что вас не тронут?" "Да, мы же русские", - отвечает она мне.

Другая женщина славянской внешности не так уверена. Она идет быстрым шагом, переходя на бег. Спрашивает меня: "Сколько их там? Они могут на меня напасть? Я всего лишь в магазин хотела зайти". Пытаюсь успокоить женщину: "Их человек сорок. Не бегите. У них рефлекс собаки. Если вы побежите, они за вами точно погонятся. Идите спокойно".

Нацистский погром в Чертанове

На сход к месту убийства Егора Щербакова в Бирюлеве пришли человек 500. Люди собрались во дворе спального района на границе промзоны. У забора стоят портреты убитого, лежат цветы. "Основная проблема нашего района - слишком много черных, - говорит пришедшая на сход женщина. - Они всё заполонили. На площадку ребенка не выведешь, там одни кавказские дети играют".

Полиции очень много. За гаражами стоят семь автобусов ОМОНа и оперполка. Много оперативников с рациями. Полицейский подполковник стоит окруженный пришедшими на сход людьми. Выслушивает их жалобы и предложения: "Я видел, как патруль вчера остановил машину с черными и потом их просто отпустил", - возмущается мужчина. Другой мужчина показывает на окно дома: "В этой квартире живут мигранты. Давайте сейчас пойдем проверим их документы".

"Все проблемы от овощебазы! Кавказцы там работают. В четыре утра заводят свои раздолбанные вонючие машины и едут туда", - возмущаются женщины. "Я работал на овощебазе. Меня выгнали. Туда только черных берут работать, а русским работы нет!" - кричит пьяный мужчина.

Пришедшие на сход предлагают ввести комендантский час, депортировать всех нерусских, а заодно и тех, кто сдает им квартиры. Закрыть овощебазу.

Внезапно толпа начинает двигаться. Люди не знают, куда они идут. Спрашивают друг друга. Люди постарше со словами "по телевизору посмотрю, чем все кончится" уходят по домам. В толпе остается преимущественно молодежь. Я обгоняю шествие и вижу, что впереди идут четыре школьника - на вид семиклассники. Толпа проходит пару кварталов и останавливается у торгового комплекса "Бирюза".

Охрана спешно закрывает двери. На парковке толпа нападает на людей неславянской внешности. Скандируя "Выселять!" и "Русские, вперед!", молодые парни начинают выбивать двери торгового комплекса. В этот момент их снимает камер двадцать. Националисты разбивают стеклянные двери урной и с радостными криками врываются внутрь. Полиции рядом нет. Из торгового комплекса начинает идти дым. Толпа радуется. "Горелыми хачами пахнет!" - кричит с улыбкой мужчина лет сорока.

Прибывает полиция. Странно, что они так долго добирались. Омоновцы в шлемах выстраивают оцепление у дверей торгового комплекса. Погромщики возмущены: "Предатели! Зачем вы защищаете чурок?!" ОМОН начинает оттеснять толпу от "Бирюзы". Нескольких человек задерживают. Националисты начинают их отбивать. ОМОН работает дубинками.

В полицию летят палки, бутылки, мусорные урны. Я вижу - у полицейского из-под берета течет кровь. Погромщики выстраивают импровизированную баррикаду из перевернутых мусорных баков, чтобы не дать уехать автозаку с задержанными. Полиция перестает задерживать националистов, и те начинают гоняться за нерусскими по ближайшим дворам.

Толпа скандирует: "Россия для русских! Москва для москвичей!" Приезжает все больше журналистов. Знакомый фотограф хлопает меня по плечу: "Как здорово! Москва без чурок! Сжечь всех чурок! Наконец-то!" Видно, что ему очень нравится то, что происходит. У него горят глаза, он возбужденно двигает челюстью: "Надо затемнить лица у ребят".

Кричат: "На базу!" - и погромщики двигаются в сторону злополучной овощебазы. Над толпой бело-сине-красный флаг. По пути националисты громят припаркованные микроавтобусы и дешевые автомобили. Дорогих машин не трогают. Националисты знают, что нерусские ездят на дешевых авто.

Погромщики проходят мимо цепи ОМОНа и пытаются усовестить полицейских: "Как вы можете быть на стороне черных?! Вы же славяне!" Толпа продолжает идти в сторону овощебазы. По дороге националисты бьют стекла в автомойке. В толпе все больше людей в масках. Если кто-то из журналистов начинает снимать, к нему подходят и настойчиво просят прекратить: "Мы просто камеру тебе разобьем".

Толпа подходит к воротам овощебазы. Полиции рядом нет, охрана убежала. Ворота легко вышибают. Внутри никого. Погромщики бегают по овощебазе, бьют стекла, камеры наблюдения. Ломают холодильники и достают оттуда газировку. Снимать у меня не получается. Сразу же кто-нибудь подбегает и закрывает объектив.

Я ухожу из Бирюлева пешком. Транспорт не ходит, все перекрыто. Иду вдоль пустой улицы в сторону метро. Мне навстречу в район въезжает колонна полиции и внутренних войск, идут журналисты. Идут группы коротко стриженных ребят в куртках "Лонгсдейл". Беспорядки в Бирюлеве будут продолжаться до глубокой ночи.

Погром в Бирюлеве

Сегодня я снимал несанкционированную акцию зоозащитников у Госдумы. Они развернули растяжку, приковались к забору Думы и зажгли дымовые шашки. Я думал, что сейчас приедет полиция и я сниму, как защитников животных отцепляют от решетки и ведут в автозак. Подобных акций я, наверное, штук сто снял.

