Я долго ощущал себя в прошлом тысячелетии, в каком-то варварском средневековье, где крепостное право, где мародерничают князьковые дружины с самими князьками и барами. Где псы боярские и прихлебаи за сытую пайку и вседозволенность кнутом с дубиной машут чаще, чем крестьяне лопатой.

В общем, долго не мог ощутить себя в будущем, которое наступило. В новом ХХI веке, чтобы то, чему учили нас учителя, - разумное, доброе, вечное - наконец дошло до всех и люди стали любить и уважать друг друга. Я мечтал жить в обществе, которое называется ЦИВИЛИЗОВАННЫМ, долго ждал этого. И вот сбылась мечта идиота - теперь я могу утверждать, что если не все мечты, то хоть некоторые сбываются точно. Вот только не так как в сказке, а так, как в России. И как только в ней, родимой, бывает. С ног на голову.

В новом ХХI веке мне удалось ощутить себя благодаря новому законопроекту, который называется «законопроект об охране здоровья». То, как о нашем с вами благе пекутся законотворцы, все знают не понаслышке. Закон о монетизации льгот начался с нашей крови, моей и моих подельников. Кровавый шлейф еще долго будет тянуться за этим законом, и шлейф этот становится все шире. Наверное, уже не один миллион стариков умерли из-за этого закона. Но ФЗ-122 «О монетизации льгот» отправлял нас в прошлое. А то, что сейчас рассмотрели законодатели и что скоро предстанет в готовом виде, меня не просто отправило в ХХI век, а за уши взяло и швырнуло. Да так, что в глазах потемнело.

Речь идет о законопроекте № 534829-5 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации». После беглого прочтения я обратился к знакомому эксперту, чтобы он помог мне разобраться в основных положениях. Он дал мне ссылку на ЖЖ блогера Frau Перец.

Так чем любопытен этот закон, почему он из будущего, из самого что ни на есть ХХI века? Для краткости я оставлю в стороне то, как в законе толкуется термин «здоровье», а также отмену конституционного права граждан РФ на охрану здоровья и медицинскую помощь. Ведь считаться с Конституцией у нас в стране традиционно является дурным тоном. Я даже опущу принудительные аборты и принудительную стерилизацию отдельных категорий граждан – (часть 2 ст. 52 и часть 2 ст. 53), пришедших к нам из нацистской Германии. Обращу внимание на то, что в прошлом веке было, по-моему, невозможно на законодательном уровне.

- легализация посмертного детского донорства (торговли детскими органами) - части 5, 7, 9 ст. 43;
- допуск индивидуальных предпринимателей, осуществляющих медицинскую деятельность, к заготовке органов и тканей человека - пункты 9 и 10 ст. 2;
- суррогатное материнство (безнравственное вынашивание детей на продажу, целиком и в розницу) - части 1, 7, 8 ст. 51.

По-моему это даже комментировать не нужно. Самые гуманные в мире врачи с самыми веселыми в мире бизнесменами. Все под ментовской крышей. Бизнес пойдет, конечно, и депутатам достанется.

А вот этот случай особый:

- удержание в медицинских учреждениях новорожденных младенцев из семей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации (изъятие детей у родителей за бедность вместо оказания помощи малоимущим семьям) - часть 3 ст. 50.

Уже почти год я пытаюсь раскачать общественность по поводу того, что у нас в стране пытаются взять на вооружение практику отчуждения детей у политически неблагонадежных людей. Теперь любого оппозиционера, любого гражданского активиста можно быстро столкнуть за черту бедности: люди в штатском будут сопровождать в любой отдел кадров, выдавливать с любой работы. А потом прямо из роддома забирать у их жен, или у них самих (если гражданским активистом будет молодая мама) детей. А там гуманные врачи с удачливыми коммерсантами под ментовскими крышами Окопных, уже позаботятся, будьте покойны.

Вообще, конечно, страшно прогнозировать, что будет в нашей стране, на родине Сеченова, Боткина, Павлова, Бурденко и многих других гениев, которые мечтали лечить и спасать людей. Чем займутся их потомки и наследники - будут разбирать на запчасти одних для других? Что на родине Толстого и Достоевского будут делать с детьми?

Споткнувшаяся о педофильское лобби госпожа Памфилова, наверное, вовремя свалила, чтобы уже не ударяться головой и не натыкаться во всех клиниках на детские трупики. А вы, простые граждане страны, готовьтесь к тому, что, когда вы переступите порог врачебного кабинета, первый вопрос будет не «что беспокоит?», а «какая группа крови?».

А может, от этого нетактичного вопроса освободит такая статья:

- проведение дополнительных медицинских осмотров детей и медицинского вмешательства в образовательных учреждениях - ст. 50.

Как в анекдоте: по-западному корове перед убийством включаем классическую музыку, чтобы мясо от адреналина потом не горчило.

Дальше еще веселее:

- включить алкоголизм и наркоманию в перечень заболеваний, представляющих опасность для окружающих, - ст. 39.

Карательная психиатрия? Нет, никакой психиатрии. Выпил – в тюрьму. А там уже с порога – какая, говоришь, группа крови? Зэки, надоело сидеть в бараке? Ложитесь в больничку, дядя врач быстро сделает вас свободными.

Зурабов курит в сторонке. Таким мясником не был даже он.

В какой самой дикой стране такое возможно? Это даже у варваров невозможно. За детей в любой цивилизованной стране посадят сразу. В нецивилизованной просто руки оторвут, а потом и ноги с головой. В какой раздел попала наша с вами страна, господа?

Я не сомневаюсь, что революция в стране будет, и будет она очень кровавая. Монетизация льгот, кабальный КЗоТ, ввоз ядерных отходов сделают свое дело. Но вот что будет твориться в этот промежуток, в годы правления жуткой банды в Кремле и около него? И что будет происходить до окончания гражданской войны, в предчувствии которой уже давно не один я живу последние годы?

1 ноября закон одобрен Госдумой, 9 ноября - Советом Федерации. Направлен на подпись президенту.

Так что ждите, господа.

Дорогие друзья!

Акции "Дети политических заключенных современной России" для ее продолжения необходима финансовая помощь. Деньги нужны на новые встречи и фотографии, а также на содержание детей политзеков, на продуктовые, вещевые и лекарственные передачи политзекам.

Мы обращаемся ко всем неравнодушным людям - поддержите наш проект. Помогите детям, которых лишили родителей, помогите родителям, поддержав их морально.

Мы открыли кошельки Webmoney для помощи:

Z134293767381

E244455310001

R175636700725

Будем признательны за вашу поддержку!

«Союз заключенных» и организатор проекта Максим Громов

Выбрался наконец из отделений и судов, которые закончились у меня только сегодня. Заглянул в Интернет. Смотрю, страна на новом, очередном витке репрессий.

3 марта этого года на пресс-конференции, устроенной правозащитной организацией АГОРА совместно с арт-группой «Война», мне дали слово. Кстати, это именно та пресс-конференция, после которой на «Войну» было совершено нападение за то, что Наталия (Коза) сфотографировала оперов, следивших за ними (у Козы вырвали камеру, вытащили флешку). На пресс-конференции я рассказал, как у нас в стране уже год спецслужбы практикуют давление через отъем детей у политически неблагонадежных граждан. Я привел ряд случаев в нескольких городах страны, когда через органы опеки пытались под разными предлогами забрать детей; у некоторых даже забирали под тем предлогом, что в доме крошки на столе или куртки не повешены на вешалки.

Наталии Сокол обещали отнять Каспера Ненаглядного, Таисии Осиповой угрожали, что если не даст показания на мужа, дочка Катрина вырастет без нее. Правда, тогда я забыл упомянуть Евгению Чирикову, к которой также приходили "по сигналу" органы опеки. Видео об этом посмотрели чуть более тысячи человек, но особой реакции со стороны общественности и правозащитников не последовало.

Дети политзаключенных и очень зависимые от них родители острее всего переносят давление псов нынешней власти. Политический сыск это знает, туда и бьет. Но так далеко они еще не заходили. И теперь наша страна из страны Достоевского и Лермонтова уже точно превратилась даже не в страну Путина и Медведева, а в страну братков Окопных и Якеменко.

Я призываю всех правозащитников страны и всего цивилизованного мира: напишите обращение к министру внутренних дел Рашиду Нургалиеву. Журналистов призываю: идите на любые пресс-конференции с его участием, задайте ему несколько вопросов, может, он объяснится как-то по поводу своего верного бойца Окопного и других героев населяющих Тверское ОВД г. Москвы.

