За последние годы мне приходилось бывать в Абхазии, когда там складывалась напряженная обстановка. В последний раз это было перед сочинской Олимпиадой, когда российские власти на всякий случай (в который уже раз) практически организовали блокаду государства, признанного Россией в качестве независимого. Абхазия и на самом деле осторожно пытается быть независимой, но она связана необходимостью все политические и экономические движения согласовывать с могучей соседкой. А та признает только клиентские отношения. Дотации спускает - но нужно же учесть при их расходовании нынешние российские обычаи. Деньги идут на одобренные проекты, а тем временем оппозиция нынешней власти, избранной вопреки давлению Кремля и Лубянки, шумит, что дотации расходуются неправильно.

Вот цитата из выступления на вчерашнем митинге в Сухуме, называвшемся общенародным сходом, который едва не закончился государственным переворотом. Привожу по сообщению официального агентства «Апсны-пресс»: По словам председателя «АРУАА» Виталия Габния, Абхазия плывет по течению, опираясь исключительно на дотационную помощь, без понимания и плана развития на перспективу. «Не может быть суверенной страна, бюджет которой на 2/3 состоит из дотаций другого государства», - сказал он. Виталий Габния считает, что система принятия единоличного решения привела страну к банкротству. Он также напомнил, что дату схода переносили более полугода, в надежде на то, что состоится диалог с президентом, но «встречных действий со стороны первого лица мы так и не увидели».

Он также сказал о необходимости реформирования политической системы власти. «В первую очередь изменения должны коснуться полномочий главы государства, системы выборов в местные органы власти, стандартов госслужбы. Действия чиновников должны быть открытыми и публичными, а расходы министерств и администраций публикуемы», - сказал он. Виталий Габния сказал о необходимости создания «команды с заделом на будущее, не разделяя нас на своих и чужих, на тех, кто во власти либо в оппозиции».

Вроде все правильно сказал представитель организации ветеранов абхазо-грузинской войны. Но примерно такие же слова я слышал десять лет назад на предвыборном митинге этой же организации, когда выступал ее любимец — Александр Анкваб, один из командиров на той жестокой войне. Перед этим Анкваб, как один из немногих абхазов, входивших в тбилисский госаппарат, пытался войну предотвратить. Потом стал министром внутренних дел самопровозглашенной республики и воевал. Потом, после освобождения Сухума, по свидетельству знающих людей, приказал расстреливать мародеров и этим остановил беспредел.

Не знаю, по этой ли причине, но что достоверно - у министра испортились отношения с кланом президента Владислава Ардзинбы, Анкваб был вынужден надолго уехать в Россию. И вот десять лет назад он вернулся и выставил свою кандидатуру на президентские выборы против человека из «клана» - Рауля Хаджимбы, бывшего офицера КГБ (Ардзинба тогда уже серьезно болел). Анкваба до выборов не допустили, Россия в очередной раз ввела блокаду под надуманным предлогом, но Хаджимбе победить не удалось. Были «майданы» и пересчеты, с помощью Анкваба президентом стал Сергей Багапш, Анкваб сначала стал при нем премьером, а потом — вице-президентом.

Россия все время правления Багапша пыталась поддерживать Хаджимбу - это сейчас он называется «лидером объединенной оппозиции», а сразу после выборов получил пост вице-президента. На Александра Анкваба начались покушения, продолжились они и после смерти Багапша, и после победы Анкваба на внеочередных выборах. Всего покушений было шесть, Анкваб уцелел чудом, а в прошлом году наконец арестовали организаторов покушения (по крайней мере, последнего), это были люди «клана», ранее руководившие силовиками...

И вот вчера на митинге Рауль Хаджимба, проигравший не только на президентcких выборах, но и на недавних парламентских, объявил, что оппозиция «берет на себя временное управление страной». Это выразилось в захвате телевидения и попытке захвата административных зданий, которые произошли после того, как представители оппозиции ушли с переговоров в администрации президента. Здание администрации удалось отстоять без применения оружия, хотя среди нападавших (в частности, на телецентр) были вооруженные люди.

Силовики не стали стрелять, а сегодня утром распространили совместное заявление о том, что они вне политики и выступают за соблюдение конституции. Сегодня же собралась внеочередная сессия парламента. Кризис будут пытаться разрешить мирными средствами. Абхазия невелика, а межгрупповые отношения настолько переплетены, что начинать гражданскую войну значит полностью разрушить складывающуюся политическую общность.

А общность эта за последние двадцать с небольшим лет все же обозначилась. Поэтому не считаю корректными мнения политологов, сравнивающих события в Донецке и Луганске, где провозглашены «народные республики», независимые от Украины, с самопровозглашенной Абхазией (которая, кстати, пробыла в составе Грузии только несколько десятков лет советской власти). Тут получилась обратная аналогия: опыт диверсионно-анархистского захвата власти, применяемый в Новороссии, перекинулся в субтропики.