Но на этот раз полиция не приехала. Из Думы выбежали сотрудники Федеральной службы охраны в бронежилетах и касках.

Первое, что я им сказал, - "Я журналист". И показал редакционное удостоверение. Несколько сотрудников ФСО подбежали ко мне, отобрали удостоверение. У меня вырвали камеру, положили лицом на землю и стали заламывать руки. Было очень больно, я закричал. Мне закрыли рот рукой. После этого мне надели наручники и поставили лицом к стене Думы. Не верилось, что такое происходит в центре Москвы.

Рядом в таком же положении стояли участники акции. Я обернулся - у входа в Думу собралась толпа зевак. Я крикнул им: "Я журналист!" Позвонить по телефону не было никакой возможности, и я надеялся, что кто-нибудь из прохожих напишет о том, что видит, в твиттер. Ко мне подбежал ФСОшник и сказал: "Молчи, если не хочешь, чтобы с тобой повторилось то, что только что было!"

Участники акции и я стояли лицом к стене - как, знаете, показывают в криминальной хронике арестованную банду. Вокруг ходили сотрудники ФСО в форме и в штатском. Я обернулся к сотруднику в шлеме и бронежилете, который держал меня сзади:

- Вам самому это не кажется смешным? Люди стояли с плакатом, а с ними обращаются как с террористами?

- Нет. Здесь нет ничего смешного. Это уже вторая акция за день (за несколько часов до этого другороссы устроили у Думы акцию памяти октября 1993-го. - Д.З.), депутаты жалуются, что вы им мешаете.

Ко мне подошел сотрудник в штатском. Судя по всему, он был тут главный. Я напомнил ему о статье 144 Уголовного кодекса "Воспрепятствование профессиональной деятельности журналистов", а он мне сказал о какой-то "статье 100", согласно которой нельзя снимать действия сотрудников ФСО. Приехала полиция. Участников акции посадили в патрульную машину и повезли в ОВД. С меня сняли наручники. Главный ФСОшник созвонился с редакцией "Граней" и сказал, что меня отпустят и вернут камеру, если я удалю с нее видео.

ФСОшнику на вид лет 50. Он, как говорится, "включил папу":

- Дима, ты молодой парень. Журналист. Ты понимаешь, будешь снимать такие акции - жизнь себе испортишь. Тебя после этого не пустят, не аккредитуют снимать в Кремль, в Думу. Тебе это надо? На работу тебя никуда не возьмут. На тебя папка будет, досье. Удали видео, а мы твое имя не будем в отчет вставлять. Ты не попадешь в списки.

Я сделал вид, что удалил снятое видео с камеры.

ФСОшник рассказал, что его дочери 24 года. Она учится в РГСУ то ли на журналиста, то ли на пиарщика. Он рассказал, как уговаривает дочь не ходить и не снимать всякие акции, чтобы не "попасть в списки". В разговоре сотрудник мягко переходил от мнимой отеческой заботы к угрозам:

- Ты знал, что акция готовится, и не предотвратил ее. Не сообщил. Два сотрудника Думы от дыма файеров отравились. Им скорую вызвали. А если бы люди погибли?!

Лозунг кампании Навального - "Не врать и не воровать!" Я не знаю, украл ли Навальный "Кировлес", но одно я знаю точно - Навальный лжет. На встречах с избирателями он говорит, что 50% тяжких преступлений совершают мигранты. Он говорил это на встрече с избирателями в Митино. Это ложь. В прошлом году жители стран СНГ совершили 17% от общего числа преступлений в Москве. И более четверти таких преступлений - это подделка документов: миграционных карт, регистрации и разрешений на работу. То есть мигранты совершают явно не половину тяжких преступлений в столице.

На той же встрече в Митино Навальный сказал, что 40% всех мужчин-таджиков в мире находятся в Москве. В мире живут около 20 миллионов таджиков. Из них примерно 10 миллионов мужчин. То есть Навальный утверждает, что в Москве живут 4 миллиона таджиков? То есть примерно 50% жителей Москвы таджики?

В посте про воровство баннеров с балконов Навальный пишет:

"1. Это незаконно. Баннер - собственность штаба и оплачен из избирательного фонда. Люди размещают их добровольно и бесплатно, формально арендуя у нас баннер.
2. Это опасно. Ваши узбеки занимаются скалолазанием, не имея допусков к таким работам. Они попадают и поубиваются. 3. Те, кто не убьется, расскажет другим узбекам, как легко и просто вламываться в квартиры москвичей таким образом. Это приведет к росту квартирных краж".

То есть в этом посте Навальный пишет о генетической склонности узбеков к квартирным кражам. Только дай узбеку веревку, как он сразу полезет квартиру москвича обчищать.

То, что говорит и пишет Навальный о так называемой "проблеме миграции", нельзя уже назвать заигрыванием с бытовой ксенофобией москвичей. Это разжигание межнациональной розни. Навальный увеличивает ксенофобные настроения, чтобы, используя их, повысить свой рейтинг. У Навального, по его же словам, из всех кандидатов на пост мэра самая жесткая программа по "вопросу миграции". То есть Навальный сам признаёт, что из всех кандидатов-ксенофобов он самый большой ксенофоб. Тем страннее мне видеть активистов, участников антифашистских маршей, которые сейчас участвуют как волонтеры в избирательной кампании Навального.

