- Понимаете, тут я хочу защитить не столько Алексея Кудрина... Значит, а вообще позицию, которую называют несколько презрительно - системные либералы. Дело в том, что вообще надо, чтобы из крана текла вода. Кровавый режим, не кровавый режим, питерские чекисты, еще какие-то чекисты... И когда люди что-то делают для этого - это очень важно... Я, когда работал в РАО "ЕЭС России", я знал, что какие-то вещи я не могу себе позволить говорить... потому что если я скажу, что я думаю сейчас про конкретного начальника, это не только мою работу перечеркнет, но и работу моих товарищей тоже перечеркнет... Я как член команды обязан действовать по дисциплине...

(Алексей Дурново) - Леонид Яковлевич, извините, просто времени мало, а вы сами упомянули центральное телевидение...



- Значит, я прихожу туда по следующим причинам... Альтруистическая причина состоит в следующем: у нас люди вот одной со мной крови... Чувствуют себя очень плохо в нашей стране сегодня, их загнали под плинтус, им говорят, что они никто и звать их никак... Я произношу их слова, их мысли, и они их видят с телевизора, и они понимают, что не все сдались, не все спрятались, не все спились, не все уехали... Значит, нет дня, чтобы ко мне не подошел человек - обычно это два-пять в день, - не пожал руку и не сказал: "Спасибо за то, что ты говоришь, продолжай".

Леонид Гозман, политолог, президент общественного движения "Союз правых сил"

У великолепной дачи Николая Семеныча... стоит ямская с бубенцами тройка в коляске, привезшая из города... петербургского барина. Барин этот - известный либеральный деятель, участвовавший во всех комитетах, комиссиях, подношениях хитро составленных, как будто верноподданнических, а в сущности самых либеральных адресов. Он приехал... к своему другу, товарищу детства и почти единомышленнику. Они немного только расходятся в способах применения конституционных начал. Петербуржец - больше европеец, с маленьким пристрастием даже к социализму, получает очень большое жалованье по местам, которые он занимает. Николай же Семеныч - чисто русский человек, православный, с оттенком славянофильства, владеет многими тысячами десятин земли.
Они пообедали в саду обедом из пяти кушаний, но от жару почти ничего не ели, так что труды сорокарублевого повара и его помощников, особенно усердно работавших для гостя, пропали почти даром...
Когда лакей вошел, спор был в самом разгаре...
- Не могу я допустить, - говорил гость, - чтобы русский народ должен бы был идти по каким-то иным путям развития. Прежде всего нужна свобода - свобода политическая - та свобода, как это всем известно, наибольшая свобода, при соблюдении наибольших прав других людей.
Гость чувствовал, что он запутался и что-то не так говорит, но в горячке спора он не мог хорошенько вспомнить, как надо говорить.

Лев Толстой. "Ягоды"