Защита прав заключенных – занятие невеселое. Тут редкость даже нейтральная рутина, не то что радостные события. Избиения, пытки, попытки суицида, иногда массовые, - вот проблемы, с которыми постоянно сталкиваются те, кто пытается защищать находящихся в наших тюрьмах и лагерях .

Одну из самых тяжелых историй я описывала в блоге на «Гранях» около трех лет назад. Это была история Александра Семихвостова, который, находясь в колонии, неделю не ел, потому что не мог дойти до столовой.

Воспитанник специнтерната, он попал в колонию в 1999 году инвалидом по зрению, а в заключении в результате избиений стал лежачим инвалидом – в 2003 году получил травму позвоночника, после чего у него отказали ноги и нарушились функции тазовых органов (недержание). Еще через некоторое время Александр заболел туберкулезом, гепатитом С, у него появились сердечная аритмия, хронический гастрит, колит, эпилепсия с частыми припадками. Он полностью ослеп на левый глаз и приобрел астигматизм правого.

При всем этом наборе заболеваний медицинские работники сочли возможным снять с Семихвостова третью группу инвалидности и признали его полностью трудоспособным, хотя передвигаться Александр мог только на самодельной инвалидной коляске.

В 2010 году дошло до того, что лишенный инвалидности «здоровый» человек неделю голодал, потому что территория исправительной колонии не оборудована пандусами и инвалиды-колясочники не имеют возможности преодолевать пороги и посещать столовую. Какое-то время Александр решал проблему самостоятельно: еду ему приносили другие осужденные, с которыми он расплачивался сигаретами. Когда закончились сигареты – закончился для Семихвостова и доступ к еде. Администрация колонии помочь отказалась.

Тогда силами фонда «В защиту прав заключенных» удалось помочь Семихвостову – после экстренных обращений во ФСИН РФ начальник медицинского отдела УФСИН по Республике Мордовия Александр Парышев пообещал, что будет выделен отдельный сотрудник, обязанный доставлять пищу Семихвостову. После решения этой острой проблемы фонд занялся установлением инвалидности Александра, и в декабре 2011 года Александр получил первую группу.

В этом году Семихвостов освободился и позвонил мне. Рассказал, что в колонии познакомился с чеченцем по имени Муса, с которым очень подружился. Освобождаясь, Муса пообещал, что пришлет Александру из дома хорошую инвалидную коляску, а после освобождения будет рад принять его в своем доме. «Он говорил, что у него большая семья, которая примет меня как родного, да и подлечит, поставит на ноги», - рассказывал Семихвостов. Муса выполнил свое обещание и, как только добрался до дома, отправил Александру новую инвалидную коляску.

14 января 2013 года Александр освободился, в Чечню его отправлять отказались и конвоировали по месту последней регистрации – в Петербург. В холодный январский день поезд прибыл в город, где Александра никто не ждал, да и сами конвоиры не знали, куда дальше везти бывшего заключенного. Когда они вытаскивали его из вагона, то уронили вместе с инвалидной коляской, спровоцировав эпилептический приступ. Семихвостова госпитализировали, конвоиры уехали.

Придя в себя, Александр попытался связаться с Мусой и узнал, что тот попал в аварию и находится в коме. Через месяц Муса умер. Александр продолжал оставаться в больнице – идти ему было некуда, социального жилья в городе не предусмотрено даже для инвалидов первой группы. Со второго этажа больницы он спуститься не мог ни на прогулку, ни в магазин, поэтому просто лежал и мечтал, что будет делать после выписки: получит регистрацию, пройдет курсы обучения для инвалидов, устроится на работу, создаст семью.

Через полгода Александру, все еще находящемуся в больнице, позвонил человек, который представился Ибрагимом. Он рассказал, что был другом Мусы и что теперь, выполняя волю друга, он приедет за Александром и заберет его в Чечню.

Ибрагим приехал, но выполнить обещания не смог: власти категорически отказались выпускать Семихвостова из города. Согласно приговору суда ему назначено дополнительное наказание в виде запрета выезжать с места жительства без согласия специализированного государственного органа.

Ибрагим уехал в Чечню, а через некоторое время вернулся с 92-летним массажистом по имени Ака (в переводе с чеченского - уважаемый). Три недели массажа позвоночника – и Александр встал на ноги. Через 10 лет лежачего образа жизни Александр стал снова ходить. Пока он пользуется костылями, но есть надежда, что и от них со временем можно будет отказаться.

Находясь в больнице, Александр познакомился с женщиной, которая стала ухаживать за ним, помогать в нехитром больничном хозяйстве. После того как Александр начал ходить, он сделал ей предложение. И она согласилась!

28 ноября осужденного Сергея Мохнаткина, отбывающего наказание в исправительной колонии №4 Тверской области, посетил представитель движения «За права человека» и фонда «В защиту прав заключенных» адвокат Валерий Шухардин. Администрация колонии во главе с и.о. начальника колонии С.В. Ивановым устроили ему совсем не радушный прием. Более пяти часов адвокат добивался встречи со своим доверителем.