"Штаб Навального" - это какой-то кошмар. 18 июля сразу после приговора штаб заявил, что Навальный снимается с выборов. Затем весь день до схода на Манежной штаб громогласно выступал против каких-то мифических "провокаторов". Такое ощущение, что команда Навального просто запугивала людей. На сам сход активисты штаба пришли по одному. Неорганизованно, без символики. Футболки "Навальный" оставили дома. Страшно ведь. Единственные, кто хоть как-то пытался организовать народ, - это леваки у Думы и "Партия 5 декабря" у "Националя".

На следующий день, когда Навального отпустили, штаб тут же выступил против несогласованных акций. Самоорганизация народа, вышедшего накануне на Манежную, напугала не только Кремль, но и умеренных оппозиционеров. Люди, стоящие на окнах парламента, расписывающие его лозунгами, - это выглядело как начало революции. Нет! Нет! Лучше вернуться назад, к согласованным митингам со сценой и плазменными панелями за 1,5 миллиона рублей. С оргкомитетом и утвержденным списком выступающих.

Будут уголовные дела. За наклеенный стикер, за сорванный погон. Народу не простят эти несколько часов свободы, когда он глумился над одним из символов власти. Когда люди митинговали вне загона, без солидных дядь и теть на сцене. Людей буду сажать, а штаб будет организовывать агитационные кубы и большие согласованные митинги. На которые не страшно прийти в футболке с надписью "Навальный".

На входе в Мосгорсуд приставы первым делом спрашивают: "Фотовидеотехника есть?" В российские суды нельзя входить с оружием, взрывчаткой, фото- и видеокамерами.

Сегодня на заседание по "делу 12-ти" приехал Навальный. От машины до здания суда его провожает охранник. Навальный заходит в суд, но остается в коридоре. В зал ему нельзя - он свидетель по этому делу.

Сначала в зал пускают участников процесса - адвокатов, общественных защитников, Духанину, которая находится под домашним арестом. Потом родственников, потом прессу. Затем места в зале заканчиваются. Владимир Рыжков и Лев Пономарев проходят по пресс-картам. Вначале перекличка. Судья отмечает присутствующих. Как в школе: "Адвоката Аграновского вижу. Где Баронова?" Баронова опаздывает. Чтобы ее дождаться, объявляют перерыв. Баронова приходит, говорит, что опоздала из-за того, что у нее протекла крыша: "В прямом смысле крыша".

В перерыве группа поддержки встает перед клеткой-"аквариумом" и машет узникам. Заключенные улыбаются, машут знакомым. Кривов сидит в "аквариуме" в футболке "Ходорковский GO HOME!". Узники выглядят весело. Перешучиваются.

Приход Бароновой всех оживил. Начали обсуждать, куда убежит Путин. Кавказский утверждает: "Путин получит политическое убежище во Франции". "Вы слышали, Берлускони дали семь лет!" - говорит Баронова.

Из публики в зале умещается около 40 человек. Оставшиеся в коридоре скандируют "Свободу!" и хлопают, когда двери открываются. Через час после начала суда скандировать перестают. Может, приставы отогнали активистов от двери, может, люди сами разошлись.

По рядам передают и подписывают бумагу с обращением Комитета 6 мая к международным правозащитным организациям. Комитет протестует против бесчеловечных условий содержания и ограничения права на защиту подсудимых. Приставы зорко следят, чтобы публика не снимала на телефоны и планшеты.

Обвинение ходатайствует о приобщении медицинской экспертизы Архипова - омоновца, получившего камнем по лицу на Болотной. Защита считает, что Архипов не потерпевший: ведь на прошлом заседании он сказал, что подсудимых не знает, на площади их не видел и претензий к ним не имеет. Поэтому защита возражает против приобщения экспертизы. Судья отметает возражения и приобщает экспертизу. В зале смех. Судья: "Мужчина с бородой в третьем ряду - выйдите!" Приставы выводят одного из смеявшихся.

Обвинение зачитывает медицинскую экспертизу Архипова. "Ушибленная рана в области подбородка", "повреждения в области нижней губы". Защита спрашивает, почему приобщается копия экспертизы, а не оригинал. Представитель обвинения говорит, что сейчас не прения и на вопросы защиты он отвечать не собирается. Кривов из аквариума заявляет ходатайство против приобщения экспертизы. Судья, ухмыляясь: "Мы рассмотрим это ходатайство". Сразу становится понятно, каков будет результат рассмотрения. Заслушивают адвокатов, обвинение, затем судья Никишина с той же ухмылкой отклоняет ходатайство.

Приходит свидетель Дейниченко, представитель ГУВД Москвы. 6 мая 2012 года он был заместителем руководителя оперативного штаба ГУВД и руководил действиями полиции на Болотной. Дейниченко говорит тихо, изредка сверяясь с конспектом. Люди в зале возмущаются: "Ничего не слышно". Одного из недовольных выводят. Полицейский утверждает, что "урезанный" вариант митинга, без захода в сквер, был заранее согласован с организаторами акции. Водометы и слезоточивый газ не применялись из-за боязни того, что демонстранты упадут в реку. По словам полицейского, в "массовых беспорядках" активно участвовали 300-400 человек. Еще 1500 человек участвовали пассивно - "давили на цепочку сотрудников". Перед началом митинга полиция изъяла несколько палаток. Это, по словам свидетеля, является доказательством того, что "беспорядки" готовились заранее. Удальцов (полицейский называет его "товарищ Удальцов") призвал сесть на асфальт. После этого - свидетель утверждает, что слышал это собственными ушами, - Удальцов в мегафон призвал идти на прорыв. Ни одного из подсудимых свидетель не узнал. Он стоял за оцеплением.

