Исполнилось шесть лет со дня ареста Михаила Ходорковского. Дело "ЮКОСа" продолжает разворачиваться как трагедия и фарс. Впереди - новый приговор. Это история о мести и предательстве, личном выборе и общем равнодушии, крахе правосудия и торжестве несправедливости. Участники общественных слушаний в Москве ставили диагноз власти и обществу.

Борис Дубин, социолог:

По убеждению большинства россиян, дело "ЮКОСа" не повысило их веры в законность и правосудие в стране. Злобы, какого-то человеконенавистничества к подсудимым у населения нет, об этом говорят результаты наших исследований. Кроме того, исследования показали, что только пять-семь процентов населения считают, что Ходорковского и Лебедева надо засудить любыми способами. Большинство же уверены, что за шесть лет заключения Ходорковского не удалось морально сломить, это большинство видит в нем талантливого менеджера, который был бы полезен не в тюрьме, а на свободе, своим трудом на благо страны и людей.

Среди респондентов - 40-45 процентов "определившихся": у них в течение всех шести лет ровное отношение к этому процессу. При этом 50-60 процентов населения практически не следит за делом, отчасти потому что находится в информационной блокаде.

Если наш вопрос формулируется так, что в нем сталкиваются позиции власти и обвиняемых, появляется больше респондентов, затрудняющихся ответить. В целом в обществе нарастает равнодушие к процессу Ходорковского-Лебедева. Пока что, к сожалению, не произошло понимания того, что на их месте может оказаться любой. Если бы люди сейчас это понимали, их ответы были бы другими.

Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики:

В конце концов, более или менее нормальное развитие России связано с ее превращением в правовое государство. Всякому мало-мальски непредвзятому человеку очевидно, что этот процесс – издевательство над законом. И возможно такое только в России, где люди привыкли, что суд это не место для принятия справедливых решений, а орган, который выражает интересы высших руководителей. Если так будет продолжаться и дальше, России не стать правовым государством, а если так, на ней можно будет ставить крест.

Светлана Ганнушкина, председатель комитета "Гражданское содействие":

Путин ненавидит Ходорковского, ненавидит личной ненавистью. Сначала я думала: молодой, красивый, счастливое детство – ну как его не ненавидеть, если у тебя у самого детство было другое? Но Ходорковский раздражает Путина потому, что не укладывается в его представление о мире и о человеке. Ходорковский настоящий, не фальшивый, он всегда говорил и действовал прямо, делал то, что ему хочется. А Путин делал то, что ему было полезно, и ему приходится верить, что все люди устроены так же. Поэтому он ненавидит Ходорковского.

Алексей Симонов, глава Фонда защиты гласности:

Я был в суде. Ощущение сложилось такое, что люди собрались с большим количеством револьверов, чтобы защитить себя от здравого смысла. Очень жалко было прокуроров, они вызывали сочувствие своей беспомощностью. То, как они задают вопросы, говорит о том, что они не готовы к процессу, не ориентируются в деле. Обвиняемые, пытаясь осмыслить всю эту бессмыслицу, делают половину работы за своих обвинителей. Прокуроры даже не знают, для чего вызывают своих свидетелей. А свидетели, давая показания, полностью разрушают обвинение.

Наталья Фатеева, актриса:

Этот процесс – инквизиторская пытка над двумя блистательными людьми, насилие над их волей, разумом и естеством. Обвинение занимается лжесвидетельством, против них нужно возбуждать уголовное дело. У меня нет оптимизма в отношении нашего будущего. Наши власти, одним набив карманы, другим – завязав рты, превратили наше общество в бездумных существ, которых ничего не интересует. Ходорковского и Лебедева предали, предало и экономическое, и политическое сообщество. Что можем сделать мы? Продолжать просвещать людей.

Мариэтта Чудакова, литературовед:

Мы все не должны допустить обвинительного приговора. Если мы, общество, поставим себе такую цель, мы ее достигнем. Я уверена, что мы это можем сделать именно сейчас.

Молодой мужчина, который просыпается каждое утро и осознает, что он президент необъятной страны, наделенный необъятными конституционными полномочиями, по всем законам психологии, не может не задавать себе вопрос: неужели я войду в историю этой страны как "шестерка"?

Про людей в нашей стране можно сказать так: "люди хорошие, но в бою застенчивые". В самом деле, что мы все, пыльным мешком по голове стукнутые? Нужно обращаться к известным людям, чтобы они подписывались за освобождение Ходорковского и Лебедева. И нужно ездить по городам, рассказывать людям правду об этом процессе.

Эдуард Лимонов, лидер нацболов:

Эта унизительная стеклянная клетка, в которой сидят Ходорковский и Лебедев на суде – символ нашего режима. Эта власть мстительна, она не руководствуется ни логикой, ни здравым смыслом. Ей не нужны даже помощники и сподвижники – она хочет править сама. Это такой неоцаризм в извращенном виде. Власть осуществляет месть над Ходорковским, и никакими соображениями разума не объяснишь ни эту месть, ни решение вынести второй процесс с участием прокуроров-дегенератов на всеобщее обозрение. Я призываю тех, кто еще уповает на Медведева, открыть глаза. Власть надо менять, разумеется, в рамках Конституции. И чем быстрее мы это сделаем, тем скорее выйдут из застенка Михаил Борисович и его достойный товарищ Платон Лебедев.

Наталья Терехова, адвокат Михаила Ходорковского:

Первый процесс прошел под знаком избирательного правосудия. Поступил политический заказ, компания была разграблена, люди до сих пор находятся в тюрьме. Эта практика была одобрена и растиражирована – государственное рейдерство и коррупция процветают в стране.

Опасность второго уголовного дела в том, что нет факта преступления. Во времена Сталина и Ежова хотя бы добивались от человека признания его вины, признание было основой основ фабрикации дела. Сейчас, как мы видим, все куда "гуманнее и проще" – кто-то просто решил считать людей виновными, составили дело, подписали, посадили. Несмотря ни на что, Михаил Ходорковский и его защита верят в то, что по второму делу будет принято справедливое решение.