Чего только не придумывали сотрудники колонии, чтобы не пропускать защитника к осужденному: то им не нравился его мобильный телефон защитника, то диктофон, то фотоаппарат. Даже портфель адвоката не подходил под стандарты руководства колонии. Оперативники колонии И.В. Миронос, Д.С. Белоусов, замначальника по охране А. В. Кобелев и сам и.о. начальника никак не могли понять требования защитника выполнять закон и решения Верховного суда о том, что адвокаты вправе на свидании с осужденным пользоваться техническими средствами для оказания квалифицированной юридической помощи.

Сотрудники колонии даже оперативно составили на адвоката рапорт о том, что он пытался утаить и пронести в колонию диктофон и фотоаппарат, хотя защитник сразу заявил, что эти предметы ему необходимы на свидании, чтобы зафиксировать нарушения закона, допущенные сотрудниками колонии в отношении Мохнаткина.

Как оказалось, препятствия ставились не случайно. Последние несколько месяцев Мохнаткин пытается доказать и в прокуратуре, и в суде незаконность наложенных на него взысканий, восстановить свои права, закрепленные в Трудовом кодексе, протестует против условий содержания в колонии (в его секции площадью около 50 кв.м живут 34 осужденных).

19 ноября Мохнаткин объявил голодовку и написал обращение к начальнику колонии, в прокуратуру и в суд с требованием отменить незаконные выговоры и оформить с ним трудовой договор на полную ставку - сейчас он получает всего около 500 рублей в месяц вместо положенных 2100.

Выдвинув эти законные требования, Сергей ожидал, что привлечет внимание руководства колонии к своей проблеме. И руководство колонии действительно обратило на него внимание - на следующий же день Мохнаткина перевели на 15 суток в штрафной изолятор, мотивировав это фиктивным рапортом о том, что осужденный неправильно заправил свою кровать.

Мохнаткин пытался передать адвокату свои обращения в органы власти и в правозащитные организации в связи с нарушением его прав, однако при обыске перед свиданием сотрудники оперотдела отобрали у него жалобы, заявив, что отдадут их в цензуру. Так они грубо нарушили право осужденного на конфиденциальное общение с адвокатом.

После свидания у Мохнаткина все те же оперативники отобрали юридическую литературу, необходимую ему для отстаивания своих прав.

В настоящее время наложенные взыскания мешают Мохнаткину добиться условно-досрочного освобождения.

Правозащитники продолжают следить за судьбой политзаключенного Сергея Мохнаткина.

Сегодня в Фонд «В защиту прав заключенных» поступила информация о вчерашней акции протеста осужденных ИК-2 г. Челябинска, в рамках которой порядка 80 человек нанесли себе телесные повреждения – резаные раны предплечий. То есть вскрыли себе вены.

Согласно полученной информации, причиной этой отчаянной акции стали водворения осужденных в штрафной изолятор по надуманным основаниям, где систематически подвергались насилию и унижению. Кроме того в колонии не соблюдались нормы питания, не оказывалась медицинская помощь, а жалобы осужденных подвергались цензуре и не направлялись по принадлежности.

В настоящее время ситуация в колонии должна стабилизироваться: посетивший колонию представитель ГУФСИН по Челябинской области обещал устранить все нарушения.

Кроме того, сегодня в Фонд поступила информация о том, что в печально известной ИК-1 г. Копейска Челябинской области (где в 2008 году были насмерть забиты 4 осужденных), заключенные отказались от приема пищи и объявили голодовку, которую держат уже 4-й день.

Выяснить причины протеста и голодовки копейских заключенных нам пока не удалось. В настоящее время в колонию направлен адвокат, который должен на месте разобраться в ситуации и сообщить нам о результатах переговоров с администрацией и осужденными.

Осужденный Владимир Гриднев отбывал наказание в Красноярском крае. В период заключения он полностью ослеп и получил 1 группу инвалидности.

Владимир неоднократно обращался в суд с ходатайством об освобождении от дальнейшего отбывания наказания в связи с тяжелой болезнью (заболевания органов глаз, пищеварительной и сердечно-сосудистой систем), но каждый раз получал отказы – администрация колонии и прокуратура были против.

В случае освобождения Гриднев мог бы получать необходимый уход от родственников, однако администрация исправительного учреждения всегда занимала категоричную позицию: осужденный Гриднев не нуждается в освобождении – лечебно-исправительное учреждение может обеспечить содержание таких больных. Между тем ни одно из исправительных учреждений России не оснащено в соответствии с потребностями незрячих людей, так что эти утверждения не соответствуют действительности.

В июле 2011 года Советский районный суд Красноярска рассмотрел очередное ходатайство Гриднева об освобождении. Представители колонии и прокуратуры снова были против освобождения заключенного. Было оглашено ходатайство Фонда в защиту прав заключенных за подписью Льва Пономарева, в котором он просил принять справедливое решение, основываясь на принципах гуманизма. 21 июля Гриднев был освобожден.