Адвокат Аграновский долго пытается выяснить, кто приказал выставить цепочку ОМОНа за Малым Каменным мостом. Дейниченко не помнит, чье это было распоряжение.

Из зала удаляют еще одного человека. Он пересаживался с места на место, чем, без сомнения, нарушал порядок судебного заседания.

Баронова спрашивает полицейского свидетеля: "Вы говорите правду?" Судья снимает этот вопрос.

У кандидатов на пост мэра Москвы разные программы. Но они едины в одном - в антимигрантской риторике. Собянин заявил, что "основная масса преступлений в столице совершается нелегальными мигрантами" и что "без мигрантов Москва будет самым законопослушным городом в мире". Оппозиция не отстает от столичного градоначальника. Лидер "Яблока" Сергей Митрохин раньше не был замечен в национализме, даже организовывал антифашистские митинги. Но когда выдвинулся на должность мэра, решил, что теперь статус обязывает его высказаться против мигрантов.

На Форуме муниципальных депутатов Митрохин пообещал содействовать антимигрантским дружинам из "жителей и блогеров". Как действуют такие "дружины"? Толпа нацистов, изображающих "местных жителей", вламывается в жилища мигрантов, у них проверяют документы. Пытаются сдать бедных таджиков и киргизов полиции. Из отчета одного блогера, сопровождающего "дружины":

"В помещении относительно чисто, разносился запах домашней еды. Молодая киргизка, как и товарищи милиционеры, на пустом месте доказывала нам, что ее нельзя снимать, и, как и многие ее земляки, делала вид, что имеет какие-то гражданские права, а у самой нет даже регистрации".

Я считаю, что гражданские права человека (в том числе право на неприкосновенность жилища) не зависят от печати в паспорте. Но цитируемый мною блогер и, наверное, Сергей Митрохин считают иначе. Они считают, что любой "местный житель", он же блогер, должен иметь право вламываться к вам в дом и проверять документы. После форума я спросил в твиттере, будет ли у блогеров право проверять у меня документы на улице. Митрохин ответил мне, что да, любой блогер сможет проверять у меня документы на улице, если я похож на дворника.

Алексей Навальный на том же Форуме муниципальных депутатов пообещал вывешивать в открытый доступ в интернете имена и зарплаты всех мигрантов, работающих в Москве. Такое ощущение, что кандидаты соревнуются, кто из них больше ненавидит приезжих. Так же, как на федеральном уровне выбран общий враг - геи, на московском уровне выбран великий враг всех москвичей - мигранты. Мигрантов уже обязали сдавать отпечатки пальцев ("Они же все потенциальные уголовники!"), кровь на СПИД и наркотики. Давайте еще вывесим их данные в интернет и обяжем показывать паспорт любому встречному "местному жителю" или блогеру. Наверное, политтехнологи уверены, что выборы мэра Москвы выиграет тот, кто предложит клеймить мигрантов каленым железом.

Причем те же самые люди, которые относятся к мигрантам как к скотам, жалуются на их, мигрантов, низкую культуру. Но ведь бытие определяет сознание. Как мигранты смогут "уважительно относиться к нашим законам", если для них эти законы - набор запретов и унизительных процедур? Их искусственно загоняют в гетто, заставляют жить в подполье, а потом удивляются, почему мигранты чаще совершают преступления? Печально, что мейнстримом избирательной кампании мэра этого года стала борьба с "нелегальной иммиграцией". И власть, и оппозиция считают, что москвичи - это шовинистическое быдло, готовое проголосовать за того, кто предложит "выгнать всех черных в их аулы".

Когда я снимал акцию ЛГБТ-активистов у Госдумы, в меня попало яйцо, брошенное одним из гомофобов. Оно разбилось о мою голову, и брызги полетели в протестующих. Внутрь была залита какая-то вонючая жидкость. Гомофобы кинули несколько таких яиц, обливали ЛГБТ-активистов мочой. Потом "православная общественность" радостно скандировала "Вы смердите!"

В этом вся суть гомофобии по-русски. Сначала тебя обливают чем-то вонючим, а потом говорят "От тебя смердит!". Точно так же поступает власть. Сначала в подконтрольных СМИ раскручивает гомофобную истерию, а потом кивает на опросы общественного мнения - "Смотрите, большинство россиян неприязненно относится к геям". Забывая при этом, что такое неприязненное отношение сформировалось под влиянием масс-медиа.

Я скажу простую вещь: ни один человек не рождается гомофобом. Не бывает врожденной ненависти к геям. У многих людей есть врожденный страх высоты, огня, насекомых или больших собак. Это инстинкт. Инстинктивного страха перед геями не существует. Гомофобные предрассудки появляются под влиянием общества. Если ребенку вбивать в голову, что "дядя с тетей хорошо, дядя с дядей плохо", то из этого ребенка вырастет гомофоб.

Нам говорят "Общество еще не готово к принятию равноправия ЛГБТ", но я считаю, что если прекратить гомофобную пропаганду в провластных медиа, общество будет готово.

Согласно новому закону против "пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений" будет запрещено говорить, что однополые отношения так же нормальны, как и разнополые. Получается, что вместо прекращения гомофобной пропаганды власть запретит пропаганду равноправия.

Сейчас идет сокращение социальной сферы. Вопрос - стоит ли ее защищать? Я считаю, что не всегда. Например, каждый раз, когда школы сливают или закрывают, нужно задавать вопрос: приходил ли когда-нибудь в эту школу сотрудник центра "Э" для "профилактической беседы"?

