Я не хочу комментировать. Это решение театра. Вот так они решили.

По поводу отмененной премьеры "Нуреева" в Большом театре Кирилл Серебренников высказался с предельной краткостью, но вообще-то он сообщил довольно много. Про "них" и про себя. О том, что театральное или какое иное начальство перенесло спектакль на следующий сезон, мало интересуясь мнением режиссера. О том, что он унижен, растерян и оскорблен. И о том, что в сложившейся ситуации ему лучше обойтись без подробных комментариев, дабы не навредить себе окончательно.

Можно еще отметить, что в столкновениях с властью, театральной и прочей, у Кирилла Семеновича постепенно вырабатывается неповторимый авторский стиль. Мастер эпатажа, как его называют отдельные критики, за кулисами сцены, то есть в жизни, он подчеркнуто немногословен и объективен, и если его везут с обыска на допрос, то считает нелишним отметить деликатность обыскивающих. А если балет, который он создал в качестве не только режиссера, но и автора либретто и сценографа, вдруг за три дня до премьеры переносят на следующий год, то опять-таки отдает дань сестре таланта. И разве что в последней фразе прорываются его истинные чувства в отношении руководства, которое отказалось принимать спектакль. А нам остается лишь гадать о том, что случилось с "Нуреевым".

Директор Большого Владимир Урин сетует на "незавершенность" работы, но это, как бы помягче сказать, не очень похоже на правду. Все-таки Кирилл Серебренников - признанный мастер, способный отличить доделанный спектакль от недоделанного, да и репутация на кону. Едва ли он стал бы рисковать, демонстрируя зрителям нечто сырое и неотрепетированное. Конечно невзгоды последних месяцев могли оказать на мастера деморализующее воздействие, но стресс - это ведь обычное для художника состояние. Да и ставить "Нуреева" в Большом режиссер начал до того, как о новаторе прознали Бастрыкин, Бортников и другие ценители. Стилистика коммуникаций Серебренникова со зрительным залом нравится далеко не всем, доходило и до скандалов, но халтурщиком его еще, кажется, не называл никто.

Скорее уж дело в самой постановке, которую никто не видел, но кое-что утекало в прессу. Балет не исчерпывался танцами, среди которых, согласно авторскому замыслу, предполагались неполиткорректные пляски кагэбешников и трансвеститов. Главный герой ругался матом, хотя и по-английски, заранее огорчая Роскомнадзор, а в целом сюжет был посвящен роману Нуреева с датским танцовщиком Эриком Бруном. Это, вероятно, уже теплее и как-то объясняет проблемы с премьерой. Впрочем, насколько известно, никакая Поклонская в свежий репертуар Большого театра не вникала и даже Милонов бурных протестов не выражал.

Оттого закрадывается мысль, что Серебренников пострадал по совокупности причин и главная из них связана с той обстановкой, которая вокруг него сложилась. Имею в виду и давние счеты государства с режиссером, и давний конфликт, когда начальство впервые обратило внимание на Гоголь-центр, а художник еще не научился комментировать текущие события кратко и емко и боролся с цензурой яростно, за гранью фола. Тогда, вероятно, его и взяли на карандаш, чтобы после припомнить старые грехи и наказать за несдержанность - и долго потом наказывать.

Кроме того, в конфликте властей с деятелями культуры в наши дни обозначилась такая малоприятная для начальства вещь, как актерская солидарность. Мало им, видите ли, что Серебренникова не посадили, так они еще за своих арестованных хозяйственников вступаются, даром что поначалу вроде все поняли и просили лишь о том, чтобы следователи без излишней жестокости относились к обреченным. А теперь, обнаглев, требуют освобождения генпродюсера "Седьмой студии" Алексея Малобродского из СИЗО, поскольку он не преступник и никуда не собирался бежать. Вот им и указывают, отменяя премьеру знакового режиссера, что начальство недовольно и в недовольстве своем может устраивать им разные пакости в подведомственных театрах, включая самый Большой.

В итоге происходящее выливается в тотальную победу государства над интеллигенцией - даже той, что почти всегда была лояльна власти и порой вдохновлялась начальственной прозой, приспосабливая для сцены что-нибудь "Околоноля". Большой праздник сегодня и у министра культуры Мединского. Несколько дней назад дисссовет Белгородского госуниверситета поддержал своим авторитетом его удивительную диссертацию, причем особо было отмечено, что подозреваемый врагами в невежестве и бесстыдстве - великий человек. А ныне, вряд ли без участия министра, снимается с афиш спектакль режиссера, которого он ненавидит горячо и последовательно. Как только может ненавидеть истинный патриот истинно антинародного художника со всеми его выкрутасами, внешнем блеске, фальшивом содержании и сумбуром вместо музыки.

Думается, Кирилл Серебренников осознает это все ясней и все острей - и победу собирательного Мединского, и свое изгойство в стране, где дышать с каждым днем становится труднее. Потому и сдерживается, и лапидарно отвечает на вопросы, что говорить в сущности незачем и почти не с кем. Вот так они решили, и месяцы напряженнейшей работы пошли псу под хвост. Рудольф Нуреев в свое время диссидентом тоже не был и выбрал, как говорится, свободу. В эпоху открытых границ сей выбор совершить наверное и проще, и тяжелей. Проще, потому что никто не держит. Тяжелей, поскольку собирательный Мединский только порадуется отъезду смутьяна, да и чисто конкретный тоже. Вот Серебренников и отмалчивается, и размышляет, и терпит из последних сил, подобно десяткам тысяч других, людей известных и безвестных. Терпение, похоже, на исходе.