28 сентября в Фонд из Красноярского краевого суда было направлено кассационное представление прокуратуры на решение от 21 июля и уведомление о том, что 29 сентября состоится кассационное рассмотрение по делу. Фонд, со своей стороны, просил оставить решение суда без изменения. Суд кассационной инстанции принял во внимание ходатайство Фонда, отказал в удовлетворении представления прокуратуры, и решение об освобождении Гриднева вступило в законную силу. В настоящее время Гриднев проходит лечение в больнице города Ачинска.

В фонд «В защиту прав заключенных» обратилась адвокат Георгия Меквевришвили, содержащегося в «Бутырке» (СИЗО-2 г. Москвы), печально известной смертью юриста Сергея Магнитского.

Адвокат сообщила, что ее подзащитный страдает тяжелой болезнью органов пищеварения - спаечной тонкокишечной непроходимостью, имеет некроз петли тонкого кишечника с перфорацией. При этом после операции на кишечнике на животе Меквевришвили осталось два послеоперационных свища.

В июле 2011 года Георгий находился в СИЗО-1 г. Москвы под наблюдением врачей, однако все лечение заключалось в том, что ему несколько раз сделали внутримышечные инъекции антибиотиков и дали слабительное. В начале августа его и вовсе выписали «в удовлетворительном состоянии». В СИЗО-2 Меквевришвили диагностировали кишечную непроходимость.

Адвокат пишет: «Меквевришвили заметно потерял в весе, выглядит изможденным, у него страшные боли, в брюшной полости у него свищ и во время моей беседы с ним в изоляторе у него намокает майка, так как из свища периодически вытекает гной».

По заключению врачей у Георгия в любой момент возможно обострение спаечной болезни с явлениями непроходимости, показано частое дробное питание, соблюдение диеты. Представителям общественной наблюдательной комиссии, посетившим Меквевришвили в СИЗО, он рассказал, что не может употреблять большую часть пищи СИЗО, а лишь кисломолочные продукты: творог, йогурты, кефир. Поэтому он питается, только тогда, когда его угощают сокамерники.

14 января 2011 года правительство приняло постановление №3 «О медицинском освидетельствовании подозреваемых или обвиняемых в совершении преступлений», согласно которому тяжело больные обвиняемые и подследственные могут быть освобождены из-под стражи.

21 июля года адвокат обратилась с заявлением к начальникам СИЗО-1 и СИЗО-2 о направлении Меквевришвили на медицинское освидетельствование.

28 июля руководство СИЗО-1 отказало в направлении на комиссию на том основании, что заболевания Меквевришвили по своей тяжести не соответствуют заболеваниям, включенным в перечень постановления, и показаний для лечения в стационаре не имеется.

Ответа от руководства СИЗО-2 до сих пор нет, хотя согласно п. 3 постановления начальник места содержания под стражей должен рассмотреть заявление и медицинские документы в течение рабочего дня, следующего за днем их получения.

Сотрудники Фонда направили обращение руководителю медицинского управления ФСИН России С.Н. Барышеву с просьбой тщательно изучить историю болезни Меквевришвили и выйти с ходатайством о направлении его на медицинское освидетельствование. Также направили письмо уполномоченному по правам человека по Москве А.И. Музыкантскому с просьбой принять все меры для обеспечения надлежащей медицинской помощи обвиняемому Меквевришвили и ходатайствовать перед руководством УФСИН по Москве о направлении Меквеврешвили на медицинское обследование для последующего освобождения по состоянию здоровья.

Меквевришвили нуждается в срочном комплексном медицинском обследовании и лечении, поскольку состояние здоровья вызывает серьезные опасения за его жизнь. Любое промедление может привести к летальному исходу.

Судебное следствие по обвинению Игоря Нагавкина в покушении на кражу покрышки автомобиля продолжается. Суд идет под председательством мирового судьи судебного участка №78 Ворошиловского района Волгограда М.В. Антоновой и с участием государственного обвинителя А.В. Бондаренко.

В судебном заседании 28 июня был допрошен ключевой свидетель Ибрагимов, который отказался подтвердить свои показания на предварительном следствии (2010 г.) о том, что он якобы видел, что Нагавкин размахивал металлическим предметом перед милиционером.

29 июня суд продолжился. Нагавкин и его защитники Шухардин и Бенгардт заявили о фальсификации протокола осмотра места происшествия от 16 апреля 2010 года, являющегося главным и единственным источником вещественных доказательств.

Защита просила приобщить к материалам дела копию протокола осмотра места происшествия, изготовленную при ознакомлении с материалами дела после окончания предварительного расследования, поскольку имеющийся сейчас в деле протокол осмотра места происшествия, составленный тем же следователем и имеющий ту же дату и время составления, существенно отличается по содержанию.

Судья, поддерживая позицию гособвинения, отказалась приобщать представленную копию протокола, указав, что неизвестен источник происхождения этого протокола.