Может, Нургалиев объяснит, с какого жуткого похмелья его подданная старший инспектор ПДН ОМВД России Светлана Васильевна Понарина додумалась брать объяснение у шестилетнего мальчика? Ее где этому учили? В закрытых архивах НКВД? Кто ее в полицию принимал? И теперь что, это будет в порядке вещей? Теперь наших детей нельзя куда-то отпустить после 18:00? Вообще на улицу ребенка с соседкой или подругой отпустить нельзя в жутком городе Москве, где шастают Окопные в обнимку с Понариными, ВЫБИВАЯ ЧИСТУХИ из шестилетних детей? Они не в своем уме - или действуют согласно закону?

Спрашивайте Нургалиева, что делают представители его ведомства на улицах страны вообще и столицы в частности. Они сажают родителей, без стеснения подбрасывая наркотики, пытают и убивают их в тюрьмах, а теперь еще и издеваются над детьми. Они стали называться полицейскими, у них все получилось, прошли переаттестацию! Жизнь удалась! Вы, господин Нургалиев, за это им платите деньги, выбитые налоговиками из граждан страны? Вы такую собирали команду профессионалов? Окопный и Нургалиев, Нургалиев и Окопный. Как это звучит...

Мы должны не давать ему покоя. И если не хватает духу задать ему вопрос, сильно ли поранилась летом его жена, переехав своим кортежем двух работяг, то задайте вопрос о вашем будущем, о ДЕТЯХ. Кто защитит ваших и наших детей от полицаев, ведущих себя традиционно хуже оккупантов? Надеюсь, что кого-то спасти еще возможно.

...Но еще раньше стали заполнять протокол. Я назвал себя, а на прочие вопросы отвечать отказался. Дать отпечатки пальцев тоже отказался. Расписаться в какой-то казенной бумаге — тоже. Я так решил заранее — не участвовать ни в каких их формальных процедурах: раз в отношении меня совершается произвол и насилие, так пусть по крайней мере без моей помощи.

Понятой (с обыска) был настроен решительно:
— Все равно даст отпечатки, не добром, так силой. Заковать его в наручники - и катай!
Милиционеры в дежурке возмущались и удивлялись:
— Да мы тут при чем? К нам-то какие претензии?
Сколько раз я это уже слышал и сколько еще выслушаю!

Вот в дежурку вошел один из тех, кто еще недавно тоже был «ни при чем», — мой «надзор» Кузиков. Не он устанавливал надзор, при чем тут он? А велено было — и написал на меня ложный рапорт, и на суде еще даст ложные показания. Ему за это, может, благодарность в приказе, а мне — лагерь... Кузиков остановился в двух шагах от меня, демонстративно вытащил из кармана маленький пистолет и... но я отвернулся и не видел, что он делал с пистолетом, только слышал, как он резко клацнул чем-то прямо над моим ухом. Вот дурак!...

Приехали. Ну, сейчас начнется.
— Руки назад.
— Нет, не возьму.
— Подойди к столу, пальцы покатаем (т.е. снимем отпечатки).
— Не дам.
— Что-о?! Кто тебя будет спрашивать — дашь, не дашь!
— Делайте сами, насильно. Я вам не помощник, а помешать постараюсь.

В комнате, куда меня привели для этой процедуры, было несколько человек: фотограф-зек и трое надзирателей. Один из них, толстый и добродушный на вид старшина, только что неторопливо рассказывавший какую-то историю, опомнился первым (сначала все они казались ошарашенными моей наглостью):

— Ты, герой! Бока не ломаны? Умолять будешь... Закуем на всю железку, сам запросишься... Еще и этого понюхаешь, — и он сунул мне под нос огромный железный ключ (у него в руках была целая связка).

Меня просто поразило, как мгновенно он переменился. Только что добродушный и шутливый рассказчик, сейчас он налился кровью, вены на толстой шее вздулись, он даже вскочил со стула. Он буквально шипел от ненависти, дрожал от желания немедленно расправиться со мной. Что я ему сделал — оскорбил, обидел?

Остальные тоже возмущались и грозились. По телефону меж тем вызвали дежурного. Пришел молодой еще офицер, ему изложили ситуацию.

— Это еще что за фокусы? — обратился он ко мне.
— Не фокусы. Такая вот форма протеста.
— Протестуй на воле, а перед нами нечего. Нас ваши протесты не ...бут. Будешь катать?
— Нет.

Это, конечно, не сцена из 43-го или 64-го отделения менто-полиции в одно из 31-х чисел сего года. Автор этих строк – незаслуженно забытый политзек Анатолий Марченко. Человек масштаба Варлама Шаламова и Юрия Домбровского, который погиб в сорок восемь лет в Чистопольской тюрьме 8 декабря 1986 года, во время голодовки, требованием которой было освобождение всех политзаключенных.

На днях я уже писал о том, как менто-полы не донимали меня уже больше расспросами. И, освободив себя от таких мелочей и формальностей, как приглашение понятых, которые бы зафиксировали мой отказ от подписи под липовым документом, составили на меня документы и отправили в суд.

Сегодня я призываю всех отказываться от сотрудничества с представителями администраций городов, которых Кремль со Смольным направляют нам для общения, снабдив их касками с гардами, бронежилетами, наручниками и дубинками, другой техникой и оружием. С укрепленными разными правовыми полномочиями, шакалящими перед властью судьями, выносящими необходимые приговоры и превратившими все в фарс и спектакль.

После выхода на площадь Свободы и насильственного доставления в отделения продолжайте сидячие забастовки уже в отделениях. Все равно вас никуда не отпустят, все равно на вас составят липовые документы на основе подложных рапортов. Все равно все будет так, как они придумают и захотят. Так наберитесь последних сил и не участвуйте в этом маскараде и спектакле, написанном вертухаями, цель которых сломать и сломить вас. Не разговаривайте с ними, не общайтесь. И останьтесь в стороне от их террора, по отношению к вам лично. Как бы вежливо они ни преподносили свое беззаконие.

Существует 51-я статья Конституции, согласно которой вы имеете право не давать показания против себя. Потому что любая ИНФОРМАЦИЯ, сказанная о себе этим представителям рода человеческого, которым вы не доверяете, будет наверняка использована против ВАС и вам во вред, как это было неоднократно ранее. Зачем продолжать участвовать в этих спектаклях?

Всегда вас задерживают одни, а доставляют другие (так удобнее - танцевать свой балет они могут только командой). А значит, рапорта на вас составляются НЕЗАКОННО и являются не чем иным, как подложным документом. Участие в процессуальных мероприятиях, изначально основанных на подлоге, является преступлением, предусмотренным ст. 292 УК РФ. Зачем участвовать в преступлении?

Федеральный закон об обязательной дактилоскопии (ст. 9, пункт «ж») гласит, что этой процедуре подлежат "граждане Российской Федерации, иностранные граждане и лица без гражданства, подозреваемые в совершении преступления, обвиняемые в совершении преступления, осужденные за совершение преступления, подвергнутые административному аресту". Пока суд не признал вас совершившим административное правонарушиение, на вас распространяется презумпция невиновности.

Административно задержанных, чья личность не установлена, имеют право держать до двух суток. Если за это время личность установить не удалось, то гражданина обязаны отпустить.

Но если они и надумают силой снять с вас отпечатки, то пусть берут за руки и за ноги, чтобы сделать это. Дуракам, как известно, закон не писан. Главное, подобно Марченко, не участвовать добровольно в их преступной кухоньке, которую они обкатывают на нас, а потом будут применять на наших детях и внуках, которым с колен будет подняться намного труднее, чем нам. Так что не будем давать детям дурной пример.

Они не уважают свой закон, так давайте уважать его сами – не подчиняться незаконным и аморальным требованиям и действиям сотрудников правящей клики. Конечно, будет очень нелегко противостоять бандитам на их территории - они например, не сомневаюсь, откажутся выводить в туалет. Но на это можно ответить продолжительным стуком в двери. Находящимся в других камерах необходимо поддержать этот стук-требование.

Здесь необходимо знать некоторые особенности, чтобы добиться своего. Бить нужно не сильно, но ощутимо, лучше взять что-то в руки, чтобы звук был заметным и безболезненным для кисти. Даже если он будет не сильным но настойчивым, уже через 5 минут господа в погонах начнут раздражаться. Через 10 – заерзают на местах. Через 20 – начнут беситься. Через полчаса – выведут.

У меня в этом плане промахов не было никогда, но у меня лагерная закалка, я из "аппендицита" ШИЗО (самое дальнее, глухое место карцера) за 40 минут выуживал раздраженных надзирателей и требовал положенных мне, например, письменных принадлежностей.

