Сегодня не лучший день для России. И об этом будет сказано немало - после того как прозвучит приговор панк-исполнительницам. О трагедии молодых девушек, жизнь которых может быть исковеркана долгим тюремным заключением, напишут и те, кто не видит в происшедшем в храме Христа Спасителя ничего особенного, и те, кто усматривает в этом кощунственное неуважение к религии и верующим - но считает, что государство не должно было наказывать исполнительниц так, будто они в самом деле совершили преступление. Кто-то будет говорить о трагедии Российского государства, которое из структуры, обязанной заботиться о своих гражданах, превратилось в бульдога, готового загрызть каждого, кто произнесет слово "Путин" не с той интонацией.

Но я хочу поговорить о другой трагедии - трагедии Русской церкви и тех моральных ценностей, которые она обязана проповедовать. Это действительно большая и серьезная проблема, во многом объясняющая то, что происходит с российским обществом.

Русскую церковь уничтожили давно. Ее мучили и стегали при Иване, жгли при Алексее, а при Петре и вовсе превратили в винтик государственной машины, заменив патриарха синодом. Мы нередко удивляемся: как же это русский народ мог так жестоко расправиться с русской церковью? Ведь не инопланетяне же разрушали храмы, разворовывали имущество, убивали священников, мочились у алтарей, а потом десятилетиями жили у своих святилищ, превращенных в овощехранилища, - и ничего у них там внутри не екало.

Можно, конечно, все свалить на гипноз большевизма, но можно и понять, что для народа церковь давно уже была частью власти - и прощание с ней было частью прощания со всем тем старым миром, который был уничтожен после Октябрьского переворота. Прощались не с проповедями, не с ценностями, не с Богом даже - Бог в официальных церквах не живет; прощались с синодом, бывшим будто бы продолжением правительства, священником, казавшимся продолжением урядника, прощались со старой властью, которую было предписано ненавидеть.

И церковь - огромная, великая, претендовавшая на главную роль в православном мире - за несколько лет практически исчезла, будто и не было ее никогда. А с церковью исчезли не только синод и драгоценности, унесенные из храмов новыми властителями. Исчезли нравственность и совесть, которые можно было найти в храме - если было, конечно, желание. Их заменили моральный кодекс строителя сами помните чего, двоемыслие, цинизм и уверенность, что так и должно быть - уже не на уровне государства, а на уровне конкретного человека. Безверие и черствость стали нормой: мы учили в школах "Смерть пионерки", этот талантливый кошмар Багрицкого, в котором рука умирающей девочки, отказывающейся выполнить просьбу своей несчастной матери и надеть на себя крестик, казалось чуть ли не десницей нового Господа, презирающего материнство и готового любое чувство обменять на красный галстук.

Когда церковь вернулась - по воле Иосифа, семинариста-расстриги, закомплексованного диктатора замызганной, утрамбованной лагерями страны, решившего, что крест поможет в войне, - она вновь стала частью государственной машины. Совет по делам религий, КГБ, тотальный контроль, страх на исповеди... Но все же она была Золушкой на красном балу - ее не любили, не понимали, сторонились, самые правильные в нее никогда не заходили и даже собственных детей крестили тайно - или не крестили вообще. Она была с властью - и все же не была властью. Именно поэтому у нее был шанс, весомый шанс вновь стать Русской церковью. Стать голосом нравственности в обществе, сторонящемся совести.

А она им не воспользовалась - потому что ее иерархи хотели одного: чтобы она вновь стала властью. Чтобы можно было "вышивать" на мерсах, чтобы можно было ощущать себя членами политбюро, чтобы царь приходил на праздник к патриарху, а губернатор приезжал к митрополиту на угощенье. И получилось: как задумывали, так и вышло! Но нельзя быть частью власти - и не быть частью ее карающей машины. У Русской церкви послепетровских времен так не получилось - и у Русской церкви времен послеборисовских так не получится. То, что происходит сегодня, - это просто кульминация, трагическая кульминация превращения Русской церкви в постсоветский департамент.

И это обидно до слез. Церковь навсегда останется с теми, кому она не нужна. Кто ходит в храмы не для того, чтобы стать лучше перед Богом и людьми, а потому, что так принято, что так нужно, что так модно. С теми, для кого храм вместо дома культуры, а священник вместо массовика-затейника: неважно, что он там говорит, а важно в точности исполнить обряд. С теми, кто за ханжеством скрывает порок, а за набожностью гниль и презрение к людям. Но многих действительно нравственных людей, тех, кто живет не по лжи даже не потому, что верит, а потому совесть внутри их самих, то ли рядом с Богом, то ли вместо него, - этих людей своим слиянием с владимировским царством кирилловская церковь оттолкнет. И страшно не то, что оттолкнет, а то, что не найдет себе места в будущем, когда неправота этого слияния будет очевидна даже для ее прихожан и когда общество будет отчаянно нуждаться в нравственной проповеди - но неоткуда и не от кого будет ее услышать.