Более того, и гособвинитель Бондаренко, и судья Антонова активно возражали против приглашения в суд следователя Е.К. Александровой, составившей этот протокол, специалиста, участвовавшего в осмотре места происшествия и изготовившего фотографии, которые были также изменены и сфальсифицированы, а также понятых, подписи которых в этих протоколах значительно различаются.

Таким образом, суд занимает позицию стороны обвинения, не желает обращать внимания на доводы защиты, указывающей на недостоверность, недопустимость и, более того, фальсифицированный характер представленных стороной обвинения доказательств.

Суд отказал в удовлетворении ходатайства защиты о вызове и допросе понятых, которые осматривали вещественные доказательства (домкрат, баллонный ключ и перчатки).

Обвиняемый Нагавкин, в настоящее время находящийся на стационарном лечении и приезжающий в Волгоград за 100 с лишним километров, был удален из зала суда за ненадлежащее, по мнению судьи, поведение до стадии прений. Теперь он во время заседаний находится в коридоре, что вынуждает защитников периодически ходатайствовать о перерывах в судебных заседаниях для согласования с ним позиции защиты.

31 мая состоялось судебное заседание по обвинению Игоря Нагавкина в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 и ч. 1 ст. 158 УК РФ (покушение на кражу).

В ходатайстве Нагавкина об отложении судебного заседания в связи с тем, что адвокаты, с которыми у него заключены соглашения, отсутствуют по уважительной причине (они не извещены надлежащим образом о месте и времени судебного заседания), было отказано. Зато в процесс вопреки воле Игоря был приглашен в порядке ст. 51 УПК РФ государственный защитник - адвокат О.С. Лукьяненко.

Отвод Нагавкина адвокату Лукьяненко в связи с тем, что у него имеются соглашения с другими адвокатами, которым он доверяет, суд отказался рассматривать по существу и принимать по нему процессуальное решение в соответствии с законом, поскольку, по мнению судьи Антоновой, Нагавкин не вправе отказаться от защитника, назначенного по 51-й статье УПК.

Эти действия судьи (отказ рассмотреть отвод по существу) носят явно незаконный характер и являются злоупотреблением властью, которое может привести к вынесению заведомо неправосудного решения по уголовному делу (в соответствии со ст.ст. 121-122 УПК обвиняемый имеет право заявить отвод, а суд обязан вынести по нему процессуальное решение в виде постановления).

В связи с тем, что от адвоката Лукьяненко исходил запах алкоголя, Нагавкиным было заявлено ходатайство о проведении освидетельствования в отношении всех участников процесса на наличие алкоголя в крови. Суд рассмотрел это ходатайство и отказал в его удовлетворении.

Затем Нагавкин заявил отвод председательствующему судье, а также государственному обвинителю в связи с их предвзятостью при рассмотрении дела. Отводы были отклонены судом.

В итоге часового судебного заседания было отказано в удовлетворении всех ходатайств и отводов Нагавкина и был зачитан обвинительный акт.

Таким образом, было грубейшим образом нарушено право Нагавкина на защиту и справедливое судебное разбирательство, что в очередной раз указывает на заказной характер преследования Нагавкина, занимающего активную гражданскую позицию в борьбе с коррумпированными органами власти, в том числе прокуратуры и УФСИН по Волгоградской области.

Следующее судебное заседание состоится в понедельник, 6 июня, начало в 14.00.

Правозащитник Игорь Нагавкин, обвиняемый в попытке кражи покрышки от милицейского автомобиля, был вызван повесткой на 25, 26 и 27 апреля 2011 года в орган дознания для ознакомления с материалами уголовного дела.

25 апреля Нагавкин прибыл с адвокатом для ознакомления, однако дознаватель Роза Мхитарян сказала прийти завтра, поскольку в этот день у нее нет времени на их ознакомление с материалами дела. 26 апреля ситуация повторилась.

Это показалось Игорю и его адвокату странным и настораживающим - ведь при ознакомлении с материалами дела в помощи дознавателя нет необходимости. В дальнейшем стало понятно, что дознаватель Мхитарян действительно была серьезно занята - разработкой нового уголовного дела против Нагавкина.

27 апреля Нагавкина и его адвоката все-таки начали знакомить с материалами дела. Выяснилось, что в них присутствует постановление за подписью дознавателя Мхитарян от 27 апреля 2011 года о выделении в отдельное производство материалов уголовного дела по ч. 1 ст. 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти).

Все встало на свои места. Дело по ч.3 ст.30 и ч.1 ст.158 УК РФ (покушение на кражу покрышки) очевидно разваливалось еще на стадии следствия, а в суде рассыпалось бы бесповоротно, лишив «доброжелателей» Нагавкина возможности избавиться от не в меру активного правозащитника. В деле много нарушений, а обвинение основано только на показаниях трех сотрудников ГИБДД и не подкреплено никакими иными доказательствами.

Поэтому и появилось новое дело. Оно намного опасней, поскольку санкция 318-й статьи предусматривает до 5 лет лишения свободы, в отличие от полуторагодичного лишения свободы за покушение на кражу.