Устали - сядьте и отдохните, но потом продолжайте. В конце концов вам в туалет нужно, и выход один: или прогнуться и пойти у них на поводу, или добиться своего.

Здесь еще необходима и солидарность между камерами. Но не нужно сразу присоединяться к стуку, лучше предупредить: когда устанут соседи, сообщите, сменим. На вопрос "в чем дело?" отвечайте: "Удовлетворите требование соседей".

Необходимо постоянно соблюдать еще одну очень серьезную норму поведения. Это это вежливый и негромкий, тем более не истеричный стиль общения. Поло-менты сразу начинают провоцировать на неадекватное поведение, например оскорблять и хамить. Стоит только ответить тем же, они сразу включают видеокамеру, чтобы потом представить запись суду в качестве аргумента. Не ведитесь на их провокации, это важно.

Считаться с собой можно только заставить, иначе мы будем по-прежнему играть по их нотам, жить так, как они нам скажут. Свободы не дают, их берут. Так давайте их брать и защищать.

Я всех приглашаю 31-го числа в известное всем место, в известное всем время. Посмотреть на себя, насколько у нас есть силы стоять, и отстаивать свою Свободу, которая нам досталась так, на халяву. И которую мы не смогли сохранить и передать своим детям. Свободу нам никто не принесет, мы обязаны ее вырвать, какими бы стальными клещами ни сжали ее у нас в горле.
Россия будет СВОБОДНА!!!

Вселенский опыт говорит,
что погибают царства
не оттого, что тяжек быт
или страшны мытарства.
А погибают оттого
(и тем больней, чем дольше),
что люди царства своего
не уважают больше.

Недавно меня судили за «сопротивление законным требованиям полиции». Здесь я убедился, что судьи Питера отличаются от московских умением себя вести, подтверждая статус жителей культурной столицы. Это я заметил еще на судах по «Войне», где слушавшие обвинение и защиту с серьезным глубокомысленным вниманием судьи роли свои играли отменно. Когда глядишь на них, создается ощущение такое, будто действительно они занимаются поиском истины и будто с трудом выносят свои приговоры – оставить под стражей Олега и Леню. Мол, ничего не поделаешь: Вор должен сидеть в тюрьме, а Еб..тому нечего делать на воле, таков процессуальный кодекс.

Был момент, когда я вдруг на секунду усомнился в своей правоте и поверил им. Такого у меня не было со времен Башлага, когда все вокруг говорили, что черное – это белое, а белое – это черное. Гособвинители Питера так же умно и корректно бубнят свои доводы, поглядывая поверх очков своими умными глазами, будто действительно они творят правосудие, по которому мы все так истосковались. Неудивительно, какими ошарашенными выходят от туда обыватели, побывавшие там в первый раз.

В Москве же судьи вообще безразличны и пренебрежительны к происходящему, и у меня на процессе гособвинитель Циркун читал газету «Советский спорт», когда я и мои товарищи выступали с последним словом.

Приговоры те же, и я даже не знаю, что честнее у этих господ: вести себя по-московски, не прикрывая своего гадкого нутра, или стлать мягко, по-питерски. В любом случае вера гражданина в то, что закон в стране есть и именно от него отталкиваются судьи, если даже гибриды ментов-полицейских-прокуроров на них по привычке забили большие и толстые, уже умерла. И сериалы судебных разбирательств с «глухарями», «мухоморами» и другими «зверями» и братками-операми не реанимируют эту веру.

В этот раз судья Елена Мирошникова долго опрашивала меня и двух капитанов (точнее, капитана и капитаншу) обо всем, что нам известно по происшедшему 2 августа в 64-м отделении. Капитанша, например, сообщила судье, что они уже знали, кто я, так как на меня сразу пришла ориентировка. Но вот чего-то не хватало им. Нужно было, видимо, меня расколоть, чтобы все сам на блюдечке принес, или сделать так, чтобы мне неповадно было впредь перечить и строить из себя умного.

Вот и судья Мирошникова, проявив солидарность с капитанами, показала, что положить ей на Конституцию и на все федеральные законы. Показала, что Закон о полиции превыше всего: и федеральных законов, и Конституции РФ, и Всеобщей декларации прав человека. Пословица «я начальник, ты дурак!» - основной девиз чиновничьей России с момента появления чиновников как класса, и этот девиз теперь победил окончательно. А еще «после нас хоть потоп».

«А я вот так решила», - улыбаясь, прокомментировала дама в мантии свой приговор после суда. Ну, решила и решила, ей перед Богом за этот приговор отвечать, как и за многие другие: ведь я не первый и почему-то не сомневаюсь, что не последний.

На днях я был в другом судебном участке - №206 по Петербургу, у судьи Кузнецова. Там мне сообщили еще одну новость: оказывается, туда пришел материал за 31 августа. Тогда с Гостинки меня доставили в отделение на Чехова. Там я так же не стал сообщать своих данных, меня долго выспрашивали, водили к папилону, чтобы снять отпечатки пальцев, но я ответил: «Соблюдайте ваш закон». Один прапор сказал, смеясь: «Где сейчас найдешь тех, кто тебя задерживал?» Я в ответ так же засмеялся и развел руками: «Если таких нет, то отпускайте. В ваших подлогах я участвовать не стану».

Они от меня отстали, поместили в камеру. Под утро включили вентиляцию, выводили в туалет почти сразу, в общем, были обходительнее обычного. Вечером следующего дня у меня начались боли в области печени. Утром я перетерпел их, но вечером терпеть не стал и через час-другой попросил врача.

Бригада скорой меня госпитализировала. Все это, наверное, благодаря Вдовину, который, придя 31-го в отделение забрать Курносову, вдруг узнал меня и акцентировал на мне внимание сотрудников. Более ничем не могу объяснить такое галантное отношение ко мне (в отличие от отношения к другим задержанным той ночью гражданам). Крик арестанта из соседней камеры: «Начальник! У меня полный х.. воды, выведите в туалет!» - звучал часов с одиннадцати вечера и до пяти утра.

Так вот, за все время в отделении ко мне после первого отказа не подходили и не спрашивали более, кто я, не предлагали что-то подписать, не приглашали свидетелей или понятых зафиксировать мои отказы от подписей, как это было в августе в больнице. То есть я добился особого отношения к себе со стороны администрации нашего лагеря, одного из многих лагерей, на которые теперь поделена страна и в которых мы теперь живем. Мой: СПб – 78/1. Меня теперь здесь оформляют независимо от того, назвался я в отделении или нет, был ли доставлен в отделение и вообще присутствовал ли я на Гостином 31-го числа, как обычно. В лучшем случае я получу повестку в суд, в худшем – меня затолкают в машину у подъезда или заберут из квартиры, чтобы доставить на Захарьевскую, 6 отбывать выписанные сутки.

В другом лагере УЕ - 394/9 города Уфы - на меня так же оформляли рапорта и протоколы «за пыль» или за «нарушение формы одежды». Было, не было - никого не волновало. «Громов, за одну твою фамилию можно составить 50 рапортов вперед на год!» - сказал один надзиратель мне за полгода до выхода. Да, не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы оказаться пророком.

Меня не покидает чувство, что скоро для меня и моих сограждан даже троек не будут собирать, а будут штамповать приговоры, как тот же Кузнецов, по восемь с половиной дел в час. А может, их будет оформлять и штамповать контора на Литейном. А нас будут гнать в РосЛАГ без суда и следствия, которые уже давно становятся формальным делом и все больше уходят в Лету. Вон суд по Манежке - яркий тому пример. Государству мешают судебно-правовые формальности, оставшиеся в наследство от цивилизованного мира. С затруднением им приходиться уже между прениями сторон втискивать очередного стукача из проверенного Румола.

Сейчас поражает, с каким цинизмом работают тысячи палачей в судейских мантиях, полицейских и прокурорских мундирах, разделывают на своих рабочих столах, подобно мясникам, живых людей. Вычеркивают перьями этим людям годы жизни, выбивают зубы, опускают почки, отбивают печень. Судьи приходят после обеда, и, как в гениальном фильме Митты «Сказка странствий», пока подсудимый говорит о том, что честен, любит жизнь и свободу, они делают заказ на ужин.

«Язык на отдельном блюде, под шафранным соусом, нашпигуй заячьим салом. Утку тушите в красном вине, а бекасов в белом, смотри не перепутай, и передай трактирщику, чтобы наливал вино из бочки, что помечена двумя крестами, мы скоро придем... Кончили свою болтовню?»

Таких маньяков в лице Ежова и Ягоды даже Сталин не выдержал и отправил под пресс. А чудовище Берия устроил после этой сладкой парочки такие чистки в НКВД, каких, наверное, не знала история ни одной спецслужбы мира, даже в средневековье.