Не могу утверждать, что лично Путин велел организовать «народное недовольство», но те люди в российской власти, которые все эти годы пытались навязывать Абхазии свои понятия и вели с помощью кубанского губернатора Ткачева свою негласную политику на Кавказе, наверняка в курсе действий Хаджимбы. По крайней мере понимают, что происходит в Сухуме.

Но вот понимают ли они, что, создавая одной рукой полицейское государство внутри России, а другой рукой - «народные республики» на ее границах, они подрывают (разрывают при натяжении) сами основы собственной страны? Те добровольцы-диверсанты, которые сейчас стреляют в "Новороссии", приобретают очень конкретный специфический опыт захвата зданий, создания «живых щитов» и тотального пропагандистского вранья.

Сибирская язва может дремать в скотомогильниках десятки лет. Дикое поле, которое стало называться Новороссией, обернулось Гуляй-полем Махно и прочих атаманов - временных союзников большевиков. Большевики справились с ними, потому что не боялись большой крови. Сейчас времена, хочется надеяться, более вегетарианские. И к ним можно применить другую аналогию: когда СССР вскрыл границу с Афганистаном, он внес заразу внутрь собственной страны. И вскоре распался. Не готовит ли нам печальник по «геополитической катастрофе» СССР катастрофу России - очень похожими методами?

Позвонили из Цхинвала: Эдуард Кокойты отправляет людей на Украину. Снабжает деньгами и старыми машинами, уверяет, что вернутся ребята на новеньких иномарках. В Южной Осетии, как и всюду на Кавказе, «лошадей» ценят, к тому же в разрушенном многими конфликтами и воровством регионе работы нет, молодым мужчинам заняться нечем.

Кокойты, несмотря на поддержку Кремля, свою президентскую власть в Цхинвале пару лет назад упустил - после единодушных «майданов» Москва была вынуждена с этим смириться. Сейчас его приспешники под следствием и судом, указывая дорогу приспешникам Януковича. А компромисс новых югоосетинских властей с Кремлем состоит в том, что сам Кокойты пока не арестован.

Вот за это он и расплачивается с кураторами, направляя пушечное мясо в Донбасс. Как говорят ветераны, которые участвовали во многих конфликтах с Грузией, в том числе и в последнем, спровоцированном как раз Кокойты, соблазненная молодежь рискует вернуться на родину не в иномарках, а в цинковых гробах. Война на большой Украине гораздо серьезнее внутрикавказских разборок.

А еще волнуются те осетины, которые с кавказской предприимчивостью освоили украинское бизнес-пространство. Им теперь из-за приезда оголодавших земляков грозит потеря всего.

Кажется, что Украина-14 напоминает Венгрию-56, Чехословакию-68 и Афганистан-79. Как написал бывший земляк, живущий в Майами, есть ощущение, что мы зря прожили 60 лет. По кругу пошли. Да, все похоже, но есть понижающие уровень отличия.

Во-первых, те рубежи «завоевывались» под большими, не умещающимися в границы лозунгами: интернационализм, пролетарская солидарность, светлое будущее всех народов. Теперь тоже пытаются подладится под что-нибудь всемирное: гуманизм, право наций на самоопределение, антифашизм. Но выдает пропаганда, забегая вперед БТР: национальные интересы, наших бьют, всех порвем!

И это во-вторых. Цели на экспорт расходятся с целями для отечественного потребителя. Раньше вслух такого не было. Как написал другой друг юности, ныне житель Таллина, вся нынешняя кампания вышла из страха перед «оранжевыми», ее главные цели - внутри страны, попытка опередить крах экономики, «замазать», вслед за шулерским переводом внимания на «пиндосов» и «пидарасов». Мобилизационный ресурс.

Тогда - третье отличие от прежних красно-коричневых атак. Те вела регулярная армия большим числом, а Украину взялись покорять группами героизированной «десантуры» и «спецназа». Диверсанты - герои нашего времени, обласканные всеми телебоевиками. И до того они пришлись по вкусу всей бездельной шушере, предпочитающей собачью работу в ЧОПах любому инициативному труду, что легко нашлись добровольцы (с самых разных сторон!) «на гражданке», которые взяли на себя трудную миссию провокаторов.

Работа кипит по макашовскому сценарию, берут региональные телестудии штурмом, грабят военные склады - и с радостью этим занимаются люди, двадцать лет игравшие в рукопашные бои и истреблявшие друг друга в бандитских войнах. Может быть, потому, что за эти двадцать лет им никто вслух не сказал, что грешно хвалиться взятием в Кабуле дворца Амина. Или развалинами Грозного.