"Недавно с классом проводил профилактическую беседу сотрудник центра "Э". Дама-капитан рассказывала, что является экстремизмом... Приводила примеры (дикие, на мой взгляд) экстремизма. Говорила, что не нужно участвовать ни в каких акциях протеста".

Если такая "беседа" была, то школу надо закрывать. Ибо это получается не школа, а филиал гитлерюгенда. Пусть дети будут лучше на надомном обучении, чем их будут учить капитаны центра "Э". Если сокращают учителя, нужно спросить: был ли когда-либо этот учитель членом избирательной комиссии? И если был, то фальсифицировал ли протоколы, голосовал ли за удаление наблюдателей? Если ответ на эти вопросы "да", то такой твари нечего делать в системе образования.

Теперь про больницы. В московской системе здравоохранения существует система апартеида. Например я, без московской прописки, без приписки к поликлинике, без выданного в Москве полиса, без еще кучи бумаг, не могу получать медицинские услуги в московских больницах. В столице нас, таких лимитчиков, живет процентов 20-30. Зачем нам защищать больницы от слияния и закрытия, если мы не можем в них лечиться?

У меня вопрос к организаторам "социальных колонн" на маршах протеста и к организаторам "Социального марша за права москвичей", который пройдет 2 марта. (Кстати, само название подразумевает, что за права иногородних проживающих в Москве бороться не будут.) Почему ваш лозунг "У нас всё в образовании/здравоохранении хорошо, оставьте всё как есть"? Например пункт 5 программы марша называется "Поддержка городской системы образования и здравоохранения".

Значит, вас устраивает ситуация, когда школы стали частью полицейского государства, а учителя стали "полицейскими в пиджаках"? И вам нравится то, что значительная часть жителей Москвы не может лечиться бесплатно в больницах? И вы даже хотите выступить в поддержку такой системы? В таком случае мне с вами не по пути.

К пятилетию Граней-ТВ

Я начал снимать интернет-видео в 2007 году. Тогда даже в Москве у большинства провайдеров стояло ограничение по траффику, скорость была очень низкой. На сайты выкладывали видео не в виде плейера, как сейчас, а в виде ссылки "Скачать видео". Надо было щелкнуть, подождать полчаса, пока скачается, и смотреть на компьютере. В таком виде выкладывалось видео на сайт "Формат18", ныне закрытый. Максим "Тесак" Марцинкевич выкладывал туда пропагандистские видеоролики. Я тогда был в активистской группе "Антивоенный клуб", объединенной вокруг сайта VoineNet.ru. Мы решили снимать свое активистское видео, но не нацистское, как Тесак, а хорошее - антивоенное и антифашистское. Так я стал оператором.

В 2007 году прийти на митинг с камерой, снять там видео, смонтировать нарезку и выложить на ЮТуб - это было как полет братьев Райт. Никто этого не делал. Это странно звучит сейчас, когда акции кишат "гражданскими журналистами", снимающими фото и видео, но шесть лет назад, кроме телевизионщиков, считай только я и Олег Козырев (Тесака к тому моменту посадили) снимали видео на акциях в Москве.

Милиция не знала, что с нами делать. Поначалу, когда начинались задержания, милиционеры просто аккуратно переставляли меня. Несмотря на маленькую камеру меня принимали за телевизионщика. Потом тенденция изменилась. Людей с маленькими камерами становилось все больше, и мы начали раздражать правоохранительные органы. На некоторые митинги милиция пускала с фото- и видеокамерами только при предъявлении журналистского удостоверения.

В 2008 году при разгоне акций действовало правило "Первыми берем журналистов!" Однажды, когда я снимал несанкционированную акцию, меня в прямом смысле сбила милицейская "газель". Из "газели" выбежал милиционер и потребовал, чтобы я ему "дал аккумулятор". Я убежал. Двух моих коллег тогда задержали и в отделении отобрали технику.

Через какое-то время руководство московской милиции задумалось: "Может, о нас так плохо пишут СМИ из-за того, что мы бьем и задерживаем журналистов?" ОМОНу, разгонявшему митинги и шествия, был спущен приказ - журналистов не трогать. Работать стало проще. Но до сих пор, если акцию снимают много журналистов, их не задерживают. Но если один или два журналиста снимают акцию - их задерживают в первую очередь, чтобы они не сняли, как задерживают активистов.

С лета 2008 я снимаю для Граней. Грани-ТВ - один из старейших интернет-каналов, и я горжусь, что работаю на нем практически с момента основания. Я считаю, что интернет-видео - это одно из самых перспективных направлений журналистики. Через 10-15 лет никто не будет смотреть длинные выпуски новостей по телевидению. Люди будут смотреть в интернете короткие видеорепортажи с тех событий, которые их интересуют. Телевизионщики перемещающиеся на фургонах, монтирующие в огромных студиях, вымрут как динозавры. Будущее видеожурналистики за людьми с компактной камерой и ноутбуком в рюкзаке. За людьми, которые сами снимают, монтируют видео и сразу загружают его в Сеть.

Кадры из моих роликов и роликов моих коллег по Грани-ТВ много раз брали телеканалы (кстати, ни копейки денег мы за это не получили). Если посмотреть телерепортажи последних лет, то все большую и большую часть контента составляет видео взятое из интернета. Когда несколько лет назад на съемке телевизионщики требовали: "Эй ты, с маленькой камерой, свали из кадра!" - я потупив взор отходил и продолжал снимать издали. Сейчас я говорю хамам: "Я тоже снимаю". И продолжаю работать несмотря на их ворчание.