Но нынешнюю власть все устраивает, и боюсь, не чисткой рядов кончится этот хаос на местах, а кое-чем другим. А раз не начнется чистка сверху, ее рано или поздно начнут снизу, и чем эта чистка окончится, одному Богу известно.

В Питер на этот раз мы все приехали одновременно: моя жена, Катрина, дочка Таисии Осиповой, которую мы привезли из Смоленска, и Юрий Шевчук, прилетевший из Лондона. Я позвонил Юрию напомнить о фотосессии в воскресенье, но он попросил отложить – заболела мама. Принять нас прямо в этот день он сначала не планировал – устал с дороги, хотел поспать. Но когда я сказал, что в воскресенье вечером мы уже должны везти Катрину обратно, он сказал: «Ну, тогда давайте, подъезжайте ко мне в студию». Я вспомнил, что так же было и с Лией Ахеджаковой, когда мы возили к ней Артема Пичугина: она была уставшая, у нее были разные свои проблемы, но она нашла время для встречи с нами и фотосессии.

На фотографиях видно, что Шевчук уставший, но встреча с Катриной его очень растрогала.

Поездка была сложной и затратной – надо было забрать Катрину, отвезти ее обратно. Нам помогли собрать денег на нее нацболы, Пичугин-младший и "Грани".

Фото Владимира Телегина

(Смотреть остальные фотографии и видео)

16 августа к 14.00 я явился в 72-й судебный участок. Согласно составленному в больнице главой 64-го отделения полиции п/п-ком Мусийко протоколу, мне было предписано пройти там административный суд по факту сопротивления сотрудникам полиции в 64-м ОМ.

Меня сразу заинтересовал тот факт, почему меня направили в 72-й участок, а не в Кировский районный суд, к которому территориально относится 64-е ОМ. Составляли протокол два опытных офицера, один из которых возглавляет это самое 64-е отделение и как никто другой обязан знать, где рассматриваются подобные дела.

В 72-м участке мне сказали сначала подождать. Спустя час ожидания одна сотрудница сообщила, что дело направленно в Кировский районный суд и чтоб я подождал одной бумажки, подтверждающей факт отправки дела из одного участка в другой, которая скоро будет готова. Готова она оказалась спустя еще час. Мне сказали поспешить в Кировский суд, иначе я до 17.00 могу не успеть.

Тем не менее я успел. Судья мне сообщила, что дело мое рассматривается уже завтра, в 12 часов: «Вам не передали разве?» Тут я начал понимать, почему начальник 64-го отделения «перепутал участки». На следующий день, 17 августа, у меня на 12 часов, согласно второму протоколу, им же составленному, в 206-м судебном участке, на Казанском, должно было быть рассмотрение двух протоколов об административном правонарушении, составленных по факту задержания 31 июля возле Гостиного двора. Лихо! «Вам не передали разве?»

Передать-то мне кроме ментов и некому было, но они скромно молчали с 3 августа, после составления этих липовых протоколов. Но хорошо то, что хорошо кончается Я написал ходатайство о переносе дела, мне предложили дни, начиная с 19 сентября. Договорились на 20-е.

17 августа я явился в 206-й судебный участок. Секретарь, заглянув, видимо, в регистрационный журнал, вежливо мне сказала, что дело мое сюда не поступало и мне нужно обратиться в 203-й участок, потому что все дела по Гостинке направляются и рассматриваются там: «Пока Кузнецов был в отпуске, рассматривали 31 июля мы, но сейчас мы не работаем, теперь наш судья давно уже в отпуске. Потому дело может быть только там. К нам не поступало точно, ищите в 203 участке...»

Дмитрий Динзе, адвокат, нанятый мне «Агорой», сразу набрал номер секретаря 203-го участка и дал мне трубку. После короткого разговора секретарь, покопавшись у себя в бумагах, сказала: «Дело в отношении вас, до сегодняшнего дня к нам не поступало». Ну, что же, будем искать.

Хочу вынести на гражданский суд действия господ Ю. Вдовина и В. Шнитке. Эти люди работают в Общественной наблюдательной комиссии по Санкт-Петербургу и Ленобласти. Они обязаны осуществлять контроль за силовиками всех мастей. Не знаю, может, я дебил, у которого вытрясли последние мозги в 64-м отделении полиции Кировского района Санкт-Петербурга, но выводы, сделанные этими людьми по результатам их расследования, не укладываются в мою разбитую черепную коробку.

Попробую ответить на все аргументы Ю.И. Вдовина по порядку. И указать на то, что обязаны были увидеть сами эти господа.

В. Шнитке приходил ко мне, кажется, в четверг и после беседы со мной помог Ю. Вдовину сделать следующие выводы, о которых я узнал вчера из комментария Евгения Ихлова. Я обязан еще раз пояснить, почему я поступал так, а не иначе, и чем отвечали мне работники МВД и присоединившиеся к ним господа из ОНК СПб. Давайте по порядку разберем этот текст.

"По настоятельной просьбе заместителя председателя Санкт-Петербургской общественной организации "Гражданский контроль" Вдовина Юрия Иннокентьевича сообщаю, что он снимает свою подпись под обращением.
Аргументация такова. Информация о том, что Максим Громов жестоко избит в 64-м отделении полиции, не соответствует действительности.
В действительности обстоятельства, по версии Вдовина, таковы: "Максима задержали во время несанкционированного митинга у Гостиного Двора 31 июля и привезли в 64-е отделение полиции. Документов он принципиально с собой не берет, фамилию назвать отказывается на основании ст.51 Конституции. Поэтому полицейские не могут оформить протокол по КоАП. Но уже и отпустить не могут, т.к. он задержан по КоАП и требуется какая-то разборка, составление протокола. В течение двух дней они пытаются уговорить его назвать себя, он отказывается, считая задержание на 48 час. незаконным".

Напомню всем, что я отказался называться до тех пор, пока закон не будет соблюден по отношению ко мне. Пока полицейские, задержавшие меня, не сделают того, что обязаны были сделать при задержании. А именно: представиться или назваться, объяснить мне мое правонарушение и составить по этому факту РАПОРТ. Ничего кроме законных действий по отношению к себе я не требовал. Соблюдайте ваш закон, твердил я им. Тем не менее, рапорта были составлены третьими лицами, ППСниками из близлежащего РУВД, ничего не имевшими общего, кроме цвета формы, с задержавшими меня полицейскими. Эти два полицейских написали рапорта на всех, кто со мной находился. Писали, как всегда, под копирку, вписывая то, что было на образце. Подписали, удалились. Находившиеся со мной либералы также обращали на это внимание, но сотрудникам были «до одного места» все наши слова. Как, наверное, все на свете, кроме собственных премий и зарплаты.

Таким образом, в основу протоколов об административном правонарушении легли подложные документы, что является преступлением, именуемым не иначе как ПОДЛОГ! Не больше и не меньше - Статья 292 УК РФ.

Указывая на эти преступления всем офицерам, проходившим мимо в тот момент, я не был услышан, и кроме застенчивых и кокетливых улыбок, которые более к лицу дамам, нежели мужчинам в форме, я не получил в ответ ничего.

Дальше - больше: когда впоследствии в ответ на все требования, включая силовые, я доводил до сведения понятых и офицеров, что документы, на основе которых они выдвигают требования, подложны, глава 64-го ОМ подполковник Мусийко С.В. металлическим голосом сообщал мне, что я обязан подчиниться якобы законным требованиям.

Кстати, подлог - одно из самых любимых должностных преступлений в стране. Вот история с подлогом, которая произошла с моим другом Станиславом Дмитриевским в Нижнем Новгороде. Любопытно, что у нас в стране это повально. Простой народ не знает, а правозащитники говорят – сами виноваты. И до подлогов есть дело только нам, простым неравнодушным гражданам, защищающимся в суде после митингов в защиту ст.31 Конституции.

Мало того что при мне составляются протоколы, основанные на подложных документах, и меня пытаются заставить участвовать в дальнейшей процедуре их составления (это вовлечение в соучастие в преступлении - ст. 32 УК РФ). Но эти протоколы еще и нацелены против меня, чтобы потом направить дело в суд, где я обязан буду оправдываться в том, что подписал заведомо ложный документ. И доказывать свою невиновность. Как распутать потом этот клубок лжи, где ложь наматывается на ложь, скрепляется, клеится и цементируется ложью?

