Прошедший 20 марта День гнева стал больше, чем очередным информационным поводом для оппозиционных СМИ. Впервые за все время существование «суверенной демократии» несколько десятков городов согласованно организовали акции протеста, причем не из-за какого-то спонтанного повода, как это было при монетизации льгот, а просто потому что «накопилось».

Можно себе представить, как озадачены кремлевские политтехнологи. Кризис уже, казалось бы, позади, выборов на горизонте нет, катаклизмов тоже не происходило – и вот на тебе, несколько десятков городов от Владивостока до Калининграда, левые вместе с правыми, с согласованием и без. С чего бы это вдруг?

Мне стало это понятным, когда я приехал в Казань, чтобы открыть там ячейку движения «Солидарность» и выступить на местном «Дне Гнева». На акцию пришло около 300 человек – что, наверное, не так много для города-миллионника, но необычно для Казани, где митингов не видели уже давно, а уж митингов с участием демократов-оппозиционеров и вообще уж никто не помнит.

После выступления люди подходили, жали руку и благодарили, как будто бы пара искренних слов, сказанных про Путина и Шаймиева с трибуны, были для них чем-то необычайно важным. С удовольствием и записывались в «Солидарность», просили просить звонить перед акциями. «Если вы так соскучились тут по митингам, что же вы их не проводите?» - удивлялся я.
Ситуация проста: все традиционные СМИ полностью цензурируются, а интернет, наоборот, так переполнен информацией, что заметить анонс митинга простому обывателю просто не удается. Хотя организаторы сделали все от них зависящее – развешивали листовки, публиковали информацию в социальных сетях, передавали ее по «сарафанному радио» - но этого было явно недостаточно. Люди просто не узнают о планируемом мероприятии.
Но теперь, после долгих попыток разорвать тишину, оппозиционеры наконец-то придумали способ достучаться до людей. Вернее, два способа. Первый – это сделать так, чтобы в разных регионах акции проходили одновременно. И не важно, что в одном городе костяк протестующих – это автомобилисты, в другом – правозащитники, а в третьем – бабушки с красными знаменами и у каждого митинга свои требования. Неважно потому, что на самом деле все равно главный вопрос на повестке дня – российская конституция. Все так или иначе жалуются на цензуру, запрет собраний, фальсифицированные выборы и подкаблучное правосудие. И все так или иначе митингуют прежде всего за право митинговать и только потом – за то, что написано на плакатах.

Второй способ разорвать тишину – это договориться о дате. Это здорово получилась с акциями по 31 числам. Можно не бояться цензуры и не слишком тратиться на наглядную агитацию – все знают заранее, что 31 числа опять будет акция. И не нужен тут ни лидер, ни партия, ни наглядная агитация. Все всё понимают. И милиционеры и сами люди каждый раз просто смотрят – сколько пришло. И все хотят, чтобы пришло много. Даже милиционеры. Потому что однажды придет столько, что уже никто не разгонит. А вы думаете, милиционерам так уж хочется кого-то разгонять?

Это даже не война против какого-то врага. Это просто отчаянные попытка самоорганизоваться в условиях полной тишины. Никто не может нам помешать сделать, но просто сделать это очень сложно. Это такая революция наощупь. И судя по 20-му марта, у нас есть шанс.