(Подробности)

14 декабря 2010 года к нам в фонд поступила жалоба осужденного из Ханты-Мансийского округа Александра Чечина, 1984 года рождения, в которой он сообщил, что отбывает наказание в лечебно-исправительном учреждении № 17 (ЛИУ-17), что страдает тяжелыми хроническими заболеваниями, в том числе ВИЧ-инфекцией 4-Б стадии, гепатитом «В» и туберкулезом легких открытой формы в стадии распада.

Александр жаловался, что за время нахождения в ЛИУ-17 он неоднократно обращался к начальнику по ЛПР (лечебно-профилактической работе) М.С. Малашенко с просьбами назначить другие лекарства и препараты, поскольку назначенные уже не помогают, либо дать разрешение на передачу лекарств от родственников. На обе просьбы он получал категорические отказы.

Вот что писал в своем обращении Александр Чечин:

«...в последнее время состояние моего здоровья крайне ухудшилось и стало критическим. Больше месяца я не могу встать с кровати из-за слабости и истощения, вызванных прогрессированием всех трех хронически неизлечимых заболеваний.

...по прибытии моей мамы в ЛИУ-17 начальник по ЛПР Малашенко М.С. отсутствовала, и начальник больницы майор в/с Никитин А.В., осознавая последствия, бездействовал и целенаправленно затягивал в представлении меня к освобождению от отбывания наказания по болезни. На требование моей матери предоставить нам короткое свидание он отказал и сказал, что через 10 дней меня освободят по здоровью. Однако понимая и осознавая тяжесть моего состояния здоровья и самочувствия, могу не дожить до решения суда. Понимаю, что данное право (освобождение по болезни) носит лишь формальный характер. Из данного учреждения за 09-10 годы ни один осужденный по болезни освобожден не был.

Я считаю, что начальник по ЛПР Малашенко М.С. создает все условия для того, чтобы максимально ускорить смерть осужденного больного если не от туберкулеза, то от сопутствующего заболевания.

Прошу Вас разобраться по моей жалобе и посодействовать в обеспечении моих прав.

В случае моей смерти прошу винить начальника по ЛПР ЛИУ-17 Малашенко М.С.

19.11.2010».

(Читать целиком)

То, что произошло сегодня, – я имею в виду публикацию интервью помощницы Данилкина Натальи Васильевой – должно принципиально изменить всю общественно-политическую ситуацию в нашей стране.

Не секрет, что именно дело Ходорковского сформировало тот репрессивный режим, который принято связывать с Путиным, и породило то «басманное правосудие», которое стало символом деградации судебной системы. Кроме того, отношение к виновности или невиновности Ходорковского стало тестом на приверженность принципам правосудия либо беззаветной верности Путину и его политике.

Поэтому разоблачение из уст Васильевой, подтвердившей, что приговор Ходорковскому и Лебедеву не был написан судьей Данилкиным, а был вручен ему в Мосгорсуде и что высшие властные круги постоянно вмешивались в ход процесса, буквально выбивает почву из-под всей той формы правления, которая связана с именем Путина.

Вряд ли Васильева говорила неправду, потому что ей в таком случае угрожают очень серьезные неприятности, вплоть до привлечения к уголовной ответственности по ст. 298 УК (клевета на судью), на что уже намекнул ее бывший начальник - председатель Хамовнического суда Данилкин.

В такой ситуации при верховенстве права глава государства должен был бы немедленно поручить Генеральной прокуратуре, Следственному комитету и ФСБ (по подследственности) провести расследование по заявлению о вмешательстве и оказанию давления на правосудие с использованием должностного положения (ст. 294 ч. 3 УК).

Поскольку отмена приговора Хамовнического суда приведет к неизбежному повторению еще одного полуторагодового процесса на Ходорковским и Лебедевым, который окончательно добьет престиж и российского правосудия, и российского государства, то единственным красивым выходом из этой коллизии является помилование Ходорковского и Лебедева президентским указом и возвращение судом дела обратно в прокуратуру. Поскольку нынешний порядок помилования, введенный указом Путина в 2001 году, носит дискриминационный и антиконституционный характер, уважающий себя и свой народ президент должен этот порядок отменить, вернув главе государства право непосредственно осуществлять акт помилования.

Эта история напоминает события другого всемирно известного процесса - дела Дрейфуса. 112 лет назад он был вторично признан виновным, но все новые очевидные доказательства невиновности несчастного капитана и стремление остановить общественную поляризацию привели к тому, что президент Франции его помиловал без требования признания вины. Через семь лет, после новых разоблачений, Дрейфус был полностью реабилитирован.

1) Назовите 5 ключевых слов/выражений последнего десятилетия.

«Патриотизм как диагноз», «произвол», «гражданское сопротивление», «ЮКОС», «надежда».

2) Как бы вы назвали книгу (фильм) о прошедшем десятилетии?

«Первое десятилетие века надежды».

3) Кого можно считать героями и антигероями десятилетия?