Единственное, что я мог сделать, - тихо не участвовать в этом даже не спектакле, а в какой-то грязной кухне. Через час-другой эти люди, совершившие сразу несколько преступлений у меня на глазах, могли сунуть мне под нос другое дело, уже уголовное. Если не мне, то любому из нас, или любому гражданину, кто попадет сюда завтра. Вообще, судя по тому, как они мастерски это делают, я не сомневаюсь, что они суют уголовные дела своим жертвам.

Посему я заявил полицейским, что все, что я скажу сейчас, будет наверняка ими истолковано по-своему и использовано против меня.

От простых преступников можно ожидать многого, но преступники боятся ответить за свои преступления. А вот чего можно ожидать от преступников в погонах? Которые возомнили себя законом, которые нарушения, ложь и подлог сделали своей повседневностью. Сержант, конвоировавший меня в автобусе, жаловался мне на гайморит (не давая открыть форточку), прапорщик в отделении жаловался мне, что не может бросить курить. Но никто из них мне не жаловался на то, что им приходится лгать каждый день по многу раз, их заставляют лгать, или их давно уже не заставляют лгать, а ложь превратилась в их работу.

Опасаясь за свою свободу, здоровье и жизнь (как и за всех граждан, попадающих сюда), предполагая, что все мои показания будут использованы против меня, я отказался отвечать им на любые вопросы, касающиеся меня лично. Обеспечено 51 статьей Конституции РФ, и точка.

Думаю, господину Вдовину не будет страшно подписать протокол, склеенный ложью на его глазах и против него. Ему не страшно будет, а у меня на этот счет другие взгляды, я за подпись свою отвечаю.

Капитан Суханов, кстати, узнал мои данные сразу, как меня оформили. Я ему их сказал, потому что он попросил дать объяснение по поводу моего избиения в отделении. Я четко ему ответил на все вопросы. Но капитан отказался мне верить, как и спустя час подполковник Мусийко с приехавшим с ним капитаном Гавриловым.

"На второй день начальнику отделения что-то не нравится в его виде, он спрашивает: как Максим себя чувствует. Максим подтверждает, что чувствует себя плохо, и ему вызывают «скорую помощь». Врач меряет давление и считает, что он нуждается в госпитализации".

Я упомянул в последнем посте, что тогда подполковник решил просто подстраховаться и предложил вызвать мне скорую, от которой я, наверное, должен был отказаться. А если не откажусь, то бригада врачей, увидев мой бодрый вид, который в идеале всегда должны видеть мои враги, скажет – здоров. Не сомневаюсь, он всегда так поступал с несговорчивыми «клиентами» (как менты называют попавших к ним жертв). Проверил – все нормально, а через час завыл, попросил скорую – мы тебе уже вызывали, сам не хотел, или осматривали, был здоров.

Но порядочные люди есть везде. Как ни кричали врачу, тыкая в меня пальцем, что ПЕДОФИЛ и ГРАБИТЕЛЬ попал к ним в руки, доктор настояла-таки на моей госпитализации. Изможденная и проклявшая все и всех, она заявила: конвой, что угодно, но довезите в больницу, и дальше хоть что делайте, а я свой долг обязана исполнить.

(Было ли избиение?)

В этот раз я, к своему стыду, опоздал минут на десять. Когда я прибежал на площадь, автобус с последними сидячими уже отъезжал. Но меня схватили сразу, как я приблизился к группе журналистов, которые снимали скандирующих «Свобода!»

Поволокли пять человек, взяв меня за руки и за ноги. Отволокли к автобусу и втащили меня туда, передав сидящим там их коллегам. Сначала руки, потом голову и туловище с рюкзаком, затем ноги.

Меня кинули в самый конец автобуса, где сидели полицейские разных званий, в разной форме и разных форм, человек примерно пятнадцать.

В течение пяти минут автобус наполнился еще десятком молодых ребят, в основном из "Обороны". Была еще нацболка Саша Качко, которой в прошлый раз сломали руку. В этот раз ей, видимо, уделили меньше внимания, чем мне: ее волокли по асфальту только за руки, о чем свидетельствовали разодранные в кровь колени.

Спустя около часа нас доставили в 64-е отделение, находящееся на юге Питера, на пр. Маршала Жукова. Там нас передали дежурным офицерам, которые нас поместили в дежурную часть. Примерно еще через час приехали два работника ППС, которые составили рапорта от своего имени. Им дали список задержанных и напечатанные заранее рапорта с формулами правонарушений, в которые нужно было только вписать их имена и имена задержанных. Все задержанные, по их версии, кричали одно и то же: «Ура Россия!» и «Ура Лимонов!», за что и были задержаны и доставлены.

С самого начала я указал, что доставлять нас и составлять рапорта обязаны были те, кто меня задерживал. Поэтому отказался называться, пока они не придут, пока они не представятся и не сообщат мне, за что меня задержали. Когда пришли ППСники из ближайшего РОВД и я их увидел, то сразу понял, что они меня не задерживали. Потому что я хорошо помню, кто мне крутил руки на Гостином.

Через полчаса ко мне подошел офицер и пригласил составить протокол. Я ему объяснил, что рапорта составлены незаконно и он это знает. Люди, составлявшие рапорта, были вызваны недавно, и они не могли задержать всех присутствующих, даже если были у Гостиного двора. Соответственно, все, что он сейчас делает, заведомо делается с нарушением закона. И в этом фарсе я принимать участие отказываюсь. Единственное средство хоть как-то противостоять беззаконию, которое начинается с малого, - это мое гражданское неповиновение. Меня поддержали еще несколько человек.

Офицер кивнул и оставил меня в покое. Спустя еще некоторое время всех, кто назвался, стали по очереди выводить из отделения. Я знал, что лгущие мне на протяжении многих лет с завидным упорством люди в форме ничего не делают просто так. Если преступник начинает мухлевать с самого начала, то он мухлевать будет до конца, потому что живет этим.

После того как проводили некоторых ребят из отделения, ко мне с огоньком в глазах опять стали подходить офицеры, говоря, что я и другие им надоели и что нас скорее нужно выпустить. Я был непреклонен. После последней беседы офицер сказал прапорщику: «Проводи его до Фердинанда». Это слова из известного произведения. «Читаете Вайнеров? "Эра милосердия?» В ответ офицер засмеялся, лукаво сощурив темные глазки, и захлопнул за мной камеру.

Только вчера я узнал, что означали его слова. Саша Качко, которая сразу назвалась в отделении, была тоже «выпущена», доведена до автобуса, и ее вместе с другими ребятами перевезли в 8-е отделение. Человек пять или шесть погрузили в специально вызванный автобус, чтобы отвезти их в другое отделение, для того чтобы обмануть меня и еще трех–четырех человек. Они их обманули, и на следующий день их отвезли в суд, присоединив всех к основному потоку из других отделений. Лгать им не привыкать, и не мною замечено, что война за просвещение с дикарями ведет не к просвещению последних, а к одичанию просветителей. Так и эти борцы с преступностью одичали до лжи во всем, даже в мелочах. Граждане для них (как и для преступников) «терпилы, лохи и быдло, которых нужно разводить, пускать в глаза пыль, обманывать и стричь капусту», как мне сказал один курсант Академии МВД. Но я задолго до него перестал верить их добрым речам из-под овечьих шкур. И самое страшное, это они меня убедили в этом длительными обманами, растянувшимися на десятилетия.

У меня описали ценные вещи и, сложив в конверт, убрали. Рюкзак просто забрали и положили отдельно, в дежурную часть. Потом отправили ночевать в камеру с одни пареньком из "Обороны".

Прошла ночь, оставшихся оформили и увезли тоже в суд, я остался один. Вечером 1 августа, ко мне подошел начальник 64-го отделения подполковник Сергей Витальевич Мусийко. Он несколько раз спросил – не вспомнил имя и данные? Получив отрицательный ответ, отошел. В итоге он взял мой телефон и стал звонить моим родителям - 65-летней маме, ветерану труда и инвалиду, и 73-летнему отцу. Позвонил моему крестному, другим знакомым, пока не кончились деньги. Потом стал слать эсэмэски на перезвон родителям жены и еще кому-то, кому - я пока не узнал. Все его отправляли куда подальше - кроме матери, которая стала плакать и проплакала до среды. Занимался он этим до полудня 2 августа. Вечером 2 августа у меня истекал срок задержания. Согласно КоАП, если не удается установить личность административно задержанного, полицейские обязаны его отпустить.

