Таков судьбы закон
Приостановить деятельность политических партий, общественных организаций и массовых движений, препятствующих нормализации обстановки... Проведение митингов, уличных шествий, демонстраций, а также забастовок не допускается... Установить контроль над средствами массовой информации. И вот еще что казалось важным: гордость и честь советского человека должны быть восстановлены в полном объеме.
На календаре опять 19 августа, и нельзя не признать: обещания выполнены. Пусть далеко не сразу, зато решительно и с той скрупулезностью, которая подразумевает хорошо продуманный и осуществленный план. Четверть века спустя, стремясь к объективности в описании исторических процессов, это необходимо отметить. Чеканные строки из "Обращения к советскому народу" и Постановления №1, сочиненные спичрайтерами путчистов, звучат как сбывшееся пророчество.
Все как по писаному.
Политических партий, способных хоть в малейшей мере "препятствовать нормализации", то есть конкурировать с властью, более не осталось. Митинговать дозволено где-нибудь в Марьине или в таежных лесах, на заповедных тропах, подальше от людских глаз, и даже акции, посвященные 25-летию победы над ГКЧП, запрещается проводить там, где происходили известные события. Контроль над СМИ установлен примерно такой же, как с утра 19 августа 1991 года. Телевидение захвачено, центральные газеты и журналы согласовывают общее направление и отдельные тексты с администрацией президента, а нелояльная пресса, за редчайшим исключением, фактически загнана в подполье. Разве что "Эхо Москвы" пока вещает, как и в дни путча. Фрондерский телеканал "Дождь" - только по подписке.
Честь и гордость советского человека восстановлены на все сто. Ну, может на 88%, но уж никак не меньше. Он встал с колен и взял реванш за все поражения, которые потерпел после того, как предатели Горби и Ельцин пинками выгнали его из концлагеря. Прозябавший на воле, он опять вернулся в берлогу, где бы ни жил. Хоть бы и на Западе, куда тоже доходят сигналы федеральных телеканалов и прочей "Раши тудей". Утративший коммунистическую веру, он снова обрел смысл жизни. Незатейливый такой с виду, но глубокий смысл.
Он стал героем, причем во всех поколениях - и когда деды воевали, и когда прапрадеды. И когда сам убивает и погибает сегодня, единоборствуя с Госдепом в Грузии, в Сирии, на Украине. Он знает теперь, что живет не зря, убьет не зря и умрет не зря, дорогой наш постсоветский российский человек.
Державные мечты провалившихся заговорщиков реализовались столь пунктуально, что опять входят в моду самые дикие конспиролические теории. Мол, таков и был замысел коварных чекистов второго ряда, причем до того коварных, что и сам Крючков оказался безвольной марионеткой в их руках. Сперва, дескать, ввели демократию, взвинтили цены и распродали страну, передав собственность комсомольцам и прочим подручным партии, а потом, когда народ в такой демократии сильно разочаровался, подогнали Путина и на обломках самовластья КПСС выстроили новую империю. И вот разочарованный было народ снова рукоплещет авторитарной власти и с ним, навеки очарованным, теперь можно делать что хочешь.
В рамках этой теории участником заговора оказывается и Ельцин, в нужный день и час разглядевший в директоре ФСБ наследника славных дел, а люди, три дня и две ночи защищавшие Белый дом, предстают доверчивыми лохами. Нас типа обманули, как и беднягу Крючкова с трепетным Янаевым, и пора бы их, вместе с нами, признать обманутыми дольщиками августовского мятежа. Жертвами политического фарса, обернувшегося - для страны и для мира - полноценной трагедией.
Теория эта стройна и как бы неопровержима, поскольку основывается вроде на причинно-следственных связях и гнусной разумности сущего. Однако в этом и ее слабость, и подлость по отношению к реальным героям Августовской революции. Среди которых были и Борис Николаевич, и его соратники, и сотни тысяч людей в одной только Москве, вышедших на баррикады. Конспирологии противостоит память, и речь тут не только о свидетелях времени - и на площадях больших городов, и в Белом доме, и в Кремле, и на Лубянке. И не только о тех, кто жизнь отдал за свободу - о Дмитрии Комаре, Илье Кричевском, Владимире Усове. Речь об историческом опыте и о том, как развиваются политические сюжеты. О непредсказуемых последствиях любых, даже великолепно организованных переворотов и о закономерностях, определяющих победителей в больших и малых гражданских войнах.
25 лет назад выяснилось, что Советский Союз в том виде, в котором страна просуществовала в течение изнурительно долгих десятилетий, более существовать не может. Перестройка была весьма рискованной, но, вероятно, единственной возможностью реформировать и спасти погибающую империю. Путч эту страну уничтожил. А дальше включились иные исторические механизмы и тенденции, которые еще можно назвать традиционными. Скажем, глубоко укорененная в людях привычка приделывать ноги всему, что плохо лежит, в эпоху перехода от социализма к рынку обернулась тотальным разграблением государственных и иных активов, и не надо тут все сваливать на олигархов. Развал экономики на фоне локальных гражданских войн породил страхи и тоску по сильной руке. Из этих, отчасти внушенных, страхов и тоски соткался Путин. Ограбленным и устрашенным захотелось чем-нибудь погордиться, и власть обеспечила их данным товаром, организуя победоносные войны и поставив их на поток.
