Кто не работает, тот проест

То, что с такой экономической структурой гигантская страна превращается в банальную бензозаправку остального мира и любые неполадки в чужих машинах превращают ее в пустырь, Путина не волнует. Он научился с размахом проедать "нефтяные" деньги и не может, да и не хочет остановиться. Вне этого проедания его просто нет.

Твиттер носит

Узнав из газет, что за людоедскую запись в твиттере американцы обдумывают по отношению к нему "целый ряд ответных мер", Зюганов слегка затосковал. И стал быстренько отыгрывать назад, на ходу решая вопрос первостепенной важности: как бы так себя опровергнуть, чтобы при этом не потерять лица? Он начал исправлять ошибку. Наблюдать это было весьма интересно.

Умеренность в будущем

Водораздел рассечет лагерь умеренных. Лагерь тех, кто не любит Путина, но не хочет и боится революции. Кто не хочет и боится радикальной смены элит. Этот лагерь расколется на тех, кто будет уныло повторять "лучше Путин, чем революция", и тех, у кого хватит отчаяния ска-зать: "Уж лучше революция, чем Путин".

Совмещенный узел

Ильич не одобрил бы споров о том, можно ли журналисту выдвигаться в оппозиционный КС, занятый революционной работой. Нужно! Противоречие между Конституцией и Хартией журналиста он тоже устранил бы без труда. Политика – это не игра в бирюльки, и если мотором нынешних протестов являются люди творческие, то, значит, им и надо объединяться, совмещая политику с журналистикой.

На спецобслуживании

Так что власть предоставляет площадки для парковки, для выгула собак, для детских песочниц. И маршруты с оппозиционерами из этого же ряда согласовывает. Правда, может обокрасть (небось на деньги Ксении Собчак разные карательно-юридические инстанции уже недвижимость в офшорах купили), пнуть, побить, придушить, разогнать и арестовать. Так ведь это же чекисты, у них не розы, а розги в арсенале. Вы же не хотели к ним люстрацию применять. Вот они теперь их к вам и применяют.

Путин заслал

Власть сейчас решает трудный для себя вопрос: всеми силами ограничивать количество протестующих или пойти даже на возможное увеличение числа митингующих в ущерб качеству протестного движения? Судя по всему, она выбрала второе. Это значит, что власть думает уже не столько о сохранении нынешнего режима, сколько о конфигурации нового. Одновременно с этим она успешно разлагает оппозицию, внедряя в нее антидемократические силы.

Выдающиеся депутаты

Поздно вечером члены комиссии Кизеветтера кадеты Маклаков, Струве, Чесноков и Булгаков, пытаясь спасти Думу, встречались со Столыпиным, но никакой уступки от него не добились. Столыпин настаивал на выдаче депутатов, члены комиссии считали это невозможным. Как свидетельствует Маклаков, на это премьер ответил следующими словами: "Ну, тогда делать нечего, только запомните, что я вам скажу: это вы сейчас распустили Думу".

Кантор и нравственные максимы

Критикуя оппозицию, Максим Кантор с ходу берет столь высокую ноту и поднимается на такую недосягаемую моральную высоту, что обессмысливается всякий спор. Ну, в самом деле, как можно собираться на Марш, когда олигархи еще 20 лет назад украли все деньги? О каких честных выборах речь, если их никогда не было в истории России? Возражения тут могут быть только самые робкие, в надежде разве что уточнить некоторые железные постулаты.

Прием вербовки

Владимир Владимирович не мог не навести справки о своей собеседнице и почти наверняка заранее знал, что в журнал "Вокруг света" она не вернется. Осторожно вербуя и занимаясь самокритикой, президент посылал сигнал несогласной интеллигенции. В послании содержалась информация о том, что ему неприятно чувствовать себя виновником карьерных проблем в жизни Маши Гессен.

Душевные тираны

В Кремле не меняется ничего. Разговор Путина и Маши Гессен - почти точная копия разговора Сталина и Булгакова. Сталин в начале разговора интересуется у Булгакова, хочет ли тот уехать. Путин интересуется у Гессен, поможет ли статус гонимого журналиста ее карьере или же ей нравилась ее работа. То есть априори подразумевается, что люди неспособны совершать честные поступки или что нравственность в том, чтобы лизать сапоги вождя.