Так что после обеда, циничный подполковник, повел меня в комнату за дежурной частью, и стал пытаться фотографировать. Я отвернулся и закрывал лицо. Моих фотографий в базе МВД, на несколько альбомов. Фотографии им в общем ничего не дали бы, но им нужно было меня унизить, посмотреть реакцию на унижение. Затем подполковник пригласил свидетелей. Один оказался пьяным и до начала зачитывания моих прав стал, брызгая слюной, орать гадости и говорить, что он живет со мной вместе на коленях, и еще что-то. Через несколько минут по моей просьбе понятого поменяли и мне начали зачитывать мои права и причины того, что меня сейчас будут силой фотографировать. Я все говорил, как и раньше, что рапорта незаконные, что пока не будет соблюден закон по отношению ко мне, я отказываюсь подчиниться требованиям сотрудников. И все, что я скажу, не сомневаюсь, сразу будет использовано только против меня.

Ничего не добившись, подполковник вдруг спросил меня, имею ли я жалобы на здоровье. Состояние здоровья после двух ночей на голых досках, без теплых вещей, без нормального питания (были, конечно, вода и бутерброды с сыром, которыми я щедро делился с другими заключенными) и много чего еще, было соответствующее. Я сказал, что чувствую себя нехорошо и с каждым часом все хуже. С давлением у меня недавно появились проблемы, месяц назад я два раза подряд упал в обморок, впервые в жизни.

Он вдруг вызвал скорую, видимо, надеясь, что если сейчас скорая меня осмотрит и покажет, что я здоров, то можно со мной будет делать все что заблагорассудится.

Скорая приехала, померили давление, попросили еще что-то сделать, что-то сказать и после осмотра, к общему удивлению всех, в том числе и моему, пришли к выводу – нужна госпитализация.

Подполковник занервничал, заспешил и, пригласив в срочном порядке всех свободных коллег разных рангов, приступил к делу. Один из них взял меня в блокирующий захват: подойдя сзади, он просунул руки у меня под мышками, заключил пальцы в замок у меня на затылке и стал держать. Остальные взяли меня кто за ноги, кто за руки, кто-то за пояс, подняли и поднесли к прибору для дактилоскопирования. Я стал вырываться - подполковник стал разжимать мой левый кулак. Через минуту я получил сильный удар по лицу - кто меня стукнул и чем, я не понял. Дальше я уже лежал на полу, и держа руки перед собой. Со всех сторон кричали на меня и на врача: мол, я я педофил и убийца, а она потом сама придет к ним жаловаться.

Видимо, у них не получилось снять отпечатки или им не хватило отпечатков на одной руке, но они полезли второй раз. Я опять упирался до последнего. Уже изможденная врач смотрела на меня и говорила: что вы упираетесь? Я ответил, что не участвую в их преступлениях. Врач сказала подполковнику Мусийко: хватит его столько держать, отвезите его в больницу, а там его осмотрят и через полчаса он будет у вас, кому он там нужен. Если он подконвойный, дайте мне конвой, но не задерживайте больше.

Мусийко дал ей конвой в лице капитана Суханова и двух ППСников прапорщика и сержанта из резерва, и отправил меня в карету скорой. В машину сел капитан, "газель" с ППС ехала следом.

(Читать полностью)

За минувшие сутки произошли некоторые перемены, которые не назовешь хорошими. Расслабляться не просто рано - это чревато гибелью девушек.

Для начала мы узнали, что Надежду Стецуру госпитализировали, двух других заключенных «кормят чаем с чайной ложечки», но они по-прежнему в камерах!

Говорит это о многом. Люди действительно держали голодовку, раз их кормят по чайной ложечке водой. Неужели четвертые сутки СУХОЙ голодовки оставляют возможность держать «административников» под стражей? Меня после почти 16 суток голодовки не вывели из камеры ШИЗО пыточного лагеря УЕ 394/9. Это лагерь, а не санаторий, смеялись мне в лицо, но благо книги, украденные офицерами, вернули все. Здесь административный арест, и администрация ИВС, видимо, может оставить под свою ответственность двух других, кормя их с чайной ложки чаем? Они сами к такому выводу пришли, что могут взять на себя ответственность?

Вот что сообщила сегодня ночью мама Надежды Стецуры: «Надя сейчас в реанимации, а завтра опять переведут в спецприемник - нет бога на свете».

Граждане! Акцию необходимо продолжить! Администрация поступила по-лагерному хитро (наверное, консультировались с профи РосЛага) - они вывезли девушку на сутки в больницу. Прокапают, тем временем попросят снять голодовку двух других голодающих. Мол, вот, отвезли в больницу, как вы и хотели. Волна спадет, и обратно Надю, в кутузку. Голодайте, все равно все думают, что у вас все хорошо.

У меня есть опасение, что как только Надежду привезут отбывать наказание, она повторно объявит голодовку. И будет голодать уже одна.

Может, кому-то лень или уже скучно звонить будет в Читинский ИВС и задавать тот же вопрос - как самочувствие Стецуры и Филоновой, но это делать нужно. И делать это необходимо на протяжении всех этих пяти суток.

Кто живет в Чите, журналисты и правозащитники, члены ОНК, отзовитесь. Требуйте свиданий с ними, никакие выходные здесь не оправдание ни для вас, ни для сотрудников изолятора. Найдите и сообщите фамилию судьи-палача, который осудил их, встав выше закона и презрев его.

Помните слова одного священника, сказанные на проповеди в 1937 году в Берлине: «Больше мы не можем хранить молчание, повеленное человеком, когда Господь велит нам говорить. Мы должны повиноваться Господу, а не человеку!» Кто считает всем сердцем, что слова этой проповеди обращены и к нему, независимо от вероисповедания и веры, говорите, кричите, звоните. В прямом и переносном смысле. Иначе придется вспоминать другие слова, сказанные этим же священником, но уже в концентрационном лагере примерно в 1943 году: "Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, так как не был коммунистом. Когда они пришли за евреями, я молчал, так как не был евреем. Когда они стали уничтожать профсоюзы, я молчал, так как не был членом профсоюза. Когда они принялись за католиков, я молчал, так как был протестантом. Когда они пришли за мной, уже некому было сказать слово в мою защиту..." Имя этого человека Мартин Фридрих Густав Эмиль Нимёллер. Дополнить я могу только одно: Бог есть, только нужно хоть что-то сделать в этой жизни, чтобы он вмешался, а не ждать от Него, что Он спасет нас без нас.

Внимание, ВСЕМ!

12 июня, после мирной акции протеста против закрытия школ в Петровске-Забайкальском, задержаны и помещены в изолятор временного содержания города Читы Татьяна Стецура, Надежда Низовкина и депутат районной Петровск-Забайкальской думы Наталья Филонова. Им дали от пяти до десяти суток ареста.

Все они объявили сухую голодовку против произвола властей. Это крайняя форма протеста. Здоровый человек может умереть уже на седьмые сутки такой голодовки. Между тем администрация ИВС Читы отказывается их госпитализировать.

Союз заключенных обращается ко всем неравнодушным с просьбой откликнуться, вступиться и поддержать героев, которым грозит смерть в ИВС Читы. Позвоните по следующим телефонам:

Администрация городского округа Петровск-Забайкальский: 8(302-36) 2-19-69
ОВД городского округа Петровск-Забайкальский: 8-30236-21064; 8-30236-3-27-90
Спецприемник Читы 8-3022-33-95–18

Представьтесь и задайте следующие вопросы:

В ОВД: На каком основании задержаны после мирной акции протеста эти девушки и женщина?

В ИВС Читы: Почему их не госпитализируют?

Остальные вопросы по своему усмотрению. Задача акции - создать шум вокруг происходящего беззакония. Такого шума особенно боятся чиновники. Сейчас в ИВС Читы калечат и медленно убивают голодом гражданских активистов, героев нашего времени. Предайте это максимальной гласности и доведите это до чиновников, убивающих героических девушек и оставшиеся свободы в нашей с вами стране! Не оставайтесь равнодушными, ибо, как известно, все самые страшные преступления в мире были совершены по молчаливому согласию граждан. Максим Громов, партия "Другая Россия", участник Стратегии-31

Предложение сделать героем фотосессии Лию Ахеджакову родилось само собой. Четко и бескомпромиссно говорящая здесь и сейчас все, что думает об этой мерзкой власти, которую нигде в мире терпеть не стали бы – как арабы в Тунисе или Сирии, не говоря уже о европейцах. Что поляки, что французы – даже повышение налогов на полпроцента чревато мощными погромами в столицах. И только святое население Великой Руси, давно уже без Малой и Белой, ворча и держа фигу в кармане, терпит, сносит и выносит, наверное, запрягая долго и надежно.

