Закон в джунглях
Коллаж Граней.Ру
Часто говорят, что дедовщина в армии цветет буйным цветом из-за несовершенства законодательства. Мне как адвокату приходилось защищать интересы военнослужащих, и я хочу со всей определенностью сказать: законы есть, но сегодня общество не пытается использовать даже малую часть тех средств, которыми обладает для борьбы с этим бедствием.
Прежде всего вспомним о федеральном законе "О статусе военнослужащих". 22-я статья закона наделяет каждого солдата правом на квалифицированную юридическую помощь, а статья 3 п.4 возлагает реализацию этого права на обязанность командования. Чтобы эта норма не оставалась на бумаге, летом прошлого года правительство утвердило правила оказания юридической помощи военнослужащим, проходящим военную службу по призыву, которые определяют, кто, как и за чей счет будет оказывать эту помощь.
Расходы по оплате труда адвокатов берет на себя государство, причем в повышенном размере. Только лишь за одну устную консультацию предусмотрена выплата адвокату такого же вознаграждения, как за два дня участия в уголовном судопроизводстве. Солдат может обратиться за бесплатной помощью по любому вопросу, связанному с прохождением военной службы. И уж тем более если он стал или считает, что может стать жертвой преступления, связанного с неуставными отношениями. Для этого достаточно любым способом связаться с ближайшей юридической консультацией или коллегией адвокатов. Обратившись к адвокату, солдат получит доступ сразу ко всему арсеналу предусмотренных законом средств защиты своих прав, а при необходимости и общественную поддержку. Если в обществе будет создана атмосфера нетерпимости к армейскому произволу, адвокатура окажется мощнейшем оружием в войне с дедовщиной и защитой любых других прав военнослужащих.
Почему же сегодня это оружие не работает? Во-первых, люди не информированы о тех возможностях, которые предоставляет им закон. Смею утверждать: о своем праве обратиться к адвокату не знают ни солдаты, ни их родители. Безмерно удивляются появлению адвоката в воинской части и отцы-командиры.
Средствам массовой информации давно уже пора раскрыть эту тайну российского законодательства. В воинских частях на видном месте должны быть вывешены плакаты с телефонами и адресами ближайших адвокатских структур.
Но одной информированности недостаточно. Сегодня солдат не имеет возможности обратиться к адвокату, не покинув расположение части. Те клиенты из числа солдат, которым мне довелось оказывать помощь, из своих частей попросту сбежали. Чтобы солдаты могли свободно и своевременно получать юридическую помощь, необходимо организовать регулярную работу адвокатов в воинских частях. Вот священники уже давно такую работу организовали – они там уже никого не удивляют. Военное руководство предоставить такую возможность адвокатам просто обязано.
Адвокатские объединения существуют во всех административных районах страны. Достаточно решить организационные вопросы. Это может быть сделано как на уровне руководства адвокатских палат субъектов федерации и соответствующего военного руководства, так и на более высоком уровне. Но, по-видимому, без новых жутких жертвоприношений, без вмешательства общественности и СМИ этот процесс никогда не начнется.
Правда, существует еще одна сторона проблемы, способная поставить крест на всех стараниях государства и общества. Это молчание солдат. Один из обратившихся ко мне клиентов уже 8 месяцев находился в бегах. Служить в армии он хотел, даже квкие-то болезни скрыл от призывной комиссии. Вот только после учебки стал почему-то регулярно получать травмы головы, а в результате начались проблемы со зрением. Но военные медики над ним только смеялись. Спас его лишь побег из части. За то время, что я с ним работал, Игорь так и не сказал, как он получил травмы, чуть не лишившие его зрения. Даже когда узнал, что в армию он больше никогда не вернется. Может, напрасно в его характеристике начальство указало: "Военную тайну хранить не умеет"?
