Этим письмом я обращаюсь к аудитории «Граней», мнение которой для меня важно. Дело в том, что некоторые тезисы статьи Николая Митрохина «Козлы обучения» искажают смысл, содержание и мотивацию высказываний и действий тех, кто участвовал в публичной критике учебного пособия Барсенкова-Вдовина. Речь обо мне, Николае Сванидзе, Зое Световой, Ирине Карацубе. И не только о них. К сожалению, текст будет длинный. В последнее время я убедился – хочешь добиться понимания, объясни все максимально подробно и повтори несколько раз. Потому что умение слушать и навыки понимания в самых рафинированных слоях общества почти атрофировались.

Я не знаком с Николаем Митрохиным лично, хотя знаю и высоко ценю его труды. Поэтому и не понимаю, куда делась его научная добросовестность при обсуждении такого «горячего» сюжета.

Прежде всего совершенно очевидно, что г-н Митрохин не читал текст, о котором ведет речь. Он не цитирует «Историю России. 1917-2009». Не читал он и программную статью Вдовина «Новейшая история России с позиций национально-государственного патриотизма», которая свидетельствует о том, что автор - нацист (я здесь ничего цитировать не буду – достаточно уже цитат в Сети).

На сайте «Эха Москвы» выложена стенограмма слушаний Комиссии по межнациональным отношениям, из которой также можно было многое почерпнуть и по поводу содержания этих текстов, и про то, из-за чего, собственно, сыр-бор. Есть еще моя статья в «Ведомостях», в которой как раз речь и шла о том, что в МГУ и в гуманитарном образовании в целом все плохо, нужны системные изменения, что не работают научно-методические механизмы, регулирующие университетскую жизнь. Есть мой блог на "Эхе" – там тоже много цитат и комментариев.

Создается впечатление, что г-н Митрохин, как и многие другие критики «либерального наезда на ученых», питаются какими-то обрывочными слухами и интернет-сплетнями. И к тому же искажают смысл высказываний – моих, например. Из расшифровки эховской программы почему-то был сделан вывод о том, что я не читал книгу Костырченко и не доверяю ему как ученому, потому что он получил « все возможные сионистские премии». В том, КАК цитируются мои слова, проявился, я бы сказал, esprit mal tourn&eacute Николая Митрохина. Он, видимо, считает, что употребление слова «сионистский» всегда демонстрирует антисемитизм говорящего. Это очень странно. Я всегда считал и считаю, что премии сионистских организаций – это большая честь и доказательство реальных научных достижений исследователей. А как звучит слово «сионистский» в устах Шевченко или Проханова – это проблема их и тех, кто их слушает. Наверное, и в душе Николая Митрохина производные от «сионизма» будят какие-то усердно подавляемые эмоции. Но зачем же валить с больной головы на здоровую? Я сказал то, что сказал, и от слов своих не отказываюсь. Молодец Костырченко, что получил именно «сионистские» премии. Если прочитать расшифровку, а не вырывать мои слова из контекста, станет понятно, что речь об этой книге зашла только потому, что Вдовин, по его собственному признанию, использовал выкладки Костырченко, но иначе их интерпретировал. По мнению Вдовина, они являются доказательством того, что государственного антисемитизма в СССР не было. Я упомянул эту книгу, чтобы люди поняли, как результаты изысканий серьезных ученых могут использоваться фальсификаторами. А вот зачем в первых строках своей статьи г-н Митрохин с такой скрупулезностью воспроизводит «настоящее» еврейское имя деда Зои Световой, первого декана истфака МГУ «Григория (Цви) Самойловича Фридлянда» - ума не приложу. Наверное, чтобы у читателя не было сомнений в том, что «организатор кампании» Зоя Светова - еврейка. По папе как минимум.

Далее следует цитата из Феликса Светова о либералах, о том, какие они были сервильные когда-то. И вроде бы речь идет о том, что отец-диссидент не одобрил бы действий Зои Световой, которая пошла на союз с "либералом преуспевающим и поощряемым начальством" (имеется в виду, наверное, Николай Сванидзе). Неужели нужно объяснять профессиональному историку, что либерал «новомирских времен» и нынешний не одно и то же. К тому же из приведенных слов отца вовсе не следует, что он не одобрил бы действий и статей дочери.