Аннексия чужих земель и холодная война, объявленная всему миру, стали естественным продолжением изоляционистской стратегии, и если что и мешает отдельным гражданам окончательно почувствовать себя триумфаторами, так это память о тех днях и годах, когда они были свободными людьми. Память планомерно вытаптывают, героев шельмуют, и банальная в сущности мысль о том, что ГКЧП победил, отменив политику и конституционные нормы прямого действия, уже не повергает в шок и тех немногих, кто точно знает: предметом для гордости была и остается свобода. Ибо к неволе за последние годы все притерпелись, и ситуация представляется безнадежной.
Однако Август был в нашей истории, и полезно вспомнить, что тогда, в первые часы, когда дикторы несли свою ахинею и музыка бессмертного балета сотрясала сердца, большинству из нас тоже казалось, будто все кончено и эти сволочи опять пришли навсегда. И многие из тех, кто решил защищать демократию, тоже наверное думали, что против лома нет приема и против танков не попрешь. Я сам так думал. Но две ночи спустя вдруг выяснилось, что танки иногда разворачиваются на улице Чайковского и сваливают прочь - и наступает утро. Обыкновенно в России эти ночи длятся бесконечно долго, но рассеиваются всегда внезапно, подобно мороку, и счастье освобождения обрушивается на тебя, как незаслуженная любовь. Сегодня 19 августа. Переживем еще пару ночей.
Статьи по теме
За призраком свободы
Отмечая юбилей августовской революции, демократические недобитки задаются двумя основными вопросами: куда за четверть века подевался свободолюбивый и бесстрашный народ? И как можно было предотвратить исторический реванш ГКЧП? Свои ответы на эти вопросы предлагают автор фотолетописи 91-го Дмитрий Борко и советский диссидент, активный участник августовских событий Витольд Абанькин.
Август 91-го: не пропавшее дело
В августе 91-го, снимая исторические события на улицах Москвы, Дмитрий Борко чувствовал себя не наблюдателем, а полноправным участником. Позднейшие разговоры о том, что людей тогда "обманули", "использовали", он воспринял как личное оскорбление. В новом материале Борко - прежде не публиковавшиеся кадры 1991 года. Он призывает не отрекаться от общей победы.
Было ли это?
"Ведь если ОНИ победят... Вы понимаете, что они тогда со всеми нами сделают?" "Понимаю, - кивнул он. - Но если ОНИ победят, я не хочу жить". Где-то он теперь, тот мужик? О чем думает, что чувствует сегодня, через двадцать лет после августа 91-го, когда выяснилось, что ОНИ все-таки победили?
Три дня и десять лет
Девяностые годы начались почти вовремя, опоздав всего лишь на полгода. Они начались ровно пятнадцать лет тому назад, в двадцатых числах августа 1991 года. Именно в те дни началось бурное и двусмысленное десятилетие, отношение к которому стало идейным водоразделом последних лет.
Антиавгуст
ГКЧП победил. Народ ему аплодировал. Все кончилось хорошо, и только одно было плохо: этот самый аплодирующий народ надо было ежедневно кормить. Но как-то не получалось. Полки магазинов, боровшихся за звание продовольственных, наполняться категорически не желали.
Августовский путч 15 лет спустя: мнения
Прошло 15 лет с августовских дней 1991 года, предрешивших окончательный крах коммунистического режима в России и распад советской империи. Как вы воспринимали происходившее тогда и как оцениваете его сейчас? На этот вопрос отвечают политики, ученые, писатели, журналисты.
Декабристы на букву "м"
Появился Комитет за политическую и историческую реабилитацию ГКЧП, называющий путчистов "декабристами XX века" и "единственными, кто осмелился совершить поступок ради сохранения Великой державы - СССР". Так и видишь Пуго - Каховским, Язова - Пестелем и Крючкова - Рылеевым. Cовпадение тут на самом деле только в одном. В первые дни после провала путча члены ГКЧП вели себя так же, как и те, кто в 1825 году вышел на Сенатскую площадь: каялись и сдавали соучастников.
Картинки 91-го года
Августовский путч: фотохроника исторических событий. Строительство баррикад, защитники Белого дома, отряды самообороны и счастливая развязка. Смотрите фотографии Дмитрия Борко 14 лет спустя.
Миг свободы
Что это было? Демократическая революция, как писали тогда многие по свежим следам? Или всего лишь краткий миг свободы, когда демократические элементы российского общества объединились в сопротивлении ГКЧП, который представлял союзную коммунистическую власть?
Тот, который не штурмовал
Будь моя воля, я бы тоже наградил Дмитрия Тимофеевича, но каким-нибудь другим орденом, учрежденным специально для него. "За отвращение к насилию", например. Или "За нерешительность, проявленную военным руководителем перед лицом массовых убийств". Если больших и малых начальников иногда сажают за исполнение преступного приказа, то логично награждать за неисполнение.