Диму Холодова я застал только на портрете в коридоре «МК», куда пришел на следующий день после его смерти от взрыва «дипломата», полученного от «заслуживающих доверия источников». С Аней Мазепой (Политковской) немного поработал в «Общей газете». Но перед глазами они до сих пор. Потому что их гибель осталась неотомщенной.

Было следствие, были суды, по убийству Ани - и сейчас очередной начинается. Было понимание, кому и чему они перешли дорогу. Но до сих пор эти нелюди, заказавшие их убийства, не названы Фемидой, я уж не говорю о наказании. Хотя в ранней смерти бывшего «лучшего министра обороны» можно увидеть руку провидения.

Зато вот сейчас (многие в Дагестане скажут: «Наконец-то!») арестовали Саида Амирова. Среди прочего ему ставили в вину недавнее убийство основателя «Черновика», одного из лучших в России провинциальных изданий. За один длинный разговор в Махачкале мне повезло убедиться в аналитической честности и сбалансированном уме журналиста Камалова. Видимо, его убийцам эти качества помешали.

А по поводу Амирова сейчас пишут о двух интересных фактах. Во-первых, набившие руку на криминале журналисты с изумлением замечают, что он сам не оплатил заказ на устранение следователя, которым был недоволен. Просто высказал недовольство - и все. Во-вторых, непосредственного организатора убийства, сотрудника прокуратуры по кличке Колхозник, могли посадить еще семь лет назад по заведенному тогда уголовному делу (тоже убийство). Но дело закрыли, поскольку не было сверху указания.

Из этих фактов много чего следует. Ну, самое простое: если б тогда Колхозника посадили, его коллега по правоохранительному органу был бы жив. А может, если б цепочку потянули, и журналист Камалов тоже. Также из этого видно самое наглядное: без приказа свыше решения о задержании «своих» не принимаются. Появилась политическая воля - и исполнители убийств дают показания на «лучшего мэра страны», а была воля противоположной - и подозреваемые в смерти Холодова не давали показаний на «лучшего министра обороны». Хотя были свидетельства, что Павел Грачев прилюдно призывал унять распоясавшегося мальчишку. «Колхозник» из дела убийц Политковской - Гайтукаев - тоже ведь не сам почувствовал вред от ее писаний. Но нет «политической воли» - и никто в суде не называет бенефициара-заказчика.

Зато понадобилось показать (для укрепления рейтинга? Для показательной порки кавказских коррупционеров?) «политическую волю» - и Саида Амирова будут судить, видимо, на основе показаний исполнителей и организаторов убийств. Юстиция стала политической невольницей. Что же удивляться, если кому-то (и не только в Дагестане) арест Саида Амирова кажется не выкорчевыванием сорняков, а ритуальным принесением жертвы.

Я, кажется, догадался, в чем мерзкий смысл отвратительного гнобления Сергея Удальцова. Это красная кнопка — запасный выход ко второму пришествию и третьему сроку Владимира Путина. Органический провокатор, он может вспомнить свои наработки 1999 года или недавние повторы этого - теракты и погромы в Белоруссии. Батьке пока помогает, почему бы и в России не завинтить гайки под предлогом очередной террористической угрозы?

Чеченцы уже не подходят, могут обидеться, а на них слишком много поставлено и слишком много потрачено. На дагестанцев валить - только дразнить русских националистов, с которыми потом не так просто справиться. Потому же и на самих националистов опасно указывать - а вдруг начнут по всей стране брать пример с «приморских партизан»?

Лучше всего сделать террористами участников протестного движения. На Ксению Собчак или Божену Рынску, при всей их отвязной дурости, указывать смешно, на «вашингтонский обком» и его филиалы - опасно, могут насторожиться владельцы банков, где деньги лежат. На кучку анархистов - их не знают, образ врага должен быть конкретен. На Лимонова - пробовали, больше трех винтовок не потянул.

А есть вот такой «Левый фронт». Несмотря на название, близкое ЧК (детище левых эсеров и большевиков), пытается действовать в русле современной демократии. Но кто на это посмотрит, когда будет доведен до смерти его координатор? Поэтому надо сделать все, чтобы он был вынужден, подчиняясь ранее взятым обязательствам, пойти на очередную, гибельную, голодовку.

И вот тогда можно взрывать и стрелять - как бы от имени возмущенных соратников. А потом объявлять пособниками террористов всех нацепивших белые ленточки.

У кого-нибудь есть сомнения в моральной возможности такого сценария для нынешней власти, лишающейся на наших глазах и поддержки, и будущего? В любом случае, даже если такая возможность ничтожна, надо сделать все, чтобы ее избежать.