Зоя Светова прочитала «учебное пособие», которое глубоко возмутило ее как гражданина. Она написала про это статью, причем как честный и профессиональный журналист дала возможность высказаться всем сторонам – как критикам учебного пособия (мне и Никите Соколову), так и декану истфака Карпову, автору Вдовину и рецензенту, профессору Уткину. И они там рассказали много интересного. Вот и все. Однако г-н Митрохин считает, что Зоя Светова не выполняла журналистский долг, а «инициировала общественную кампанию». Чушь. Не было и нет никакой «кампании». Есть несколько статей, одной из которых заинтересовался Сванидзе, и к нему как к историку, выпускнику истфака и главе комиссии по межнациональным отношениям Общественной палаты Зоя Светова обратилась за комментарием. Были слушания в Общественной палате. Был визит адвоката Мусаева и «отступные письма», подписанные «честными и принципиальными учеными». Было письмо Федерации еврейских общин России ректору Садовничему. А сейчас на истфаке заседает комиссия, которая анализирует текст «учебного пособия». При этом состав комиссии не оглашается, чтобы на нее «не оказывали давления». И вот ученые разбирают эту псевдонаучную дребедень и политические провокации, чтобы после 15 ноября обнародовать заключение.

А первый разбор содержания и опасностей явления под названием «учебное пособие Барсенкова-Вдовина» появился в журнале «Искусство кино» под названием «Чему учат учителей истории».

Я не собираюсь еще раз объяснять, почему чрезвычайно важна критика именно этого учебного пособия и тех механизмов, которые позволили попасть в публичное пространство лживому и махинаторскому тексту, замаскированному под учебный. Не хотите читать, лень – ну и ладно. Хотя странно, что серьезный историк не видит разницы между макулатурой, которой заполнены прилавки в «любом книжном магазине», и учебным пособием с грифом «рекомендовано УМС по истории и искусствоведению УМО по классическому университетскому образованию в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности 020700 "История"».

Кстати, интересно, г-н Митрохин действительно считает, что нацистов не нужно трогать до «системной модернизации» российского высшего образования? Может, все-таки можно использовать критику этого «учебного пособия», чтобы как-то сдвинуть ситуацию? Или пусть себе пишут и плодят боевиков, пока г-н Митрохин рассуждает о том, как нам обустроить высшее образование в России? Что же Вы, Николай, молчали до сегодняшнего дня?

И наконец, о мотивации. Бывает так, что люди совершают поступки (пишут статьи, выступают на радио и телевидении, приходят на слушания в Общественную палату) просто потому, что у них есть, извините за пафос, гражданская позиция и представление о том, что есть общественное благо. Поскольку г-н Митрохин далек от таких материй, у него возникают экстравагантные конспирологические версии: «Случайно или нет, что она (кампания против учебного пособия. – А.Г.) совпала с массированным и энергичным наездом прокуратуры на все реально действующие правозащитные организации, ибо последние два года правильные, все более либеральные слова с телеэкрана оборачиваются все большим зажимом демократических институтов на практике?». Видимо, об этом стоит срочно сообщить «Мемориалу», на сайте которого «ХХ век. Уроки истории» выкладываются публикации и материалы, связанные с дискуссией по «учебному пособию». От себя добавлю, что связь нашей «общественной кампании» с наездом на Лужкова и задымлением Москвы и области выглядит куда более очевидной.

Впрочем, все равно здорово, что с нескольких статей началась буча, из которой, может быть, что-то выйдет.

P.S. Совсем забыл. А кто, собственно, подает в прокуратуру? Общественная палата давно от этого отказалась. Ни я, ни Никита Соколов, ни Ирина Карацуба никогда не говорили о том, что это нужно делать. Николай Сванидзе в первом же интервью после слушаний в ОП обратил внимание на то, что он вовсе не стремится довести дело до суда. Я, например, считаю изгнание профессоров Барсенкова и Вдовина из профессионального сообщества и осознание причин, по которым они так долго и комфортабельно в нем существовали, вполне достаточной мерой, с которой может начаться серьезная работа по структурным изменениям системы гуманитарного образования.