Борис Надеждин написал про злополучный участок 3008 в Химках. Я был на этом участке и хочу сказать, что Борис Борисович не лжет, нет. Скорее он лукавит в своем посте. Надеждин хочет доказать, что выборы на участке прошли честно, и главное доказательство - то, что все бюллетени были подсчитаны вручную в его присутствии.

Хочу напомнить, что подсчет бюллетеней - не единственное, что должна сделать избирательная комиссия после закрытия участка. Сами по себе заполненные бюллетени, лежащие в урнах, ничего не значат. Нужно проверить, кто получил в течение дня бюллетени, не проголосовал ли один человек два раза, все ли получившие бюллетень были прописаны на участке. Для этого существуют специальные книги с полным списком граждан, прописанных на участке. Напротив каждого проголосовавшего в этих списках ставится отметка о получении бюллетеня. После окончания голосования и перед подсчетом бюллетеней в урнах списки избирателей "закрываются" - подсчитывается, сколько людей получили бюллетень. Если в конце подсчета окажется, что число бюллетеней в урнах превышает число людей, получивших бюллетень по спискам, то результаты выборов на данном участке должны быть отменены. Наблюдатели имеют право смотреть за процессом "закрытия" списков.

Со списками избирателей на участке 3008 с самого утра было не все в порядке. Председатель комиссии отказывался показать списки наблюдателям, а когда показал, оказалось, что они начинаются с 62-й страницы, с 1112-го избирателя. То есть в эти списки можно было задним числом вписать любое количество избирателей. И основной задачей наблюдателей на участке стало не допустить заполнения списков после закрытия участка.

После закрытия участка по закону необходимо сразу же приступить к гашению невыданных бюллетеней, "закрытию" списков избирателей и подсчету голосов. Но председатель комиссии Назаров объявил "перерыв" и попытался скрыться со списками избирателей в комнате, доступ в которую наблюдателям был закрыт. Активные наблюдатели встали в "живую цепь", чтобы не дать председателю уйти со списками. Он дважды пытался вынести списки, и дважды ему не давали этого сделать. Назарова много раз предупредили, что он нарушает закон.

Мое видео начинается с того, как председатель комиссии в третий раз пытается прорвать цепь наблюдателей. На помощь председателю с улицы зашел неизвестный мужчина в черной куртке, который начал бить наблюдателей. Наконец с помощью этого "братка" и полиции председателю удалось вынести списки избирателей из помещения для голосования. После этого списки несколько часов находились в комнате, доступа к которой наблюдатели не имели. Если председатель с такой настойчивостью пытался вынести списки, значит, эти списки обязательно нужно было фальсифицировать вдали от лишних глаз. Фактически после того, как списки покинули помещение для голосования, результаты выборов на участке 3008 должны были быть признаны недействительными.

После потасовки и похищения списков на участок прибыло все руководство химкинской полиции. Ворвался председатель вышестоящей территориальной избирательной комиссии. По его указанию комиссия приняла решение об удалении всех без исключения наблюдателей, членов комиссии с правом совещательного голоса и представителей СМИ - всего 19 человек. Меня в том числе. На выходе из участка нас встречали аплодисментами.

Через несколько минут комиссия решила вернуть нескольких наблюдателей - тех, кто за весь день не сказал председателю ни слова поперек и смирно сидел в углу. Я ничего не говорил и не участвовал в драке, только снимал на камеру - это видно на записи с камеры наблюдения, но меня на участок не вернули.

Точнее говоря, наблюдатели, вставшие в "живую цепь", тоже не участвовали в драке. Вот если тебя бьют, а ты не отвечаешь, считается это участием в драке?

Итак, Надеждин не лжет в своем посте. Он просто недоговаривает. После похищения и, скорее всего, фальсификации списков избирателей уже не имеет значения, какие галочки стоят в бюллетенях, лежащих в урнах. Пусть хоть сто раз все руководство Мособлизбиркома их пересчитает. Бюллетени анонимны, мы не знаем, кто их заполнял и кидал в урны. Все ли люди, получившие бюллетень на участке 3008, были прописаны там? Не были ли лишние избиратели вписаны задним числом в списки, чтобы их число сошлось с числом бюллетеней в урнах? Несмотря на 25-летний опыт наблюдения на выборах, Надеждин предпочитает не задавать этих вопросов.

Меня будит контролер. Трясет за плечо и просит билет. Я показываю. Билет на электричку до Ногинска стоит 132 рубля. На соседней лавке сидит парень без билета. Он соглашается купить у контролеров билет на одну станцию, но отказывается платить дополнительный сбор. Выходить из вагона он тоже отказывается. "У вас что, совести нет?" - вопрошает женщина-контролер. Ее коллега пытается вызвать охрану или полицию через связь пассажир-машинист. "Они тебя вытащат отсюда, отвезут в отдел. Все кости переломают", - обещает она парню.

Парень не сдается. Было решение прокуратуры, что контролеры не имеют права брать дополнительный сбор. Парень распечатал себе это решение и возит с собой. "Ох, как не повезет твоей будущей жене! Такой мелочный, бумажку даже распечатал!" - возмущается третья контролерша.

После ее реплики я понимаю, что это мне напоминает. Смесь из попыток усовестить, угроз и оскорблений - так общаются со слишком настырными наблюдателями члены избирательных комиссий. Когда я был наблюдателем, учительница из Центрального Чертанова точно в таких же выражениях "переживала" за мою будущую жену.

Безбилетник непреклонен. Охранники не приходят. Контролеры шумно возмущаются и покидают вагон. Тетки были вынуждены стоять около парня несколько станций: сколько незаконных дополнительных сборов они не успели собрать!

