Главное от репортеров все-таки засекретили. Их выгнали из зала суда, и они не увидели, как вошел в помещение Игорь Иванович, давний приятель Алексея Валентиновича и щедрый его даритель. Как они друг друга увидели и друг на друга поглядели. Сколько всяких разных пожеланий, причем бесконечно искренних, прочел в глазах экс-министра экономического развития председатель совета директоров компании "Роснефть". И как он отвечал на вопросы участников судебного заседания, более полутора часов, стараясь наверное не замечать этих глаз, чтобы ненароком не обжечься.

Да и странно было бы, если бы репортеров не выгнали из зала суда на то время, покуда там выступал основной свидетель обвинения. Это явно было условием, которое поставил нашей Фемиде федерального подчинения могущественный чиновник, и та взяла под козырек. Иначе он бы снова, в пятый раз, не откликнулся на ее приглашение. А так - пришел и не скрыл от публики, почему вдруг откликнулся. "Для меня это было делом чести", - сообщил Игорь Иванович.

Имелись, вероятно, и другие причины.

Во-первых, президент Путин, принципиально поддержав его за сутки до вынесения первого приговора экс-министру, слегка и пожурил. Дескать, "Сечин мог бы и прийти в суд, чего здесь такого-то? Мог бы повторить все то, что он излагал в ходе предварительного следствия и допросов". Оттого пришлось явиться.

Во-вторых, Игорь Иванович вообще чуток к вопросам иерархии. Какой-то там Замоскворецкий райсуд он, должно быть, счел для себя местом недостаточно статусным, чтобы тратить на него время, иное дело - Мосгорсуд. Тут и о чести можно было вспомнить.

В-третьих, он догадывался, какое впечатление на всех произведет его пришествие. Никто ведь, начиная с адвокатов Улюкаева, не ожидал, что занятый сверх меры государственный олигарх, чуть ли не второй человек в стране, эдак запросто, через конвойный не то судебный вход, проникнет на слушания. Эффект неожиданности как хорошее средство избежать слишком уж каверзных вопросов тоже учитывался, равно и вот эта заранее обговоренная засекреченность. В атмосфере гостайны Игорь Иванович обычно чувствует себя как дома, а дома и стены помогают.

В итоге, как отметил хроникер, после ухода главы корпорации "все - и адвокаты, и прокуроры, и судьи, выглядели взбудораженными и злыми", и это означало, что поругаться им удалось, допросить же Сечина как следует не получилось.

Ну и заодно, в-четвертых, ему несомненно хотелось проконтролировать ход процесса. Внезапно прийти в Мосгорсуд - и добить приятеля, самим фактом своего появления. А то ведь раньше защитники Улюкаева и некоторые другие граждане удивлялись: мол, что это за суд такой, куда боится зайти главный свидетель обвинения, и это был довольно сильный козырь.

Теперь, после кавалерийской контратаки, предпринятой нефтяником, козырять им стало нечем. Сечин пришел, увидел, уличил. Да так удачно, что приговор, который в подобных случаях вышестоящая инстанция нередко смягчает на годик-другой, был по существу оставлен без изменений. Разве что суд почему-то отменил приговоренному дополнительное наказание, разрешив по отбытии срока снова работать на госслужбе, хоть бы даже и министром. Но прозвучало это, конечно, как форменное издевательство. Игорь Иванович, принципиальнейший из борцов с коррупцией, не пожалевший давнего приятеля своего, мог торжествовать.

Но все же, судя по репортажу "Медиазоны" и нашим ощущениям, переживал он в ходе допроса и неприятные минуты. О чем мы можем судить по выступлениям адвокатов, в которых подвергались исследованию свежие показания Сечина. Так, например, он вдруг признал, что Улюкаев не мог ни при каких обстоятельствах влиять на приватизацию "Башнефти", и стало непонятно, за какие труды министр требовал с него взятку. И где требовал.

До сих пор это считалось невыясненным, хотя Игорь Иванович и утверждал, будто Алексей Валентинович шантажировал его, отвлекая от игры на бильярде во время саммита БРИКС в Гоа осенью 2016 года. В Мосгорсуде мы услышали другую версию. Глава "Роснефти" заявил, что министр приставал к нему на лестнице, когда они поднимались на второй этаж, "в процессе движения". То есть в присутствии толпы прочих гостей и охранника Деревякина, который неотступно следовал за своим шефом. Короче, Игорь Иванович слегка запутался в показаниях, и кабы беседа продолжалась подольше, да еще в открытом режиме и в нормальном суде, трудно сказать, чем бы дело кончилось.

Так что и за эти полтора с лишним часа адвокаты подсудимого и сам Улюкаев заставили понервничать его, человека чести. Это все же было тяжелое испытание для немолодого, хоть и крепкого с виду руководителя: стоять и доказывать недоказуемое, и еще - обмениваться взглядами с приятелем в клетке. Тут и не захочешь, а посочувствуешь Сечину. Впрочем, если бы Алексея Валентиновича признали невиновным, а Игоря Ивановича после допроса сочли провокатором и клеветником и посадили, то мы бы сочувствовали ему еще сильней. Но об этом сегодня можно только мечтать.