Герои: Стаc Маркелов, Настя Бабурова, Анна Политковская, Наталья Эстемирова, Михаил Ходорковский, Платон Лебедев, молодые гражданские активисты.

Антигерои: Путин, Кадыров.

4) Какие события в жизни страны за эти 10 лет были самыми важными лично для вас?

Конкретные события назвать не могу, а вот криминализация страны, растущий беспредел власти дают лично мне все больше работы по защите прав человека. Эта работа очень важна. Она заставила повзрослеть, вместе с тем дала возможность смотреть на вещи не просто с другой стороны, а глубже.

Получить группу инвалидности в местах лишения свободы сложно, а порой невозможно. Тяжело больной человек вполне может получить заключение врачей о том, что показаний для инвалидности нет. При этом трудно понять, чем же руководствуются медицинские работники бюро МСЭ.

Александр Семихвостов попал в места лишения свободы в 1999 году, являясь инвалидом третьей группы по зрению. За десятилетие в тюремных застенках Мордовии пришлось не только многое пережить, но и, согласно официальной медицинской документации, поправить пошатнувшееся на воле здоровье – группу инвалидности ему сняли. Санаторий да и только!

Только в реальности все по-другому. В 2003 году Александр, находясь в заключении, получил травму позвоночника, у него парализованы нижние конечности и, как следствие, нарушены функции тазовых органов (недержание). Осужденный утверждает, что это результат избиений. Но ему прямо говорят: попробуешь пожаловаться, при каких обстоятельствах получил травму, - не доживешь до освобождения.

Кроме того, находясь на «санаторно-курортном лечении», он, как и полагается большинству заключенных, «честно заработал» туберкулез, в нагрузку – острый вирусный гепатит «С», сердечную аритмию, хронический гастрит, колит. За время нахождения в колонии Александр «подлечил» и свое и без того плохое зрение: то есть полностью ослеп на левый глаз и приобрел астигматизм правого. И это на фоне эпилепсии с частыми припадками.

Но по документам он не инвалид.

Человек не может самостоятельно передвигаться, обслуживать себя. Очевидно, что он должен иметь статус инвалида - это хоть как-то облегчит его существование. Он сможет получать государственную социальную поддержку, иметь послабления в режиме содержания. Также с его личного счета не будут удерживать за содержание в колонии, что позволит использовать эти деньги их на лекарства и улучшенное питание.

Всем понятно, что в нашей стране без бумажки ты никто. Вот и осужденный Александр без бумажки об инвалидности является здоровым и трудоспособным человеком, которого наравне со всеми другими осужденными можно заставить маршировать и петь песни, а если откажется, то и водворить в ШИЗО – ведь закон запрещает водворять в ШИЗО только инвалидов.

Согласно последнему заключению бюро медико-социальной экспертизы по Республике Мордовия (сентябрь 2009 г.), у осужденного Александра Семихвостова признаков инвалидности по-прежнему нет. Как нет у осматривавших его врачей признаков сострадания и человечности.

К слову о человечности. На прошлой неделе к нам поступила информация о том, что Александр уже неделю не принимает пищу. Как выяснилось, это происходит вовсе не по его собственному желанию. Дело в том, что территория исправительной колонии не оборудована пандусами и инвалиды-колясочники, каковым фактически является Александр, не имеют возможности преодолевать пороги и посещать столовую. Раньше Александру приносили пищу прямо в отряд учреждения другие осужденные, с которыми он расплачивался сигаретами. Так было до 9 ноября, пока у него не закончились сигареты, а вместе с ними и питание. Попытки осужденного обратить внимание администрации колонии на проблему остались безрезультатны.

Фонд «В защиту прав заключенных», как только стало известно о происшедшем, довел эту информацию до сведения ФСИН РФ, а те, в свою очередь, до УФСИН по Республике Мордовия. В этот же день в колонию прибыл Александр Парышев, начальник медицинского отдела УФСИН, обещал, что будет выделен отдельный сотрудник, обязанный доставлять пищу Александру.

Однако по состоянию на 17 ноября сотрудник так и не был выделен. Лишь последние несколько дней какой-то сердобольный заключенный стал приносить Александру поесть. Более недели человек был лишен пищи.

Вызывает горечь равнодушие к жизни пусть и оступившегося и понесшего наказание человека. Равнодушие сотрудников колонии, знавших, что тяжело больной человек вот уже неделю ничего не ест, и не принявших никаких мер к разрешению проблемы. Равнодушие врачей бюро медико-социальной экспертизы, обследовавших парализованного, фактически слепого человека и упорно твердивших: признаков инвалидности не установлено.

Мы поставили в известность ФСИН России, прокуратуру, УФСИН и Дубравную прокуратуру по надзору за исправительными учреждениями по Республике Мордовия о сложившейся ситуации с осужденным Семихвостовым. Мы надеемся, что в ближайшее время проблемы будут устранены, а виновные должностные лица будут привлечены к ответственности, поскольку своими действиями (бездействием) они фактически поставили жизнь осужденного под угрозу.