Я приехал в Ногинск, потому что хочу снять митинг в защиту кинотеатра "Рассвет". Это единственный кинотеатр в городе, и его собираются закрывать. По пути к "Рассвету" я заглянул на пикет против переименования города в Богородск. На картах город еще называется Ногинском, но горадминистрация уже повесила на дома баннеры "Я люблю Богородский край". На пикете активисты местного КПРФ с белыми лентами раздают газеты "На Русском рубеже" и собирают подписи против переименования. У одного из активистов белая лента пристегнута значком со Сталиным. Он недоволен фальсификацией выборов, переименованием города, закрытием "Рассвета".

Спрашиваю его про митинг в защиту кинотеатра. Митинг не согласован. Члены инициативной группы в поддержку "Рассвета" боятся высоких штрафов, поэтому на сайте кинотеатра и на сайте в поддержку кинотеатра опубликованы призывы не участвовать в митинге. Митинг должен начаться через час, но пока никто не знает, сколько людей на него придет. К пикетчикам подходит женщина с белой лентой и предупреждает: в двух кварталах от кинотеатра стоят автобусы с ОМОНом. У самого "Рассвета" пока лишь усиленные наряды городской полиции.

Ближе к заявленному времени к перекрестку улицы III Интернационала и Патриаршей, где расположен кинотеатр, начинают подтягиваться люди. Организаторов нет, точкой аккумуляции служит съемочная группа РЕН ТВ. Возмущенные ногинчане подходят к камере и рассказывают, как им важен "Рассвет". "При советской власти в городе было четыре кинотеатра, теперь остался один. И его собираются закрыть!" - говорит мужчина.

На площадке перед "Рассветом" уже несколько сотен человек. Полицейские настороженно подходят послушать, что люди говорят на камеру. Выступления всё эмоциональнее. "Куда будут ходить наши дети?! Мы против чебуречной, мы за кинотеатр!" - кричит женщина. После ее интервью народ начинает скандировать "За кинотеатр!"

Многие пришли на митинг с детьми. Две девочки лет десяти поднимают плакат "Руки прочь от "Рассвета". Поднимаются другие плакаты. Толпа скандирует "За "Рассвет!" Стихийно решают идти пикетировать администрацию. Администрация расположена в квартале от кинотеатра. Демонстранты идут по Патриаршей улице, которая на Яндекс-картах называется по-старому - "Улица 9 января". Не самое лучшее предзнаменование. Полицейские выстраиваются в цепь, чтобы не пустить протестующих к дверям администрации. Толпа перекрывает улицу и скандирует: "Лаптева!" Люди хотят, чтобы к ним вышел Ногинского района. Но Лаптева нет в городе - по слухам, он в Лондоне, болеет за нашу сборную на Олимпиаде.

Начальник УВД из патрульной машины через громкоговоритель просит уважаемых граждан разойтись. Он обещает, что кинотеатр закрыт не будет. Одновременно подъезжает ОМОН. Бойцы в шлемах и бронежилетах поигрывают дубинками. Демонстранты освобождают дорогу и в сопровождении полиции двигаются назад к кинотеатру. У "Рассвета" продолжается стихийный митинг. Группа из нескольких десятков подростков в респираторах, лет по 13-15, кричит "Русские, вперед!". Но никто больше не подхватывает этот лозунг. Все вместе скандируют: "За "Рассвет!". Глава города Хватов встает на скамейку и пытается успокоить людей. Его освистывают.

Полицейские пытаются задержать женщину, с эмоционального интервью которой началось скандирование. Толпа ее отбивает. Люди выговариваются и начинают расходиться. Несколько протестующих отправляются к Ногинскому телецентру. Они хотят потребовать, чтобы о конфликте вокруг "Рассвета" сказали в новостях. Я разговариваю с коллегой Костей Рубахиным, когда к нам подходит женщина. "Там задерживают парня, снимите это". Мы бежим туда, куда она указала, и видим, как полицейские грубо ведут парня, который пять минут назад выступал на митинге.

Мы начинаем снимать. Один из сотрудников бросается на нас и с криком "Я не разрешал меня снимать! У нас свобода слова!" хватает меня за камеру. Я кричу ему про 29-ю статью Конституции. Пожилой мужчина пытается пробиться к задержанному. Кричит: "Я его отец!" "Батя, иди в ментовку!" - кричит ему парень.

Задерживают еще нескольких молодых людей. Через несколько минут полицейский, который на нас бросался, подходит и обнимает нас с Костей. Я уверен, что нас сейчас тоже будут задерживать. Но полицейский, обнимая нас за плечи, говорит: "Мы всё делаем мягко, видите? Понимаете, мы на службе. Вы тоже. Без обид?" Я спрашиваю, почему задерживают людей. "Они пьяные. Разве не видите? Вот этот матом ругался".

После того как большая часть людей расходится, мы с Костей садимся на электричку до Москвы. После Электростали проходят контролеры. Девушка с белой ленточкой на рюкзаке обегает их по перрону и садится на лавку напротив нас. Мы вдвоем смотрим на ленточку. Она ловит наши взгляды. Спрашивает: "Вы свои?"

Павел Шехтман бросается под экскаватор. Нанятые застройщиком братки в кожанках и темных очках кидаются на него. Бьют по почкам, вытаскивают из-под гусениц и сдают полиции. Полиция грузит Павла и других задержанных активистов в рейсовый автобус, снятый с маршрута. В прошлом году полицейские сажали защитников леса в автобус компании-подрядчика. Чего стесняться? Свои все люди.