Лия Меджидовна по простоте своей не запрягает, а просто валит правду-матку, называя черное черным, а белое белым. Только вот говорила, как жалела очень, что не смогла она ничего сказать премьер-президенту тогда, на его встрече с деятелями культуры после благотворительного марафона, где тот познакомился с музыкантом Юрием Шевчуком. Обещала Чулпан Хаматовой, что будет молчать, чтобы не навредить делу, а главное, детям, которые не виноваты ни в чем. Пусть Путин построит им то, что обязан был сделать на нефтедоллары сто лет назад, без марафона и просьбы деятелей культуры. У него в одной яхте, подаренной ему Абрамовичем, почти четыре таких центра. Но нам давно уже сообщил: мухи отдельно, а котлеты... тоже отдельно. Вот так вот, взял и поделил.

Но это все политическая лирика. Узнал я телефон в самом конце апреля, но позвонил ей 4 мая, думая, что после праздников, отдохнувшая, с ясной головой, она спокойно обдумает мое предложение. Но вылетело из головы, что 2 мая умер ее давний друг и коллега по цеху, известный актер Александр Лазарев. И как раз когда я позвонил, она только вернулась с кладбища, похоронив того, с кем работала рядом на протяжении десятилетий.

Тем не менее, не сказав мне тогда ни слова, она с радостью приняла предложение. Горячо рассказав о своем возмущении от процесса и того, насколько цинично все происходило. Как после очередных лживых показаний она не удержалась и невольно засмеялась, пытаясь тихонько прокомментировать ответ рядом сидящему, кажется, Каспарову. Но судья услышал и с помощью пристава, за этот смех указал удалить молчаливую и скромную пенсионерку, сделав ее «старушкой для битья». Чтоб более неповадно было смеяться над ложью. В судах, выступающих от имени государства, ложь должна выслушиваться с серьезным лицом. И только заключенным там позволено над ней смеяться, потому что они уже сидят.

Сколько боли мне вылилось тогда от человека, потерявшего старого друга и забывшего о своем горе, услышав только, что может чем-то помочь, поддержать живых, страждущих и находящихся в каменном мешке пожизненно. Отказавшихся от всего, дабы просто не оболгать людей...

Сессию Лия Меджидовна назначила на день, который мне будет удобен. Я выбрал 11 мая - раньше не мог, нужно было найти деньги на поездку, а 13-го или 14-го она уезжала на гастроли. Лия Меджидовна согласилась, но обратила внимание, что нужно уложиться до 16 часов, а то потом поминки по Лазареву – девять дней. Уважал я ее и раньше, но после этих слов пределы уважения невольно значительно расширились. Что говорить, когда уже при встрече она рассказала, что я ее застал в первый раз звонком, сразу после похорон.

Какой же стальной этот маленький и хрупкий, уже немолодой человек. Игравшая чаще смешных, немного неуклюжих жизненных персонажей, она обладает такой силой духа. Не знаю, кто еще так может, похоронив друга, сразу откликнуться на чужую беду и продолжить исполнять свой гражданский долг совести?

Артем, внук Алексея Пичугина, приехал с нами. Молча и спокойно подошел к хозяйке и, получив приглашение за стол, пошел с Лией Меджидовной за руку к тому, что хозяйка приготовила ему. Не капризничая и не кривляясь, с удовольствием принимал от Лии Меджидовны угощения. Улыбаясь и разговаривая со всеми...

А перед уходом Лия Меджидовна вдруг спохватилась. Ей ведь поклонница связала собственными руками чудного медведя - вот, держи, играй! Артем, поблагодарив и попрощавшись, крепко обнял его и пошел вперед. Тоненько ступая по дорожке в свое, наверное, тоже нелегкое будущее. Надеюсь, он все-таки будет уже жить в свободной от тирании, в совершенно Другой России. Куда, например уже точно приедет Том Йорк, не так давно заявивший, что в эту Россию, которая есть у нас с вами сейчас - с Путиными и Петриками, с Нургалиевыми и Зурабовыми, с Собчак и лакейской Госдумой, - он не поедет.

В гостях у Ахеджаковой: видео Граней-ТВ

Посмотрев бегло фотографии с налета мародеров, прошедших практику в Грозном, я сразу увидел до боли знакомую картину.

Бутырка, камера для осужденных № 607. Кум начал интриговать против меня, когда я отказался стучать на сокамерников. Тогда я ответил ему, что стучать не приучен, тем более на тех, кто со мной иногда делит свой последний кусок. И от этих, как вы изволили выразиться, наркоманов и убийц я вижу за один день столько добра, сколько не видел от ментов за последние лет десять.

Через несколько дней кум вызвал смотрящего и начал ему наговаривать на меня всяких пакостей. Адекватный Макс Север послушал и ушел. Он ему не поверил, потому что тот мусор. Я продолжил свое спокойное существование, и дружеское отношение ко мне карточных шулеров, воров и наркоманов, с которыми я ел каждый божий день сечку с "вискасом" (соей) или перловку с килькой в томатном соусе, именуемой "анчоусами", заметно возросло.

Один блатной сказал мне тогда: если мусора кого ругают, это явный признак, что с ним можно разговаривать. Так, между прочим, мне сказал, дав урок на многие годы, благодаря чему я быстро сориентировался в лагере. Спросить там не у кого было, так менты мне быстро все обрисовали с точностью до наоборот.

Куму, видимо, сказали оглушить меня серьезно. Он опять вызвал Севера и сказал ему, что я даю из камеры интервью по телефону разным газетам и что нужно найти телефон - для отчета его генералам. Не знаю, что ему сказал Север, но на следующий день после завтрака распахнулись тормоза (дверь с решеткой) и мусор заорал растерявшемуся шнифтовому (парень стоящий у входа в камере, "на стреме"): "ПОЖАР!!!" "Пожар!" - так зэки предупреждают о начинающемся шмоне. Здесь закричал сам надзиратель, резким голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

В камеру ввалилась толпа в форме с дубинками и начали всех гнать к выходу, подгоняя и подмолаживая дубинками. На продоле стояла еще одна команда, которая проводила тщательный обыск. Нас всех выгнали в нежилую камеру, метрах в десяти от нашей хаты, на противоположную сторону корпуса. Камера была вся в известке, без одной половины окна. Январь был холодный, и в камере находиться было совсем, как говорится, "не комильфо". Прислониться и присесть было негде и некуда. В параше не работал смыв, и все, чем ходили когда-то ремонтировавшие камеру таджики, превратилось в что-то наподобие черного гнезда. Один вид сразу вызывал рвотные спазмы, впоследствии одно воспоминание об этом "гнезде", уже вызывало спазмы.

Под смешки все там потихоньку разместились в камере и стали коротать время. Часа через три нас погнали обратно. Старушка-камера, помнящая, наверное, еще пугачевцев, встретила нас уставшей, избитой и разбитой. На столе и полу валялись груды матрасов и постельного белья с соседних шконок. Под матрасами валялись перевернутые баулы, которые все до единого были вывернуты и вытрясены. Продукты, конфеты, чай и белье лежали в самом низу, вперемешку.

Макс Север, достаточно молодой смотрящий, твердый и принципиальный парень, увидев это все, воскликнул: "А знаете, почему они нас не убили? Потому что мы Банда!"

Посмуревшие было зэки заржали и, как после бомбежки в фильме "Они сражались за родину", стали потихоньку разгребать завалы, собирать то немногое уцелевшее, что было в раздавленных пакетах, случайно зацепившееся и оставшееся в баулах.

Я тогда оказался самым хитрым и сразу замочил в тазу простыни и одежду… Серега "Угрюмый", тут же шутливо выругался: "Опять Революция стираться! Революция, признавайся, ты сюда на тюрьму стираться заехал?" Все тоже сопровождалось смехом.

На протяжении многих лет подобные обыски - шмоны, или, как зэки их точно называют, "пожары", - как и применение дубинок против любого протестного сборища, государство позволяло себе только по отношению к осужденным. Теперь вот они вылили это уже за стены тюрем, а точнее, полномочия тюремных жителей получили теперь все граждане. Нацболы, всеми проклятые и не преданные только ленивыми, как всегда, оказались первыми, кто принимает на себя очередной удар репрессивной, полицейской машины. Под нацболов принимался закон об экстремизме, закон о полиции и все, что можно еще вспомнить. На нацболах откатывали машину массовых тюремных заключений.

Тогда мы выстояли, и Кремль понял, что пока рано устраивать массовые репрессии. Но скоро будет в самый раз, когда добьют и посадят последнего нацбола, вот тогда мы спросим со всех и все за все ответят... как пел давно уже классик, музыкант Юрий Шевчук.