Для начала - попросить Сергея Удальцова при любом выверте карательных умельцев не идти им навстречу: не объявлять голодовку. Он, во-первых, уже всем нам дорог своей несгибаемостью. Во-вторых, он не должен лишать политическое движение в России своего присутствия: настоящие, не буйные, не завиральные левые - необходимая часть самосознания народа, грех его оставлять без такого варианта развития. И в-третьих - не надо Удальцову, пусть невольно, давать шанс палачам, которых он знает в лицо, к уничтожению невинных. И тем самым помогать Путину спастись.

Первое, что нам сообщили, когда уже и в Калининграде закрылись избирательные участки, - это сколько нас пришло к урнам. Это подсчитать легче всего: не нужно раскладывать бюллетени, просто сверить списки - сколько избирателей пришло из числа занесенных заранее в скрижали. Цифра была 51%. А к утру Чуров объявил, что явка составила больше 60%. За это же время выросло число голосов, поданных за ЕдРо. Хотя ночью и под утро считали московские и питерские, самые многочисленные, участки, а в Москве и в Питере партия власти всегда набирает меньше, чем в среднем по стране. Так получается и в этот раз, можете проверить.

То есть цифра ПЖиВ должна была падать, а она росла! Вместе с ней росла почему-то и явка. Потому, думаю, что считали не пришедших по спискам, а бюллетени. Бюллетеней, весьма вероятно, по моему примитивному подсчету, оказалось на 10% больше, чем избирателей!

Лужков в свойственной ему манере на голубом глазу грозит судом за обвинения в коррупции, но на этот раз не Немцову, а Нарышкину. Не замечая саморазоблачения, вспоминает, что за годы его правления ни один московский чиновник не был осужден за подобное. Но говорит это теперь из-за границы, а не с Тверской. И уже утратив монополию на московские суды - заодно со многими другими монополиями.

Полтора года назад я писал, что тогдашний московский мэр — создатель матрицы, по которой понаехавшие из Питера ученики взялись осваивать богатства страны. И одновременно Лужков, пока он при власти, - единственный реальный оппозиционер по отношению к Кремлю, поскольку его позиция укреплена и административно, и материально. С тех пор, методично отжав Юрия Михайловича от финансовых и политических рычагов еще до официальной отставки, Кремль вроде бы обезопасил себя от его неуемной активности. Ему предложили, очевидно, сделку с некими гарантиями, держа за спиной наготове многочисленные дела, среди которых история Банка Москвы вряд ли самая криминальная.

Темперамент подвел - или точный расчет после наблюдений за жалкой пародией на престолонаследие позволил одному из основателей «Единой России» резко высказаться «в предвыборный период»? Это пока неясно. Так или иначе, он решил показать себя демократом и высказаться в духе политической фронды. Правда, оставил себе путь к отступлению, справедливо указав, что серьезных разногласий с нынешним премьером и будущим президентом у него нет. Может быть, фронду он предъявил западной аудитории, чтобы позже было чем перешибить виднеющиеся из-за кремлевской спины аргументы и получить гарантии уже с другой стороны границы.

Небольшое отступление о приверженности Лужкова демократии. Лет десять-двенадцать тому назад я был на фабрике концерна «Интеко», где один сотрудник рассказал мне, сколько процентов прибыли фирма лужковской жены выжимает из копеечных пластмассовых изделий, монопольно продавая их «крышуемым» мэрией предприятиям. И какой мизер от этого получают работники фабрики.

Отъехал от производства пару километров — и на Варшавском шоссе меня неожиданно подрезала машина, до того следовавшая за мной. Покарябались. Вышедшие из той машины спокойные ласковые люди стали мне объяснять, что они из службы безопасности «Интеко» и могут сделать мою жизнь трудной, а могут — и более легкой, если я соглашусь на их постоянную обо мне заботу...

Громкое имя фирмы «Интеко», благодаря заботам которой цены на московское, а потом и российское в целом жилье взлетели выше любой разумной величины, не должно заслонять другие славные (слава разная бывает) имена. Есть ведь и «СУ-155», и «Ингеоком», и другие стройфирмы, обезобразившие Москву настолько, что в ней стало трудно жить. Они ведь связаны не только с лужковскими кадрами (не зря Юрий Михайлович говорит о дорогих часах на правой руке своей бывшей правой руки — Владимира Ресина); теперь за ними стоят люди, допущенные в эту отрасль Кремлем.

