Владимир Ильич эту проблему решал проще. "Долой литераторов беспартийных! Долой литераторов сверхчеловеков!" – заявлял он в 1905 году, имея в виду сразу всех – и писателей, и журналистов, и художников, и актрис. И, прозорливо глядя в будущее, прямо обращался к ним, к тт. Плющеву и Кашину, Быкову и Навальному, Удальцову и Пархоменко со словами, исполненными яростной правоты. "В обществе, основанном на власти денег, – писал он, – в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки богачей, не может быть "свободы" реальной и действительной". А потому "литературное дело должно стать составной частью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы".

В общем, бессмертный Ильич не одобрил бы нынешних споров о том, можно ли журналисту выдвигаться в оппозиционный КС, занятый революционной работой. Нужно! Противоречие между Конституцией РФ, позволяющей каждому гражданину избирать и быть избранным, и Хартией журналиста он тоже устранил бы, наверное, без труда. Политика – это не игра в бирюльки, и если мотором нынешних протестов являются люди творческие, то, значит, им и надо объединяться, совмещая политику с журналистикой и литературой. А если бы с ним, профессиональным революционером, кто-нибудь заговорил про мораль, он засмеялся бы своим заразительным ленинским смехом и долго не мог бы остановиться. И что-нибудь потом еще написал бы - про лакеев буржуазии и наймитов Госдепа, не способных буквально ни на что.

Конечно, большевизм навеки дискредитирован, но в смысле реальной борьбы за власть иные ленинские тексты, вроде процитированной "Партийной организации и партийной литературы", читаются так, словно написаны к очередному Маршу. Да и с точки зрения либеральной необходимость создания реальной политической организации никак не противоречит постулатам борьбы за демократию. По целому ряду причин.

Во-первых, продажность журналиста и его политическая ангажированность, сознательно выбранная позиция – это очень разные вещи. Вот есть "журналист Хинштейн", а есть Дмитрий Быков – и надо ли объяснять разницу между ними? Во-вторых, в той удивительной ситуации, когда выборы в России фактически отменены, а оппозиционная пресса почти целиком загнана в Сеть, сама жизнь выталкивает несогласных журналистов в политику. В-третьих, - и это новость печальная, но, пожалуй, самая важная для строгих моралистов, - КС, состоящий из людей вполне амбициозных, все-таки не является политической силой. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на список кандидатов, в котором присутствуют такие разные люди, как Аркадий Бабченко, Константин Крылов, Алина Витухновская, оба Гудковых, Каспаров, Делягин, Бондарик, Навальный, Белов-Поткин, и куда едва не затесался так называемый Тесак.

Есть такая партия? Нет такой партии. Не бывает.

Имеется же группа граждан, которые в иной ситуации могли бы неплохо повоевать друг с другом в рамках локальной гражданской войны. Временно объединяющий лозунг для них сегодня "Россия без Путина", но это, согласитесь, не "диктатура пролетариата" и даже не "долой царя". И если завтра Владимир Владимирович, не дай бог, рокирнется с вечностью, бороться за власть будут разные силы и политики, но под эгидой КС на всероссийские выборы не пойдет никто. Ни в Думу, ни в Кремль.

Для чего же создается КС? Насколько могу судить, речь пока идет не столько о политике, сколько о социологии. Едва вышедшее на свет божий после безнадежных нулевых годов, слабое и разношерстное наше гражданское общество пытается сегодня как-то осознать себя, рассмотреть и осмыслить. Быть может, для того, чтобы вскоре, согласно классическим заветам, окончательно размежеваться.

Впрочем, Ленина среди них нет, и это хорошая новость сразу для всех – и для Путина, и для несогласных, и для многонационального российского народа в целом. Владимир Ильич их всех наверняка заклеймил бы презрением. В особенности либералов. "Рассерженные горожане? – переспросил бы он с характерным прищуром. – Да кто ж так сердится?" Профессионал своего дела, он не терпел любительщины и более всего стремился в партийном строительстве к единству рядов. О чем и писал, занимаясь по ходу дела журналистикой и вытачивая свои "колесики и винтики" для будущих убойных механизмов, пока не выбился в вожди и председатели Совнаркома. И поколения советских школьников и студентов десятилетиями подряд заучивали эти формулы наизусть, словно готовились к свержению строя. Разбуди меня среди ночи, товарищ, и спроси: "Жить в обществе и быть свободным от общества – можно?" "Нельзя!" – отвечу и больше уже не засну.