Фильм Алексея Пивоварова "22 июня. Роковые решения", показанный на НТВ, претендует на то, что дает телезрителям новое видение событий 1939-1941 годов, приведших к трагедии 22 июня. Картина получилась довольно неровной. Ведущий, памятуя о деликатности темы в контексте официальной позиции российских властей, решил подстраховаться и на первый план вместо себя выдвинул двух историков, придерживающихся той точки зрения, что Сталин накануне войны сам планировал нападение на Германию. Это Михаил Мельтюхов и Марк Солонин. Они ведут диалог, комментируя события, а сам Пивоваров при этом уходит на второй план. Это позволяет ему как бы дистанцироваться от некоторых уж слишком резких высказываний историков, а также немного подправлять их с помощью видеоряда. Ведущую роль в диалоге играет Мельтюхов, которому Солонин оппонирует в стиле "битвы нанайских мальчиков". По утверждению Пивоварова, эти историки специально для фильма работали в архивах и нашли много ранее неизвестных документов. Однако стоит заметить, что в фильме не цитируется ни один документ, который не был бы известен еще в 90-е годы. Мельтюхов и Солонин прямо указывают, что в России многие архивы и документы по истории Второй мировой войны до сих пор остаются закрытыми.

Из уст Мельтюхова звучит старый советский тезис о том, что пакт Молотова-Риббентропа был всего лишь нашим ответом на "мюнхенский сговор", причем ответом совершенно оправданным, поскольку, дескать, внешнеполитическая мораль полностью отлична от внутриполитической, а такой морали пакт о ненападении и связанный с ним раздел Восточной Европы вполне соответствовали. Вообще-то такую мораль принято называть готтентотской. Гитлера мы за агрессию против СССР называем преступником, а вот Сталина за агрессию против Финляндии и стран Балтии - разумным и рациональным политиком.

В действительности Сталин и Гитлер никогда не верили друг другу и не сомневались, что не позднее 1942 года один из партнеров по пакту совершит нападение на другого. Получилось так, что Гитлер ударил первым.

Можно согласиться с тем, что, заключая пакт о ненападении, Сталин поступил по-своему разумно. Он открывал дорогу ко Второй мировой войне, противопоставлял Гитлера англо-французской коалиции и давал Красной Армии удобные плацдармы для последующего нападения на Германию. Это было преступлением против советского и других народов мира, так как пакт открыл дорогу ко Второй мировой войне, но Сталина такого рода преступления никогда не смущали. И в 41-м он в принципе никакой ошибки не допустил. Поражение Красной Армии было тогда предопределено. Здесь прав Солонин, а не Мельтюхов, который полагает, что, если бы Сталин успел ударить первым, то ход войны мог бы быть другим. На самом деле превосходство вермахта над Красной Армией в части подготовки солдат и командного состава, особенно подавляющее в авиации и танковых войсках, значительно лучшая обеспеченность немцев средствами связи, гораздо более высокий уровень взаимодействия родов войск гарантировали германскую победу в 41-м при любом образе действий Красной Армии. Она была бы разбита не только в том случае, если бы нанесла первый удар 12 июня, но даже если бы был избран наиболее опасный для немцев, с их точки зрения, вариант ведения боевых действий, связанный с заблаговременным, задолго до возможного начала войны, отводом основных сил на линию Днепра и Западной Двины, с оставлением к западу от нее лишь слабых частей прикрытия.

В фильме о слабости Красной Армии говорится, но в чем конкретно она заключалась, не упоминается. Также упоминается 12 июня 1941 года как возможный срок начала советского наступления. Он фигурирует в резолюции заместителя начальника Генштаба генерала Николая Ватутина на плане стратегического развертывания Красной Армии от 11 марта 1941 года. А вот другое решающее доказательство советских агрессивных намерений, решение Политбюро от 4 июня 1941 года о сформировании к 1 июля польской дивизии Красной Армии, в фильме почему-то не фигурирует.

Однако победа в 41-м не спасала вермахт. В дальнейшем была неизбежна затяжная война, в которой на стороне Сталина были способность бросать без счета в топку войны на верную смерть необученные, но практически неистощимые людские пополнения, бескрайние российские просторы, стойкость тоталитарного режима и помощь западных союзников. Все это гарантировало конечную победу, но в 41-м у Сталина в действительности не было выбора хорошей стратегии, хотя он этого, вероятно, не осознавал, поскольку переоценивал боеспособность Красной Армии.

"Прав, кто наглый и вооруженный" - вот такой лозунг, выдвинутый Мельтюховым, запоминается зрителям. А слова Мельтюхова про беспросветную нищету, в которой будто бы жили перед приходом Красной Армии в Литве, Латвии и Латвии, вызвали оторопь даже у Солонина. Напомню, что тогда балтийские народы жили по крайней мере не хуже, чем население Финляндии, а уж с советским действительно нищим населением и сравнивать не приходится. Но Мельтюхов все равно утверждает, что раз советские войска в Прибалтику введены были с согласия местных правительств, то ни о какой оккупации речи быть не может. Правда, Пивоваров последующими кадрами не оставляет сомнений в том, что Прибалтика была включена в состав СССР совсем не добровольно, но слова "оккупация" тщательно избегает. Между тем захват Советским Союзом Литвы, Латвии и Эстонии был типичной "мирной оккупацией" (без вооруженного сопротивления). Точно так же Германия без единого выстрела заняла Австрию, Чехию, Данию и Люксембург, и эти действия в приговоре Нюрнбергского трибунала вполне закономерно определяются как оккупация. Кстати, оккупация Чехии в фильме Пивоварова упоминается. Точно так же Пивоваров дает понять, что с Финляндией у Красной Армии блицкрига не вышло, что финский народ сумел защитить себя, но слово "агрессия" не произносит.

Один из очевидных исторических "ляпов" фильма - маршальские звезды на петлицах у человека, похожего на начальника Генштаба Кирилла Мерецкова, который в действительности стал маршалом только в 1944 году. С актерами, исполняющими роли главных исторических персонажей, получилось не лучшим образом. Молчаливый Гитлер смотрится какой-то ожившей карикатурой. Да и Михаил Ефремов в роли говорящего Сталина не слишком убедителен - уж больно у них типаж различается. В фильме действуют немногие уцелевшие очевидцы событий тех дней, но их голоса теряются на фоне исторической хроники и комментариев историков и ведущего.