Стоит вспомнить, что многие разоблачения воровства столичных чиновников и сомнительных действий мэра и его окружения с порога заворачивались в московских газетах. Не то чтобы они особенно боялись судов - деньги обиженному мэру присуждались невеликие. Главное в том, что отношение общественности к Лужкову регулировалось Кремлем и отмашка «мочить» если и поступала, то нечасто. К тому же мэрия всегда могла ущемить редакцию, подняв, допустим, арендную плату или лишив налоговых преференций. Вот и хорошо, что поссорились Юрий Михайлович и Дмитрий Анатольевич: хоть какое-то нарушение монополии.

События вокруг Лужкова позволяют увидеть незарастающие трещины там, где нам показывают монолитное единство. Мы лишний раз убедились в мелочной корысти властных страстей. Заодно увидели надежду там, где нам грозили отутюженной стабилизацией на ближайшие десятилетия. Ничего у них, мелкотравчатых, не получится — передерутся. Мафиозный кодекс молчания будут нарушать и впредь — свой карман ближе к телу.

Мне не жалко самого известного пчеловода страны: «жалко у пчелки в попке». Пусть идет в суд и разоблачает своих разоблачителей. А они — его. Надо же знать возможному гражданскому обществу, от каких коррупционных схем страховаться, демократическим путем меняя власть. Впрочем, вновь пришедшие могут и новые схемы придумать, Лужков, хоть и один из главных патентообладателей страны, не мог все изобрести.

Эксперты - в частности, Олег Сысуев и Сергей Гуриев в последнем номере The New Times - считают, что выбор кандидата от партии власти на следующий срок правления зависит от характера обязательств Путина и Медведева друг перед другом и перед их кланами. Обязательства перед избирателями, их выполнение, по мнению тех же экспертов, в расчет не принимаются. То есть будущие реальные проблемы и опасности, отношение к нынешним трудностями и тупикам — это все не главное, важнее сейчас забить баки голосующим, чтобы меньше было работы Чурову.

Парадокс в том, что идущий в марте-12 на выборы замахивается как раз на долгий будущий срок. Тандем оказывается в положении одновременно и долго правившего Людовика ХV, и относительно скоро взошедшего на эшафот Людовика ХVI.

Сила слова! Король сказал — король сделал. Людовик-15 объявил: «После нас делюж», - и обеспечил следующему по номеру преемнику французский бунт осмысленный, но беспощадный. Заодно вместе с 16-м ворвался в топ-10 самых известных Людовиков.

В России все повторяется с уценкой. Хотя бы потому, что здешние топ-менеджеры предупреждены о вероятном бедствии всей предыдущей нашей историей. Но делают то же самое, что Людовики на излете феодализма: открыто грабят (не дележка, а уже «делюжка»), госнасилие применяют цинично только к своей выгоде, чем провоцируют всеобщее беззаконие, плодят непроизводительную занятость (больше трети мужского населения охраняет чего-то от друг друга), не скрывают роскоши проедания на глазах у относительно нищающего большинства. И думают, что потоп можно будет пережить в ковчегах-яхтах. Не получится: злорадные западные конкуренты, при потере нашими бурбонами руля не увидят дальнейшего смысла в поддержании толерантных отношений, быстро реквизируют счета и устроят международный трибунал.

К сожалению, есть вероятность, что судить будут за стрельбу по мирному населению. На это подсознательно намекают сами наши потоп-менеджеры, нервно реагируя на египетские или ливийские аналогии. Они вообще, не имея идеологии, боятся аналогий — то «бархатных», то «цветных», то «твиттерных» революций. Потому что твердо знают — мирным путем их от власти не оторвать, так что нечего волноваться по поводу выборов...

Тем более что их единственно реальные, а не опереточные, противники — внесистемная оппозиция, - несмотря на малую отдачу от своих многолетних усилий, угрожают уличными протестами. Двадцать лет всего прошло с тех пор, как именно уличные, не шибко организованные протесты изменили страну, поставив заодно к властным «галерам» наставников нынешних менеджеров. Они об этом помнят, повторения не хотят допустить (заодно, может, и нехотя, Медведев пародирует другого юриста — Горбачева, да и часть оппозиции подталкивает его наверх в схватке дуумвиров в надежде на повторение горбачевской «слабости»).

Принимаются, насколько на это способны «эффективные менеджеры», соответствующие меры: врут, стравливают, провоцируют - «разводят». Поняли, например, что на улицах им опасна не политическая оппозиция, а социальная, поэтому решили сами занять левый популистский фланг, вытеснив оттуда хилых временных попутчиков-эсеров. А справа, канализируя недовольство «третьего сословия», пусть неопасно копошится «Правое дело». Какое у нас зависимое от чиновников, бесхребетное бизнес-сословие — такая, думают, будет и партия.

