Министр культуры опять в центре скандала. Он снова ругается, кляня врагов отечества. Причем настолько страшно ругается, что несдержанные его речи каким-то неведомым, но право имеющим цензорам приходится за ним подчищать. Как некогда коллегам из Минкульта, которые пытались объяснить россиянам, чем начальник Мединский отличается от писателя Мединского. Выяснялось, что начальнику нельзя, а писателю можно использовать в полемических целях выражение "Рашка-говняшка".

С тех пор никто уже из нижестоящих не рискует комментировать выступления министра, и Владимир Ростиславович предстает натурой цельной. Это он, единый во всех лицах, обзывает "мразями кончеными" желающих знать историческую правду о героях-панфиловцах. И он же, развивая тему, приравнивает к полицаям тех, кто не готов воспринимать рассказы о "подвиге наших предков" как "жития святых". Ну, а где жития, там и преисподняя для предателей и усомнившихся. Им всем "гореть в аду", сообщает министр, проницая бездну, и эти его фразы чья-то властная рука удаляет с сайта Интерфакса. Усугубляя скандал.

Что тут сказать? У Мединского репутация совершеннейшего циника, и вроде не следует удивляться тому, что он обращается к вопросам морали. Циники в чиновных креслах любят покалякать про нравственность. Однако министр прямо буйствует, обрушиваясь на своих оппонентов, и это производит сильное впечатление. Вдобавок он еще распределяет места в раю и в геенне огненной, чего не всякий царь себе позволит, не то что руководитель второго звена.

Видно, что человек всерьез чем-то обеспокоен, но вот чем?

Дело, вероятно, отчасти в том, что по сути своей Владимир Ростиславович никакой не чиновник, а пиарщик. То есть опять-таки циник, но особого склада, продвигающий на рынках тот или иной товар. Этим он раньше и занимался, обслуживая банки, табачные компании и финансовые пирамиды, и даже когда пришел в политику, то по старинке, если верить пасквилянтам, долго еще лоббировал интересы производителей зеленого змия и владельцев игорного бизнеса. Лоббистам же присущ азарт, и, впаривая гражданам винно-водочное блаженство, выигрышные лотерейные билеты и прочие пылесосы, они до того увлекаются зарабатыванием денег, что и сами проникаются верой в чудодейственность и необходимость всего того, что продают.

Кипучий, бескомпромиссный, брутальный патриотизм Мединского из того же ряда, что и фанатизм профессионального торговца. Сперва были книжки, как бы развенчивавшие зловредные "мифы о России", и он, креативщик и затейник, умело раскручивал свои труды при содействии столичных властей в качестве социальной рекламы. Потом, окончательно убедившись в том, что идеология полезного мифа является ликвидным товаром, автор заделался мыслителем, который правде так называемого "факта" противопоставил "любовь к родине" и "позитивную историю". Потом его назначили министром, и тут он заговорил во весь голос.

Про своевременный пакт Молотова с Риббентропом. Про Чайковского, который не гей. Про Россию, которая не Европа. Про конченых мразей, которым гореть в аду.

Проблема, однако, заключается в том, что спрос на такой культур-мультур и его агрессивный пиар есть, а денег на Минкульт нету. Оттого приходится крутиться, что в эпоху оптимизации бюджетных расходов и непримиримой борьбы с хищениями чревато всякими неожиданностями. Один из заместителей Мединского уже в СИЗО и вроде заключает сделку со следствием, другой его подчиненный сделки не заключает, но тоже арестован. Над головой министра сгущаются антикоррупционные тучи, одновременно продолжается изучение его прогремевшей диссертации, и все это, конечно, не может не отражаться на настроении фигуранта. Оно и отражается, и в яростной риторике Мединского проступает мятущаяся душа оскорбленного лоббиста. Так что уже и не поймешь, кого он на самом деле ругает предпоследними словами. Кому сулит нестерпимые муки за гробом.

Несчастная Зоя Космодемьянская и несомненные герои-панфиловцы здесь, пожалуй, ни при чем. Скорее он использует их всех, чтобы лишний раз уверить высшее начальство в своей беспредельной лояльности, а ведь это нехорошо. Нехорошо, да и глупо, это как наорать на клиента, принуждая его к покупке ненужного барахла. Впрочем, в Кремле ценят Мединского, но излишняя его ретивость попахивает дискредитацией, ибо культура, как там ни крути, сфера деликатная и в ней лучше бы обойтись без диких криков озлобленья и адских проклятий. На что министру и указывают, когда невидимая рука рынка удаляет с новостного сайта цитаты из его выступления.

Тем не менее говорить о завершении карьеры не стоит. Мединский надоел многим, в том числе, вероятно, и высшему начальству, но с Игорем Иванычем он все-таки не ссорился и у выживших детей не интересовался, как они там поплавали. Владимир Ростиславович позорит страну в дозволенных, что ли, рамках. И если возьмет себя в руки и некоторое время помолчит, то сможет и дальше, чуть умерив пыл, безнаказанно высказываться и вербально казнить национал-предателей. От власти не убудет, а что касается врагов, они народ привычный к поношениям и будут очень удивлены, ежели Мединский их вдруг похвалит или просто забудет про них. Это станет для врагов незаслуженной кровной обидой, и хочется верить, что такого не случится никогда.