Как вам, господа правозащитники, договорились с Сурковым? Кесарю - кесарево? Ваши офисы будут следующими или последними в репрессиях, но и туда придут с автоматами молодчики в масках и форме. И те, кто почище из вас, будут, наверное, завидовать погибшим стоя нацболам. Те, кто вне критики, будут до конца не верить, что это происходит с ними и пришли в этот раз действительно за ними. А прозрев, закричат, но услышать их будет уже некому.

Конечно, в нашей с вами стране нет денег на хорошую аппаратуру для обеспечения безопасности в местах скопления людей. У нас не хватает специалистов в правоохранительной системе и системе безопасности на предотвращение терактов. Видимо, поэтому мародеров из МВД, крышующих бандитов, собирающих мзду у всех и за все, похищающих людей и содержащих их в рабстве, и переименовали в полицаев. С трудом, конечно, но теперь они станут профи. Денег, конечно, не хватает, как всегда, но приказ сверху: профи вынь да положь. Вот и вынули, и положили. Да с таким прибором. Ведь денег-то не было и нет на все это.

Зато в бюджете есть деньги содержать омерзительных интриганов, превративших все святое, за что они брались, в дерьмо. От георгиевских ленточек, которые вообще-то нельзя надевать без права ношения, до слова "наши", которое теперь и произносить-то стало неприлично. В каком столетии такое было в нашей стране?

За терактами осталась малозаметной очень любопытная история. О том, как нашисты решили Немцова пидором сделать. Разумеется, сделать так, как это делают зэки-беспредельщики по указке офицеров, у них кишка тонка. Побоялись, мелкотравчатость не позволила. Немцов ведь. А вот так, слушок пустить, по старому "конторскому" методу слухов - это да, легко. (Читать целиком)

Боюсь заглядывать в будущее, оно мне видится печальным. Наверное, написанным я сейчас его еще сильнее ужесточу, потому что решил отказаться от помощи самых почитаемых властью правозащитников.

Пономарев и все, кто выторговал себе комфортный Новый год. Я, непризнанный никитинской "Амнистией" политзек, не могу более обратиться к вам за помощью, когда окажусь опять в застенках. А я обязательно окажусь там. Менты в 29-м отделении, зло ухмыляясь, шутили, что как встречу Новый год, так и проведу. Почему-то я им верю.

Ко мне во время обыска подошел цпэшник и спросил: «Россия будет свободна?» На утвердительный ответ он ударил меня по лицу. Ко мне подошел, а к вам нет, и вы действительно пошли отмечать Новый год, наверно, возмущаясь, почему на вашем «разрешенном митинге» забрали хрупкую девочку Юлю Башинову. Сели за стол, пили и закусывали, ругая ментов, и не ощутили себя виноватыми перед ней и еще перед толпой задержанных. А может, в окружении Бирюкова прошли все кордоны и, пожав на прощание ручку человеку в каракулевой шапке, пошли со спокойным сердцем домой. Слушать речь президента.

(Уверен, что после этой статьи меня сгноят на каторге)

В первую очередь поздравляю более всех выстрадавшего Михаила Ходорковского. Честь в этом мире стоит недешево, особенно в нашей стране, соблазнов всегда много ссучиться и скурвиться. На моих глазах многие ссучивались очень быстро, незаметно для себя. Как-то вдруг ах - и уже сами бьют и сажают по карцерам других зэков. Глядя на вас, я вижу, что сил у вас хватит еще не на совесть. Защищайте ее, Михаил Борисович. И как мне сказал один старый зэк: «Бог не фраер, все видит, что здесь кто творит, и на том свете примет по-людски и по-Божьи только тех, кто сукой животной не стал и не потерял облик человеческий. Образ и подобие...» Так что держитесь.

То же говорю и другим политзэкам.

Сергею Мохнаткину, достойнейшему старику, который в наше время, где порок и равнодушие хорошо оплачиваются, сумел сохранить себя и свою душу. Как, наверное, ему сейчас нелегко в зоне. Держитесь!

Таисия Осипова, у которой, как когда-то в концентрационных лагерях, дети в одну сторону, родители в другую. Только спустя почти 70 лет карателям необходимо провести процедуру по отчуждению ребенка от матери, и нанятый свидетель, придет, наверное, на суд в чулке на голове или омоновской шапочке... Держитесь, Тася и Катринка, обнимите еще друг друга, и более не расстанетесь никогда. Мать и дитя. Мы сделаем все для этого.

Алексей Соколов, и вам желаю в этом новом году обнять свою жену Гулю с ребенком и наконец вырваться из плена этих живых мертвецов. И продолжить втыкать в их тела эту упрямую правду – то, ради чего вас сюда Бог и прислал к нам, то, чем вы занимались эти годы и за что по самой высокой шкале были оценены служителями и прислужниками Лжи: тюрьма - это не комфортное место, но достойное. Бог не фраер...

Алексей Пичугин, вас будут приводить в пример подросткам на школьных уроках нравственности. Что значит перед выбором – лжесвидетельство или каменный мешок - выбрать последнее с телесными муками, которые ничто по сравнению с муками стыда. Раны зарубцуются, стыд останется на века и будет мучить поле смерти еще и потомков. Держитесь, Бог примет достойно достойных. Потому что Бог не фраер.

Вас, ребята из арт-группы «Война», с Новым годом! Вы жили бессребрениками, я помню вас летом в Питере. Самых богатых душой людей на земле, отказавшихся от денег, чтобы не обременять душу, становившихся с каждым днем еще более чистыми. И по состоянию свободной души вы творили искусство, разукрасив пошлый и грязный политический мир страны. Дав пощечины самым холеным господам в золотых погонах, посредникам между чертом и людьми в этом мире. И символом вашего сопротивления искусством этому серому, убого-старому миру стал маленький ангел, Каспер Ясный Сокол! У кого такое есть? У них не люди символы, а черные лабрадоры, как полагается.

Но Бог не фраер, и, видимо, он уже начал отделять еще на земле зерна от плевел. И вы первые помощники в этом деле. С Новым годом вас, друзья!

И всем, кто оказался в Белоруссии, в лапах соседа-диктатора, – с Новым годом! Год, который нужно уже объявить Годом Свободы. Какая космонавтика, когда в лагерях узники совести томятся?

Пусть этот год станет Годом Свободы по своей сути! Для ВАС, для каждого и всех, всех, всех на земле. И чтобы не только оставаться Свободными в душе, как у вас всегда было принято, ребята, а чтобы Свобода обрела для всех наконец свой подлинный смысл.

И помните все, в том числе и свободоненавистники, что Бог не фраер! Каждому воздаст по заслугам, даже в вашем, душном и всех ненавидящем пошлом мирке, где на столе вместо вина кровь, а вместо яств тела человеческие, - и туда доберется Бог, и никакое ФСБ не спасет. И последние станут первыми.

С Новым годом, друзья! С новым Годом Свободы! Поздравляю я, и протягивает вам со мной руку поддержки Александр Галич, который написал о нас еще 40 лет назад замечательную песню:

(Я выбираю свободу)

1) Назовите 5 ключевых слов/выражений последнего десятилетия.

Путин. Тандем. Ходорковский. Курск. Чечня.

2) Как бы вы назвали книгу (фильм) о прошедшем десятилетии?

«Реставрация тирании».

3) Кого можно считать героями и антигероями десятилетия?

Героями можно считать всех политзеков десятилетия (ну и меня «хорошего»:-)).

Антигероями можно назвать: Кремль, спецслужбы, прокремлевские ОПГ (ФСБ, МВД, прокуратура и другие полицейские и силовики, ЕдРо, Румол, нашистов и т.д.)

4) Какие события в жизни страны за эти 10 лет были самыми важными лично для вас?

Взрывы домов. Беслан. Все прочие теракты. Убийства и избиения политических деятелей и журналистов (например Политковской). Монетизация льгот. Тюрьма, лагерь, одиночные камеры... Женился ;-)

Фильм – "Судьба человека" Бондарчука, еще "Иди и смотри".

Книга – "В списках не значился" Бориса Васильева, зачитывался в детстве.

Песни тоже две – "На горе, на горочке" и "Здесь птицы не поют".

Стихотворение – Светлов, "Они улеглись у костра своего...", но оно довоенное, 1924 года:

Они улеглись у костра своего,
Бессильно раскинув тела,
И пуля, пройдя сквозь висок одного,
В затылок другому вошла.

Их руки, обнявшие пулемет,
Который они стерегли,
Ни вьюга, ни снег, превратившийся в лед,
Никак оторвать не могли.

Тогда к мертвецам подошел офицер
И грубо их за руки взял,
Он, взглядом своим проверяя прицел,
Отдать пулемет приказал.

Но мертвые лица не сводит испуг,
И радость уснула на них...
И холодно стало третьему вдруг
От жуткого счастья двоих.