Буревестники (над волнами будущего потопа) уличных революций, повторяю, тоже смотрят назад и на современные аналоги краха тоталитаризма (естественно, с симпатией). Хотя и знают про отличия русского бунта от французского. Оставим в стороне его особую стихийную беспощадность, тут и говорить много не надо, вряд ли ее кто-то вновь хочет проверить, хотя и может подсчитывать превышение пользы над издержками. Бессмысленный же наш потому, что после него, даже в случае фантастически невозможного успеха, некому и непонятно как проводить в жизнь лозунги, под которыми народ созывается на баррикады. Скорее всего именно поэтому «наездники» так быстро вернулись на шею, вроде бы освободившуюся от них двадцать лет назад.

Если вы считаете, что они, несмотря на конспиративную кличку «государственники», разваливают государство, ставят страну на грань исчезновения в потопе хаоса, то как бы вы ни верили в примат личности в отношениях с государством, приходится думать и о его существовании. А у вас нет кадров и структур, даже не политических — общественных. Приходится пародировать ранее существовавшие государственные. Получается - «с уценкой».

Может быть, есть смысл не рассчитывать только на спонтанные твиттерно-майданные акции, а создавать (переустраивать, менять эффективность) для начала мелкие капиллярные структуры. Как пытались первые, еще мирные, народники, как создавалось земство. С местного, допустим, самоуправления начинается всякая укорененная демократия — от Афин, Пскова и Новгорода до Швейцарии. А нам начинать можно хотя бы с профсоюзов, на отсутствие реальной помощи от которых жалуются все. Снизу, без особых политических лозунгов, надо выдавливать «менеджеров» из власти. И народу, грубо говоря, будет понятно, кто им, надоевшим и неумелым властям, противостоит и чего хотят сделать полезного.

Конечно, с ленинским веселым прищуром можно посмеиваться над «теорией малых дел». Но, думаю, успехи Навального и Чириковой заставляют уменьшить громкость смеха. И недаром, кстати, закручивание гаек началось с прибирания к рукам некоммерческих общественных организаций. Бессмысленно и беспощадно жить одним негативом, все с тем же решительным прищуром посылая свое будущее «НаХ».

Сетевое государство, конечно, не построить, как бы ни волновались современные анархисты. Но обеспечить модернизацию неуклюжего ковчега нынешнего российского государства, сделать его удобнее каждой паре сравнительно чистых - можно.

1) Назовите 5 ключевых слов/выражений последнего десятилетия.

Распил; вертикаль власти; мочить в сортире: шакалить у посольств; бить по голове.

2) Как бы вы назвали книгу (фильм) о прошедшем десятилетии?

Ударный распад

3) Кого можно считать героями и антигероями десятилетия?

Герои: Анна Политковская, Игорь Сутягин, Михаил Ходорковский, Станислав Маркелов, Михаил Бекетов, Евгения Чирикова, Алексей Навальный. Анти: "элита".

4) Какие события в жизни страны за эти 10 лет были самыми важными лично для вас?

Расследование Бесланской трагедии.

Одно издание рассказало, что некий прокурор, отмечая свой день рождения, нарядился в честь своего тезки – Грозного царя – в «шапку Мономаха» и взял в руки увесистый посох. Получилось как бы подтверждение ранее известной привычки называть себя царем и помыкать подчиненными. Что не вызывает радости внутри заведения. А другие, обращенные вовне ведомства, действия краевого прокурора не всегда вызывают полное одобрение у подследственного населения. Разноплеменные группы, настороженно относящиеся друг к другу в тех местах, обоюдно считают некоторые его решения предвзятыми. Вот и все содержание заметки.

И тут в это издание позвонили (якобы?) из управления «К» МВД России и сообщили, что заметка разжигает межнациональную рознь и потому, если ее не снимет редакция, то в управлении постараются закрыть само издание. И безо всякого суда. Поскольку – слышали небось про поправки, принятые Думой?! – этот контакт уже можно считать предупреждением. Редакция попыталась возразить, что ничего не разжигает, напомнила (с гонором?), что видит, откуда ноги растут: в этом управлении на лучших местах служат земляки Грозного-прокурора, — но заметку решила все-таки снять.

А потом подумала, опять погордилась, заметку переписала, убрав межнациональный абзац, и снова поставила. Забавно же и картинно про шапку Мономаха получается! А вот контрагентам из управления «К» это забавным не показалось. Они опять позвонили, сказали, что так получилось еще жестче, и снова пригрозили закрытием и прочими неприятностями - уже не за разжигание, а за непочтительность. Редакция, чей иммунитет ослаблен долгими беседами со следователями, дознавателями и другими ценителями компромата, во второй раз сняла заметку. Два урожая, так сказать, с одного поля сняли служители закона, наплевавшие на закон о печати. У них скоро свой закон пополнится, а он явно важнее.