Во вторник, 2 ноября 2010 года, в 16.00 в Музее и общественном центре имени А. Сахарова (ул. Земляной вал, д. 57, стр.6, проезд до ст. метро "Курская", "Чкаловская", "Таганская") состоятся Общественные слушания на тему: "Итоги второго процесса Ходорковского-Лебедева: вердикт общественности".

В течение полутора лет, пока шел процесс Ходорковского-Лебедева, на судебных заседаниях в Хамовническом суде Москвы присутствовали российские и зарубежные правозащитники, общественные и политические деятели, эксперты, политологи, деятели культуры и науки, журналисты и другие граждане России.

Данные Общественные слушания - это подведение итогов проведенного многомесячного мониторинга, на которых общественность вынесет свой приговор, свой вердикт.

Кто неравнодушен, кто был на процессе, кто своими глазами видел абсурд происходящего - приходите на собрание общественности.

Решение суда о замене меры пресечения в отношении обвиняемого Святослава Уварова на залог - это, конечно, проявление гуманизма: все лучше, чем держать больного человека в СИЗО. Но это вовсе не чудо восторжествовавшего правосудия. Во-первых, по закону (ст. 108 УПК) в отношении Уварова не может быть избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Во-вторых, избранная сумма залога в 3 миллиона рублей не является такой уж доступной для граждан РФ, пусть даже и предпринимателей.

В отношении обвиняемого могла быть избрана и другая мера пресечения, например, подписка о невыезде либо поручительство. Здесь проблема заключается в том, что вопрос о сумме, виде и размере залога законодателем не решен. Залог определяется органом или лицом, избравшим меру пресечения, - с учетом характера совершенного преступления, данных о личности подозреваемого, обвиняемого и имущественного положения залогодателя. К сожалению, российские суды при решении вопросов об избрании или продлении меры пресечения практически всегда проявляют формальный подход и удовлетворяют ходатайства следователей о заключении или продлении срока ареста.

Сторона защиты вправе обратиться в суд кассационной инстанции с жалобой на незаконность, необоснованность и чрезмерность суммы залога.

По моему мнению, при назначении залога не может приниматься во внимание тяжесть предъявленного обвинения, поскольку лицо, обвиняемое в совершении преступления, считается невиновным, пока в отношении него не вступил в законную силу обвинительный приговор.

В данном деле, я считаю, сыграло большую роль информационное сопровождение. Случай с Уваровым был предан огласке на ТВ, радио и в газетах, что вновь выставило нашу судебную систему в невыгодном для нее свете.

Наша организация в целом против переселения заключенных. Хотя вообще идея разделения впервые осужденных и лиц, неоднократно осужденных к лишению свободы, правильная. Неоднократно говорили и правозащитники, и все критики этой реформы о том, что необходимо производить разделение на том этапе, когда лицо только было осуждено, именно в этот момент первоходы должны идти в одну колонию, рецидивисты – в другую.

А сейчас получается, что всех этих лиц с насиженных мест раскидывают. И что получается? Например, человек, осужденнный на 15 или 20 лет лишения свободы, но впервые, направляется в колонию. И затем к нему придут первоходы. То есть этот человек для ФСИН является криминальным авторитетом, который может научить каким-то традициям, законам. Естественно, ФСИН обещает, что будет соблюдаться закон и так далее, но как-то слабо в это верится.

Теперь о ликвидации исправительных колоний. Здесь следует пояснить, что колония-поселение – самый мягкий вид лишения свободы, там заключенные живут в поселке. Жестче – исправительная колония, там люди живут в отрядах по 150-200 человек. Но там нет камер, просто большие помещения, как в пионерлагерях, с двухэтажными кроватями. А тюрьмы – это камерное содержание: по 2-6 человек в камере, все очень изолированно. В колониях, если нарушение какое-то происходит – человека избивают, – то как-то кто-то передает эту информацию, а в тюрьме закрытость абсолютная.

В принципе вся Европа на камерной, тюремной системе. Но там люди, которые отбывают наказание, весь день ходят в общем помещении, общаются, камеры все открыты.

Теоретически возможна тенденция к переводу заключенных из исправительных колоний в колонии-поселения, то есть к смягчению наказания. Но принимая во внимание реалии нашей российской жизни, кажется, что положение осужденных все-таки ухудшится. Очень много недоговорено, неизвестно, как долго человек будет содержаться в камере, может ли он выходить в общую зону. Все очень непонятно.

Сейчас 800 000 человек отбывают наказание, и в то, что большая часть уйдет в колонии-поселения, верится с трудом. Скорее всего большая часть будет сидеть в камерной системе.

В то же время нельзя просто так перевести человека из исправительной колонии в тюрьму. В данном случае, похоже, перевод идет с нарушением закона. Потому что перевод осужденного из одного исправительного учреждения в другое четко прописан: в законе сказано, что человек должен отбывать наказание в одном исправительном учреждении весь срок, и есть лишь исключительные случаи, когда он может быть переведен в другое учреждение. Например, человек тяжело заболел, либо его безопасности что-то угрожает, либо происходит реорганизация исправительного учреждения. То есть это массовое переселение незаконно – реорганизация всей системы ФСИН не предусмотрена законом.