Молчание солдат объяснимо не только своеобразной армейской моралью. Одного сослуживца Игоря что-то вынудило бежать из части в 30-градусный мороз в одной гимнастерке. Нашли его уже мертвым. А ведь прямо в расположении части находилась военная прокуратура. И каждый военный следователь знает, что солдат, ставший жертвой преступления, признается потерпевшим по уголовному делу и на него распространяется действие закона "О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства". В соответствии с п.2 ст.3 этого закона, следователь (прокурор) сразу после получения заявления может принять решение о государственной защите потерпевшего. После этого командование воинской части (или вышестоящее руководство) в соответствии с п.5 той же статьи должно принять меры безопасности, предусмотренные ст. 13 закона. Это может быть как командирование защищаемого лица в другую воинскую часть или перевод на новое место военной службы, так и перевод в другую часть тех солдат, от которых исходит угроза. Ну а пока тот, кого призвали на место замерзшего паренька, может рассчитывать лишь на то, что рядом с бездействующей прокуратурой когда-нибудь появится еще и военная полиция.
Правозащитники, родители солдат, все, кто озабочен проблемой дедовщины, должны требовать сегодня не принятия новых законов - их и так уже принято столько, что и прочитать никто не может, - а немедленного исполнения тех, которые уже есть.
Обсудить
Дословно
Станислав Маркелов
Адвокаты, защищая военнослужащих, сталкиваются с массой проблем. Военные - это закрытое сообщество. Очень часто трудно попасть на территорию воинской части, особенно если часть отдаленная. Невозможно найти свидетеля. Я вел дело военнослужащего дивизии им. Дзержинского Собакаева, который, по версии его начальников, покончил жизнь самоубийством. Однако, как удалось выяснить, на запястьях погибшего были следы от наручников, на теле - следы побоев. Матери офицеры объяснили, что тело билось о стенки гроба. По всей вероятности, человек погиб не без чьей-то помощи, но найти свидетелей не удалось.
Есть еще одна тема, которая пока даже не поднимается. В армии стали возникать формирования, не подпадающие ни под один закон; соответственно, защищать тех, кто в них служит, невозможно. Недавно рассматривалось дело по превышению должностных полномочий в так называемой "тревожной группы". Никто не знал, как вести защиту, потому что эта группа не упоминалась ни в одном из правовых актов. Фактически дело развалилось.
При защите военнослужащего возникают сложности с поиском свидетеля. И это отчасти понятно, потому что ребятам предстоит дальнейшая служба, и они боятся гонений и прессинга со стороны начальников. Свидетель должен чувствовать себя защищенным. Сейчас уже идет речь о создании военной полиции, усиливаются позиции военной прокуратуры. При этом должен быть контроль со стороны общественных и правозащитных организаций. И тогда проблема дедовщины будет вполне решаема.
Грани.Ру, 06.02.2006
Владимир Карчевский
Закон в армии – это командир. Попасть на территорию военного объекта можно, надо только заранее договориться о пропуске. Однако нередко командиры находят повод не пустить гражданского защитника на территорию части, хотя закон обязывает их содействовать работе адвоката. Иначе говоря, закон есть, но не соблюдается. Другая проблема – поиск свидетеля. Он может оказаться к моменту разбирательства уже дома, его разыскивают, вызывают в суд, оплачивают транспортные расходы. Но если командир дает свидетелю понять, что ему лучше молчал или говорить неправду, будьте уверены: в большинстве случаев свидетель к словам командира прислушается. Особенно если ему и дальше служить под началом этого командира.
Мне нравится идея заключения договора между военнослужащим и адвокатом на срок службы. Идея хорошая, но трудно реализуемая в России. В западных странах люди обращаются к адвокатам, чтобы в будущем не было проблем. А в России к адвокату обращаются тогда, когда уже возникает проблема. Казалось бы, заплати какую-то сумму вперед - и проблем не будет. Но у нас люди не готовы платить деньги "до того". В результате платят дважды.
А потом, в армию чаще всего идут ребята из малообеспеченных семей, и многим платить адвокатам просто нечем. А бесплатно никто защищать не хочет. К нам много обращается людей с просьбой о защите, при этом говорят: "Платить нечем". Приносят варенья, грибочков, картошки...