В этой истории много чего можно увидеть, даже если не говорить о смысле заметки и смысле запрета. Во-первых, поправки еще только первое чтение прошли, а уже с воодушевлением приняты служивыми. Во-вторых, войти они должны в закон о ФСБ, а способны послужить даже не кнутом данному государственному управленцу, но отмычкой любому прохвосту в погонах. Который, к какому силовому ведомству ни принадлежал бы, защищает явно не государственные интересы. В-третьих, в действие они вступят не сразу, а с какого-то срока, который им назначат, но уже сейчас они служат ясным сигналом: «Дави!».

Есть и обратный смысл в рассказанном. Сопротивляться, видимо, стоит как до принятия поправок, так и после. Как ссылаясь на их антиконституционность, так и основываясь на чувствах собственного достоинства и самосохранения. Любыми средствами, вплоть до уличных протестов. Иначе совсем на голову сядут. Да и не такие уж они могучие, эти силовики, если боятся простых смешных историй. Даже самые крутые пацаны по-своему уважают тех, кто сопротивляется.

Знаменитая притча про лягушку, попавшую в кувшин с молоком и вылезшую оттуда потому, что шевелилась непрерывно и сбила лапками себе опору, хотя бы в виде масла, актуальна всегда. Если по первому окрику задирать лапки вверх – тогда точно пойдешь на дно...

- Ну всё, можете забирать что хотите из того, что осталось, и разбегаться.

С какой-то равнодушной ленцой они теперь говорят с нами, особенно этот, бледнолысый. Это даже не цинизм (в общем-то, признаются в том, что осознают свое воровство, и разрешают и нам такое же), а просто рациональная экономия сил, нежелание напрягаться. Включать агрессию. Дождались, нам можно уже ничего не бояться. Все уже произошло, дальше – в другой жизни – они без нас, а мы без них.

...Опять сон, который, чтоб не мучил, надо пересказать. Нет, не разобраться – он ясен был даже в предутренней дреме, а вроде бы сбыть с рук. Вынести на суд, почему же я один должен его – именно что ясно! – видеть. Хотя переходы в нем, как и в любом сне, были скачкообразны, думаю, меня поймут, если буду излагать близко к образному почти бессловесному тексту.

Почти – потому что дальше, после вердикта, прозвучавшего за общим, видимо, столом (их немного и нас уже немного), но не обеденным, а примерно конторским, слов уже никаких не было. Сначала было облегчение, порыв – нет, не прихватить чего-либо из оставшегося (а взгляд на окружающее был, пусть и не оценивающий, но слегка хозяйственный), но побыстрее вырваться из этого опустошенного пространства. А потом стремление стало замедляться, обрастать ответвлениями...

Сначала привиделось – из образа запустения, что ли? – что вокруг паутина. Потом она показалась привлекательной, радужной, легкой полупрозрачной шелковой лентой. Радующей, украшающей хоть чем-то жизнь. Возникла картинка, в развитие, что у кого-то на плече, как бутоньерка в петлице, сидит паук, он по желанию владельца выхватывает из себя, как фокусник из бумажного кулечка, ленту и окружает ею очарованного хозяина.

И вот лента эта сверкает радостью перед глазами. Не такая уж она и легкая и прозрачная, ложится прямо на глаза, мир темнеет, а потом плотное нервущееся полотно охватывает тело, оно обмотано, как мумия, быстро-быстро работает паук. Успеваю увидеть, что обмотано все пространство, прибинтовано к земле все находящееся на ней. И темно совсем...

Понятно теперь, почему они нас так легко отпускали – знали, что не вырваться! Не думали об этом специально, просто знали, когда еще собирали за столом, перед тем как распустить. А может, и с самого начала. Зачем им думать об этом, когда есть подсознательный опыт, позволяющий не чувствовать себя уж последними злодеями, но добиваться своего без лишних затрат.

Оказывается, я потом узнал, недели две спустя после сна, случайно ткнувшись в печатный текст, что Трифонов в одном из последних романов написал о пауках, создавших миллионнотонную плиту, придавившую все живое в стране. Это он о сталинской системе. А я и забыл этот образ, лет двадцать не перечитывал Трифонова.

Извечный русский спор между теорией «малых дел» и стремлением «сломать уродскую систему» имеет одну боковую дилемму. Нужно ли, привлекая внимания общества к уродствам, требовать от конкретных представителей системы исправления замеченного? Не наивно ли? Или, хуже того, не продлевает ли системе срок службы? Но как тогда быть с жизнью людей, которая явно может быть короче системных сроков, людей, чье столкновение с уродствами в принципе можно смягчить? Вот несколько примеров, на мой взгляд, показывающих, что единого решения в этом споре нет.

