Из кабинета ротного к тумбочке дневального протянули провод и поставили там телефон. Над аппаратом приколотили картонку - "телефон доверия". И началась в нашей роте спецтрюмных учебного отряда подводного плавания эра доверия. Случилось это знаменательное событие летом 1972 года в городе Владивостоке.

Поначалу телефон спросом не пользовался. В его сторону старались даже не смотреть. Но потом старшина роты, великий и ужасный Рахов, объяснил всем и каждому, что инициативу начальства надо уважать, и к аппарату начали выстраиваться очереди. Под бдительным оком дневального курсант набирал номер политотдела отряда и доверительно докладывал дежурному офицеру о том, как здорово ему служится в такой-то смене, такой-то роте, под началом таких-то командиров.

Эра доверия продлилась недолго. Где-то месяц спустя в ротной сушилке был обнаружен очередной труп повесившегося, и электромеханическую школу УОПП, где никак не переводились слабонервные "молодые", начали трясти бригады военюристов и прочих посланцев из вышестоящих штабов. Черный аппарат и картонная табличка исчезли как бы сами собой. Может быть, начальство дошло своим умом, что не в телефонии тут проблема. Но скорее всего просто истек срок эры доверия согласно "плану по борьбе".

Минули годы. И вот очередное упование на средство связи. Впрочем, "телефоны доверия" никогда не исчезали из армейских казарм надолго. Накатывала кампания "по борьбе" - и телефон возникал на тумбочке дневального. Свертывалась кампания - сматывался и телефон. Но "никого не защитила вдали зовущая рука". Кому в здравом уме и твердой памяти придет в голову жаловаться на свою долю по такому телефону? Уж лучше сразу подойти к "годку" (флотский аналог армейского "деда") и плюнуть ему в рожу. Эффект будет такой же, как от доверительного звонка.

На этот раз особенность начинания в том, что инициативу проявляет общественность. Да и телефоны – не тяжеловесные монстры на привязи у дневального, а изящные вещицы, которые удобно носить в нагрудном кармане. Улучил момент и пообщался с домом или послал весточку военному прокурору. Такому новобранцу, вооруженному до зубов эсэмэсками, никакие деды не страшны.

Правда, надо успеть воспользоваться телефоном до того, как тобой займется казарма. И мало просто послать SOS - надо еще и уцелеть после этого. И наконец, наличие в твоем кармане мобильника не должно раздражать командира, сержанта и вообще любого, кто прослужил дольше тебя. Последняя задача, в отличие от первых двух, в принципе решаема: сдаешь телефон командиру, и тот хранит его в сейфе, выдавая в качестве поощрения - и, конечно, присутствуя при разговоре, чтобы молодой боец ненароком не выдал военной тайны. Или быстренько "теряешь" аппарат - правдоподобную версию промотания имущества подскажут новобранцу его бывалые сослуживцы. Да еще споют про то, что солдату лишнего имущества не надо. И предложат радостно подпевать. А окажешься не в голосе - поднимут "абонентскую" плату.

Озабоченность инициаторов акции понятна. Те, кто представляет себе всю опасность казармы для здоровья и жизни новобранца, хотят действовать – здесь и сейчас. Это лишь министру Иванову спасение видится в издании очередной инструкции про "телефоны доверия" да в расширении своего ведомства за счет "ручной" полиции. Только, как и тридцать лет назад, дело не в телефонии. Чтобы у солдата был мобильник, этому солдату нужна другая армия - уж точно не российская. Для нашей мобильный телефон не подходит. И не в аппарате дело: армия у нас "другой системы". Ей противопоказаны любые "исходящие", если они не одобрены командованием.

В Чечне мой коллега-журналист как-то предложил свой мобильник солдатам. Только что вышли из боя, почему бы не дать ребятам сказочный шанс – услышать голос матери, отца. Комбат пресек на корню: "Расслабятся, потом за месяц в чувство не приведешь". И ведь был прав. В такой армии легче выжить, если сразу же и на все два года истребить в себе всякую память о цивилизованном мире, а в первые полгода - и вообще надежду на просвет. И неважно, на какой ты войне - в Чечне или в "мирной" воинской части. Везде человеческое противопоказано. Какой уж тут мобильник в кармане.

И все-таки акции типа "солдатского тарифа" нужны - если только не воображать, что они решают проблему. В лучшем случае такие кампании привлекают к ней внимание нашего изрядно замороженного, малочувствительного к чужой боли обывателя. Уже полдела. Как, скажем, и призыв не ходить в военкоматы нынешней весной. По сути, это истерика. Но истерика человека, доведенного до полной безнадеги. При таком цинизме власти общество имеет право на чрезвычайную реакцию.

Но нужно и многое другое, чтобы гражданин перестал быть в собственной стране серой скотинкой. Хорошо бы для начала обеспечить свободный, неограниченный, круглосуточный допуск в казарму адвоката - как первичной скорой помощи. А то получится как всегда: телефон есть, а счастья нет.