В тех местах, где я снимал и "Цитадель", и "Солнечный удар", и "Сибирского цирюльника", - это потрясающие места на Оке, где мы придумали сделать некий горнолыжный, условно говоря, курорт, но привязанный к фильму "Цитадель" и к образу войны. Условно говоря, если есть лыжные трассы, то они проложены как бы по полю боя. Они означены колючей проволокой, но из резины, там стоят сожженные танки, но тоже о них нельзя ушибиться. Стоят "ежи", и они тоже безопасны. Снаружи это очень такое неприглядное, и страшное, и угрожающее строение, а внутри это абсолютно хай-тек - спа, бассейны, массажные залы и так далее, и так далее. А рядом киногород, кинодеревня, моя академия - мои актеры и мои режиссеры, которые там должны учиться и заниматься. И там же должны быть три натурные площадки, декорации - русский уездный город, русская деревня и, там не знаю, бараки. Съемочные площадки, как на "Мосфильме"... и вот вам, пожалуйста, любой уездный город, окраина Петербурга или Москвы. И в этих декорациях должны сниматься, работать ребята, но плюс к тому в этих декорациях мы можем предлагать и осуществлять, допустим, организацию праздника - дня рождения, свадьбы, корпоративов, неважно, - в декорациях уездного города девятнадцатого века и в костюмах этого времени, по сценарию, который мы предлагаем. Мы их одеваем, гримируем, проводим праздник, а потом они получают диск со снятым фильмом об этом празднике. Каждые полгода декорации должны меняться.

Никита Михалков, кинематографист

В одном из своих писем Потемкин говорит о присущем ему "екстазисе". И в самом деле, экстаз - одно из характернейших его свойств. Это был эстет, без задерживающих центров, не знавший грани между возможным и невозможным, потерявший чувство размера и в политике, и в частной жизни...
Потемкин обещает выстроить ей дворец - "дом в ориентальном вкусе, со всеми роскошами чудесными", подробно описывает эти "роскоши", свидетельствующие о необычайном богатстве фантазии: "В круг по другим местам разные будут живописи: Купидон без стрел и в чехотке, Венус вся в морщинах, Адонис в водяной болезни... А на главном месте лучшим живописцем напишется моя несравненная душа, милая Прасковья Андревна, с живностью красок сколь будет возможно: белое платьецо, длинное, как сорочка, покроет корпус, опояшется самым нежным поясом лилового цвета, грудь открытая, волосы, без пудры, распущенные, сорочка у грудей схватится большим яхонтом" и т.д., - сокращаю рассказ. И тут же, рядом с Прасковьей Андреевной, "фонтан из разных приводов издаст благоуханные воды, как то: розовую, лилейную, жасминную, туберозную и померанцевую"... Особенно характерно перечисление благоуханных вод - напоминает оно Шехерезаду, но эти жасминные и померанцевые воды вызывают у читателя и смутную тревогу.

Марк Алданов. "Дюк Эммануил Осипович де Ришелье"