Прославленный научный институт, где хранится уникальная коллекция растений, собранная еще Николаем Вавиловым, уже который год бьется с желающими отобрать у него здания и территорию. Стандартная история, оставляющая, между тем, место для выбора позиции. Во-первых, если уж совсем непредвзято, непонятно, каким образом сохранение коллекции связано с непереездом в другое помещение: вдруг оно окажется удобным? Хотя, зная лукавую чиновничью манеру обещать, понимаешь, что опасающиеся за вавиловское наследство ученые имеют все основания для недоверия.

Второй момент выбора: писать об этом или не писать? Вместе с документами многолетней тяжбы получил и копии прежних статей по этому поводу. Писали научные издания, писала «Советская Россия», всегда готовая уличить власть, но в данном случае не упомянувшая, кто именно отделил в свое время Николая Вавилова от его коллекции. Написать вслед за ними? В бумажных изданиях, специализирующихся на компромате, сразу спросят: а кто за это будет платить? Спор-то, мол, между хозяйствующими субъектами, значит, пусть и защищают свои коммерческие интересы коммерческим способом... А на безбумажные и малотиражные СМИ чиновники внимания не обращают.

Вот и самое главное: какой толк будет от очередной публикации? И я решил вместо очередного расследования посоветовать жалобщикам обратиться, например, в Общественную палату. Там могут заинтересоваться, в смысле — сообразить, как именно использовать это дело для доказательства нужности своего заведения. И им хорошо, и питерских вавиловцев на какое-то время «Система-Галс» (есть такое коммерческое ответвление общей системы) оставит в покое.

Но у меня самого, хоть и раздражен отсутствием прежней реакции общества и чиновников на доказательные разоблачения, накопились примеры обратные. Скажем, камчатская милиционерша ходила по инстанциям с жалобами на милицейское же начальство, устроившее себе вольготную жизнь за счет налогоплательщиков. Писала одинаковые письма по разным адресам, включая президента, разносила их по приемным. Не заинтересовались — Камчатка далеко, пользу для себя из ее защиты (хотя бы показной) московскому чиновнику легко не вышибить. В приемной Генпрокуратуры случайный сосед по жалобам спросил: а вы у такого-то журналиста были? Пришла, показала бумаги, прислала потом все необходимые документы. Материал вышел — и благие для камчатских главмилиционеров результаты проверок и судов сменились на тревожные.

То есть стоит иногда бить в боевой барабан! Особенно тогда, когда речь идет о подразделениях самой административно-коммерческой феодальной системы, характерной тем, что служилый хозяин территории становится хозяином ее экономики. Она, система, пусть даже и слабо связанная мифической вертикалью, может из чувства самосохранения ударить по взявшему не по чину винтику. А во-вторых, кроме слабо возможной единовременной пользы, становится видным устройство ее каждодневного механизма. Значит, понятней обществу. И легче ломать.

Пару лет назад в одну фирму пришли двое в штатском, говорят — проверить надо вашу экономическую преступность. Пошли вон — отвечают им, у вас же нет никаких предписаний! Обиделись, вызвали ОМОН, начали ломать двери. А за безопасность на фирме отвечал бывший папахоноситель, позвонил знакомому начальству, ему с недоумением сообщили, что никто ОМОН не направлял. После чего с фирмы исчезли и ОМОН, и двое с удостоверениями. А наутро в офис лично приехал омоновский начальник, умолял жалобу не писать, письменных следов своей заказной коммерческой активности не оставлять. Не написали...

А как же они завертелись, когда в журнале вышли откровения омоновцев про ту же самую торговлю дубинкой! Ведь экспертное сообщество и без того знало, чем занимаются люди в космических шлемах и с первобытными щитами. Но одно дело разговоры, а другое — припечатанное словами на бумаге. Фарш невозможно провернуть назад, как правильно сказали когда-то в КВНе. Обнародовано — надо реагировать. Пусть по-уродски, с криками «сам дурак!» и «кузькина мать!», но тема уже вышла из-под контроля. Как и на площади, где десять тысяч несогласных уже сами определяют, кто с ними допущен не соглашаться.

Конспирологи могут говорить, отрабатывая уют в родной экологической нише, что накат на правоохранительные органы заказан одной из конкурирующих кремлевских группировок, заинтересованных под дымом реформы напасть на редуты противника. Тем самым конспирологи попутно обвиняют разоблачителей в прислуживании системе. Но и Дымовский, и Чекалин, и пришедшие в журнал омоновцы — живые люди со своими, жизненно важными проблемами. И для них любая реформа имеет смысл только тогда, когда их проблемы получат шанс быть решенными.