Кроме того, Реймер утверждает, что во время переселения первых 150 тысяч заключенных никаких бунтов не было. Это полная ложь. Потому что в нашу организацию количество жалоб увеличилось именно в этот период, когда происходили переводы. Нам пишут, что сотрудники говорят об установке сверху – ломать первоходов. Жалобы нам приходят из Челябинской области, Кемеровской, Кировской, Ульяновской.

В Ульяновске, например, вообще был убит человек: он только прибыл, его избили, переломали всего, в результате побоев он умер. Сначала ФСИН утверждал, что этот человек поскользнулся и упал. Но, когда представили фотографии, где видно, что человек был сильно избит (все пальцы на руках сломаны и тело черно-красного цвета), было возбуждено уголовное дело. И так «тепло» встречают все новые этапы.

Я однозначно заявлю, что эти перемещения заключенных происходили с грубейшими нарушениями, люди подвергались физическому насилию, жестоким избиениям.

Решение квалификационной коллегии судей Московской области о лишении статуса судьи Ольги Макаровой является не чем иным, как показательной поркой.

Данное решение является незаконным, поскольку дисциплинарная ответственность в виде досрочного прекращения полномочий судей налагается за совершение судьей дисциплинарного проступка, что в случае с судьей Макаровой не усматривается.

Фактически судья Макарова была лишена полномочий за выраженное ей при осуществлении правосудия мнение и принятое решение о продлении срока содержания под стражей Веры Трифоновой, что прямо запрещено ФЗ «О статусе судей».

В данной ситуации адекватной реакцией со стороны государства должно быть, например, возбуждение уголовного дела в отношении судьи Макаровой по факту преступного злоупотребления либо вынесения заведомо неправосудного решения и, естественно, отмена ее неправосудного решения.

Государство же в лице квалификационной коллегии поступает совершенно иначе, показывая тем самым, что если надо, накажут любого, вне закона. При этом проблема конвейерных дел об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей, продлении сроков содержания под стражей по-прежнему остается системной.

Аналогичные случаи лишения полномочий бывших судей мне неизвестны. Я не думаю, что пример с судьей Макаровой испугает других судей и они вдруг будут тщательней рассматривать дела об избрании меры пресечения или продлении срока содержания под стражей. Решение о лишении полномочий судьи Макаровой является показательным в том смысле, что судебная власть зависима и строится по принципу жесткой вертикали.

На мой взгляд, результаты повторной официальной экспертизы причин смерти Сергея Магнитского сомнительны. Смерть узника в тюремных застенках, как правило, списывают именно на острую сердечную недостаточность. Так проще всем. Ну, слабое сердце было у человека, вот и умер.

Очевидно, что представители МВД и ФСИН пытаются всеми способами избежать ответственности за смерть Магнитского. Ни для кого не секрет, что все продается и все покупается, экспертизы – не исключение.

Представители стороны потерпевших вправе требовать признания данной экспертизы недопустимым доказательством. Однако здесь необходимо иметь доказательства того, что экспертиза была вынесена с нарушением требований закона.

Получить такие доказательства, увы, очень сложно. Можно отменить результаты экспертизы по формальному признаку нарушения правил, процедуры проведения экспертизы, либо доказать, что она была сфальсифицирована, что ее выводы не соответствуют фактам. Последнее, пожалуй, наиболее сложно доказуемое основание для отмены результатов экспертизы.

14 мая был вновь продлен срок ареста М. Ходорковского. Он использовал предусмотренную законом возможность обжалования данного постановления в кассационном порядке.

Вместе с тем, предрекая решение суда кассационной инстанции, Ходорковский пошел на отчаянный шаг - объявил голодовку протеста против «правонеприменительной практики». Данный поступок достоин только уважения. Ведь делает он это не для себя, а для тысячи других заключенных. Убеждена, что все это не напрасно.

(Дальше...)

Невозможно однозначно утверждать, что уголовное дело против Валерия Кулиша сфабриковано, а вернее, некорректно давать такую оценку, не зная всех обстоятельств дела. Вместе с тем, можно однозначно сказать, что ситуация типична. Интервью Кулиша вполне может претендовать на правду.

Помещение, в котором произведена съемка, больше напоминает комнату свиданий с защитником, нежели камеру СИЗО. Скорее всего, съемка производилась с ведома сотрудников администрации. Ни для кого не секрет, что в современной уголовно-исполнительной системе все продается и покупается, вопрос только в сумме вознаграждения. Одни сотрудники проносят заключенному мобильный телефон за 1000 рублей, другие – отпускают осужденного в «командировку» с Камчатки в Москву, что стоит, конечно, гораздо дороже.

Кампания общественной поддержки в подобных случаях, безусловно, важна, но второстепенна. (От чего зависит исход дела?)