По поводу оперативной реакции городских властей на экокатастрофу ничего не могу сказать: это точно не мой вопрос, что они должны были делать. А вот по поводу стратегической - очень интересная тема.

Много-много лет назад выдающийся урбанист Георгий Владимирович Шелиховский написал книгу "Задымление городов". Она была издана после войны, а написал он ее перед войной. Там у него были вполне актуальные соображения о том, какая должна быть высотная конфигурация пространства города для того, чтобы город нормально продувался. Что я могу сказать совершенно определенно о Москве - город продувается плохо. Потому что при благополучной планировке - высотный центр и малоэтажная периферийная застройка - возможностей для продувания гораздо больше, чем при московской застройке, которая жутко высотная на периферии. Я считал, что по транспорту решение плохое в Москве, а оно, оказывается, и по экологии плохое. Для меня это была теория, теперь практика.

Я думаю, что этот вопрос - как город продувается, как долго остается задымленным - это серьезный научный вопрос, который должен быть учтен при планировке, хотя бы на уровне городского Генплана. Потому что это не поправишь ни за год, ни за два, это стратегия. И похоже, что этим вопросом в Москве никто и никогда не был озабочен. Я искал слово "задымление" в текстах Генплана, вот у меня лежат эти тома Генплана, нет там такого слова. Про задымление один раз упоминается в контексте выбросов с предприятий. Похоже, что явления такого рода на уровне стратегического планирования вообще не рассматривались. Это первый вопрос.

Вопрос второй. Так совпало, что когда Москва стояла в этой жуткой мгле, смоге, одновременно бравые ребята рубили Химкинский лес. Я всегда относился к этому проекту довольно негативно, писал на эту тему. А теперь мы стали совсем похожи на северного человека из старого анекдота, которому геолог, проходя мимо, говорит: "Не пили сук - свалишься!", - а он пилит. Сваливается и говорит: "А ты, геолог, оказывается, шаман!". Анекдот неприличный, потому как задевает национальные вещи, но по существу он верен. Мы пилим сук, на котором сидим. Потому что это ситуация экологической катастрофы - смертность в Москве зашкаливает. Я не знаю, почему ее скрывают, ведь статистика вызовов похоронных катафалков абсолютно открытая, чего скрывать-то?

Совершенно понятно, что эти леса и болотные угодья, входящие в черту города и ближнего Подмосковья, - это защитный пояс Москвы, который нельзя терять никоим образом, потому что иначе просто сдохнем.

Сейчас потеря лесов и болотных угодий в ближнем Подмосковье - это просто смертельная угроза для города. Если для кого-то это раньше была теория, как для меня, то теперь я понимаю, что терять это защиту смертельно опасно. И люди, которые этого не понимают, - они либо в Москве жить не собираются, либо устроили себе в Москве такую жизнь, что им эта экология по барабану. У них, наверное, и в кабинете климат-контроль с чистым воздухом, и в машине, и дома - они и не знают, что в Москве происходит. Для всего прочего населения все эти проблемы должны быть резко подняты, это проблема не одной Жени Чириковой и ее друзей.

Эти болотца, рощицы, леса - наша естественная защита, мы просто теряем ее. Уровень озабоченности у профессиональных экологов, у местных жителей пока очень-очень маленький, если не сказать нулевой. А эти дни показали, что это очень серьезная проблема.

Есть еще транспортная проблема - продолжение эксплуатации в России ведер с гайками. Вот у нас смог, дышать нечем, на улицу я вышел и вижу: едут мимо меня замечательные произведения советского автопрома 80-90-х годов - ведра с гайками. Ну если вы готовы лес рубить, то вы готовы и этим тоже дышать. И отношение людей - они скорее будут сочувствовать нищему владельцу старого жигуленка, чем сотне прохожих, которые этой гадостью будут дышать. Вот здесь фокус общественного внимания: сочувствие бедному автовладельцу или собственное выживание. Это очень серьезно, потому что сохранение в городе огромного парка старых, никаким параметрам не отвечающих автомобилей опасно. От них надо избавляться, и чем быстрее, тем лучше.

Насчет метрополитена. В рамках действующих экономических условий нельзя сделать в московском метро кондиционированный воздух. Вот если бы билетик в метро стоил не доллар, а два с половиной, тогда через какое-то время это было бы возможно. Бесплатно не получится.

Когда-то метрополитен обладал мобилизационными ресурсами. Теперь же он может работать либо как бомбоубежище, либо как транспортная система. Если он действует как бомбоубежище, закрываются порталы на станциях (там, куда поезда проходят). Представить себе, что метрополитен будет и пассажиров возить, и граждан от газовой атаки защищать, невозможно.

В целом же у меня впечатление от всего этого чисто эмоциональное: люди, принимающие решения на федеральном и московском уровнях, искренне не понимают, что происходит с горожанами. Потому что вот я сейчас сижу в хорошем автомобиле, у меня великолепный климат-контроль, и когда у человека это есть на работе, дома, на даче и в автомобиле, он искренне не понимает, чего это московский обыватель переживает.

Имущественный разрыв существует в любом богатом городе. Но там, где городское начальство ходит на выборы, используя пассивное избирательное право, оно понимает, что за него будут голосовать и против него будут голосовать люди, которые экологическую или любую другую катастрофу на своей шкуре испытали, и оно, начальство, будет относиться к проблемам граждан внимательнее. А вот нашему городскому начальству до этого дела нет.

Многие выводы делать рано, потому что наши неприятности еще совсем не кончились, потому что пожары продолжаются, торфяники горят. И рано утверждать, что мы все пережили, нам еще многое предстоит пережить.