Грани.Ру, 06.02.2006
Виктор Поспелов
Мое глубокое убеждение: в делах, связанных с армией, эффективнее работа военного юриста. Он знает специфику службы. Ему легче ориентироваться в армейских (флотских) реалиях. У него, что немаловажно, есть соответствующие допуски. Как говорится, юриста в погонах везде пускают. Это касается и защиты. Коллегия военных адвокатов, хочу заметить, востребована, никакого недоверия со стороны военнослужащих или их родственников не отмечается. Это те же штатские люди, но, специализируясь на военных делах, они, что называется, в теме. Многие из них прошли службу в органах военной прокуратуры. Думаю, разговор о более широком привлечении гражданских защитников, в армейских условиях носит чисто пропагандистский характер. Вот, мол, среди военных круговая порука, они зависят друг от друга – и юристы в том же кругу. Хочу напомнить, что Главная военная прокуратура никакого отношения к Минобороны не имеет. А главный военный прокурор – заместитель генерального прокурора РФ. Никакой зависимости от генералов Минобороны нет и среди военных юристов. Мое мнение: средства надо вкладывать в расширение присутствия военной юриспруденции в жизни армии. Сегодня нам не хватает кадров, техническое оснащение на уровне середины прошлого века. Есть и другие проблемы. Но все решаемо. А гражданским адвокатам, конечно, никто чинить препятствий не должен. Помогут – только спасибо скажем. Но, подчеркну еще раз, переломить ситуацию могут только юристы, специально подготовленные для работы с военнослужащими, и, прежде всего, юристы в погонах.
Грани.Ру, 06.02.2006
Павел Арсеньев
Если выбирать между гражданским адвокатом и военным юристом, как защитниками интересов военнослужащего срочной службы, то лично я предпочел бы услуги гражданского. Что бы там ни говорили, но военный юрист, пусть и в запасе - это человек военной системы, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Может быть, есть среди них исключения, но, повторюсь, доверия к сугубо гражданскому специалисту у меня больше. Говорю об этом еще и потому, что есть некоторый опыт общения с адвокатами, представлявшими в суде интересы солдат срочной службы. С 2002 по 2004 год Фонд гражданских свобод, председателем которого я являлся в то время, оказывал бесплатную помощь военнослужащим, пострадавшим от дедовщины. Всего адвокаты, нанятые и оплаченные фондом, провели более 2000 дел. К сожалению, сегодня в России нет ни одной аналогичной общественной структуры, которая бы в массовом порядке оказывала юридическую помощь именно солдатам срочной службы. Думаю, Общественная палата, где оказались видные адвокаты, могла бы взять на себя такую миссию - организовать фонд по оказанию правовой помощи военнослужащими срочной службы. В противном случае качество адвокатской помощи рядовым останется на прежнем, очень невысоком уровне. Факт остается фактом: для гражданского адвоката армейское поле не обладает платежеспособным спросом. И общество должно помочь армии, привлекая к военным делам высококвалифицированных адвокатов.
Грани.Ру, 06.02.2006
Статьи по теме
Потерянные потери
Минобороны огласило информацию о небоевых потерях в Вооруженных силах. Это очевидный прогресс в отношениях военного ведомства с гражданским обществом. Видимо, Сергей Иванов сообразил, что открытая статистика может быть эффективным оружием в борьбе с очернителями армии. Однако без военных хитростей не обошлось.
Дидерик Лохман: Дедовщина - одна из важных государственных проблем России
Доклад о дедовщине в российской армии, опубликованный группой экспертов HRW, нашел быстрый отклик у официальных структур. Главная военная прокуратура назвала недостоверными цифры, которыми воспользовались зарубежные аналитики. Да и вообще - способен ли иностранец понять специфику российской дедовщины?
Один из авторов доклада Дидерик Лохман в беседе с корреспондентом Граней.Ру Матвеем Масальцевым отвечает на этот и другие вопросы.
Новости по теме