Сегодня Юля Галямина спросила в твиттере, как рынки отреагируют на новый закон о митингах. Я уверен, что рынки поднимутся. Протестующие граждане не будут теперь так сильно доставать Большой Бизнес. Если что, власть и полиция придут и спасут от "хулиганов".

Охранители любят говорить, что если Россия получит демократию, то тут же распадется. Отвалятся Дальний Восток, Кавказ, и наша страна перестанет быть самой большой в мире. Как будто сейчас путинская Россия велика. Гражданин путинской России живет в самой маленькой стране в мире. Его страна размером с квартиру. Как только выйдешь в подъезд, начинается зарубежье, где нельзя ходить без паспорта.

Власть согласна терпеть тебя на улице, пока ты быстро добегаешь от дома до метро или парковки. До работы или торгового центра. Если ты хочешь задержаться на улице подольше, то ты становишься опасным типом. Если вас таких гуляющих наберется много, то вас будет разгонять ОМОН. За городом ситуация не лучше. Скоро все леса, берега рек и озер окажутся за высокими заборами с колючей проволокой.

Движение #Оккупай, появившееся в России после 6 мая, - это движение за отвоевание общественного пространства. Люди должны выйти из своих маленьких россий, ограниченных стенами квартиры, занять улицы и стать гражданами единой страны.

Я монтировал то, что наснимал на участках в день выборов, когда прочитал в твиттере, что на Чистых прудах собралось то ли 10 000, то ли 15 000 человек. Я поехал туда. Не хочется пропустить революцию.

Около метро полиция избивала дубинками людей, которые пытались пройти шествием к ЦИКу. Один из оргазаторов митинга Константин Янкаускас говорил в полицейский мегафон и призывал людей расходиться. Народ кричал ему "Ты кто такой?!" Народ был злой и расходиться не хотел.

Люди небольшими группами просачивались через оцепление, ехали на метро на другие станции. Пытались пройти к ЦИКу или Кремлю, но все подходы были перекрыты. Протестующих задерживали на Мясницкой, Лубянке, Охотном ряду, Тверской. Подобное я видел только во время "маршей несогласных" 2007-2008 годов. Подлинное народное единство. В одной колонне шли националисты Тор, Крылов и ЛГБТ-икона Лена Костюченко за руку со своей девушкой. В метро они скандировали все вместе "Революция!". Я давно не слышал этого лозунга на московских улицах.

Трое русских пришли к зданию ФМС в оранжевых робах с надписью "Я таджик, депортируйте меня". Стали подметать и мыть окна. Эта акция не получила бы такого резонанса, если бы не абсолютно неадекватная реакция власти.

Когда участники акции расходились, на них бросились человек 15 в штатском. Я снимал, у меня на шее висел бейджик "ПРЕССА". Неизвестные кинулись на меня, пытались заломать мне руки и отобрать камеру. Я громко звал на помощь, просил прохожих вызвать полицию. Ни одного человека в форме поблизости не было.

Как оказалось позднее, неизвестные были сотрудниками полиции в штатском. Они теперь так в Москве работают. Впрочем, никто из них не показал мне своего удостоверения и никак не мотивировал свои действия. Полицейский ударил меня головой об стену. Я крикнул "Ой, блять!", а он мне - "Следите за языком, молодой человек!"

Полицейский кричал на участника акции: "Вы что тут делаете?! Через 50 лет вся Москва будет черная!" При этом рядом стоял полицейский-азиат. Нас привезли в Басманное ОВД. Там шел ремонт, работала бригада рабочих из Средней Азии.

Чудовищная история даже по меркам путинской России. Во вторник после акции оппозиции на Триумфальной полиция задержала шестилетнего сына оппозиционера Сергея Аксенова вместе с его 16-летней няней. Они не участвовали в акции - Вика стояла в отдалении с маленьким Ваней и фотоаппаратом.

Ее задержали за фотографирование сотрудника Центра "Э" Алексея Окопного. Затем, уже в ОВД, сказали, что за участие в "несанкционированном митинге". Ребенка тоже отвезли в отдел и взяли у него "объяснительную". То есть шестилетнего ребенка допросили, к тому же без присутствия родителей. Скоро у полиции появятся детские наручники. Полицейские избили Сергея Аксенова, когда тот, также задержанный, пытался пройти к сыну.

Ребенка отпустили, когда за ним приехала мама. За девочкой-подростком никто не приезжал. Ее обвиняли в том, что она гуляла с чужим ребенком. Хотя, естественно, ни мать, ни отец мальчика не имели к ней никаких претензий. Обвиняли в участии в "несанкционированной акции". Но ответственность за нарушение порядка проведения массового мероприятия наступает с 18 лет. Да и не участвовала она ни в чем.

Она гражданка России с московской пропиской. Ее держали в ОВД до ночи за то, что ей 16 лет и она в 6 вечера оказалась на одной из центральных площадей столицы. Официально это был не арест, а проявление заботы государства о ребенке. Алексей Окопный, вот этот милый мужчина, сотрудник Центра "Э", российской политической полиции, заботливо угрожал молодой девушке изнасилованием.

Ни мать, ни отец не приехали за девочкой. Отпускать на поруки другим взрослым полицейские отказались. И глубокой ночью Вику Кузнецову отвезли в "центр временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей". Ее, не совершившую ничего противозаконного, могут удерживать там до 30 дней без решения суда, окружая всесокрушающей заботой нашего государства.